Узурпатор

      Шиноби выстроились в четыре ровных ряда на крыше резиденции. Они облачены в чёрные одеяния, смотрят себе под ноги, напряжённо шамкая губами. Тягучая тишина давила на неприметного паренька, по его тонким бледным ручонкам бегали крупные мурашки. Он потупил взгляд, сжав зубы.       «Эти шиноби, его верные слуги… Почему они так просто приняли его смерть? Почему так безразличны?» — внутренний голос превратился в жалобный скулёж.       — Наигранная скорбь, — шикнул черноволосый мальчишка, плотно сжав кулаки, но его неосторожное высказывание заглушилось шепотками снизу, с площади резиденции.       Взволнованные разговоры гражданских с ветром доносились до чуткого слуха рядовых шиноби. Среди ровных рядов не было оперативников ВПК — каждый патрулировал территорию деревни по приказу Шестого, ведь во время таких масштабных изменений чаще всего и происходят нападения со стороны других государств. Какаши же приходилось следить и за внешним, и за внутренним спокойствием, его не покидало чувство, что должно произойти восстание. Ханс заверял его, что назревающий переворот в ВПК подавлен на корню, зачинщики дожидаются своей участи в подземных камерах, а оставшиеся последуют за тем, за кем пойдет Ханс. Только до Хатаке дошли эти сведения, он не смог сдержать самодовольный смешок. Он и помыслить не мог, что корявые методы дрессировки Данзо сыграют ему на руку. Но потом, задумавшись о его последних словах, Какаши ударил себя по голове. Данзо намеренно воспитывал своих шиноби таким образом, чтобы те подчинялись не некому Шимура Данзо, а Хокаге.       Какаши прошёл к столику, бросив задумчивый взгляд на фотографию Данзо. Небольшая фоторамка покоилась на мягкой белоснежной подушке, рядом тонкой струйкой поднимался дым благовоний. Однако скорби и жалости в стройных рядах шиноби не чувствовалось. Пятый оставил после себя память о величии его правления, его вид внушал мощь и непоколебимый дух.       Какаши набрал в лёгкие больше холодного воздуха и заговорил:       — Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Пятого Хокаге… — Какаши запнулся, увидев в толпе розовую макушку.       Сакура не смотрела на него, опустила голову чуть ли не в поклоне и рассматривала сломанные ногти. Какаши прошёлся взглядом по собравшимся шиноби, с горечью отметив, что не видит здесь ни единого человека из своего выпуска.       — Он был человеком, посвятившим всего себя деревне и её жителям… Смерть Пятого Хокаге — большая потеря для Конохагакуре-но Сато…       Хатаке зажёг благовонии — щекочущие ноздри ароматы потекли по ветру тонкими дымчатыми нитями. Какаши не любил эту часть, не любил самообман, не любил, когда такое отвратительное явление, как смерть, пахнет ладаном, камфорой и сандалом. Сдержав настойчивый чих, он положил первую белую хризантему возле фотографии Данзо и отступил в сторону, предоставляя место другим шиноби проделать то же самое.       Тот самый мальчишка, который предпринял глупую попытку напасть на Какаши на инаугурации, затравленно шарахался от каждого. До проведения церемонии у Какаши было немного времени, он успел посмотреть личное дело этого ребёнка. Всего лишь сирота с улучшенным интересным геномом. Мальчик мог превращать свои рисунки в живые атакующие объекты, но на этом всё. Ещё отличался своей любовью к Данзо, постоянно звал того своим отцом, когда на деле Пятый интересовался его геномом. Он планировал взрастить из мальца очередного солдата.       Какаши проводил его взглядом, тщетно пытаясь вспомнить, как его зовут. А очередь постепенно уменьшалась, параллельно с этим росло количество цветов у фотографии Данзо. Белые хризантемы были единственным ярким пятном во всей чёрно-серой картине, единственным приятно благоухающим фактором затхлой атмосферы прощания. Хатаке кожей чувствовал тяжесть воспоминаний каждого и от этого чувствовал себя гадко. Не он должен был произносить эти слова, не его это роль. Убийца никак не должен говорить прощальные слова, ведь кто ему поверит? Кто сможет увидеть в его речи хоть что-то, кроме вынужденного лицемерия?       После морально тяжёлого отпевания Какаши чувствовал себя как выжатый лимон, в котором уже не осталось ни капли сока, но его продолжают сжимать в надежде ещё что-то выдавить. Хотелось спать и утолить дерущую горло сухость. А после развеивания клона ему будет ещё хуже. Бумажной волокиты столько, что за три часа работы один клон сумел только распорядиться, чтобы тело младшего Харуно доставили в морг, и разложить документы по степени важности.       Какаши потёр виски, закрывая от резкой боли глаза, и плюхнулся в кресло. Не успел взять первую папку с высокой кипы таких же однотипных папочек с отчётами, как в дверь постучали.       — Войдите, — устало выдохнул он.       Шикаку коротко кивнул, еле видно улыбнувшись уголками губ, и тут же дал подзатыльник своему сыну.       — За что? — обиженно протянул он, потирая больное место.       — Где твои манеры? — ворчал Шикаку, сурово хмурясь. — Прояви должное уважение к Лидеру деревни.       — Д-да, прости, — скривился сын, поняв свою ошибку. Он глубоко склонился и, не поднимая головы, отчеканил: — Добрый день, Хокаге-сама. — Он выпрямился и уже привычным, приглушённым с ленцой голосом продолжил: — Я привёл отца, как Вы и просили.       Хатаке встал с кресла, обогнул стол и облокотился о край стола. Пропихнув руки в карманы, Хатаке хмуро оглядел парня:       — Сейчас подойдёт ещё один человек, и у меня для Вас будет небольшое задание, — говорил он, смотря на Шикамару.       Ровно к назначенному времени в кабинет без стука зашёл Наруто, коротко поклонившись сначала Шестому, а затем и всем присутствующим. Не успел Шикамару мысленно возмутиться, мол, этому парню можно без стука врываться в покои Хокаге, а ему сразу подзатыльник за то, что не поздоровался, как опознал в этом помятом заросшем блондине своего шумного одноклассника. Он перевёл взгляд на отца. Лицо Шикаку напряжено, по щеке скатилась прозрачная бусинка пота — без сомнений, он узнал Наруто.       Шикамару никогда не жаловался на свою память — он вспомнил, как отец просил его больше не задавать вопросы про Наруто Узумаки. А он и не задавал.       Сам же Наруто его, похоже, не узнал. Он прошёл в центр кабинета и прохрипел:       — Я получил птицу… Что-то случилось?       — Нет, — протянул Хатаке, — всего лишь небольшое задание для тебя и Шикамару. Кстати, познакомься. Это, — он указал на старшего мужчину, — Шикаку Нара, Глава клана Нара, а Шикамару — его сын, вы с ним были одноклассниками.       Наруто удивлённо обернулся, встряхнув лохматой шевелюрой, и ещё раз внимательнее оглядел высокого парня, точную копию своего отца. Узумаки виновато улыбнулся, взлохматив спутанные тускло-жёлтые волосы. Всё-таки не вспомнил.       — Так вот, — прокашлялся Какаши и в очередной раз поморщился от усилившейся головной боли. Как же хотелось отдохнуть, посидеть у камина в его уютной вилле и перечитать четвёртый том Ича-Ича, но впереди целый рабочий день и документов столько, что разгребать год без передышки. — Ваша задача снять две квартиры. Одну мне, желательно поближе к резиденции, другую — для Наруто. Там уж сам решай, какую и где тебе хочется, — пожал он плечами.       Узумаки без лишних вопросов кивнул, а Шикамару закатил глаза и лениво протянул:       — Почему именно я?       — Наруто не знает местности, — кратко пояснил Шикаку, отойдя от шока.       В его гениальной голове не укладывалось, что сын Четвёртого, джинчуурики Девятихвостого, жив. Эта странная история с оружием деревни настолько стара, что все уже и позабыли, что такой существует.       — Это я понял, — отозвался Шикамару, сжимая рукой плечо. — Не пойму, почему этим должен заниматься именно я, — вздохнул он, повесив голову. — Хако на эту роль подойдёт куда лучше. Он ещё бесплатно экскурсию проведёт.       — Это не обсуждается, — ужесточил тон Какаши.       Шикамару дальше не стал спорить, лишь пожал плечами, припихнул руки в карманы и с демонстративной ленцой поплёлся вслед за блондином. Он решил не комментировать едкую фразу отца: «Взрослым надо поговорить». Что в десять лет он его подобным образом прогонял с интересных совещаний, что в двадцать один ничего не изменилось.       Только за ребятами захлопнулась дверь, Шикаку подошёл ближе и полушёпотом спросил:       — Это правда сын Четвёртого? Девятихвостый?       — Не называй его так больше, — вздохнул Какаши, — у него имя есть. И прежде, чем мы всё обсудим, скажи, я могу тебе доверять?       — Я хоть раз за всё время нашей дружбы заставил усомниться в себе? — возмутился Нара, но, увидев, что Какаши ждёт чёткого ответа на свой вопрос, с выдохом сказал: — Да. Ты можешь мне доверять. Я на твоей стороне. Кстати, здесь безопасно разговаривать?       — Вполне. На кабинете звукоподавляющий барьер.       — Я в тебе не сомневался, — усмехнулся он, похлопав Какаши по плечу. — Так по какому вопросу ты запугал моего сынишку и вызвал его отца к себе на ковёр?       Губы под маской непроизвольно дрогнули, взгляд смягчился. Всё-таки перед ним стоял всё тот же Шикаку — старый, совершенно не умеющий шутить друг.       — Этому ленивому лбу уже двадцать один год, а ты всё носишься с ним, как тогда, — Хатаке улыбнулся одними глазами, вспоминая, как новоиспечённый отец катал на шее своего первенца. — А насчёт вопроса… — посерьёзнел он, передавая настроение и другу. — Я хочу сделать тебя советником Хокаге. Насколько я знаю, Орочимару занимал этот пост чисто формально, да и сейчас его в деревне не наблюдается, так что…       — Что ты задумал? — подозрительно сощурился Нара.       — Ты как всегда слишком проницательный, — проговорил Какаши, плотно сжав крышку стола. — У тебя будет особое секретное задание… Прости, что взваливаю, но мне больше некому довериться.       — Всё в порядке.       — Для начала расскажи мне про ситуацию в кланах.       Нара вздохнул, почесал затылок, думая, с чего бы начать непростой, устный доклад.       — Это долгая история. Может, переместимся ко мне? Жена как раз приготовила вкусный обед.       Подумав, Какаши вымученно кивнул, игнорируя протяжное урчание в животе, и создал клона.       — Уверен, что выдержишь? Умственная деятельность — это тебе не на поле боя количеством блефовать, — нравоучительно бурчал Нара, хмуро следя за клоном. Последний сразу же плюхнулся в кресло и закопался в документы.       — Шикаку, давай без этого. Ты ж сам всё прекрасно понимаешь… — устало говорил Хатаке, плетясь рядом мрачной тенью. — Мне надо в короткий срок узнать обо всех делах деревни. Жители и так ко мне скептично настроены, и они уж точно не дадут времени вникнуть во все нюансы.       — Нанял бы себе помощников, — предложил Шикаку, пожав плечами. — Ты ничуть не изменился, всё тянешь на себе в одиночку. В резиденции даже охранников нет, я уж молчу о сотрудниках канцелярии и подотделов.       — Вместо них на столе лежит стопка заявлений об увольнении, — хмыкнул Какаши, проигнорировав очередные перешёптывания за спиной. — Не стоило тебе появляться на людях в моей компании.       — Брось, — отмахнулся Шикаку, пропуская Какаши в свой дом.       Разувшись при входе, мужчины прошли на кухню, следуя за чарующими ароматами домашней пищи, но их тут же выставили прочь строгим приказом мыть руки. Они посмеялись, думая, что таких великовозрастных лбов отправляют мыть руки словно малых детей. Благодаря сварливой жёнушке Шикаку атмосфера вмиг потеплела, спали остатки напряжения. Казалось, не было длительного молчания с двух сторон, не было различных взглядов на перемены в Конохе. Остались тёплые воспоминания о редких совместных миссиях и частых проигрышей в шёги.       — Можешь говорить без опаски, — сказал Шикаку прожевав большой кусок курятины. — Клановым тоже есть, что скрывать, так что на всём доме стоит барьер.       А ещё клановым не принято говорить с посторонними о своём клане, только если это не встречный шаг доверия. Какаши кивнул своим мыслям, убедившись, что выбрал правильного человека в соратники. Он искренне восхищался Шикаку. Нара смог сохранить в себе Волю Огня и при этом выжить внутри деревни, а не снаружи.       — В тебе я был уверен, — начал Какаши, так и не притронувшись к еде, — и если ты не против, я привлеку твоего сына к себе в резиденцию. Если ему передалась гениальность клана Нара, то это значительно облегчит мою работу.       — Ой, Шика умный парень, в чём-то даже превосходит своего отца, — заливисто рассмеялась Йошино, мягко приобняв мужа, — но такой лентяй. Его постоянно надо тормошить. Вы, Шестой-сама, чуть что, сразу говорите мне, я ему такого тумака дам, — нахмурилась женщина, сжав кулак.       — Парню двадцать один год, — проворчал глава семейства, совсем позабыв, как отчитывал сына в кабинете Хокаге, — поздно уже ему тумаков сыпать.       Какаши тихо посмеялся, решив промолчать и не вмешиваться в их шуточную перепалку. Он опустил маску, решив попробовать стряпню Йошино. Она всегда вкусно готовила — только от запаха можно подавиться слюной. Для Какаши большая честь снова побывать в их доме. Мягко улыбнувшись, он хотел поблагодарить за гостеприимство, но Шикаку опередил его, серьезно спросив:       — Что ты хочешь знать?       — Всю важную на твой взгляд информацию. Я не знаю, кому из старшего поколения могу доверять.       — Прости, Какаши, но твою кандидатуру никто не поддерживает.       — Понятно, — безразлично пожал он плечами.       Шикаку тяжело вздохнул, мягко попросил Йошино оставить их одних. Она без лишних слов встала из-за стола и, быстро собравшись, покинула дом, сказав, что пойдёт выпьет чаю у подруги. Только за женой захлопнулась дверь, Нара достал из своих запасов бутылочку саке и с грохотом поставил в центре стола. Следом на столе появились масу*.       — В моей ситуации только напиваться посреди рабочего дня не хватало, — бурчал Хатаке, кисло поглядывая на напиток.       — Насколько я помню, от одной бутылки ты не пьянеешь, — сощурился Шикаку, уже разливая дорогой сорт саке по деревянным сосудам. — Или что-то изменилось? Неужели старость?       — Вот что неизменно, так это твои несмешные шуточки, — вздохнул он, закинув в рот обжаренный картофельный шарик по личному рецепту кулинарной мастерицы Йошино.       Шикаку опрокинул в себя саке, блаженно выдохнул и, с грохотом поставив масу на стол, сказал:       — Лично у меня натянутые отношения с Яманака. Иноичи просто свыкся… — помрачнел он, — или поддался. Но факт остаётся фактом — он работает вместе с Морино против жителей. Инузука, как обычно, следуют за Хьюга, а вот они… — задумчиво почесал он бородку. — Клан Хьюга может стать главной твоей проблемой. На данный момент это крупнейший и главенствующий клан в Конохе, за ними последнее слово, да и ещё во времена Третьего они поддерживали Данзо. А с момента его вступления в должность просто перестали скрывать свои намерения. Также не стоит забывать об их связях с чиновниками других стран и самим даймё.       — Как у тебя с ними отношения?       — Нейтральные.       — Меня только это интересовало.       Шикаку нахмурился, обдумывая слова Какаши и ища в них подтекст. Выпив ещё по рюмке, Шикаку сказал:       — Ты можешь рассчитывать на кланы Нара и Акимичи. Ты знаешь, я всегда тебя поддержу, а Чоуза на протяжении всех лет ни разу не отказал в поставке их клановых препаратов. Думаешь, он стал бы рисковать без причины?       — Да, ты прав, — согласно кивнул он. — Я вот насчёт чего хотел поговорить. Через полгода…       Какаши закашлял, схватившись за голову. Шикаку сразу же подскочил с места и бросился к аптечке, поняв, что Хатаке пришла отдача от клонов. Спустя мгновение вся кухонная утварь затряслась, зазвенели белые тарелки, сложенные ровными стопками, затарахтели чашки, норовя сорваться со столешницы. Вибрация прошлась по полу, впиталась в тела шиноби.       — Где-то произошёл взрыв, — сказал Шикаку, протягивая Какаши таблетки от головы.       — В резиденции, — прохрипел Хатаке, закинув в рот белый шарик размером с горошину, и проглотил, запив рюмочкой саке. — Тот странный парень, который ещё сюрикены в меня запустил на инаугурации…       — Сай, — сразу же сказал Нара, узнав, о ком речь. — Он немного… не в своём уме, скорее всего, из-за потери брата и из-за жёстких методов обучения Данзо.       — Клон видел какую-то жирную мышь в кабинете, на спине была взрывная печать. Это все воспоминания… и ещё вагон мыслей, ругательств и бумажной волокиты, — усмехнулся Какаши, вставая из-за стола. — Не дают нам сегодня поговорить. Я должен идти. Обсудим в другой раз.

***

      Раннее утро прекрасно своим мимолетным одиночеством. Оно не ощущается так вязко, как вечером после тяжёлого рабочего дня. Нет той тёмной безнадёги, когда стены собственной квартиры душат, когда нет ни сил, ни желания называть это помещение своим домом. Всё-таки одиночество имеет разные формы. Иногда оно перетекает в умиротворение, и, что удивительно, разные чувства подвязаны к конкретным местам.       Хатаке пропихнул руки в карманы, ссутулившись больше обычного. Его отстранённая фигура не казалась чем-то чуждым на пустынном кладбище, он гармонировал среди бездушных каменных плит, хранящих в себе память и воспоминания. Он не мог себе позволить долго стоять у каждой могилы, хотя это место не отпускало его. Когда-то давно у него была привычка опаздывать, потому что с рассвета мог простоять у могил отца, товарища, лучшего друга, сенсея и его жены. Теперь к надгробным плитам добавилась ещё одна. Грустно осознавать, что все эти дорогие сердцу имена находились на разных частях кладбища: отец — в старом секторе, почти у входа в лес; сенсей — в центральной могиле, выделяющейся своими размерами — в таких покоятся только предыдущие Хокаге; его жена хоть и захоронена в соседней, не менее величественной могиле, но не имеет права лежать рядом с мужем; от его товарища, с которым он только-только наладил отношения, и вовсе осталось лишь имя на камне УВБ; его лучший друг — в самом центре, среди других погибших на той миссии шиноби; Рин же… захоронена в новом отдаленном секторе, гражданские про себя называют этот участок сектором для безродных.       Какаши поставил в запылённую вазочку три белые лилии, смахнул пыль с надгробного камня и, лишь на секунду замерев на её имени, положил сверху палочку благовоний. Лёгкие жгли в желании никотина, пустой желудок сворачивался в горошину, норовя выскользнуть наружу. К горлу подкатил густой плотный ком, его нестерпимо тошнило от самого себя. Он часто на могилах друзей обдумывал свои прошлые ошибки, с мазохистским удовольствием ковырял только затянувшиеся раны, чтобы потом, при других, вспоминать с грустной скорбью и просить не совершать его ошибок.       Сильный порыв ветра растрепал пепельные волосы, донёс до острого нюха сладкий, слегка уловимый аромат ранней сливы. Он повернулся на знакомый запах, удивившись, что совсем не почувствовал здесь присутствие человека, чакру которого изучил как свою.       Какаши молчаливо подошёл к ней, стал рядом, мягко коснувшись плечом её плеча, уведомляя о своём присутствии. Опустив глаза, он понял, почему Сакура стоит тут в такую рань и бездумно вглядывается в свежую надпись «Йоширо Харуно».       — Я ужасная сестра… — её губы потрескались, покрылись сухой безжизненной чешуйкой. — Я недостойна жизни… Почему все вокруг меня гибнут, а я остаюсь жива? — вздёрнула она голову. Из глаз скатились крупные слёзы.       — Дев… Сакура, — исправился он, осторожно мазнув рукой по её закоченевшей кисти, и тут же крепко сжал, согревая. — Ты всегда делала всё, что могла, и даже больше. Ты собой жертвовала, лишь бы брату было хорошо; ты заботилась о нём всю свою жизнь и при этом ни разу не упрекнула… Я ещё не знал такого человека, как ты. Ты невероятно сильный человечек, — мягко улыбнулся Какаши, смахнув слезинку и обжигая горячим прикосновением. — Кто и виноват в этой ситуации, так это только я… Я должен был сразу отправить птицу Цунаде…       — Она всё равно не успела бы, — нервно усмехнулась Сакура, убрав руку и отойдя на шаг в сторону. — Сиделка сказала, что умер он утром… В это время мы были в порту. Ты не поймёшь меня… — совсем тихо прохрипела она, присев на корточки и проведя ладонью по высеченному имени. — Ты преданный как пёс, до сих пор не можешь забыть ту девушку, которую любил много лет назад. Память о ней до сих пор причиняет тебе боль… я же вижу…       Хатаке промолчал, внимательно слушая Сакуру. Ему не хотелось признавать её правоту, но ещё больше не хотелось признавать щемящую боль в груди за Сакуру. Он бросал короткие взгляды на её ребра, заметив маленькое пятнышко крови на бежевом вязаном свитере.       Она снова себя ранила.       — Сакура…       — Позволь мне сказать, — умоляюще прохрипела она. — Мне нужно это сказать, уже нет сил держать в себе. Когда я узнала о смерти Йоши, — сглотнула она, крепко зажмурившись, — я почувствовала облегчение. Понимаешь?! — взорвалась она, всплеснув руками. Её осипший голосок разлетелся по всему кладбищу, тревожа сон мёртвых. — Я ужасная эгоистка! Я лишь делала вид, что люблю его, а на самом деле задыхалась в свалившейся ответственности. Я должна была умереть вместе с ним, а на деле подумала лишь о том, что больше не придётся продавать себя, из кожи вон лезть ради денег, о том, что наконец, чёрт возьми, могу купить стол!       У Какаши по рукам пробежались мурашки, а внутри всё окончательно оборвалось от её слов.       «Насколько же тяжело ей было… — подумал он, совсем по-другому глядя на Сакуру. Ему захотелось отгородить её не только от проблем, но и от гнетущих мыслей. — А насколько тяжело теперь?»       — А теперь… мне тошно от самой себя, я противна себе, понимаешь, Какаши? Мне противно, что такой человек, как ты, вынужден общаться с такой, как я. Что слушаешь мои вопли, что такой весь правильный, и не позволяешь себе отвернуться от меня прямо сейчас.       — Не говори того, чего не знаешь, — выдохнул он, сжав пачку сигарет в кармане.       — Даже сейчас… — иронично усмехнулась Сакура, выпрямившись. — Я же сказала, что ты не поймёшь. Ты всегда грустишь, когда речь заходит об умерших товарищах. Мне же сейчас очень больно, я не знаю, как жить дальше без него, но эти чувства сейчас кажутся наигранными, ведь я-то знаю, что в глубине души рада его смерти… потому что в какой-то степени освободилась.       — Сакура, так всегда и бывает, — мягко проговорил, обдумав её слова. Хатаке положил руку на розовую макушку и слегка растрепал волосы. — Сначала кажется, что накатывает облегчение, а затем приходит скорбь. Это не значит, что ты плохая сестра, это лишь значит, что ты не была готова к его смерти.       Харуно больше не произнесла ни слова, она шмыгала носом, погрузившись в свои мысли. Какаши искренне сожалел, что не умеет читать чужие мысли. Он не был уверен, что Сакура правильно поняла его слова, так же, как и не был уверен, что девушка с собой ничего не сделает. При всём своем желании он не мог круглосуточно находиться рядом с Харуно. Даже сейчас его клон трудится в резиденции, задыхаясь от пыли старого здания. Из-за выходки Сая ему пришлось переместиться в первую резиденцию, построенную основателями, и восстанавливать сгоревшие документы.       Он решил дать Сакуре время побыть наедине на могиле брата, ещё раз обдумать свои чувства и их правильность, но она не дала ему уйти, цепко схватив за руку. Он недоумённо поднял на неё взгляд, увидев большие малахитовые глаза, полные грусти и мольбы. Такой взгляд он сотню раз видел у людей, находящихся на волосок от гибели.       — Не уходи… — взмолилась Сакура. — Могу я пожить с тобой? Я больше не могу находиться в той квартире, — говорила она, даже боясь называть некогда любимую квартирку домом. — Она воняет… Запах крови… не вымывается, — заторможено бормотала она, остекленевшим взглядом смотря на стёртые до кровавых мозолей руки.       Он накрыл её ледяные руки своими, притянул к себе ближе и обнял, положив подбородок на макушку.       — Сегодня же направлю к тебе Наруто, — приглушённо сказал Какаши, водя руками по лопаткам. — Он поможет перенести вещи. Но, Сакура, не рассчитывай видеть меня дома каждый день. Я сам в той квартире был всего раз и даже не успел всё из свитков распаковать…       — Не волнуйся, я обо всём позабочусь, — прогундосила она в его грудь, согревая красный носик о ворот распахнутого пальто.

***

      Сакура перемещалась по пустынному дому мрачной тенью. В глазах не отображался прежний огонёк. Казалось, они и вовсе утратили привлекательный малахитовый оттенок. Она водила рукой по стенам, чтобы на ощупь добраться до кухни и заварить третью за этот день чашку. Сакура постоянно спала, свернувшись калачиком посреди кровати. Слёз больше не было, осталась гнетущая, всепожирающая пустота. Она, подобно чёрной дыре, засасывала в себя любые вспышки положительных эмоций, едким голосом корила за моменты радости.       В квартире давно не горел свет, на подоконниках слоем залегла пыль. Ей комфортно существовать во тьме. Она перемещалась между комнатами совсем тихо, что соседи даже не догадывались, что в квартиру сверху кто-то въехал. Казалось, она старалась стереть своё существование.       Крышка от алюминиевой баночки растворимого кофе отлетела в сторону. Сакура скептично посмотрела на остаток тёмного порошка и высыпала всё в большую кружку. Провернула газовую конфорку, остекленело смотря на неё. Она намеренно долго не зажигала спичку, втягивая в лёгкие специфический запах, напоминающий тухлые яйца. Черканув спичкой о боковую сторону коробка, поднесла к конфорке и с шумом поставила на газ полупустой чайник.       Сакура рухнула на мягкую сидушку стула и опустила голову на крышку стола, вслушиваясь в слабый свист чайника и бурлящую внутри него воду.       «Может, хватит убивать себя, Сакура?!» — звенел в ушах обеспокоенный голос Ино.       Подруга всегда искренне беспокоилась о ней, никогда не оставляла один на один разбираться со своими проблемами, хоть и у самой жизнь не сахар. Сакура всегда восхищалась этой бойкой, иногда слишком вспыльчивой блондинкой, готовой грудью на арматуру броситься за своих друзей. Но сейчас было тошно от всего: от настойчивого стука в дверь, от собственных фальшивых улыбок, посвящённым друзьям и Какаши, от пустоты внутри и полнейшей никчёмности своего существования.       Ей совершенно не хотелось открывать незваным гостям. Сакура понимала, что больше не выдержит отстранённых разговоров с подругой, пытающейся переключить внимание на что угодно, кроме самокопаний. Совсем недавно подруге удалось вытащить её из берлоги и затащить в кафе.       — Сакура, а ну колись, что у тебя с Шестым, — заговорщицки прошептала подруга, понизив тон. — Ты ведь не считаешь меня слепой идиоткой?       — Не знаю, — пожала она плечами, апатично отпив чай.       Сакуре не хотелось придумывать убедительную легенду их с Какаши знакомства, благо Ино пока не настаивала.       — Вы вместе или нет? — закипала подруга.       — Нет… или немножко да…       — Не увиливай! — заерзала она на стуле.       Сакура тогда вздохнула, отпила чай и попыталась расслабиться, представляя, что на сеансе у психолога. В тот момент Ино мастерски удалось переключить Харуно с одной проблемы на другую, только вот легче от этого не стало.       — Я живу у него, но при этом без него, — неосознанно загадкой пробормотала Сакура. — Как бы объяснить… Мы вроде живём вместе, но при этом он ещё ни разу не ночевал дома, днями и ночами торчит в резиденции. Приходит только принять душ и подавиться бутербродом. Сначала ест всухомятку стоя, а потом икает на весь дом, — пробурчала она, слабо улыбнувшись.       — Любишь его? — в лоб спросила Ино.       Харуно безразлично пожала плечами, ничего не чувствуя при мысли о Какаши. Всего лишь благодарность… и въедливую желчь осознания, что она его просто использует, просто переключила внимание на первого попавшегося, чтобы заглушить боль от потери брата. Она часто приходила к Йоши на могилку, с каждым разом убеждаясь, что было бы проще, будь она с ним в тот момент. Колющие обвинения, что она не виделась с ним более двух недель, что не извинилась за недостаточную заботу, что не успела показать ему лучшую жизнь, что редко говорила как сильно любила его.       — Сакура, приём, — махала Ино рукой, привлекая внимание подруги. — Ты со мной или где вообще?       — Д-да, прости… задумалась, — отрешённо пробормотала она, обхватив ладонями еле тёплую чашку.       — Мне больно на тебя такую смотреть… — прошептала Ино, сжав её плечо в поддерживающем жесте.       Сакура убрала руку подруги, ободряюще улыбнулась и сказала, вставая со своего места:       — Так не смотри.       Сакура снова ударилась лбом о столешницу, подумав, что не стоило тогда вымещать злобу на Ино, ведь так можно последнего дорогого человека потерять.       Противный свист чайника разрубил давящую тишину, но Сакура не спешила его выключать, продолжала сидеть на месте с опущенной головой. Пустота внутри увеличивалась в геометрической прогрессии, пожирая все светлые воспоминания и делая из своей жертвы безвольную пустышку, погрязшую в прошлом. К горлу подкатил горький комок, защипали глаза в желании излиться солёным водопадом, но сама Сакура не понимала, почему время идёт, а ей совсем не становится легче.       «Чайник не свистит…» — апатично подумала она.       — Какаши? — испуганно вскинула она голову. — Не ожидала тебя увидеть.       — Аналогично, — не сразу отозвался он, задумчиво вглядываясь в бледное лицо. — Я стучал, ты не слышала?       — Задумалась что-то, — отмахнулась она, глупо улыбнувшись.       Её улыбка стала шире. Какаши сощурился, скользнув взглядом по лохматым спутанным волосам, по припухшим глазам, по искусанным губам, по растянутой мятой футболке и домашним свободным штанам. Сакура быстро поджала ноги, уловив его недовольство, что она ходит босиком. Она сглотнула и, не выдержав, отвела взгляд в сторону. Вспомнив о закипевшем чайнике, как о спасительном бревне, рванула к нему, стараясь не смотреть на Какаши.       — Тебе не идут фальшивые улыбки, — устало вздохнул он.       — А-а почему не открыл собственными ключами? — задавала она банальные вопросы, дабы разбавить гнетущую тишину.       — Утром забыл их, — отмахнулся он, выходя из кухни.       Всё равно с ней бесполезно разговаривать. Какаши знал, какая каша варится у неё внутри, знал об отвращении к себе, потому что сам с таким жил на протяжении многих лет. Но он не понимал, что ему сделать, чтобы Сакуре полегчало. Бездействие тоже жгло, напоминало о себе, стоило только отвлечься от рутины.       «У неё самая настоящая депрессия», — размышлял Хатаке, пытаясь расслабиться под горячим душем.       Какаши неприятно видеть Сакуру в таком состоянии, неприятно осознавать свою беспомощность, неприятно, что эта липкая тревога внутри принадлежит девчонке.       Выключив кран, Хатаке потянулся к полотенцу, заметив на корзине с грязным бельём футболку Сакуры. На светло-голубой ткани отчётливо виднелись впитавшиеся пятна крови. Наспех высушив тело, обмотал махровую ткань на бёдрах и протёр рукой запотевшее зеркало. Взгляд опустился на стаканчик для зубных щеток — в нём торчал тюбик крема для лица. Покачав головой, Какаши вернул девичьи принадлежности на полочку.       Выйдя из приятной глазу ванной комнаты, выполненной в ненавязчивых бежевых оттенках, его приветствовала угнетающая атмосфера всей оставшейся площади квартиры. Казалось, это место превратилось в отражение души Сакуры, и от этого по коже постоянно морозец пробегал. Какаши знал, что она редко когда включает в доме свет, предпочитая добивать себя ещё и холодной тьмой.       Переодевшись в домашнюю старую одежду, он прошёл на кухню, застав поникшую Сакуру. Она сидела за столом, подперев щеку рукой, смотрела в пустоту отсутствующим взглядом и тарабанила ложечкой по стенкам кружки, размешивая сахар в уже остывшем кофе.       — Сакура, — окликнул Какаши, дотронувшись до плеча. Она перепугано вздрогнула, но, завидев Хатаке, одарила очередной фальшивой улыбкой. — Перестань, — помотал он головой, разочарованно вздохнув, — не надо при мне притворяться.       Сакура поджала губу, стыдливо опустив взгляд в кружку.       Открыв холодильник, Хатаке не удивился, обнаружив там ровным счётом ничего, кроме просроченного молока, остатков риса и баночки с сахаром. Сдержанно выдохнув, он выбросил всю просрочку и вернул сахар на верхнюю полку. Последнее время Сакура стала настолько много добавлять сахара в свою жижу, что он перебивал любимую горечь. Её рассеянность он тоже никак не прокомментировал, свыкшись с подобным за последний месяц.       Какаши забрал из-под её носа холодный кофе и демонстративно вылил в раковину. Не дожидаясь возмущенных возгласов, поставил на плиту полный чайник и засыпал в заварник привезённые из Тумана травы. Сев напротив, Какаши решил поговорить с ней:       — Сакура, прекрати себя корить, — осторожно начал он, зажав её руки в своих, — в произошедшем твоей вины нет…       — Не надо, — перебила она, выдернув руки. — Не надо со мной разговаривать на эту тему. Все вы так говорите… чтобы успокоить меня. Не нужно этого делать, я спокойна, со мной всё в порядке.       — Нет, мы всё-таки поговорим, — жёстче сказал он, смерив строгим взглядом. — Подними футболку.       — Зачем? — напряглась Сакура, сглотнув тугой ком.       — Хочу посмотреть на твою работу, — хмыкнул он. — Зачем ты режешь себя?       — Ч-что?! — распахнула она глаза в удивлении, впервые за сегодняшний вечер подняв на него глаза. — Да за кого ты меня считаешь? За психически больную? Не режу я себя! — Сакура сама не заметила, как перешла на повышенные тона, и подорвалась с места, постепенно отступая к выходу.       — Сакура! — хлопнул он по столу ладонью.       Она рванула в гостиную, но у кухонной арки Хатаке перехватил её, прижав к стене. Он болезненно зажал хрупкие ручонки над головой, другой рукой дёрнул растянутую футболку вверх. На девичьей бледной, как мел, коже высечены с десяток тонких шрамов. Они накладывались друг на друга розовыми полосами, тянулись от третьего ребра до талии. Самый последний порез, видимо, сделанный совсем недавно, кровоточил от резких действий.       — Это, по-твоему, не режешь?! — повысил он голос, быстро мазнув по самой свежей отметине, вызвав у Сакуры сдавленное шипение. Он поднёс окровавленные пальцы к её посеревшему от страха и боли лицу и прорычал: — Повторяю вопрос: зачем ты это делаешь?       — Да потому что я больше не чувствую себя живой! — взорвалась Сакура, крепко сжав кулаки и с вызовом глядя в потемневшие от злости глаза. — Я призрак себя прежней. Йоши был частью меня, теперь же… — Она закусила губу, тяжело вздохнув, и уже спокойно попросила: — Отпусти меня.       Какаши незамедлительно разжал руки и молча ушёл в гостиную, оставив её одну.       Харуно схватилась за бок и скатилась по стене, заскулив от вырывающихся чувств. Слёзы градом текли по щекам, всхлипывания прерывались настойчивым свистом закипевшего чайника. Из него вырывался горячий пар, подпрыгивала крышка, звеня на всю кухню, но на этот раз Какаши не пришел. Он понимал, что Сакура не захочет, чтобы её кто-то видел в таком состоянии. Ей не хотелось, чтобы он знал, насколько тяжело дались эти слова.       Шмыгая носом и всхлипывая от слёз, невовремя показавших себя, она с трудом поднялась с пола, дабы наконец выключить этот противный чайник. Она так и зависла над дымящейся утварью, пытаясь успокоиться. Не хотелось грузить своими проблемами Хатаке. Сакура заметила на осунувшемся лице Хатаке глубокую усталость, чёрные мешки под глазами от хронического недосыпа и углубившуюся межбровную складку от вечной хмурости. Также она заметила, что только с ним неосознанно была самой собой, только он грустил от её фальшивой улыбки, только он решился поговорить с ней об этом. На удивление внутри после всего высказанного стало немного легче, в его присутствии стены квартиры не душили, а свет не казался раздражающим пятном.       Сакура размазала остатки слёз по лицу, сполоснула его ледяной водой и, глубоко вдохнув, решилась показаться на пороге в гостиную. Какаши устало распластался на диване, закинув голову на спинку. Хоть его глаза и были закрыты, но хмурые брови выдавали глубокую задумчивость.       Он приоткрыл один глаз, повернув голову в её сторону. Похоже, девчонка собралась с силами.       — Прости, я был слишком груб, — прохрипел он. — Просто я устал… ты себе не представляешь как… и волнуюсь за тебя… В любом случае, я не должен был давать волю эмоциям…       — Какаши, мне так плохо… — прошептала она, подойдя ближе.       Она опустилась перед ним на колени, проведя руками по напряжённым бёдрам. Хатаке вздрогнул, резко выпрямившись на диване. От таких неожиданных махинаций сон окончательно улетучился, в животе заныло желание.       — Сакура, т-ты чего? — нахмурился он. Харуно потянулась к широкой резинке его домашних штанов, отделила от тонкой полоски трусов и потянула вниз, но он остановил ее, перехватив руки. — Не надо… тебе же не нравится такое…       — Мне ты нравишься, — прохрипела она, не придав голосу красок. — Я взрослая девочка, что хочу, то и делаю, — дерзко заявила Сакура, уверенно стрельнув затуманенным взглядом, и потянула вниз штаны.       — Ты делаешь это, чтобы забыться? — хмуро поинтересовался он, быстро накрыв правое бедро маленькой подушкой, пока девчонка возилась со штанами.       — Молчи, Хатаке…       Сакура посмотрела на него таким нежным и любящим взглядом, что его сердце невольно сделало лишний громкий удар и на мгновение остановилось. Он не хотел показывать ей старую уродливую травму, понимая, что этот взгляд сотрётся, в нём появится натянутая ложь, мол, всё нормально, и её ни капли не трогает нелицеприятное зрелище. Сакура невесомо улыбнулась и убрала подушку в сторону, взглянув на бедро, что он так скрывал, и из-за которого она в первую их ночь была в повязке. Половина мышцы бедра просто отсутствовала, на ощупь вмятина ощущалась сильнее. Посреди протянулся широкий бежевый шрам, а от него разветвились шрамы поменьше, будто его бедро зашивали по нескольку раз.       Хатаке напрягся, ожидая, что она оттолкнет его и испугано убежит прочь, но на её лице не было толики ужаса и отвращения, лишь… сочувствие. Сакура покрывала поцелуями каждый сантиметр израненной кожи, медленно продвигаясь выше. Короткие, нежные поцелуи замирали электрическими бутонами на длинном шраме. Какаши сглотнул вязкий ком, сдержанно выдохнул, терпя щекочущие прикосновения выбившихся из хвостика прядей.       Харуно мазнула языком впадину в бедре, ощущая гладкость шрама. Руки потянулись вверх, поглаживая напряженный пресс под растянутой водолазкой. Сжав подол, потянула вверх, снимая ненужную вещицу, следом избавилась и от своей футболки, открыв Какаши вид на округлую грудь с уже набухшими сосками.       Сакура целовала крепкий торс, поддразнивая член через ткань боксеров. Тот подрагивал, реагируя на каждые прикосновения, постепенно твердел, натягивая хлопчатую ткань. Какаши ненавязчиво игрался с податливыми сосками, завороженно наблюдая, как подпрыгивают груди от каждого её движения.       Она засосала в горячий рот его каменный сосок, улавливая удовлетворённый вздох, а член отозвался пульсацией на неторопливые ласки. Сакура кончиками пальцев невесомо скользнула по твёрдому бугорку, подцепила резинку трусов и потянула вниз. Хатаке приподнялся, помогая стащить с себя последнее ограничение. Отложив трусы в сторону, Сакура зависла, смотря на набухший половой орган. Он оказался толще, чем она представляла, ветвистые вены, словно молния, выделялись на коже. На кончике головки показалась капля предсеменной жидкости, поблёскивая в свете торшера.       Она отшатнулась, поддавшись минутному сомнению. Сакура совсем не представляла, что с ним делать, когда вот он возвышается над тобой и пульсирует, требуя внимания. В голове всё представлялось намного проще, в мыслях она ощущала себя куда раскованнее.       — Я же говорил, что не стоит экспериментировать в таком состоянии, — вздохнул Какаши, потянувшись за своими вещам.       — Нормальное у меня состояние! — упрямо пробурчала Сакура, подползя почти вплотную.       Она собственнически развела его ноги шире, удобнее устраиваясь между них, и, неловко прикоснувшись, стала водить сверху вниз, вспоминая, как делала это в его вилле. Возбуждённой до предела, в плотной маске, это казалось проще. Тогда она совершенно не задумывалась над силой сжатия, просто настраивалась на его сиплые полустоны, сейчас же только и думала о том, как бы не пережать — настолько хрупким на вид и каменным на ощупь оказался мужской орган.       — Не переживай, — мягко улыбнулся он, заправив выбившуюся розовую прядь за ухо. — Я подскажу.       Сакура кивнула, сильнее сжав руку и настойчивее мастурбируя. Она лизнула кончиком языка по уретре, обжигая чувственную головку и собирая солоноватую каплю. Распробовав специфический, но отнюдь не противный вкус, ещё раз лизнула головку, останавливаясь во всасывающем поцелуе. Прервавшись, дабы облизнуть губы, возвращалась к насыщенной розовой головке, как шляпка гриба, и полностью погружала её в пламя рта, стимулируя расслабленным языком. Она неосознанно переносила технологию Какаши, вспоминая наиболее яркие моменты его куннилингуса. Какаши же сдавленно дышал, наблюдая за каждым её действием, не скрывая наслаждения. Его тихие, гортанные полустоны возбуждали сильнее ласк.       Харуно прошлась языком от основания, медленно продвигаясь вверх и обильно увлажняя ствол. Языком чувствовались набухшие вены и бархатная кожа. Короткие лобковые волосы щекотали щеку, когда она вылизывала у основания. Достаточно увлажнив ствол, она уже без страха плотно сжала и вернулась к наиболее чувственной и нежной части. Поцеловав головку, она втянула ту в рот, острым язычком обжигая уздечку.       Какаши несдержанно рыкнул, плотно сжав кулаки. Девчонка вполне могла свести с ума своими неумелыми изучающими ласками. От каждого опаляющего действия, от каждого вопросительного взгляда, улавливающего его эмоции, внутри всё замирало и растекалось тёплой волной по телу. Он сдерживался, чтобы не надавить на розовую макушку и не всадить по самые гланды. Он предоставил ей полный контроль над своим наслаждением. Смущённое и одновременно увлечённое личико Сакуры импонировало ему куда больше, чем перекошенное в рвотных позывах.       Сакура интуитивно догадалась о его желаниях, опустилась глубже, но неловко прикусила, когда головка неприятно упёрлась в дёсна.       — С-сакура, зубы, — прорычал он. Харуно прикусила несильно, Какаши дёрнулся, скорее, от неожиданности после нежных ласк, чем от боли.       — Прости, — прошептала она, выпрямившись. Сакура поцеловала повреждённое место, лизнула острием языка, опаляя кожу извиняющимся шепотом.       — Всё в порядке, — прохрипел Какаши, — просто не бери глубоко. Продолжай в том темпе, в каком начала.       Понятливо кивнув, Сакура вобрала в рот сочащуюся головку и помогала себе рукой, активно мастурбируя ствол. Другая же рука мазнула по старой травме и скользнула к мошонке. Она схватила яички, наблюдая за реакцией Хатаке и определяя приемлемое для него надавливание. Найдя «золотую середину», Сакура наслаждалась пульсирующей плотью и сдержанными хриплыми стонами, сама не замечая, как из неё вырывались приглушённые стоны, а клитор отзывался настойчивой пульсацией. Перебирая в руке яички, Сакура ускорилась, чувствуя поджимающуюся мошонку и настойчиво пульсирующий член.       Опустившись ниже, она остановилась, плотно сжимая губами и хлестая заостренным языком уздечку. Член пульсировал. Какаши тяжело дышал, прикрыв глаза и плотно сжав кулаки. Он несдержанно приподнял бёдра, вдолбившись глубже, и излился. Сакура старалась не двигаться, дабы не обидеть Хатаке излишней брезгливостью, и вобрать всю солоноватую густую жидкость. Она выпустила ослабшую плоть из лавовой ловушки, проглотив сперму под внимательный взгляд. Он лениво вскинул бровь и одарил удовлетворённой улыбкой мартовского кота, потянув Сакуру на себя за руку. Крепко обняв за талию, повалил на диван, улёгшись сбоку и согревая.       — Ты точно читала какие-то умные книжки, — ехидно протянул он, поцеловав набухшие и болезненно колющие девичьи губы.       — Ну-у, была одна, — нехотя созналась она, перехватывая его руку и настойчиво опуская себе на лобок. — «Как соблазнить строптивца» называлась, — усмехнулась и тут же ахнула от желанной стимуляции клитора.       — Это я-то строптивец? — подхватил он игривость, неспешно массируя чувственный влажный бугорок.       — Угу, — кивнула Сакура, поёрзав от умелых ласк и лёгких опаляющих поцелуев в шею. — Нет, ты бы видел себя со стороны, — искренне возмутилась она. — Точный старый ворчливый дед… ещё и в шёги с собакой играл.       — Извини, конечно, но переспать с тобой тогда означало получить отравленным кунаем в сердце, — на этот раз возмутился Какаши, грубее вогнав пальцы в неё.       Сакура поперхнулась воздухом от неожиданности. Умелые ласки постепенно снимали боль сильного возбуждения. Она чаще задышала, повернувшись удобнее, чтобы и грудь не осталась без внимания.       — А, ну да, — сдавленно усмехнулась она, — забыла. Но ты не переживай, советы там так себе, судьба с дурным юмором распорядилась куда лучше.       — Веришь в судьбу? — серьёзно спросил он, приподнявшись на локте и всматриваясь в малахитовые глаза.       — Не особо, — пошамкала она губами. — Скорее, в случай, — задумчиво протянула Сакура, затем, нахмурившись, хихикнула: — А ты не отвлекайся, активнее-активнее.       — Я с этой работой совсем забыл, какая ты наглая, — улыбчиво вздохнул он, с громким причмокиванием втянул в рот нежно-розовый сосок.       Какаши неторопливо двигался внутри пальцами, стимулируя внутренний бутон подзывающими жестами. Харуно извивалась, выгибалась навстречу и нежно льнула к его твердому горячему торсу. Она уже и забыла, когда в последний раз чувствовала тепло человеческого тела. Его свободная рука крепко обнимала обнажённый бюст, обжигая малейшим прикосновением иссечённую левую сторону рёбер. Сакура плотно сжимала губы в такие моменты, не выдавая ему своего дискомфорта, она пыталась сосредоточиться на другом жаре, на жаре его умелого рта, чувственно покрывающего поцелуями шею.       Такие ленивые ласки, прерываемые игривыми разговорами, навевали чувство домашнего уюта. Квартира уже не казалась мрачной тюрьмой — она приобретала тёплые краски; мебель не казалась лишними инородными предметами, о которые с непривычки спотыкаешься ночью.       Хатаке быстро довел её до пика, не расслышав от усталости шепот, и зарылся в персиковые волосы, растрепавшиеся по его плечу и маленькой подушке. Тело разомлело от слабого миндально-шоколадного аромата девичьего тела — новый гель для душа, и запаха женщины, запаха секса. Заметив её ёрзанья в его объятиях, Какаши прохрипел над ухом:       — Залечи себя.       Сакура вздрогнула, ненавязчиво оттолкнула от себя, выскальзывая из тёплых объятий. Она положила его вещи на мягкий подлокотник дивана и сама схватила футболку. Замерев с тканью в руках, она прошептала, потупив взгляд:       — Я пока не могу.       — Сакура! — ужесточил он тон, резко приняв вертикальное положение.       — Давай я тебе лучше что-нибудь приготовлю, — перевела она тему, быстро юркнув в домашнюю футболку и убежав на кухню.       Какаши оставалось только качать головой, натягивать на себя смятую одежду и плестись за девчонкой на кухню, осознавая, что в горло ничего не лезет, да и вряд ли она сможет что-то приготовить из ничего.       «Она придаёт слишком большое значение шрамам», — подумал он, проведя ладонью по лицу.       — Ну и что ты будешь готовить? — апатично протянул он, облокотившись о дверной косяк. Казалось, его тело без опоры не простоит и пары минут.       — Одно блюдо… Хотя его и блюдом-то назвать нельзя, так, кризисный вариант, когда продуктов минимум, а хочется чего-то горяченького, — говорила Сакура, тщательно смывая грязь с крупных картофелин.       — Какой-то суп? — заинтересовался он, подойдя ближе.       — Угу, — беспечно кивнула Сакура. — Ты от лука не плачешь?       — Нет.       — Тогда режь, — хохотнула она, поставив перед его носом пакетик с двумя луковицами. — Помельче.       Какаши вымыл руки, вытер их полотенцем, с радостью готовый вспомнить о своих кулинарных навыках. Да и просто приятно было вот так беззаботно очищать крупные луковицы от шелухи, мельком бросать взгляд на сосредоточенное лицо Сакуры и отстраниться от всех политических проблем.       Всё вычистив, он завис, неловко взлохмачивая пепельные волосы на затылке.       — А где у нас ножи?       Сакура усмехнулась, молчаливо выдвинув ящик. Какаши благодарно кивнул, проверил лезвие на остроту и стал быстро резать лук.       — Слушай, — вдруг сказал он, измельчая овощ, — скоро Новый год… Хочется устроить небольшой праздник в деревне. И мне понадобится твоя помощь, — добродушно улыбнулся он. — Боюсь, ещё одного клона я не потяну.       — Праздник — это конечно здорово, — понуро отозвалась Сакура, забросив мелко нарезанный картофель в кастрюльку с водой, — но мне совершенно не нравится, что ты нарушаешь главный запрет Техники клонирования. Может, тебе неприятно это слышать, но Данзо разрешил шиноби ранга чунина и выше пользоваться этим дзюцу только при соблюдении запретов. Один из таких: запрещено использовать клонов для умственной деятельности…       — Давай не будем, — прервал её Хатаке, сев за стол, так как его помощь больше не нужна — все ингредиенты готовы.       — Я тоже волнуюсь за тебя, — хрипло выдохнула она, посолив воду и прикрыв крышкой. Сакура резко развернулась, вцепившись в столешницу, перенаправляя все эмоции в кулак, смяла искусанные губы и неловко прошептала: — Шикамару говорил, у тебя часто кровь носом идёт…       — Так я могу рассчитывать на твою помощь или мне нанять других людей? — настойчивее спросил Хатаке, нахмурившись. Такой тон означал лишь одно — он не желает больше развивать тему с клонированием и запретным использованием клонов.       — Д-да, — вздохнула она, не глядя убавив огонь на плите. — Мог бы и не повторять. Конечно, я помогу.       — Вот и славно, — заметно расслабился Какаши, откинувшись на спинку стула. — Будете с Наруто вместе работать. Шикамару, к сожалению, отдать не могу. Он с отцом — незаменимые помощники в работе с документами.       — Не волнуйся, — отмахнулась она, — я Ино запрягу помогать. Думаю, она с радостью согласится за одну ма-а-а-аленькую уступку от Хокаге, — протянула, подойдя ближе и лукаво улыбнувшись.       Даже этот отголосок её фирменного оскала маньяка приятнее глазу, чем фальшивые вымученные улыбки.       — И чего же она желает? — накренил он голову вбок, наслаждаясь радостными зелёными глазами.       Вряд ли эта радость надолго задержится на её лице, всего лишь очередное затишье. Какаши сам не заметил, как перестал сравнивать Сакуру с образом из прошлого, не заметил, насколько стало легко произносить её имя.       — Какаши, — насупилась она, — ты меня слушаешь?       — Да-да, — сосредоточился он, разлепив сонные глаза. — Так что хочет твоя подруга от меня?       — У неё с детства была маленькая мечта — открыть свой цветочный магазинчик, — с придыханием рассказывала Сакура, опустившись на стул напротив. — Мы поэтому и подружились. Нам двоим нравились цветы. Только в итоге немного разошлись взгляды, — усмехнулась, заправив выбившийся локон за ухо. — Она всё также горит цветами, любит составлять икебаны. Ну, а я… больше по ядовитым травкам специализируюсь. От тебя же требуется всего лишь подпись, — затараторила она, заметив, что её медленный и тягучий голос усыплял Какаши. — Ино несколько лет просила разрешения у Хокаге, но, как видишь, безрезультатно.       — Будет сделано, — зевнул он. — Кажется, супчик готов, — пробурчал он себе под нос, почуяв аромат.       Сакура разлила по тарелкам горячий суп, поставила перед ним и протянула керамическую ложку.       — Угощайся, — расплылась она в довольной улыбке, сев напротив, и подпёрла щеку кулаком, наблюдая за ним.       — Ты чего так улыбаешься? — сощурился он. — Снова яд подмешала?       — Даже не пытайся меня задеть, — пробурчала она, схватив его ложку, и черпанула немного супа, поднесла к припухлым после поцелуев губам. Хатаке нахмурился, но принял еду, позволив себя покормить. — А рада я потому, что ты наконец попробовал мою стряпню. Между прочим, я очень вкусно готовлю. Если бы ты не выбрасывал всё… — накуксилась, набрав ещё ложечку, но Какаши забрал столовый прибор.       — Ядовитые травки портят вкус, — коротко подметил он, уплетая суп за обе щеки. — Очень вкусно. А сама почему не ешь?       — Не хочется.       Сакуре хватило одного строгого взгляда, чтобы съесть всю тарелку и добавку.       — Ты сейчас опять уходишь? — задала она гложущий её вопрос.       — Нет, сегодня я ночую дома.       Сакура невесомо улыбнулась своим мыслям, бросив взгляд на грязную посуду в раковине. Даже такая мелочь оживляла квартиру, оставляла след присутствия человека — куда лучше одной и той же кружки кофе, кочующей по всей квартире. Внутри разливалось тепло как от коньяка, казалось бы, от простых слов, которым Какаши даже смысла не придал. А сердце предательски ёкало — он ночует дома.       — Значит, Наруто надо несколько дней, чтобы закончить все свои проекты и отчёты и передать всё Шикамару, — задумчиво говорил он, выключая везде свет. — Тогда я и пришлю ворона с просьбой явиться в резиденцию. Желательно, чтобы Яманака к этому времени знала о своём участии в организации… До праздника осталось совсем мало времени.       — Хорошо-хорошо, — промурлыкала Сакура, подталкивая его в спальню. — Выключай режим Хокаге и дай мозгу отдохнуть.

***

      Серые будни прервались предновогодними хлопотами в компании друзей. Они часто болтали ни о чем, шутили и забрасывали друг друга праздничной мишурой, пока скрупулёзно прорабатывали план мероприятий. Их планировалось бесчисленное множество. По задумке друзей, будет украшен каждый закуток Конохи. Наруто часто ворчал и пресекал безумные идеи Ино на корню, намекая на низкий бюджет. Хоть Какаши и не поскупился на праздник, но построить ледовый дворец посреди деревни они не могли себе позволить. Сакура же редко участвовала в бурных перепалках друзей, предпочитая молчаливо сидеть в стороне и подбирать актерский состав для огненного шоу.       — Давай тогда на одном из полигонов устроим ледовый каток, — вопила подруга, в сердцах ударив по столу Наруто.       Он закатил глаза, в чём Сакура узнала манеру Хатаке и невольно хихикнула в кулачок.       — Что опять не так? — нахмурилась Ино, склонившись над померкшим блондином. — Сакура, хоть ты ему скажи. Это же проще простого. Нам всего-то и надо, что два человека, обладающих стихиями Воды и Ветра. Заморозить — раз плюнуть.       — Мы не можем позволить себе потратить треть бюджета на коньки, — жёстко выплюнул Наруто.       В комнате воздух стал невыносимо горячим, редкие волоски на руках вставали от тревожащего чувства внутри.       — Прости, Ино, но Наруто прав, — вздохнула Сакура, скомкав очередную бумажку с неудавшимся проектом, и запульнула его в переполненную сетчатую корзину.       — Пф, — сдалась она. Ино резко крутанулась, лупанув Наруто копной длинного хвоста. Узумаки лишь фыркнул ей в тон, склонившись над бумагами. Всё-таки хорошо его выдрессировал Шестой. — А вы что предлагаете? — уже спокойнее спросила подруга, плюхнувшись за своё место.       — Я думаю над огненным шоу, но, похоже, придется отказаться, — разочарованно пожала она плечами, зарывшись руками в персиковые пряди. — Наруто, что у тебя?       — Надо будет встретиться с несколькими поставщиками и поторговаться. Может, получится оптом дешевле урвать костюмы дракона и парочки ряженых чучел на ходулях.       — Если вам не нравятся мои идеи с ледовым дворцом и катком, — обиженно выделяла она каждое слово, — то могу предложить только самое очевидное. Украсим центральное дерево гирляндами, светящимися шариками и игрушками, и выпустим фейерверки.       — О! — воскликнула Сакура, выпрямившись на стуле. Все перевели взгляды на неё, ожидая услышать идею. — Это, конечно, надо ещё с Хокаге обсудить, но… — заговорщицки протянула она. — Но мы можем организовать ярмарку на главной площади. Тоже всё красиво украсим, места хватит всем. Выделим лавку всем желающим.       — Лавки надо в аренду сдавать, — почесал Наруто затылок. Он кивал своим мыслям, обдумывая идею Сакуры.       — Это будет даже лучше, — задорно воскликнула Ино. — Я тоже думала о чём-то таком, но планировала поставить что-то вроде фуршета у дерева. Пришлось отказаться, так как накладно по средствам.       Сакура искренне улыбалась, наслаждаясь рабочей непринуждённой атмосферой. На душе становилось легче, ведь она работает на благо людей, хочет устроить им праздник, и она искренне благодарна Какаши за предоставленную возможность. Постоянная суматоха и беготня по деревне, встреча с продавцами, кто бы мог привезти необходимые материалы из другой страны или изготовить на заказ. Проблем ещё доставлял несоциализированный Наруто, совершенно не умеющий договариваться с людьми. Но стоит признать, что ему не было равных в подсчётах расходов, да и его блондинистый котелок часто выдавал бюджетные и оригинальные идеи. А наблюдать за их перепалками с Ино — сплошное удовольствие. Сакура всё ещё пассивна к людям и происходящему, но постепенно смирялась с потерей Йоши, на её теле значительно реже появлялись тонкие отметины.       Она наконец подняла голову, взглянув на изменения в Конохе, произошедшие за это время. Кардинальных изменений не было, такое бы только разозлило жителей, целиком и полностью поддерживающих идеологию Данзо. Какаши лишь подкорректировал абсурдные решения и облегчил существование юных шиноби. Для начала он закрыл Элитную, перестав выделять «избранных», но Шикамару проговорился, что такое большое здание стоять без дела не будет — Шестой разрабатывает проект обычной школы для гражданских детей — деревне требуются грамотные специалисты в разных мирных областях, а не тупая военная мощь. Вообще младший Нара много чего говорил… и пил с лёгкой руки Яманака.       Дышать легче стало не просто так — Хатаке закрыл химзавод и лабораторию, изъял все БАДы и сомнительные препараты Кабуто. Многое так и осталось на полках — похоже, он признал их полезность, но вот излюбленных блекло-голубых таблеточек Сакуры теперь не найти — только аналог клана Акимичи из природных компонентов.       Ещё изменения затронули миссии. Отныне миссии ранга D, то есть выгул собак, прополка грядок, работа на плантациях, уход за скотом и подобную мелочёвку могли взять обычные гражданские, желающие подзаработать. К празднику таких людей оказалось достаточно, только вот редко кто заказывал подобные миссии из-за бедственного положения.       Харуно широко раскрывала глаза и хлопала ресницами, пока Наруто и Ино вкратце посвящали в дела деревни. Казалось, все вокруг обо всём в курсе, кроме неё.       — Сакура-Сакура, живёшь с Шестым, а о делах деревни ни сном ни духом, — усмехнулась подруга, подхватив под руки ребят и потащив тех в сторону только открывшейся кофейни. Всё-таки они только что заключили прибыльную сделку на поставку пятидесяти килограммов фейерверков — чем не повод расслабиться за чашечкой горячего шоколада в морозный день.       — Как будто он там ночует, а тем более рассказывает что-то, — бурчала она, не успевая переставлять ноги за пружинистой походкой Ино и спотыкаясь о скрипучий снег.       Отрусив плечи от крупных белоснежных хлопьев, молодые люди вошли в заведение. Звоночек над головой уведомил о новых посетителях. К ним подошла улыбчивая девушка в новогоднем фартуке и проводила к свободному столику. Наруто и Сакура забавно приоткрывали и закрывали рты, не в силах словесно сформулировать свой восторг, Ино же тихо хихикала, согревая дыханием руки, — она здесь уже сидела с мужем.       Кофейня выполнена в тёплых бежевых оттенках, к потолку прикреплены небольшие лампочки, на стойке стоял средних размеров вязаный дракон, сделанный собственноручно хозяйкой этого заведения. Пахло любимыми кофейными ароматами Сакуры. Непрерывно тарахтела кофемашина, ненавязчиво перебивая лёгкие новогодние мотивы, льющиеся из колонок.       — Тут классно, — оторопел Наруто.       — Погоди, — отмахнулась Ино, жизнерадостно хохотнув, — ты ещё горячий шоколад не пробовал.       Совсем скоро принесли заказ и вазочку с зефирами.       — От заведения, — миловидно улыбнулась девушка и, поклонившись, ушла к другим столикам.       — Они только открылись, — поясняла Ино, набивая за щеки нежную сладость, — да и праздник идёт. Сейчас у всех настроение хорошее. Даже снег решил пораньше выпасть.       Наруто аккуратно обхватил руками кружечку с горячим шоколадом, грея руки и вдыхая чарующий аромат. Сакура приподняла свою кружку и сказала:       — Мы с вами хорошо поработали, — смущённо улыбнулась она. — Мне с вами было очень весело. Вы самые лучшие.       Ино и Наруто стукнулись своими кружками и с радостными возгласами отпили сладость. Сакура тепло улыбалась, наблюдая за ними, и изредка поддерживала разговор. Казалось, в душе теплело от простых посиделок с друзьями.       — Сакура, ты разве не идёшь домой? — спросил на улице Наруто, проводив взглядом убежавшую готовить праздничный ужин Ино.       — Нет, — замялась Сакура, поправив съехавшую с головы шапку, — забегу ещё в резиденцию. Документы надо сложить…       — Какаши-сана постарайся вытащить с кресла и заставить поспать, — перебил Узумаки, сразу смекнув, к кому она так спешит.       Он помахал рукой, попрощавшись, и побрёл в сторону своего дома. Наруто тоже требовался отдых, он работает ничуть не меньше Какаши, а в выходные усиленно тренировался, нагоняя хотя бы программу академии.       Сакура поправила куртку, шмыгнув носом от колющего кожу мороза, и вскинула голову вверх, искренне наслаждаясь медленной россыпью пушистых перьев снега и такими близкими яркими звёздами. Несмотря на поздний вечер, на улице было много народу, все спешили до закрытия магазина купить подарки родным и продукты на стол. Дети вдалеке играли в снежки, заливисто смеясь, совсем не обращая внимания на мороз.       Растерев ладошки, она тихо прошмыгнула в кабинет, зная, что в такое время он работает один.       — Как прошла сделка? — не отрываясь от папки с документами, поинтересовался Какаши.       — Хорошо, получилось ухватить лучший товар по скидке, — сказала Сакура, подойдя ближе к столу. — Правда, актёры выделываются, но я с ними уже завтра разберусь… А тебе помощь нужна? — нахмурилась она, пытаясь заглянуть в папку.       Он резко захлопнул папку, отложил ту в сторону и пробежался по Харуно усталым взглядом. Остановившись на малахитовых глазах, с выдохом сказал:       — Сходишь за кофе?       — Ну, Какаши, я же серьёзно, — захныкала она. — Ты можешь доверить мне более ответственную работу.       — Сакура, — тяжело вздохнул он, помассировав виски, — сегодня утром я снова нашёл банку с сахаром в холодильнике. Ты думаешь, там ей самое место?       — Подумаешь, — обиженно насупилась она, — просто задумалась, когда делала кофе.       — Иди домой.       — Без тебя не сделаю ни шагу, — заупрямилась Сакура, нагло усевшись на его колени. — Прекращай себя изводить. Через несколько дней Новый год, Хокаге тоже надо отдыхать.       — Вот на празднике и отдохну, — упёрся он рогами в пол.       Сакура недовольно покачала головой и резко стащила с лица тканевую маску. Проведя по лицу, на котором остался отпечаток усталости, невесомо прильнула к губам. Не успела она передать волнение и переживание за него поцелуем, как он перехватил инициативу, прижал к себе ближе, углубив жадное истязание девичьих губ.       — М-м, теперь и я хочу горячего шоколада, — облизнулся он, одарив лукавой улыбкой и сразу же закрыв половину лица маской.       — В чём проблема? Пойдем, — подскочила Сакура, потащив его за руку. — В той кофейне очень вкусный зефир. Приглашаю тебя на свидание, — усмехнулась она, заботливо обвязывая его шею вязаным шарфом. — Ты согласен?       — А у меня есть вариант отказаться? — тепло улыбнулся он. Взял ледяную ладошку в свою большую ладонь и повёл на выход из душного кабинета.