***
Лёжа на диване вниз головой, Сакура смотрела на пламя. Дрова потрескивали в камине, дополняя тишину. Она крутила в руках маленькую круглую капсулу размером с кислую конфету, коих девушка объелась за время своего пребывания в Кири. Долго прожигала взглядом ядовитый шарик, думая о брате, и искренне переживая за него. Непонятная тревога жгла внутренности с каждым днём сильнее. После отказа от приема антидепрессантов все насильно запечатанные тревоги всплывали наружу. Она чувствовала, что вот-вот сорвется, но одновременно хотела этого, хотела просто проплакаться, снять хоть часть груза. Дверь коротко скрипнула, затем захлопнулась, провернулся ключ. Шуршание в прихожей и приближающиеся тихие шаги развеяли мрачную задумчивость. — Какаши-сан? — громко спросила куноичи, приняв нормальное положение на диване и пропихнув в карман капсулу. Сакура выбежала в небольшой коридорчик, но мужчина уже поднялся на второй этаж. За ним хлопнула дверь в ванную. Она понимала, что он устал, поэтому даже не стала возмущаться, что он не поприветствовал её. В конце концов, он не обязан, она всего лишь нежелательный сожитель в его холостяцкой берлоге. Девушка разложила на журнальном столике в гостиной керамические рюмки под саке — на случай, если он всё же решит выпить с ней этот напиток — бокал под виски и сырную нарезку с виноградом. — Просто и со вкусом, — усмехнулась Сакура, выровняв вазочку с виноградом посреди стола. Следом в несколько заходов перетащила бутылки с пойлом и не забыла виновницу торжества — игру, меняющую судьбы. Слишком громкое заявление для обычной подростковой шалости, но это отличный повод напоить его. Когда же всё было готово, Сакура скинула на пол две подушки и уселась на одной из них. Она постукивала пальцами по столу, подъедала виноград и вслушивалась в шум воды на втором этаже. Вода остановилась. Еле слышный скрип половиц уведомил, что мужчина прошел к себе в комнату. Выждав ещё минут десять, до Сакуры наконец дошло, что он не собирается составлять ей компанию. Надувшись, как морской ёж, девушка поднялась к нему, нервно топая по ступеням. — Какаши-сан, — робко проскребалась она в двери. Молчанием обдало в ответ. — Я не уйду отсюда, пока Вы не ответите, — упрямо настаивала она. — Чего тебе? — гнусаво проворчал он, так и не открыв дверь. — Я там стол накрыла: саке, виски, сырочек, виноградик… Составите компанию? — Пей сама. — Пить в одиночку — первый признак алкоголизма, — сказала она, уткнувшись лбом в дверь. — Это маркетинговый ход, чтобы продавать больше выпивки на компанию. — Хорошо, — сдалась Сакура. Она дождалась облегченного выдоха с той стороны и продолжила: — Тогда просто сыграйте со мной в игру. — Какие ещё, к черту, игры? — вспылил он, распахнув перед её носом дверь. — «Правда или выпивка», — неуверенно прошептала она, отойдя от него подальше. Какаши долго молчал, всматривался в розовую макушку, ожидая, когда же она поднимет голову, стрельнет в него колючим взглядом зелёных глаз, недовольно сморщит курносый нос и начнёт приводить наиглупейшие аргументы, дабы вытащить его из панциря. Однако куноичи рассматривала свои босые ноги, постепенно отступая от него. Она всегда старалась держать дистанцию. Хатаке вздохнул, его тёплое дыхание защекотало щеку, потеребило выбившуюся из-за уха розовую прядь. Он почесал затылок, смотря на неё как на прибившегося щенка, совершенно не зная, что с ней делать. — Виски купила или взяла из моего бара? Сакура нервно усмехнулась, наконец подняла голову, но смотрела ему в колючий подбородок. — Мне всю жизнь надо работать, чтобы купить такую дорогущую выпивку. — Ты преувеличиваешь. Они спустились на первый этаж в гостиную и расселись по подушкам. Сакура погасила свет, подумав, что создаваемого освещения от камина вполне достаточно, да и какая-никакая романтическая атмосфера создается, хоть Какаши и пытается всё испортить своей кислой физиономией. Он сразу же выпил виски, затем выжидающе смотрел на мельтешение Сакуры, вполуха слушал правила, попутно заливаясь пойлом. — Игра ещё не началась, а Вы уже наклюкиваетесь, — ворчала куноичи, мешая карточки. — За собой следи, — угрюмо отозвался он, демонстративно отпив янтарную жидкость. — Помниться мне, из нас двоих «накрывает» именно тебя. — Это было из-за кофе! — Охотно верю, — хмыкнул Хатаке. — Полвазочки винограда сточила, а игру не подготовила, — продолжал поддевать он. Сакура хмуро поджала нижнюю губу и протянула ему стопку карточек со стершимся одноименным названием на каждой. Мужчина перевернул первую, прочел вопрос, и его брови взлетели вверх. Заметив это, Сакура завизжала: — Нельзя читать заранее! — Ты это в секс-шопе купила? — Неважно, — вздернула она подбородок, затем, немного поумерив свой пыл, пробормотала: — Говорят, игра интересная. Понимаете, в моей деревне такую днём с огнём не сыщешь, да и сыграть не с кем. — Что тебе мешало привезти эту игру домой и сыграть с друзьями? — смягчил он тон в ответ на откровенность куноичи. — Не знаю, что Вы там такое прочитали, но с такими вопросиками… В общем, гораздо проще играть с малознакомым человеком. У меня отпуск закончится, и мы больше не увидимся, а друзьям потом придётся как-то в глаза смотреть. — Допустим, поверил, — уклончиво сказал Какаши. — Начнём? Хатаке кивнул, налил в её рюмочку саке. Принюхавшись, предложил пить виски, но упрямая девчонка отказалась. Он перевернул карточки лицевой стороной вниз и отложил в сторону, сам же указал на рюмку и сказал: — Игра должна приносить удовольствие, а у тебя пар из ушей валит, — ровным голосом проговаривал Какаши, любуясь меняющейся мимикой лица. — Если не хочешь говорить правду — пей. Таковы ведь правила? Сакура благодарно приняла саке, опрокинула в себя рюмашку, затем под удивленный взгляд Какаши выпила ещё одну. Она сама предложила эту игру, знала, что придётся и самой в некоторых моментах открыться, но она настолько закуталась в свои тайны и недоговорки, что довериться кому-то, пусть даже в шуточной форме, для неё высокая преграда. Хотелось выпить заветную синюю капсулу и забыть о тревогах. Она уже представила путь: прямо, выйти из гостиной, повернуть направо, зайти в её комнату, рюкзак возле прикроватной тумбы, внутренний кармашек… три, нет, четыре… осталось ровно четыре штуки. Но всё разбивалось о категорический властный тон Хатаке: «Я не потерплю наркоманов у себя в доме». Если бы от него не зависело её место проживания, то послала бы она его ко всем чертям. Не хватало ещё международному преступнику ей что-либо запрещать. — Кто начнёт? — повторил свой вопрос Какаши, выдернув её из пут размышлений. Он заметил её волнение, понял о её желании принять капсулу и глубоко внутри его даже обрадовало, что девушка держится и не срывается. Ему абсолютно плевать на её здоровье, но гораздо интереснее играть в кошки-мышки с психически здоровой мышкой, испытывающей весь спектр эмоций, не приглушённых всякими сомнительными препаратами недоученика недоучёного. Сакура молча потянулась к своей стопке с карточками. — Я Вам симпатична? — она автоматически переходила на уважительную форму, не желая больше получать в свою сторону надменные и властные замечания. В конце концов, она взрослый человек, и ей неприятно, когда её отчитывают как детсадовца. — А ты как думаешь? — В игре нельзя отвечать вопросом на вопрос, — возмутилась куноичи. — Симпатична, — отмахнулся он. — И из-за таких плёвых вопросов ты тряслась, как осиновый лист? Сакура вздохнула, отложила карточку в сторону и зачем-то выпила рюмашку. — Какая черта тебя привлекает в собеседнике? — прочел он и тут же отложил бумажку в сторону, закатив глаза. — Расчётливость и холодный ум… очень сексуально, — недолго думая, выпалила Сакура. Щёки девушки порозовели, глаза заблестели, она стала чаще облизывать губы, приковывая к ним внимание Хатаке. Обычно она не так быстро пьянеет. Мужчина подорвался с места и ушёл на кухню, оставив подвыпившую куноичи смотреть ему вслед в непонимании. Вернувшись с блюдцем с двумя бутербродами, поставил на столик возле Сакуры и, опустившись на своё место, сказал: — Съешь бутерброды и впредь закусывай после каждой рюмки, — строго говорил Хатаке. Девушка непонимающе переводила взгляд с тарелочки с едой на Какаши и обратно. Он устало потёр переносицу и нехотя стал пояснять элементарные вещи: — Ты наверняка сегодня ничего не ела. Не перебивай. Твой организм всё равно говорит об обратном. Если продолжишь заливаться саке на пустой желудок, то мы так и не дойдём до самого интересного. И, вот ещё что, если я и решил провести этот вечер в твоей компании, то не хочу получить спустя полчаса общения напившегося в зюзю собеседника. — Даже не знаю… ик… оскорбиться или умилиться, — ошарашенно прошептала она, запихиваясь бутербродами. — Вспомнила. Ещё мне нравится в Вас приказная забота. Он лишь закатил глаза, покачав головой. Сакура доела бутерброды, умудряясь во время процесса благодарно улыбаться ему, затем взяла следующую карточку и прочла: — От чего Вы последний раз сильно возбуждались? — девушка залилась румянцем, отложила бумажку в сторону. Какаши молча обновил виски и выпил, не желая отвечать. — Так нечестно, — надулась куноичи. — Я стараюсь отвечать на все вопросы, а Вам лишь бы выпить. — Да? — приподнял он бровь, ехидно ухмыльнувшись. — Так может ты сама ответишь на свой вопрос? Девушка потянулась к бутылке, но Какаши невесомо остановил её руку, надавив пальцами на запястье. Он почувствовал бешеное биение пульса. Только Сакура нервно дёрнула руку на себя, Хатаке ослабил хватку и сразу же убрал руку. — Х-хорошо, — сдалась Сакура. — В номере. На гейзерах. Пыталась, по крайней мере… Белые брови в удивлении взметнулись вверх, губы дёрнулись в лукавой улыбке, треск брёвен в камине заглушил тихий смешок. — Что? В правилах не написано, что нужно рассказывать в подробностях. — А я и не настаивал, — хмыкнул Какаши. — Иногда лучше не знать, что вытворяли твои шаловливые пальчики в моей кровати. — Д-да В-вы… не было ничего такого, — бубнила возмущённая и раскрасневшаяся девушка. Пока она посылала в адрес Хатаке все смертные проклятия и теребила в кармане капсулу для успокоения, он вытянул следующую карточку и, прокашлявшись, зачитал: — Расскажи о своём самом постыдном поступке, — он отложил карточку в сторону и всмотрелся в тускло-зелёные глаза. Ему интересно услышать ответ на этот вопрос. Сакура сминала подол домашней футболки, выгибала пальцы, пытаясь подобрать слова или вспомнить менее постыдный поступок чем тот, который приходил ей в голову. За двадцать один год своей жизни она смогла по-крупному застыдить себя, как девушку, лишь однажды. Всё остальное по сравнению с этим меркло. Она похлопала себя по щекам, делая их ещё пунцовей, отогнала образ чиновника, собирая нечленораздельные слова в связное предложение. — Налейте мне виски, — вздохнула она, опустив голову. Какаши молча сходил за ещё одним бокалом и уже туда налил немного жгучего пойла. Сакура морщилась, рывками хватала воздух, совершенно не охлаждающий текущую по горлу лаву. Она поспешно закусила выпитое и, дабы не акцентировать на своей персоне взгляд слишком внимательных глаз, схватила карточку. Сглотнув, прочла: — Что самое ужасное Вы делали ради денег? Очень интересный вопрос интересному человеку. Сакура смотрела на него с интересом и мольбой, лишь бы он ответил на вопрос, а не скрылся за бутылкой виски, как делал все предыдущие разы. Она уже поняла, что эта игра настроена на сближение игроков, в конце они должны посмотреть на собеседника совсем с другой стороны, алкоголь же — отличное подспорье для этого. Проблема в том, что девушка не хотела сближаться с Какаши, он ей и даром не сдался, своих проблем по горло, чтобы вникать ещё и в чужие. Ей всего лишь надо заставить его ослабить бдительность. — Ничего, — пожал он плечами после длительного молчания. Он наклонил голову в бок, наблюдая за увлеченным погрызыванием блестящих в свете огня губ. — Хотите сказать, что всё это, — Сакура обвела взглядом комнату, намекая на виллу в целом и высокий статус Хатаке, — было заработано честным путём? Какаши оскорблённо насупился. Сдержанный тяжёлый вздох и напряжённые желваки заставляли девушку выпрямиться на месте, как травоядное, услышавшее звук сломанного вблизи сучка. — Начнём с того, что в твоём понимании значит «честный путь»? — Брать миссии, качественно выполнять их, получать отзывы от заказчиков… копить, в конце концов… — Не мой случай. — Тогда… — Я не крал деньги, если ты об этом, — жестко перебил её мужчина, сжав стакан с виски. — Наемничество — тоже работа. Да, мне приходилось убивать… много и часто… Но разве шиноби до сих пор корят себя за убийства? Строишь из себя всю такую правильную, — презрительно прошипел Хатаке. — Сними наконец розовые очки! Неужели ты ещё с Академии не знала, что путь шиноби усеян трупами… и врагов, и товарищей? — З-знала, — икнула девушка, закусив губу и виновато потупив взгляд. — Ты юна, девочка, — смягчился Какаши, прикрыв глаза и расплывшись в грустной полуулыбке. — Похвально, что ты стараешься сохранять моральные принципы. Я вот не смог. По горло в крови, а пытаюсь тебе ещё что-то говорить. Не слушай старого дурака. — Я ничем не отличаюсь от Вас, — шмыгнула носом куноичи. Тоска, поедающая её последнюю неделю, усилилась. — И если на то пошло, то я считаю Вас правым. Какаши, смущенно взъерошив волосы на затылке, сказал: — Давай сменим тему в более мирное русло. Ведь, если я не ошибаюсь, эта игра помогает обсудить серьёзные темы в шуточной манере. Поищи там какой-нибудь юморной вопрос. — Во-первых, копошиться в стопке с карточками — против правил. Вот как изначально они лежат, так и играем. Во-вторых, Ваша очередь задавать вопрос. Ободряющая улыбка спала с лица Хатаке, только ему в руки попала потёртая карточка с отгрызенным уголком. Нахмурившись, он сказал: — Я немного перефразирую. — Он заметил краем глаза, как напряжена её спина, будто девушка вольфрамовый стержень проглотила. — Какой самый неловкий опыт ты получила в Стране Тумана? — Тут очевидно, — усмехнулась Сакура, немного расслабившись — в этом ей помогла ещё одна рюмашка саке. — Я никогда не была в борделях и тем более не снимала медовую куноичи. Хотя, признаться, опыт забавный. Какаши искренне посмеялся, вспоминая приключения куноичи. Сакура ему смущенно улыбалась, скрывая румянец под выбившимися из домашнего хвостика волосами. — Сколько у Вас было партнёров? — прочитала она вопрос, вспыхнув алым пламенем. Какаши причмокнул губами, нехотя переведя пьяный взгляд с камина на куноичи. — Какие банальные вопросы, — закатил он глаза. — Не хотите отвечать — не надо, я же не настаиваю. Это всего лишь игра, — накуксилась она. — Я не придумала этот вопрос, он написан в карточке. И если на то пошло, то мне абсолютно плевать на Ваш донжуанский список. — А говоришь, я труден в общении, — вздохнул мужчина, взлохматив волосы на затылке. — В сексуальном плане или именно отношения? — Не думала, что Вы проводите грань, — выпрямилась Сакура, не веря, что мужчина решился ответить на такой личный вопрос. Она задумалась, пошамкав губами. — Допустим, отношения… Сколько у Вас было серьезных отношений? — Одни. — Не верю! Неужели только с Мизукаге и больше ни с кем?! — излишне возбужденно выпалила девушка, выпучив глаза. — Девочка, я, наверное, лучше знаю, какие отношения называть серьёзными, — толика грусти проскользнула на посеревшем лице. — С Мей… просто иллюзия. — Не пойму… — И не надо. Хатаке, не дожидаясь, когда она засунет свой курносый нос не в своё дело, вытащил следующую карточку. Она отличалась цветом от остальных, но надпись на рубашке стёрта окончательно. — Выпейте текилу с тела игрока, вытащившего эту карточку, — прочитал мужчина, затем, отложив ту в другую стопку, сказал: — Эта бумажка не из этой игры, так что задание аннулируется. — Оголяйте торс, — бойко выпалила Сакура, подорвавшись с места. — Слушай, давай ты просто выпьешь саке, — устало проворчал он, проклиная свое пьяное расслабленное тело, что не может бежать. — Какая разница, выпьешь ты вместо ответа или с меня. Суть одна и та же. — Не-а, текила покрепче будет, да и так интереснее, — усмехалась куноичи, потирая ручки и медленно надвигаясь на Хатаке. — Так в этом и загвоздка, — отнекивался он как мог, — у меня нет текилы. — Врёте, Какаши-сан, — покачала она головой. На лице появился самый настоящий оскал маньяка, даже у Какаши по спине холодок пробежал. — Я видела в Вашем мини-баре этот напиток, меня ещё этикетка привлекла. Там скелет на петухе нарисован. — А-а, — поднял он палец вверх, но Сакура его перебила. — И я знаю, где лежит лимончик. Не будете же Вы утверждать, что у Вас нет соли? — Буду, — активно закивал он. — Алкоголь играет с Вами злую шутку, Какаши-сан, — усмехнулась девушка, направляясь на кухню. — Я только сегодня утром чуть не просыпала соль. — Какаши вздернул бровь, а Сакура поспешила оправдаться: — Там так получилось, что кто-то поставил баночку на край полки, и, когда я открыла дверцу, она рухнула мне на голову. — И этот кто-то, конечно же, ты, — проворчал Хатаке. — Это должен был быть сюрприз для Вас! — спалилась куноичи. — Вот как, — засмеялся он, вместо ожидаемого гнева. — То есть, ты попалась в собственную ловушку, — обхохатывался он, положив руку на живот. — И почему я не удивлен? — Тему не переводите, — порозовела девушка, обиженно сжав губы. — Лучше оголяйтесь. — Ладно, девочка, пошутили и хватит, — посерьёзнел он. — Я только в душ сходил, не хочу я на себя ничего выливать и сыпать. Сядь на место и не выдумывай. Но куноичи была непреклонна, даже угрожающий тон не мог сбить с неё спесь игривости, подкреплённую алкоголем. А его нежелание выполнять это задание лишь распаляло азарт в зелёных глазах. — Не переживайте, я всё старательно вылижу, — отмахнулась куноичи, только на кухне осознав, насколько двусмысленно звучала эта небрежно брошенная фраза. Ударив себя несколько раз по большому лбу и прихватив все нужные ингредиенты для задания, Сакура вошла в гостиную, натянув улыбку. Какаши полулежал на полу, так и не подняв подол домашней бежевой водолазки. Впрочем, она не сомневалась в этом упрямце. — Я пару лет назад выучила одну интересную технику… — протянула девушка, привлекая на себя внимание. — Называется «Каменные наручи». Очень хороша в удержании противника. Хотите увидеть? — Не стоит, — прокашлялся Какаши, представляя масштаб разрушения его маленькой и такой уютной виллы после использования техники стихии Земли… Да после какой угодно техники. — Если хоть кирпичик упадёт с этого дома, тебе мало не покажется, — угрожающе пробурчал он, отставляя бокал на столик. — Ой, Вы так говорите, как будто я предвестник апокалипсиса и способна только рушить чужие дома, — сказала она, присаживаясь рядом с ним и по-хозяйски поднимая его водолазку выше. Девушка старательно игнорировала красноречивые взгляды, понимая, что всё это напускное. Если бы он не хотел, то давно бы остановил и отправил спать на порожек у входа. А раз уж с его стороны нет никаких действий, то можно продолжать. Задрав водолазку ему за шею, чтобы не мешала, Сакура попросила совсем лечь на пол. Он что-то несвязное проворчал себе под нос, но просьбу выполнил. Она налила в рюмку текилу, охмелев лишь от аромата, и поняла, что Какаши ничуть не врал, откровенно называя купленные ею напитки второсортной дрянью. С таким пойлом можно и самой вкус обрести, что очень плохо скажется на её тонюсеньком кошельке. Сакура высыпала щепотку соли ему на грудь. С её лица не сползала увлечённая улыбка, ей определенно нравилось, однако, зная её, кому-то наутро будет очень стыдно. Какаши, не сдержавшись, усмехнулся, из-за чего соль, щекоча кожу, скатилась вниз. — Какаши-сан, будьте серьёзнее, — деловито нахмурилась она, будто проводила медицинский осмотр. — Хорошо-хорошо. Повторив процедуру с солью, девушка положила ему на губы заранее отрезанную дольку лимона. Кислый сок сочился по приоткрытому в удивлении рту, проникал внутрь, заставляя мужчину кривиться одними лишь бровями. Он взглядом поторапливал розоволосую копушу, но та смаковала каждый момент превосходства и власти над рельефным мужским телом. Не сдержавшись, она провела пальчиками по прессу, нахмурилась, о чем-то задумавшись, и выдала, делая при этом такой умный и деловой вид, будто сейчас находится на переговорах или важной конференции: — Напрягите пресс. Хочу, чтобы текила не растекалась, а оставалась между кубиками. — А больше ты ничего не хочешь? — возмущенно пробубнил он, чуть не съев лимонную дольку. — Хм… — всерьез призадумалась девушка, почесав подбородок. — Пока нет, но если чего-то захочу, я Вам обязательно сообщу. Какаши закатил глаза, напряженно выдохнул, стараясь не рассыпать соль с груди. Она взяла рюмку и медленно вылила текилу на молочную кожу. Прохладная жидкость очерчивала напряжённые бугорки пресса, протекая как новорождённая речушка сквозь камни. Не успел мужчина привыкнуть к холодку, текущему меж кубиков, как тут же сглотнул тугой ком от невероятно горячего языка куноичи. Она, сёрпая, поглощала алкоголь. Её брови взметнулись вверх от яркого букета вкусов высокоградусной выпивки. Она полностью сосредоточена, как бы не утекло пойло, что совсем не замечала плотно сжатых кулаков и дрожащих в напряжении бицепсов. Сакура, «осушив» торс мужчины, быстро поднялась вверх, удерживая крохи алкоголя во рту, и мазнула по груди, собирая соль, затем тут же схватила дольку лимона с его губ. Она пережевывала, кривилась от кислинки, совершенно не замечая на себе пытливый взгляд Какаши. — Ты так вкусно причмокиваешь, что я тоже захотел текилу, — игриво сощурился он, наклонив голову. — Оголяйся, — повторил он в отместку её же слова. — Ага, я хоть и пьяненькая, но не совсем дурочка, — помахала она указательным пальцем у его лица. — Вот выпадет мне такое же задание, тогда посмотрим. — Какие-то двойные стандарты, тебе не кажется? — приподнял он бровь, опустив водолазку и невзначай положив подушку на пах. — Не кажется, — сказала она, возвращаясь на свое место. — Если хотите текилу, то вот бутылка, вот рюмка, делайте. Лимончик могу подрезать. — Подрежь, — кивнул тот. Он старался вспомнить наиболее кровавые моменты своего прошлого, дабы сбить волну возбуждения на корню, но живот, грудь и губы горели синим пламенем, будто на нём проводили химический эксперимент. Какаши аж отрезвел от таких игр с легковоспламеняющейся жидкостью. Сакура молча поставила блюдце с дольками лимона на стол и вытянула следующую карточку: — Что из прошлого в истории Вы бы хотели изменить? — прочитала она, икая на каждом слове. Девушка подняла на него заинтересованный туманный взгляд. Интересно же, о чём жалеет легендарный Масочник! Однако вместо ответа Какаши налил себе виски, хмуро зыркнул на оставшиеся на дне бутылки капли и опрокинул в себя пойло. Сакура накуксилась подобно пьяному краснощёкому снегирю и возмущённо выпалила: — Могу я подкорректировать правила? — Это тоже в бумажке написано? — съязвил Какаши, не понимая резкого, а главное, громкого напора со стороны куноичи. — Нет. — Валяй, — отмахнулся он, откинувшись назад, и прислонился спиной к дивану. — Нельзя уходить от ответа более двух раз. Если два раза подряд вместо правды выбираете выпивку, то на следующий вопрос выбора не даётся. — Нарываешься, девочка, — прошептал Какаши. «Знаю!» — пискляво раздалось внутри куноичи. — С кем был твой первый поцелуй? Сакура жалобно закатила глаза. Она не могла использовать выпивку, ведь сама только что предложила быть более откровенными друг с другом. Она поджала нижнюю губу, не решаясь сказать. — С моей лучшей подругой, — нечленораздельно выпалила девушка, не решаясь поднять голову и взглянуть в насмешливые глаза Какаши. — О как девки пляшут! — хлопнул он себя по бедру. — Там просто так получилось, — размахивала она руками, заикалась, но пыталась оправдаться. — Не подумайте, я нормальная… в смысле, мне парни нравятся… Да и у Ино уже муж имеется… долгая история. Мы просто сидели, выпивали, как сейчас, и разговор зашёл о мальчиках. Боже, кому я это рассказываю, — сжала она переносицу, чувствуя подушечками пальцев жар своего лица. — Выяснилось, что я ни разу не целовалась… и она решила это исправить. Во-о-о-т… — Заметь, я не спрашивал подробности, — усмехнулся Какаши. Её лицо вспыхнуло сильнее. Точный закипающий на плите чайник. — Моя очередь, — хмыкнула девушка. Она определенно настроена вытянуть какой-нибудь гадский вопрос. — Вы изменяли своей партнерше? — Сложный вопрос. Какаши потянулся к бутылке с саке, так как его янтарный увеселительный эликсир кончился. Разлив по пиалам, Какаши приподнял рюмку в зазывающем жесте, посмотрел на Сакуру так, будто говорил, что пьет за неё, и опрокинул в себя рисовую водку, поморщившись от кислого привкуса дешёвого алкоголя. — В следующий раз предупреждай заранее, если захочешь выпить. От этой дряни можно и в больничке прописаться. — Это Ваш второй раз, — предупредила девушка, решив проигнорировав его ворчание насчёт дешёвого алкоголя. — В следующий раз повезёт с вопросом. Сакура выпила предложенное саке, закусила фруктом. Она пошатывалась на месте, чувствовала, как развязывается язык — хотелось болтать без умолку, тем более собеседник попался вполне слушающим. — Каким было твоё худшее свидание? — Ух, почему мне попадаются вопросы только про худшее? — захныкала Сакура, закатив глаза. — Нет, чтоб спросить про самое лучшее свидание в моей жизни… или как я себе его представляю… — Тогда бы ты ушла в свои розовые мечтания, и потерялся бы смысл игры. Через смущение люди избавляются от неловкости в отношении друг друга и открываются. Поэтому я не понимаю, почему ты решила поиграть со мной. — Да так, весело же, — пожала она плечами, глупо улыбнувшись. — Отвечай на вопрос или пей, — сказал он, покачав головой. — Да помню я, помню, — пробурчала она. — Это было лет в шестнадцать-семнадцать. Меня пригласил на свидание мой сокомандник, — девушка в очередной раз понурила голову, избегая прямых взглядов. — Мне неловко об этом вспоминать, но это было определённо самое худшее свидание в моей жизни. Всё было нормально, мы сидели в кафе, и я даже на минуту забыла, что он постоянно подкалывает меня и задирает… с самой Академии. Даже поверила, что он так выражает симпатию. Потом он уронил палочки и долго не поднимался, смотрел, не моргая, мне за спину. Когда я спросила, что случилось, он сказал, что в нем проснулся дар предвидения, и он видит за моей спиной мертвецов с розовыми и желтыми волосами. Для меня… это слишком жестокая шутка. — Сакура поморщилась, крепко сжимая кулаки до побеления костяшек. — Вы, наверное, не понимаете… в чём смысл… Просто эти люди… у моих родителей были такие волосы… — Я надеюсь, ты выбила из него всю дурь. — Я просто сбежала… и слышала сзади его смех. В общем, это был очередной розыгрыш. — Очередной? И часто ты так попадаешься? — Постоянно, — опустила она голову с тяжёлым вздохом. — Он очень изобретательный парень. Какаши провел ладонью по лицу и плеснул обоим саке. Они выпили и закусили. Сырная тарелка закончилась, оставалось лишь несколько кисточек крупного сладкого винограда. Сакура долго мялась, елозила на подушке и оттягивала подол растянутой футболки. — Кажется, твоя очередь тянуть карточку. Задай что-нибудь лёгонькое. Без самокопаний. Сакура опустила руку на стопку карточек и, подловив момент, выудила из-под подушки совсем иную бумажку. «Мухлюет даже в такой игре. Ай да девочка», — лукаво улыбнулся Хатаке, сделав вид, что не заметил. — Целуйте партнера на протяжении одной минуты, — прочитала куноичи, комкая в руках карточку. Какаши приоткрыл в удивлении рот — не такой подвох он от неё ожидал. Он потянулся к новенькой бутылке саке. — Какаши-сан, — строго вымолвила Сакура, — вы израсходовали все свои попытки выпивки, теперь только правда. — Так и вопроса не последовало, — пожал он плечами, — это уже действие, а не правда. Или погоди, ты просто хочешь поцеловаться? — Да, — выпалила девушка. — То есть нет… так выпала карта… — бурчала она. Какаши усмехнулся. Он не понимал, что задумала эта оторва, но знал точно — он не наигрался. Эта розоволосая мышка принесла в его жизнь такой ураган эмоций, что будет очень сложно вернуться в привычные скучные будни. — Иди ко мне. — Что? Какаши похлопал по своим коленям, поудобнее устроившись на подушке. Уловив непонимание и страх в глазах куноичи, он сказал: — Я настолько пьян, что при попытке встать, тут же рухну. Девушка медленно встала, отмечая заторможенность в движениях, её штормило, но она старалась идти ровно, чем наверняка смешила Какаши. Только он прикрыл глаза, вслушиваясь в треск брёвен в камине, и откинул голову назад, Сакура достала из кармана пилюлю и закинула себе в рот, спрятала за щекой. Когда она обогнула стол и подошла ближе, мужчина резко потянул за руку, заставив буквально упасть ему на колени. Не успела она ахнуть, как тут же спёрло дыхание от его невесомых прикосновений. Он провёл подушечками пальцев по румяной щеке, опустился к подбородку, с интересом наблюдая за каждым своим действием и изредка заглядывая в глаза. — Какие прекрасные пьяные глаза, — прошептал мужчина у самых её губ. Он намеренно дразнил её, заставлял ресницы подрагивать, тельце содрогаться в желании прильнуть к его горьким губам. Непривычно слышать мягкие комплименты от него, но такая контрастность играла в его пользу — девушка постепенно млела, сама прижималась ближе. Хатаке невесомо прильнул к её губам, настолько легко, что она сначала ничего не почувствовала. Лишь спустя долгое мгновение по телу колючей проволокой распространились миллионы искорок, покалывающих кожу. Он мял покусанные губы, не проникая глубже, перехватывал инициативу каждый раз, когда Сакура скованно отвечала, чем смущал её. Она закрыла глаза, окончательно растаяв у него на руках. Поцелуй Какаши не был обычным соприкосновением губ чужих людей, он обретал смысл, будто обволакивал тело куноичи, позволяя побыть слабой. Очнувшись от наваждения, Сакура на секунду отстранилась перевести дыхание. Она раскусила капсулу, в ротовой полости брызнула посторонняя жидкая субстанция, совсем не имеющая вкуса. Девушка быстро вернулась к поцелую, на этот раз она действовала раскованнее, приправила их соитие страстью, как учила Ино. Углубив поцелуй, Сакура в малых дозах вливала в мужчину яд. Спустя ровно минуту Какаши разорвал поцелуй. Сакура не успела влить весь яд, но большую часть Хатаке проглотил и, кажется, не заметил. «Почему минута прошла так быстро?» — недовольно подумала она, восстанавливая сбившееся дыхание. Было обидно, что его лицо ничего не выражало, будто он решал математическую задачку на определение скорости полёта куная от дерева А к мишени В. Затем появилась едкая ухмылка, кольнувшая сильнее безразличия. Сакура виновато потупила взгляд и поспешила слезть с его колен. Она кожей чувствовала пылающие щеки, поэтому она не придумала ничего лучше, чем разлить оставшееся в бутылке саке по рюмкам. Тело отказалось возвращаться на свое место, слабость накатила волной, но Сакура всё списала на действие яда в малой дозе, смешавшегося с алкоголем. Робко взглянув на Какаши, она не заметила за ним признаков слабости. «Похоже, такого количества яда маловато на такого кабана», — грустно подумала девушка, рухнув рядом с ним. — Можно я тут посижу? Нет сил идти на свое место, — сипло вымолвила она, прилагая усилия, чтобы держать рюмку на весу. Какаши приподнялся, взял с дивана плед и протянул девушке, заметив её резко посиневшие губы. Он вопросительно посмотрел сначала на карточки, затем на закутавшуюся в кокон бледную куноичи, спрашивая, продолжают ли они играть. Сакура коротко кивнула, прижав колени к груди. — О чём обычно врёшь другим людям? — О том, что у меня всё в жизни прекрасно, — сразу же ответила девушка. — Все думают, что я светлый и позитивный человек… жизнерадостный… А наедине с собой понимаю, что ещё не суициднулась только из-за брата. Я нужна ему, — всхлипнула Сакура. Она уткнулась лбом в колени, накрытые мягким пледом, и громко зарыдала. Алкоголь, поцелуй, яд, отказ от антидепрессантов… Слишком много факторов, подкосивших душевное состояние куноичи. Не хотелось больше притворяться сильной; хочется плакать, избавиться хоть таким образом от части груза, хочется побыть слабой, надоело улыбаться. Всё это она нечленораздельно гундосила в плед, заливая тот слезами вперемешку с соплями. Какаши застыл, как чидори поражённый, не зная, что с ней делать. Он молчаливо приобнял её за плечи, притянув к себе ближе, поглаживал по розовой макушке, позволяя девушке выплакаться. Впервые за столь длительный период внутри ожило закаменевшее сердце, смахнулась с шестерёнок пыль. Впервые он увидел в Сакуре не просто мышку, озорную игрушку или отставшего от цирка клоуна, он увидел человека, который слишком долго был сильным, который недополучал ласки, и который никогда не позволял себе быть капризным плачущим ребенком. — Поплачь, — мягко повторял Хатаке, — говорят, легчает. Сакура подняла на него недоуменный взгляд. Из красных припухших глаз прекратили литься ручьём слезы, она икала и всхлипывала. Затем поморщилась и заревела громче, уткнувшись в его плечо. Какаши заварил травяной чай, который Сакура расхваливала, и заставил выпить, хоть куноичи отнекивалась, зарывалась в свой кокон и бурчала сквозь сопли и слёзы, что ничего ей не надо, и оставьте её, ради бога, одну. Мужчина молчаливо качал головой и настаивал, чтобы она выпила. — Спасибо, — икнула девушка, принимая горячий напиток. Постепенно её попускало, из угла дивана доносились редкие всхлипы, она икала и дрожала. По девчонке видно, что сил в ней совсем не осталось. После чая Какаши проводил её до спальни, а сам вернулся убрать бутылки и пустые тарелки с гостиной. Он погасил камин, сложил все тарелки в одну и понёс на кухню. Только посуда оказалась в раковине, мужчину скрутило пополам от резкой боли сначала в животе, а затем и во всём теле. Еле дойдя до углового диванчика, Какаши рухнул, схватился за живот, подавляя животное рычание. — Мелкая дрянь, — шипел он, сжимая кулаки до дрожи в мышцах, — когда успела? Небывалая злость охватила Хатаке, обволокла чёрной тенью, направляла его в спальню куноичи. Он тяжело дышал, воздух в комнате слишком тяжёлый, пропитан мелкой стекольной крошкой, дерущей горло. Руки сами тянулись к длинной бледной шее девушки. Она сипло втянула воздух, поморщилась во сне и перевернулась на другой бок, лицом к незваному гостю. Какаши застыл, осознавая, что он собирался сделать. Хриплое дыхание девушки прерывало тяжёлые прерывистые вдохи мужчины, её грудь часто вздымалась, лоб покрылся пленкой пота, фиолетовые губы, как и всё тело, дрожали. Сама же она белее мела, будто вот-вот растворится подобно призраку. Общий болезненный вид и сморщенное в гримасе боли лицо отрезвили мужчину, он отшатнулся от нее подальше, затем выскочил из спальни, как четверокурсник Академии из женской раздевалки. Она и сама выпила достаточно яду. Хатаке понял, когда это произошло. — Дура, — цыкнул он. В глазах начало двоиться и темнеть на долгие минуты. Проморгавшись, Какаши наконец поднялся на второй этаж, путь до которого казался непомерно длинным и зигзагообразным, точный горный серпантин. Рухнув в постель, мужчина накрыл дрожащее тело одеялом, всмотрелся в потолок, идущий волнами, и попытался думать. Девчонка хоть и дура, но не настолько, чтоб травиться самой и не принять противоядие. Вывод напрашивался лишь один — сделать так, чтобы Хатаке слёг, а потом ухаживать за больным, попутно добавляя в еду, воду и лекарства (нужное подчеркнуть) яд. Этого мужчина никак не мог допустить, поэтому, дождавшись, когда куноичи проснётся, по обыкновению, в одно и то же раннее время, собрался и покинул виллу. Он втихую понаблюдал за девушкой, пока она не видела. На вид также бледна, руки дрожали, но это не мешало ей насыпать пять чайных ложек с горкой кофе в полулитровую тару под названием чашка. Убедившись, что Сакура ничего, кроме кофеина, не употребляла, предоставив организму самому справляться с дозой яда, мужчина отправился прямиком в покои Мизукаге. Она как раз вчера должна была вернуться.***
Сонные жители плелись на свои рабочие места, кутаясь в мешковатые одежды от моросящего колючего дождика. В резиденции только охрана бодрствовала, у остальных же рабочий день начинался с восьми. А Какаши и рад не пересекаться с болтливой куноичи с ресепшена — эта сплетница не пропустила бы его, пока не вытянула бы все подробности его болезненного вида. Анбушники без лишних вопросов пропустили временное начальство, коротко кивнули в знак приветствия, но стоило Какаши пройти в кабинет, заметно расслабили вытянутые по струнке спины и зевнули, желая поскорее передать пост утренней смене. — Какаши, — подскочила Мей на месте. Женщина, разодетая в шёлковую ночнушку и с кублом на голове, явно не ожидала увидеть его в такую рань. Она подбежала к нему, шлепая босыми ногами, и крепко обняла на радостях. От поцелуя мужчина отстранился. — Неважно выглядишь, — обеспокоенно сказала Мей, приложив ладонь к колючей щеке. — Со мной всё в порядке, — отмахнулся он, идя в личные покои Мизукаге. Увидев нетронутую постель, громко спросил: — Ты опять всю ночь работала? — Отчётов много, — вздохнула Мей, пройдя в спальню за Какаши. Он скинул с себя одежду и улёгся в кровать, накрывшись шелковой простынею по горло. Её постель холодная, тело покрывалось мурашками, а непрекращающаяся всю ночь дрожь усилилась. Мей присела рядом, провела ладонью по вспотевшему лбу, мягко и обеспокоенно смотря на него, словно мать, беспокоящаяся за своё больное дитя. — Я тут до вечера полежу, — сипло отозвался он, не разлепляя глаз, — работе не помешаю. Если в отчетах что-то непонятно — спрашивай. — Кстати, насчёт отчётов, — сказала Мей. — Огромное тебе спасибо. Чоуджуро тоже около часа нахваливал и извинялся, сказал, что деревня без тебя бы рухнула, — усмехнулась Мизукаге. — Я теперь и сама вижу — ты проделал колоссальную работу. — Мальчишка и вправду не готов к этой должности, — проворчал Хатаке, нахмурившись. — Слишком неуверенный, сомневается в каждом шаге, но довольно умён. Может, с опытом придёт вера в свои действия? — пожал он плечами. — Я ему передам, — хихикнула Мей, прикрыв рот ладошкой. — Ты поспи, а я вызову врача. Что-то мне совсем не нравится твоя бледность… Какаши промолчал, понимая, что медик ему бы не помешал. Он просто поддался организму, борющемуся с ядом, и позволил себе поспать до прихода врача. Тот покивал головой, почесал несуразно длинную бороду, отросшую до груди, с умным видом записал название лекарства на бумажке и накапал его в стакан с водой. Какаши, под грозный взгляд Мей, выпил гадостную зеленоватую жижу, коей стала вода. Сдержался от рвотного позыва и, отвернувшись от переговаривающихся Мизукаге и врача, уснул беспокойным сном. Хоть ему ничего и не снилось, но мерзопакостное общее состояние пробуждало каждые полчаса. Он проклинал наглую розоволосую девчонку и снова засыпал, надеясь, что ей сейчас так же плохо, как и ему. А Сакура была даже не в состоянии установить местоположение Хатаке, она лишь предполагала, что этот герой-любовник с утра пораньше ускакал к своей ненаглядной Мизукаге. Девушка валялась на диване в гостиной, рядом дымился травяной чай с каплей собственного противоядия, на лице покоилась историческая литература с личной библиотеки Хатаке (любовных не похабных романов обнаружено не было), но она не осилила и первую главу, так как текст двоился, а жёлтый пергамент резал глаза. — Что б ещё раз я решила травануть его таким способом… — прохрипела Сакура, отложив книгу в сторону и приняв положение полулёжа, дабы отпить остывший чай. — Лучше вернусь к первоначальному плану. Сделав глоток чая, Сакура поморщилась и, отставив чашку на журнальный столик, откинулась на жесткую, как бетонная плита, подушку. Она захныкала, положив руку на горячую голову: — Надеюсь, ему сейчас так же плохо, как и мне.