***
Сегодня Анжелика оказалась в гостиной короля. Она уже принадлежала к тому кругу придворных — ограниченному, но все же довольно широкому, — для которых были открыты двери салонов всех членов королевской семьи, и какой из них выбрать, становилось вопросом интереса и предпочтений. Среди присутствующих не оказалось ни одного из тех, кто был бы для короля бельмом на глазу. Возле Его Величества на правах любимца ошивался Пегилен. Анжелика поприветствовала короля реверансом и, кинув лукавый взгляд на Лозена, дружелюбно улыбнулась. — Что вызвало вашу улыбку, мадам? — король явно обрадовался ее приязни и был не прочь завести беседу. — Недавнее признание Вашего Величества насчет поцелуев с Пегиленом, сир. Король зарделся, но сохранил спокойно-шутливое выражение лица. — А вы с ним так и не помирились? — Я не уверена, сир, что месье гасконец желает примирения. Похоже, он находит определенное удовольствие в моих терзаниях от утраты его дружбы и покровительства. — Какие возвышенные отношения! Анжелика рассмеялась. — Увы, сир. Пегилен неотразимо легок, но порой с ним бывает тяжело. — Это так, согласен с вами. Но вы можете без труда с ним примириться, если тому поспособствует король, не находите? — Ваше Величество желает лишить месье де Лозена удовольствия от моих терзаний? — Мадам, мне кажется, вы также получаете определенное удовольствие от ситуации. — Я знаю Пегилена как друга и не прочь узнать, каков он в ссоре. — Вы действительно сто́ите друг друга, поэтому мне хочется вас помирить. Анжелика не успела что-либо ответить, а король, повысив голос, обратился к Пегилену: — Мессир де Лозен, будьте любезны составить нам с мадам де Пейрак компанию для партии в ломбер*. Пегилен чинно поклонился, но тут же сменил холодную почтительность на свою обычную непринужденность, граничащую с бесцеремонностью. — Честь и удовольствие одновременно — я настоящий счастливчик, сир! Уж не знаю, как повезет мне в картах. Мадам, мое нижайшее почтение, — Анжелика протянула ему руку, и Пегилен, прежде чем прикоснуться к ней губами, послал женщине показательно пылкий взгляд. Анжелика рассмеялась. Пегилен раздавал карты. Он то ли не хотел мириться по-настоящему, то ли вообще хотел забыть размолвку — Анжелика не понимала. Но она подхватила его игривый тон, и королю не пришлось вмешиваться. Луи с интересом наблюдал за этими двумя. Что за друг рядом с ним? Король догадывался, что конфликт между Пегиленом и графиней куда глубже, чем она преподнесла. Какова эта женщина с другими? Какова она в ссоре? Прекрасно воспитанная, непосредственная и остроумная — был его вердикт. Но хорошие манеры позволяют скрыть подлинные страсти, так что вопреки удовольствию от созерцания молодой графини, король остался разочарован — едва ли он хоть на дюйм продвинулся в понимании Анжелики. — Мне кажется, что Его Величество относится к чете де Пейрак куда с меньшим подозрением, чем полгода назад, месье, вы не находите? — Анжелика обратилась к Пегилену, когда после ухода царственного хозяина начали расходиться и его гости. Гасконец вроде бы невзначай оказался рядом с нею, когда Анжелика ожидала свою карету. — Вас это радует, мадам? — В любом случае, это лучше, чем находиться в полуопале, месье. На том разговор и завершился. * Карточная игра, которая в те времена игралась втроем. Поговорка «Счастлив в картах — несчастлив в любви» немного старше и географически шире, чем песня Булата Окуджавы.* * *
— Месье Дегре, вы узнали что-нибудь о расследовании покушений? — Ничего конкретного, мадам, кроме того, что следствие зашло в тупик. Бродяги, остановившие вашу карету, были пойманы и содержатся сейчас в Шатле, но их свидетельства ведут в совершенно противоположные стороны. А что касается охранника, напавшего на графа де Пейрака, то он то ли покончил собой, то ли ему помогли уйти на тот свет. Анжелика еле сдержала возглас разочарования. — Однако его смерть не расследуется якобы потому, что самоубийство нечего расследовать, а вот это уже показательно. Женщина вздохнула. — Понимаю. Тот, кто сумел дотянуться до высокопоставленного узника в Бастилии, наверняка сможет разобраться и с исполнителем… Однако вам не кажется, что на меня и моего мужа совершено слишком много неудачных покушений? То ли мы заговоренные, то ли исполнители Фуке недотепы. — Тсс, — Дегре заметно встревожился. — Не будите лихо. Похоже, посланные месье Фуке сподручники просто не умеют убивать людей. Как бы он не нанял опытных убийц со стороны. А главное, — адвокат строго взглянул на свою клиентку, — вы слишком легкомысленно отзываетесь о противнике. Анжелика кивнула, соглашаясь. Последние дни она действительно поддалась ложному чувству, будто ей под силу все, стоит лишь определиться с направлением. Дегре тем временем вел дальше: — Мадам, попросите короля, чтобы он позволил мне ознакомиться с протоколом допроса пойманных бандитов и разговорить их самому. — А вы разве сами не можете разобраться в Шатле? Вы ведь даже в Бастилию проникали. Дегре усмехнулся. — Имея разрешение, вести дело куда сподручнее, а вам было бы неплохо завести с королем разговор не о светских пустяках.* * *
— Сир, адвокат моего мужа сообщил, что человек, совершивший покушение на графа де Пейрака в Бастилии, умер насильственной смертью в своей камере. Дело преподносится как самоубийство, но может быть, что от него избавились его же господа, чтобы он молчал. Месье Дегре считает, что было бы правильным, чтобы он успел поговорить с теми наемниками, которые покушались на меня, или хотя бы ознакомился с протоколом их допроса. Они заключены в Шатле. — У вашего адвоката наверняка длинный нос, мадам. Допрашивать преступников — это дело королевской полиции. — Сир, я доверяю королевской полиции, но вместе с тем помню, что охранник в Бастилии напал на графа де Пейрака вопреки королевской воле. У тех, кто покушался на моего мужа и на меня саму, вот у них-то руки слишком длинные. — Вы знаете, о ком говорите? — король предупреждал. — Я знаю, сир. Но я также понимаю, что для королевского правосудия этот человек пока что недосягаем, и прикрывается он теми людьми, на которых не должна падать тень подозрения. И поэтому я не называю его имени. Еще не время. Она умолкла, глядя королю прямо в глаза, но ее взгляд не был обнаженной шпагой. Анжелика изучала лицо собеседника и решалась. Король ее не торопил; как и молодая графиня, он уже научился ждать. — Его Высокопреосвященство полагает, что граф де Пейрак способен обуздать этого человека. И ради этого стоит вернуть графу свободу, достоинство и имущество. А дальше Ваше Величество решит, как поступить с тем человеком, уже ослабленным. — Так вот в чем ваш договор с нашим господином первым министром… — Его Высокопреосвященство считает такое развитие событий возможным. Однако решение может принять только король. Что касается меня, то я не ответила ни да, ни нет, сир. — После этого вы обратились ко мне с просьбой заменить заточение вашего мужа высылкой его за пределы Франции. — Да. — Почему? — Мне не вполне по душе предложение Его Высокопреосвященства. — Высылка лучше? Анжелика замялась: — Не знаю. Я искренне не знаю, сир. — И что по этому поводу думает граф де Пейрак? — Конечно, это лучше, чем сидеть в Бастилии или быть отправленным в Пиньероль. Но мой муж не слишком верит, что Ваше Величество согласится освободить его и что месье… тот человек, который поспособствовал тому, чтобы дело было передано из ведения инквизиции в светскую юрисдикцию, не воспрепятствует освобождению всеми возможными силами. Король долго молчал. Для Анжелики это время растянулось в вечность. Наконец, он произнес: — На мосту Менял в тот вечер случился эксцесс исполнителя, мадам. Люди, нанятые кардиналом Мазарини, должны были остановить вашу карету и запугать вас. Однако об этих планах стало известно другому лицу, которое решило использовать руки кардинала, чтобы избавиться от вас. Поэтому появилась та повозка, которая опрокинула вашу карету в воду. Кто это лицо, вы, вероятно, и сами хорошо знаете. И вы вложили в мои руки документ, который защитит вас от дальнейших покушений, так что можете быть спокойны. На этом я прощаюсь с вами, мадам.