Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков

Выпускной бал Хогвартса отличался от всех других праздников особенной торжественностью. Высокородные выпускницы облачились в парадные бальные платья и олицетворяли аристократизм и манеры в их высшем проявлении. Остальные девушки отдавали предпочтение более простым, но гораздо более удобным нарядам. Несмотря на любые внешние различия, все молодые девушки были одинаково красивы и милы. Андромеду пригласили почти все выпускники Слизерина, не имеющие помолвок. Она крайне вежливо отказывала всем, пока ей не пришлось принять предложение Селвина, младшего брата подруги Беллатрисы. — Меда… — Мм? — Блэк лежала у берега Чёрного озера, перекинув ноги через Тонкса и читала. — Ты пойдешь со мной на выпускной бал? Меда опустила книгу, вопросительно посмотрела на Теда и убрала ноги. — Не смотри на меня так, — Тонкс встал. — Как? — Как будто я с ума сошёл, — он встал спиной к Меде и смотрел на водную гладь. — Возможно, так и есть. Ты же сам прекрасно знаешь, что я не могу с тобой пойти. Зачем ты вынуждаешь меня чувствовать себя виноватой? — Школа скоро кончится. Мы уже не вернемся на следующий год, не встретимся после лета. Значит, скрываться уже не будет возможности. — И как из этого следует, что ты решил афишировать наши отношения Хогвартсу и всему Магическому Сообществу Англии? — Мерлин… Меда, нам уже нет смысла скрываться, потому что встречаться тайно после отъезда у нас всё равно не выйдет, и ты знаешь это, — он развернулся к девушке и, присев на колени, взял её тонкую руку в свои. Блэк поняла, что наступил тот момент объяснения, которого она со страхом ждала с момента начала их отношений. Перед ней сейчас мир разделился на две половины. С одной стороны — её родные, всё, что она знала о жизни до этого. Ненормальная, но всё же её семья. Размеренная, предопределенная жизнь, мир, в котором у неё есть определенное место и роль, которая настолько слилась с ней самой, что уже неотделима от девушки. С другой — Тед и его любовь. Неопределенная судьба, в мире, о котором она ничего не знает. — Почему ты решил, что будет после? — Прости? Да, ты права, я решил за нас, ты что-то придумала? — Тед уловил истинный смысл вопроса, но до последнего не хотел верить. — Мне надо идти, — Меда встала и, взяв книгу, пошла в сторону замка. Андромеда вошла в общую гостиную Слизерина ещё более бледная, чем обычно. — Андромеда! Постойте, пожалуйста, — Кавин Селвин остановил девушку. Молодой наследник рода Селвинов был довольно милым молодым аристократом. Именно подобные ему в дамских кругах именовались «удачной партией во всех отношениях». — Селвин, — Блэк остановилась. — Мисс Блэк я знаю, что многие волшебники испытывали удачу, но им было отказано, — он выдержал паузу. — Могу ли я просить вас быть моей спутницей на балу? — Вам повезло больше, чем другим. Я принимаю ваше предложение. — Благодарю. В таком случае, позволь узнать твои цвета? — Изумрудный с черным. — Конечно. До встречи. —————— Меда немного покружилась перед большим зеркалом в своей комнате. Новое бальное платье было самым дорогим в магазине. Друэлла была недовольна, что дочь отказывается хоть немного участвовать в выборе наряда и послала ей платье по своему вкусу. Оно было тёмно-изумрудного оттенка, без чрезмерно пышного низа, с вышитым черным узором на лифе. Меде оно не нравилось. Без всяких эмоций Блэк надела роскошные бриллиантовые серьги и такое же колье. Бросив ещё один недовольный взгляд на зеркало, Меда махнула палочкой, и распущенные волосы собрались в сложную вечернюю прическу. После того разговора у озера она за три недели не сказала Теду ни слова. Выйдя из подземелий и поднявшись по лестнице, она оказалась в коридоре рядом с Большим залом. Вокруг уже были встретившиеся пары и компании друзей. Она оглядела ожидающих своих дам молодых людей и не нашла того, кого искала. Зато успешно не заметила подошедшего к ней кавалера. — Андромеда, — Селвин подал ей руку. Он учёл её цвета в своём костюме, и теперь на его фраке красовалась изумрудная ящерица, а чёрная ткань иногда отливала тёмно-изумрудным цветом. Блэк пропустила мимо ушей комплименты, которые ей говорил её спутник, и лишь рассеянно отвечала на некоторые учтивые фразы. По традиции, до начала бала шляпа и директор говорили речи. Танцы открывали лучшие выпускники школы, а потом к ним присоединялись все желающие. На деле, большинство слизеринцев выходило из танца в тот момент, когда присоединялись все остальные выпускники. Потом, выждав, они выходили исключительно своими рядами. Это снова была демонстрация их отличия. Замысловатыми па и движениями они показывали своё превосходство даже в таких простейших вещах, как танцы. После произведенного эффекта остальные не скоро решались снова занять место танцующих. Шляпу почти никто не слушал, но, как только директор поднялся со своего места, все затихли. Дамблдор вышел на своё привычное место после того, как все выпускники вошли в Большой зал и встали по его краям. — Дорогие выпускники, вы провели в этих стенах семь лет. Вы приехали сюда каждый, будучи одним, но объединились, взрослея. В этих стенах вы узнали, что такое дружба, верность, преданность. Дальше вам предстоит выбор. Не между делом жизни, но более важный. Ни для кого уже не секрет, что есть некий союз волшебников, который стоит за исчезновениями волшебников, магглов и их семей. Зло, как правило всегда ищет себе сторонников в молодом поколении. Я боюсь, что вам придётся выбирать не между профессиями, но между правдой и ложью. Между тем, что диктует ваше окружение, и тем, что говорит вам ваша совесть. Мы не можем загадывать наперёд. От вас могут требовать повиновения, но то, что вы слепо следуете чьим-либо приказам, не снимает с вашей души груза преступления, ведь, в конце концов, лишь от вас зависит, хороший вы человек или нет. Дамблдор обвёл взглядом всех присутствующих: — А теперь, да начнётся праздник, — он хлопнул в ладоши. Лучшие выпускники школы вышли в центр зала. Андромеда и Кавин были в их числе. Заиграла музыка, и пары закружились в танце. Ожидаемо, как только к ним начали присоединяться остальные сокурсники, Селвин вывел партнершу из танца. Он подвёл её к главной компании слизеринцев. — Похоже, старик превзошел себя в сентиментальности и отсутствии смысла. — А вы видели, в чём заявилась эта грязнокровка из Рейвенкло? — Выбор будущей профессии, смешно, директор! Бессодержательность бесед была абсолютно привычна этому кругу людей. За красивыми нарядами и манерами леди скрывались завистливые и ничтожные существа. За умными на вид лицами молодых людей были лишь штампованные идеи, которые они переняли от своих отцов. Эти люди кичились происхождением и особенностью, но забывали, за что изначально их рода приобретали влияния. Большинство родов начинались с очень сильных волшебников, настолько сильных, что они были способны творить собственное волшебство, на которое любой другой, пусть и самый сильный волшебник, был не способен. Впоследствии это стало называться магией рода. Чем больше проходило поколений, тем более мельчали маги в роду. За редким исключением не рождались волшебники, способные в полной мере обучиться мастерству основателей. Волшебники стали забывать, каково быть людьми. Положение, завоеванное предками в боях, доставалось им просто по праву рождения. Они ценили власть, но забывали о необходимости собственной силы, об обучении тому, что придумали до них. Не род даёт волшебнику силу, а волшебник делает сильным свой род. Поэтому наследники великой магии древности стали тем, чем являются сейчас. Поняв, что они уже не так сильны, как раньше, они зацепились за то, что сочли разумным. За кровь. И они ошиблись. Создатели родовой магии передавали способность к ней через кровь не для того, чтобы выделить свой род среди прочих, но чтобы никто не смог использовать их же силу против них самих. Они дали великое наследие для того, кто понимает важность целостности, семьи, и великое проклятие тем, кто счел себя выше других. Чистота крови не помогла. Волшебники не стали сильней — лишь больше погрязли в формализме и внешней оболочке. Большинство родов уже давно утратили свои способности и даже не заметили. И действительно перестали иметь нечто отличное от маглорожденных и полукровок. Ещё одна возможность, единственное, что у них было. Единственное, чего не имели другие волшебники, возможность, которую через труд можно было превратить в способность. Точно также, обычный ребёнок, узнав, что он волшебник, устремляет всё своё рвение на обучение, дети родов должны были обучаться своему волшебству. Магия рода канула в лету. Но, как всегда, из правила есть исключения. Блэки продолжили из поколения в поколение усердно обучаться. Однако и их коснулись общие предрассудки. Видя затухания силы других родов, Ликорис Блэк, который был необычайно сильным волшебником, сумел не только освоить мастерство, но и вмешаться в магию крови. Он сумел даровать ей почти собственный разум, внушив ей чётко следовать девизу Блэков «Чистота крови навек». После него Семья Блэков стала тем, чем она является и по сей день. Сохранила восстановленную силу. И жёстко следила за соблюдением всех правил. Тех, кто нарушал устои семьи, а собственно делал её слабее, изгоняли. Выжигали с семейного древа и предавали забвению. Семья стала важнейшим в жизни каждого из них. Именно это пугало Андромеду. Она знала, даже будь она Лукрецией — любимой дочерью всей Семьи — такие ошибки не простят никому. Поэтому она с тоской слушала разговоры. Но всё же нашла его взглядом в толпе и уже не спускала с него глаз. Ей предстоял выбор между тем, что ей говорит её кровь и семья, и между тем, кого выбрало сердце.