Грань

Моя жизнь и правда разделилась на до и после. Я не драматизирую и ни в коем случае не претендую на звание лучшей страдалицы. Кто-то скажет, это нужно просто пережить, сложный период. Ага, пережить, перереветь, переждать. Что еще? После того, как я узнала, из-за чего умер Дженк, оправившись от потрясения, я первым делом начала штудировать интернет и всю имеющуюся в нем литературу по поводу его заболевания. Я была в поисках..утешения? Да, наверное, именно утешения для себя. Такого чего-нибудь неизбежного, бесповоротного.. безнадежного. Черт бы меня побрал. Такого, чтобы я могла снять с себя немного груза вины. Но искала я одно, а мне попадалось лишь: "шансы невелики, но они есть; при должном лечении и моральной поддержке пациенты могут справиться с этим недугом; сложное лечение и долгая реабилитация ‒ но шансы все же есть". Лучше бы не читала, лучше бы не знала об этом. Этот день был переломным. Все, что происходит после, лишь череда событий, которая в итоге приведет к неминуемому. Стою у распахнутого окна, давая свежему воздуху вдоволь прогуляться по комнате и за одно меня "освежить". У меня сбивается дыхание от резкого порыва ветра. Я чувствую его. Боже мой. Оборачиваюсь, и вот он. Подхожу ближе, боясь моргнуть. Как в первый раз. Все как в первый раз. Ладонью касаюсь еще щетинистой щеки. Я чувствую, все чувствую. От этого факта мне хочется и смеяться и плакать, как ненормальной. Он прикрывает глаза от моих прикосновений, улыбается до ямочек. В такие моменты у меня ощущение, будто мне наступили тяжелым сапогом на грудь и давят, давят со всей силы, будто меня сейчас вывернет на изнанку, будто меня давят катком. Не знаю как еще это описать. Когда приходит Дженк, я вроде бы на секунду чувствую облегчение. Иллюзия того, что он жив, в миг завладевает мной и также быстро отпускает, швыряя в реальность. Эта грань становится все менее осязаемой. Я все чаще где-то между. Беру Дженка за руку и усаживаю рядом с собой на кровати. Мне нужно постоянно видеть его глаза, иначе потеряю. ‒ Дженк, представляешь, мне сегодня написали из студии, сказали, ждут завтра на прослушивании, ‒ лицо сияет от радости. ‒ Но я не пойду. Не смогу. Не хочу. Уже не хочу. Я ничего не хочу. Пойми меня, ‒ его взгляд быстро меняется. ‒ А еще, а еще .. ‒ я пытаюсь что-то вспомнить, придумать, лишь бы удержать его еще на чуть-чуть. ‒ Умут! Я сегодня видела Умута. Я пообещала ему, что передам тебе привет от него. ‒ пытаюсь улыбнуться, но получается не очень. ‒ Знаешь, так больно смотреть на него было. Он такой маленький, еще ничего толком не понимает, а сколько пережил. Я думала о его судьбе, пока ждала тебя. При каких условиях он родился, первые недели его жизни. Потом эта непонятная суматоха с Джерен. Потом ваше путешествие. Потеря родителей, ‒ я хочу сказать больше, хочу сказать все, что гложет меня. ‒ И еще я кое-что поняла. Я никогда не смогу стать для него хорошей тетей. Да, я люблю его, как племянника, но во мне есть нечто, что перекрывает и оскверняет эту любовь, нечто темное. ‒ я судорожно хватаю воздух, потому что страх сковал меня. Страх от собственных чувств и слов. ‒ Когда ты признался в отцовстве, будет ложью, если скажу, что не возненавидела вас троих. Понимаешь, я сгорала от ревности к этому невинному малышу! А сегодня, когда смотрела на него, когда он так осторожно сжал мой палец, я возненавидела себя. Еще больше! Понимаешь? Еще больше! ‒ Дамла резко открывает дверь, и совершенно ничего не понимая, подбегает ко мне. ‒ Джемре, милая, что с тобой, Джемре! Почему ты кричала, что случилось? ‒ она вытирает мои слезы, приглаживая по голове. ‒ Где Дженк? Где он? Где Дженк? ‒ ее лицо становится мертвенно белым. ‒ Где он, я тебя спрашиваю?! ‒ хватаю ее за запястья и начинаю трести. ‒ Ты знаешь? Знаешь! Куда он ушел, скажи, умоляю. ‒ мой гнев тут же сменяется жалобным воем. Я задыхаюсь от слез, не в силах остановиться. Дамла прижимает меня к себе, и я чувствую, как содрогается ее тело. Не это ли начало конца?