Узурпатор

      Какаши — своеобразный Хокаге. Он ничего не обещал жителям, просто молча выполнял свою работу, за что к нему не стали мягче, и за малейший проступок только нагнеталась атмосфера предстоящего бунта. Проходя по наиболее оживлённым тропам деревни, приближённые к Какаши люди могли узреть на себе потемневшие от скрытой злобы взгляды, а удаляясь — услышать обрывки гневных фраз. Дети глав кланов неоднократно между строк говорили, что старшее поколение мутит воду, проворачивает свои дела без ведома Хокаге. Больше всего подозрений вызывал Шикаку Нара, начавший стремительно укреплять свои позиции в главенствующем слое общества. Сакура сомневалась, что такой осторожный человек, как Какаши, не замечал творившегося у него под носом.       Робко постучавшись в дверь и дождавшись хриплого позволения войти, Сакура прошмыгнула внутрь просторного кабинета. Хатаке устало накренил голову вбок, отвлекаясь от бумаг. Он слабо улыбнулся ей, скользнул взглядом вниз, ища в руках привычный свёрток с бенто, но помимо него Харуно крепко сжимала тонкую папку. Какаши нахмурился, явно заинтересовавшись причиной визита.       Неуверенно помявшись на месте, Сакура всё-таки отдала ему папку, поставила свёрток с бенто на свободный участок стола и неловко отшатнулась назад, поддерживая деловую дистанцию.       — Прочтите, пожалуйста, — приглушённо начала она, смотря в пол, но, собравшись с силами, уверенно вскинула голову и со знанием дела продолжила: — Я работала над этим докладом последние две недели. Предлагаю зачитать его Вам на следующем собрании джонинов и глав кланов.       Его глаза потемнели, стоило вчитаться в название, он перевёл задумчивый взгляд на Сакуру, поняв, что девчонка догадалась о его политических играх.       «Стоило посвятить её во всё с самого начала, — тяжело вздохнул, с силой сжав переносицу. — Неужели ты рассчитывал на то, что она покорно останется в сторонке?»       Он раскрыл папку с докладом, пытаясь сосредоточиться на скачущих буквах, взял кружку с остывшим кофе, позабыв снять маску, и принял наиболее расслабленную позу, стараясь не выдавать пытливым зелёным глазам своё напряжение. Сакура внимательно следила за его хмурыми бровями и углубляющейся с каждой прочитанной строчкой межбровной складочкой. Быстро пробегая взглядом по тексту, он крепче сжимал ручку кружки, чтобы не выронить её. Какаши сглотнул, дочитав до послесловия, и поднял глаза на мнущуюся куноичи.       — С-сакура… ч-что это? — прохрипел он, не узнавая собственный голос.       — Это поможет тебе закрепиться на посту Хокаге… то есть Вам, — кашлянула она, поправив себя, — Шестой-сама.       — Во-первых, мы наедине, можно без официоза, а во-вторых… прости, но это надо сжечь.       — Почему?! — быстро подошла она ближе, склонившись над столом. — Ты не повышаешь меня до звания джонина — хорошо, я смирилась с этим. Понимаю, что ты не хочешь допускать меня до собрания. Но я же не слепая… Почему не позволяешь помочь хотя бы таким образом? — выдохнув, Сакура понизила тон и спокойнее сказала: — Тебя не принимают ни кланы, ни жители, а это… — кивнула она на смятую папку, — да, в какой-то степени подло, но люди по-другому посмотрят на тебя. Дела будет вести куда проще, и я не буду волноваться, что резиденцию вновь подорвут… и на этот раз в этом кресле будет сидеть не клон…       Какаши ещё раз кинул взгляд на доклад, который действительно мог решить все проблемы с недоверием гражданских… если бы Хатаке хотел этого. В нём были подробно описаны результаты деятельности Данзо, преподнесены правдивые факты, но с негативной подачей, и дана сравнительная характеристика политики Данзо и Какаши. Иными словами, путем унижения и обесценивания заслуг Данзо Какаши возвысится в глазах жителей, станет чуть ли не надеждой светлого будущего.       — Я всё сказал, — жёстко отрезал он, зажигалкой подпалив документ и сжигая тот в руках. Сакура открывала и закрывала рот, пытаясь вырвать ещё не сгоревшую бумагу, но тут же прекратила, прогнувшись под тяжёлым и усталым взглядом Хатаке. — Мне некогда заниматься подобной ерундой. Надо готовиться к собранию Пяти Каге.       — Ерунда-ерунда… — бурчала Сакура, обходя стол и становясь за его спиной. Наклонившись ближе, прошептала на ухо, опаляя раковину горячим дыханием и слегка дотрагиваясь до нее губами: — Не надо меня недооценивать. Я знаю, что в кабинете говорить небезопасно, но… это не значит, что я забуду об этом разговоре.       Опустив руки на плечи, сжала напряжённые мышцы в быстром массаже.       — Не забывай дышать, — хохотнула Сакура, бросив своё занятие, и вернулась в центр кабинета.       Какаши сглотнул, вспомнив о дыхании. Сердце ускорило ритм, навёрстывая те удары, которые пропускало в близости с Сакурой. Ей захотелось стащить с него маску, увидеть полную картину усталости, а не только чёрные мешки под глазами. Она никогда не просила его поспать, прийти домой пораньше, по себе прекрасно зная, что такие просьбы лишь раздражают. Она просто всегда принимала его дома и выражала свою заботу в коробочке бенто.       — А если серьёзно… — игривые чёртики покинули зелёные глаза, губы сомкнулись в тонкую линию. — Могу я пойти с тобой? Как сопровождающая.       — Со мной идут Наруто и Шикамару, — вернул он тон правителя деревни, выпрямившись в кожаном кресле.       — Шикамару будет полезнее в резиденции, — хмурилась она, подойдя на шаг ближе к столу. — А в бою он эффективнее только в формации Ино-Шика-Чо.       — Он нужен не для защиты моей тушки. Сама подумай, кому придёт в голову нападать на Хокаге по пути на собрание? — вскинул он бровь. — Шикамару — светлая голова и прирождённый дипломат. Тебе же… лучше не лезть во всё это.       — Опять держишь меня подальше от политики? — закипала Сакура.       Она устала от неведения и волнения за него, ведь прекрасно знала, в каких отношениях Масочник с другими Каге. Сакуре проще самой пострадать, но пойти с ним, чем накручивать себя во время его отсутствия. И Какаши, кажется, понимал её мотивы, всерьёз обдумывая заменить Сакурой кого-то из ребят. Он напрягся, заметив, как та вскинула волевой подбородок и хлопнула ладонью по столу, что затряслась стопка папок с документами.       — Знаешь что, дорогой? Я иду с тобой. По-хорошему или…       — Какаши-сан, простите, что отвлекаю, — неловко прокашлялся Шикамару, зависнув у входа в кабинет. Он почесал затылок и смущённо улыбнулся, стараясь не смотреть в испепеляющие милую душу зелёные глаза. — Я невольно услышал разговор… Вы не слышали, как я стучал, — начал он, заметив, как вспыхнули щёки Сакуры. — В общем, отец попросил меня остаться в деревне и помочь ему с документами… Если всё так удачно складывается, то, может, Сакура… — протянул он, искренне стыдясь, что подводит Хокаге.       Молодые люди перевели взгляды на Какаши, ожидая от него последнего слова. Он вздохнул, проведя ладонью по лицу, и, кивнув, сказал:       — Хорошо. Сакура, выдвигаемся завтра с рассветом.

***

      Передав бразды правления советнику, Какаши вместе с сонными подчинёнными покинули деревню, не успело солнце показаться из-за горизонта. Он шёл впереди, от порывов ветра развевалась белая шёлковая ткань шляпы. Сама же шляпа прикреплена к лямке рюкзака, приковывая к себе взгляды сзади идущих. Узумаки отвлекал Сакуру разговорами, пытаясь сблизиться и прощупать общие темы, а Харуно же думала лишь о том, что Какаши так ни разу и не надел этот атрибут Каге, что уж говорить о протекторе Листа.       С согласия Ханса Саламандра, собрание Пяти Каге решено было провести на нейтральной территории Страны Дождя. Но, несмотря на близкое расположение к территории Стран Огня, Ветра и Камня, ни один из Каге не прибыл в тот же день на назначенную территорию — решили остановиться на ночь в ближайших гостиницах.       Поздним вечером Хокаге и его сопровождение добрались до невзрачной гостиницы на границе с Дождем. Проигнорировав красноречивые взгляды Сакуры и Наруто, превратившегося в мебель, Хатаке снял три номера и, не разъясняя причин, скрылся в своих апартаментах. Наруто лишь пожал плечами, похлопав Сакуру меж лопаток, и, зевая, поплёлся к себе, насвистывая лёгкий мотив и прокручивая на пальце ключик от своего номера. Однако Харуно не могла с таким спокойствием отнестись к выходке Какаши. В конце концов, они не чужие друг другу люди, чтобы спать в раздельных номерах.       Сакура не хотела делать преждевременные выводы, полностью доверяя Какаши, но сама не заметила, как ввалилась в его номер, предварительно стащив за стойкой ресепшена запасной ключик. В его номере гулял промозглый ветер из-за незакрытого окна, а вот самого Хатаке не наблюдалось. Недоумённо похлопав ресницами, Сакура присела на край широкой двуспальной кровати. Не хотелось этого признавать, но вывод напрашивался лишь один — Мизукаге…       Не только Сакура этой ночью проявила природную женскую интуицию во всей красе. Мей заранее убрала охрану и молчаливо ждала Какаши, попивая в одиночку саке. Стоило Хатаке пройти в её номер сквозь стену, Мей перевела на него затуманенный алкоголем взгляд, остановив сакадзуки у губ. Горько усмехнувшись, она опрокинула в себя саке, поморщилась и кивнула на стул. Сняв нематериальность, Какаши присел напротив, вглядываясь в сузившиеся темно-зелёные глаза.       — Зачем ты пришёл? — устало пробормотала Мей, отодвинув опустошённую бутылочку саке в сторону.       Её взгляд ужесточился, она безбоязненно противостояла его холодным глазам, от коих раньше робко опускала голову. Вспоминая своё недостойное правителя поведение, Мей внутренне злилась на саму себя, злилась, что позволила преступнику подчинить себя, что не может ненавидеть его. Она очень хотела сначала разъесть его плоть ядовитым туманом, а затем стереть в прах кости лавой. Но сейчас, когда этот мужчина сидел перед ней, обезоруженный и расслабленный, не было даже гневных мыслей и истеричных слов. Она больше не его игрушка, но это не значит, что она забыла всё связывавшее их. Под какой бы сильной иллюзией она ни находилась долгие годы, его отношение к ней было отнюдь не унижающим.       — Если ты пришёл с извинениями, то, прошу, избавь меня от этого, — откинулась она на спинку стула, скрестив руки под пышной грудью.       Какаши накренил голову вбок, посмотрев на неё совсем по-другому. Не было больше той робкой Мей, той собачонки, ждущей команду хозяина и боящейся не угодить ему. Напротив него сидела гордая и статная женщина, достойная звания Мизукаге. Её осанка пряма, взгляд строг и непоколебим, голос не дрожит и не скачет — подчёркнуто и по-деловому холоден. Какаши и сам выпрямил свою вечно сутулую спину, почувствовав, что присутствует не на разговоре бывших, а на переговорах. У него язык больше не поворачивался называть её привычным и ласковым Мей, лишь величественным и далёким — Мизукаге-сама.       — Такой жестокой штуке, как жизнь, противопоказано шутить, — усмехнулась Мей, сверкнув глубокими зелёными глазами в приглушённом свете высокого торшера. — Кто ж знал, что в следующий раз мы встретимся, будучи Каге. Иронично, не правда ли?       — Главное, чтобы не на поле боя, — наконец заговорил он, подавшись чуть вперёд.       — Ты в курсе, — хмыкнула Мей, отвернув от него голову и сделав вид, что ливень за окном ей куда интереснее. — Я и не сомневалась… И что теперь? Как всегда, решишь проблему привычным для тебя способом? — несдержанно повысила она голос, впившись ногтями в свою руку.       Мей без опаски взглянула в мутный красный зрачок Какаши и отвернулась вновь.       — Пока на посту Хокаге я, ни один из нынешних Каге не захочет заключить мир со Страной Огня, — тяжело выдохнув, он сжал переносицу, пытаясь успокоить сильную головную боль — после использования Котоамацуками трижды его чакра словно взбунтовалась. — Хотел бы я всё спокойно обсудить и объяснить тебе, но, думаю, тебе самой не захочется ворошить прошлое. Мы чужие люди… Мей.       — Изначально были таковыми, — твёрдо вымолвила она, не упуская возможность кольнуть его.       — Моей подлости нет оправдания и прощения, — искренне прошептал он, сжав кулаки под столом. — И вину мою не загладить. Как и не вернуть тех лет, что я забрал у тебя. — Мей поморщилась, отвела взгляд в сторону, линия её пухлых губ дрогнула, искривилась.       — И сейчас ты здесь только для того, чтобы поставить очередную установку, — желчью выплюнула она, восстановив зрительный контакт.       — Я вынужден…       — На слово мне, конечно же, не поверишь, — говорила она, прекрасно зная этого предусмотрительного и недоверчивого мужчину.       Он поставил локти на столешницу, запустил руки в волосы, прижимая ладони к пульсирующим болью вискам, и сжал пепельные пряди. Какаши тоже тяжело принимать такое решение и внедрять в мысли Мей собственные мысли о недопустимости развязки новых войн.       — Я не собиралась поддерживать остальные страны, — приглушённо сказала она, проведя подушечкой пальца по краю сакадзуки — нестерпимо хотелось выпить. — Туман при любом раскладе остался бы в стороне. Мне не нужна репутация страны, решающей личные конфликты таким образом.       — Прости, но на кону гораздо больше, чем ты можешь подумать, — мотнул он головой, подняв на неё хмурый взгляд. — Впрочем, завтра Эй тебя просветит. Все Каге, кроме Хокаге, собираются завтра на несколько часов раньше основного собрания. Я не могу знать, как изменится твоё мнение после их речей. К тому же нельзя отменять такого варианта, как принудительный союз Тумана и других стран против Конохи, иначе потопят обе страны. Тогда у тебя не останется выбора, поэтому…       Какаши взглянул на неё, корректируя мысли и принципы. Мизукаге обмякла на стуле, глаза закатились, в мыслях поселился тягучий туман. Она не могла сосредоточиться на реальности, а Хатаке, услышав пружинистую походку ночного посетителя Мей, подорвался и исчез из её покоев так же тихо, как появился.       — Мей, я не нашёл красное сухое. Полусладкое… — запнулся Ао, оторвав взгляд от бутылки вина. — Я взял красное полусладкое, пойдет? — подойдя ближе, он присел на корточки, поставив бутылку на стол, и спросил, не в силах скрыть волнение в голосе: — С тобой всё в порядке?       Она перевела затуманенный взгляд на стул напротив, но, не увидев там Хатаке, сосредоточилась на взволнованном и искренне любящем её мужчине. Она заметно смягчилась, запустила тонкие пальчики в жёсткие волосы и невесомо улыбнулась.       — Д-да, всё в порядке. Саке в голову дало, — усмехнулась она, облизав пухлые губы. — Завтра собрание, так что давай не будем пить вино. Пойдем лучше спать.       Ао выпрямился, кивнул ей и, легко подняв на руки, потащил к мягкому совместному ложу. Мей прижалась к его груди, чувствуя гулкое биение сердца и ощущая себя маленькой, но такой счастливой девочкой. Мей поняла, что окончательно отпустила Какаши, позволив себе быть счастливой с достойным её мужчиной.

***

      Сакура взлохматила волосы на затылке, прогнулась в пояснице, разминая одеревеневшие за ночь мышцы, и прошла на кухню, собираясь начать новый день с кофе, как в окно постучали. Она насторожилась, отложила новую упаковку растворимого кофе и, приоткрыв занавеску, взглянула на накуксившегося ворона. Он настойчиво постучал ещё раз, требуя впустить.       Впервые после собрания Хатаке дал о себе знать. Сакура криво ухмыльнулась и открыла форточку, поёжившись от ледяного ветра ранней весны. Ворон гаркнул на неё, бросил на подоконник маленькую записку и улетел.       — Такой же грубиян, как и хозяин, — прохрипела она сонным голосом, разворачивая записку.       Какаши как всегда немногословен — сухая просьба явиться в резиденцию для получения материалов по миссии.       — Какая, к чёрту, миссия?! — взвизгнула она, скомкав записку.       Наспех одевшись в первые попавшиеся вещи и накинув куртку поверх футболки, побежала в резиденцию, думая, что на этот раз всё выскажет Какаши. Ей надоело оставаться в стороне, надоело, что он её постоянно огораживает от дел, не посвящает в свои игры и делает вид, что не замечает очевидного. Теперь же, когда Шикаку Нара укрепил своё положение среди других кланов и гражданских, Какаши решил отправить её куда подальше.       — Добренького, Хокаге-сама, — едко прошипела Сакура, бесцеремонно ворвавшись в его кабинет.       Она шумно захлопнула двери, заставив Какаши поперхнуться кофе. Он отставил кружку в сторону, провел тыльной стороной ладони по губам, не разрывая зрительный контакт, и натянул маску. Приподняв брови, оценил её помятый вид, сдержав смешок. Сакура скривила губы, прошла к окну, демонстративно громко топая, и опустила плотные жалюзи. Кабинет погрузился в полумрак, но Какаши включил настольную лампу. Откинувшись на спинку офисного кресла, сомкнул руки на груди и спросил:       — И как это понимать?       — А как мне прикажешь понимать твою записку? — в тон ему процедила Сакура, в два шага подойдя ближе. Она опёрлась руками о подлокотники стула, нависнув над Хатаке, и пристально посмотрела в безразличные глаза. — Решил отправить меня на миссию… спустя столько месяцев… — полушёпотом говорила она, стараясь сдерживать бурлящую внутри злобу. — Думаешь, я совсем тупая? Какаши, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне… Ты можешь рассказать мне, что происходит в деревне. Не надо держать меня в стороне и посылать куда подальше!       — У тебя бурная фантазия, — хмыкнул он, оттолкнувшись ногами и проехавшись на стуле назад. Встав, подошёл к Сакуре и, положив руку на плечо, сказал: — Нельзя допустить и мысли, что Коноха сдаёт позиции при новом Хокаге, поэтому важен каждый солдат, — улыбнулся он, сжав руку.       Сакура вздрогнула от знакомых слов, сглотнула тугой ком и, сбросив с себя его руку, отшатнулась на несколько шагов назад.       — Х-хоть бы врал правдоподобнее, — голос исказился, на ресницах залегла влага. — Коноха сдает позиции… — перекривляла она Какаши, сплюнув лживые слова в сторону. — Если тебе так важно это… то что было на Собрании? Ты ведь специально злил других Каге, будто пытался всю их ненависть принять на себя, на Какаши Хатаке, а не на Шестого Хокаге.       — Задаёшь слишком много вопросов, — жёстко отрезал он, прервав бесперебойные и правдивые догадки Сакуры. — Ты отправляешься на миссию, и это не обсуждается.       — И с места не сдвинусь, пока ты мне всё не объяснишь! — взорвалась Сакура, ударив ладонью по краю стола. В след её звонкому голосу затарахтела в кружке ложка, упала на пол увесистая красная папка. — Что затевает Шикаку?!       Какаши быстро схватил её за предплечье, резко дёрнул на себя и накрыл болтливый рот ладонью. Сакура заёрзала, невнятно мычала в руку, пытаясь отстраниться. Она наступила пяткой на ногу, но Какаши, плотнее прижав к себе, перенёс в параллельную реальность. Совсем неощутимый для него водоворот отозвался рвотными позывами в желудке Сакуры.       — Если ты хотел таким образом меня заткнуть, то у тебя не получилось, — прохрипела она, сгорбившись и схватившись за живот.       — Я всего лишь хотел тебе всё спокойно объяснить, — выдохнул он, — без свидетелей.       — А раньше этого сделать нельзя было?       — Я говорил, не помнишь? Не вмешивайся и не выдавай нашего знакомства. Если я тебя не посвящал в свои планы, значит, тебе не стоило о них знать. Ты должна была оставаться в сторонке для собственной же безопасности.       С каждым словом Какаши у Сакуры всё шире открывался рот, она давилась ледяным воздухом от возмущения. Он усмехнулся, повернул голову в сторону, всматриваясь в туманную чернь пространства и бесчисленное очертания кубов. Не поворачиваясь, сказал:       — Конечно, на что я рассчитывал? — задал он риторический вопрос, сжав волосы на затылке. — Для тебя же не существует преград, да? Наглая… упёртая, — перечислял он, игнорируя недовольное сопение Сакуры. — Что ж… лучше я здесь отвечу на все твои вопросы, чем ты опять всунешь свой нос не туда.       — Какого мнения ты обо мне… хорошего, — оскорблённо насупилась она. Сакура подошла ближе, взглянув в бесстыжие глаза снизу-вверх. — Меня давно гложет один вопрос… — неловко начала она, неосознанно потупив взгляд.       — Дай-ка догадаюсь, — наклонился он ниже, гаденько улыбнувшись, — пробралась ко мне в номер?       — Угу.       Какаши снисходительно вздохнул, потрепав по розовой макушке. Его не удивлял этот факт, в конце концов, на его веку не было ни одной женщины, которая бы не задавала вопросов относительно его скрытного поведения. Сакура хоть и старалась сдерживать в себе подозрения и накрученные мысли, никак не выдавая этого при общении с ним, но он прекрасно видел красноречивые взгляды Мей на Харуно. О реакции последней можно было только догадываться.       — Т-ты ведь к Мизукаге ушёл, да? — прямо спросила она, убрав его руку с головы и пригладив волосы.       — В последнюю очередь, — кивнул он, пропихнув руки в карман и подойдя ближе к краю бетонного куба. — В ту ночь я побывал у каждого Каге и каждому поставил закладку. Теперь о войне можно забыть, — медленно выговаривал он слова, задумчиво вглядываясь в бездонную черноту.       — Странные у тебя методы достижения мира. Об этом ведь можно было договориться, — нахмурилась она, втянув в лёгкие ледяной воздух.       — Наивная, — усмехнулся он, встряхнув головой, но так и оставаясь стоять к ней спиной. — Они ненавидят меня. Я лично каждому из них перешёл дорогу. Поэтому я самый худший кандидат на роль Хокаге. — Какаши повернулся полубоком и, горько усмехнувшись, продолжил: — Из-за меня Коноха была на грани уничтожения. Четыре ведущие страны просто стёрли бы её с лица земли.       — Чушь какая-то… Я отказываюсь в это верить… — мотнула она головой.       — Как же ты не понимаешь? — резко развернулся он, сократив расстояние между ними. — Этот мир погряз в ненависти и лжи. Никто не хочет мира, всем выгодна война. Так ведь проще держать население в стойле, согласись. Я же просто подкорректировал их убеждения мирной ложью, — быстро говорил Какаши, хмурясь с каждым словом сильнее.       Сакура прикусила щеки изнутри, понурив голову. В его словах чувствовалась боль человека, пережившего две войны. Только сейчас она осознала, что большую часть своей жизни Какаши прожил в войне, только сейчас поняла, насколько больно знать, что новый военный пожар может разрастись по его вине. И только сейчас до неё дошло их очевидное сходство — два ребёнка войны, лишившиеся всех дорогих сердцу людей.       — Что хотели сделать другие страны? — сипло прошептала она, ломаясь под необходимостью знать эту информацию и боязнью её узнать.       — Поставить вокруг Конохи барьер и использовать ядовитый газ, которым Данзо же и торговал направо и налево, поставку которого вы же, юные генины и чунины, охраняли ценой своих жизней. Иронично, не правда ли?       Ноги подкосились от внезапной слабости, она осела на бетонную поверхность высокого куба, поёжившись от пробирающего до костей холода. В голове навязчиво прорисовывались картинки смерти всех людей, которых она знала, всех близких друзей и мимолётных знакомых. Сакура сразу поняла, о каком яде идёт речь. Сначала яд проникает в лёгкие, подобно поднявшейся от хлынувшего ливня пыли, затем начинает быстро разъедать человеческую плоть изнутри, пока человек, вдохнувший хоть толику, корчится от боли, задыхается и захлёбывается собственной кровью.       Сакура согнулась пополам, ударившись лбом о пол. Она прокашлялась, пытаясь вдохнуть ледяной разряженный воздух и давясь им же.       — Эй-эй, Сакура, — подбежал к ней Какаши, рухнув на колени рядом. Схватив за плечи, заставил выпрямиться. — Дыши ровнее, контролируй дыхание, — говорил он заученные фразы, помня, что Лиену такие советы помогали во время панических атак. — Сосчитай до десяти и вспомни что-нибудь приятное.       Она слабо кивнула, начиная мысленный отсчёт. Сакура словила себя на мысли, что не может по приказу ничего вспомнить. В тяжёлые моменты она всегда думала о Йоши, о том, как он весело играл с её миниатюрным земляным големом и как задорно смеялся, когда живая игрушка неуклюже спотыкалась о мелкие камушки.       «Прямо как ты, сестрёнка!» — сквозь смех выдавливал брат, хватаясь за живот.       — Сакура! — прервал её Хатаке, шлёпнув по щеке. Он схватил её лицо в ладони, вытирая большими пальцами крупные горячие слезинки. — Соберись!       Харуно икнула, возвращаясь мыслями к текущему моменту. Впервые его бесстрастное и вечно угрюмое лицо окрасилось новыми красками, впервые она смогла различить неподдельное беспокойство. Сакура задержала дыхание, позабыв обо всем, и неловко подцепила край маски. Не встретив сопротивления Какаши, лишь настороженный интерес, потянула ткань вниз. Он сомкнул губы в тонкую линию, убрал руки с её лица и отстранился, облегчённо выдохнув.       — С каких пор ты стала такой впечатлительной?       — Т-ты сам сказал, ч-что у меня бурная фантазия, — сбивчиво бормотала она. — Не представляю, как вообще можно было до такого додуматься… Ненависть к тебе вполне ясна, но… барьер, газ… геноцид…       Какаши пожал плечами, поднимаясь с бетонного пола, и протянул руку Сакуре, заставляя встать. Он обтрусил штанины от пыли, нахмурившись, что серые пятна всё равно отчётливо видны на чёрной ткани.       — Я потом постираю, — кашлянула Сакура, но Какаши только отмахнулся, сказав:       — Пора возвращаться. И так работы гора… — скривился он, потянувшись от навязчивой боли в спине.       — Это всё потому, что ты сутулишься постоянно! — строгим тоном вымолвила Сакура, подойдя сзади и хлопнув по спине.       Она пустила чакру в руки и распространила ту по всей поверхности ладони, запустила руки под растянутую водолазку, ощутив, как дёрнулся Какаши, и стала массировать задеревеневшие мышцы.       — А пока я занята твоей стариковской спиной, расскажи мне о Шикаку. Клановые не раз отмечали активность старшего поколения… и во всех рассказах замешан твой советник. Он копает под тебя, Какаши, настраивает кланы, шиноби и гражданских против тебя. Только не говори, что не заметил, — едко шикнула она, сильнее сжав твердые мышцы плеч.       — Он действует по моему приказу, — буркнул он, пропихнув руки в карманы. Сакура собственнически вынула их, попросив стоять ровно и не двигаться. — Я говорил тебе, что власть меня не интересует. Ты же не думала, что за такой короткий срок во мне вдруг воспылали патриотизм и любовь к родине?       — Я совсем ничего не понимаю, — нахмурилась она, опустив руки ниже и держа на пояснице. — Зачем отдавать такой приказ?       — Всего полгода, Сакура. Именно на это время я рассчитывал быть Хокаге.       Она насупилась, вспоминая все странности, хвостиком следовавшие за своеобразным Шестым. Какаши ни разу так и не надел шляпу Хокаге, хотя та непременно всегда покоилась рядом на столе. Если вспомнить, то даже на собрании он не поступился своими принципами. Также Сакура не видела его в униформе шиноби — он продолжал работать в своей повседневной одежде, отказываясь и от белого плаща Хокаге. Окончательно пазл собрался только при воспоминании извечных жалоб архитектора — к нему Какаши так и не пришёл снять мерки с лица. Сакура по глупости думала, что он просто не хочет снимать маску при ком-то ещё, но подводных камней оказалось в разы больше.       — Значит…       — Да-а, — протянул он, млея под теплой излечивающей вибрацией медицинской чакры и сильных рук, разминающих усталые мышцы спины и шеи. — Другим Каге легко внушить, что я божий одуванчик, но вот моих сил не хватит донести эту мысль до каждого жителя. И так ясно, что они меня никогда не примут, — хмыкнул он, говоря такие слова с напускным безразличием. — Коноха достойна лучшего правителя. Ты ведь уже поняла, да?       Сакура тяжело вздохнула, вернувшись к массажу шеи — именно она досаждает Какаши больше всего. Он вздрогнул от приятных колющий ощущений и облегчённо выдохнул, чувствуя заметную лёгкость.       — Слышала разговоры гражданских… — нехотя сказала Сакура, уткнувшись лбом меж лопаток и овив твердый торс руками. — Для них Данзо навсегда останется Вождём, ты же… Узурпатором, которому никто не пророчит долгой жизни, — прогундосила она, потёршись носом о мягкую ткань свободной водолазки.       — Забавно, — гортанно усмехнулся он, накрыв её руки своими мозолистыми ладонями.       — Выбор пал на Шикаку?       — Да. Шикамару тоже толковый парень, но он слишком молод и неопытен. А больше Коноху доверить некому. Мне нужен верный и гениальный исполнитель плана, и Шикаку подходит по всем пунктам. Эгоистично взваливать на него такую ношу, но он бы не стал проводить теневую политику, будь ему безразлична судьба деревни.       — А что будет с тобой?       — Не знаю, — пожал он плечами, развернувшись в её крепких объятиях. — Я отлучусь на несколько дней из деревни. Официально — переговоры, неофициально — ликвидация Орочимару, — приглушённо говорил он, увлечённо накручивая на палец нежно-розовую прядь. — В это время Шикаку начнёт активные действия, а тебе лучше покинуть деревню. Отправишься к моим старым знакомым под предлогом миссии, отдохнёшь.       Сакура напряглась, плотнее прижавшись к его тяжело вздымающейся груди, и потёрлась замёршим носом о ткань водолазки. Какаши запустил пальцы в розовые волосы, выдохнув пар изо рта.       — А знаешь, Какаши, я всё поняла… — вдруг заговорила она, отстранившись и подняв на него взгляд. — После смерти брата мне было так плохо… так пусто, что я неосознанно сделала центром своего мира тебя, решила жить ради тебя, заставила себя быть зависимой от тебя, но… это неправильно. Человек не может быть центром мира другого человека. Никто и ничто не может. Неправильно отдавать всего себя кому-то другому… Мне одна ведунья, — усмехнулась она, — ещё в стране Тумана, сказала: «Это ложное счастье». Она говорила про что-то дорогое, что делает человека счастливым. Я теперь понимаю. Счастье, зависимое от чего бы то ни было, — ложное, потому что истинное счастье нельзя загнать в рамки, нельзя добиться иллюзией, нельзя к себе привязать, нельзя его внушить.       Какаши погладил её по голове, мягко улыбнувшись. От её глубоких слов на душе теплело. Он будто видел, как путы, не дававшие вздохнуть спокойно, распутывались с тела Сакуры, её взгляд прояснялся, малахитовая радужка стала ярче. Харуно наконец стала на верный путь, отчего внутри разгоралось сильное пламя гордости за неё.       — А тебя, Хатаке, — усмехнулась она, смущённо зажав рот ладонью, — я просто люблю. Я хочу заботиться о тебе не для того, чтобы забыться, а потому что ты мой человечек, мой мужчина. Я хочу встречать тебя дома не потому, что мне холодно от одиночества пустой квартиры, а потому что я соскучилась. Хочу быть рядом с тобой, а не возле тебя, — её голос становился тише, улыбка спадала. — Позволишь?       — Давно уж…