Мистер мамочка

      Я решил, что сброшу Чейз на дно Марианской впадины, как только представится возможность. В детском садике, который выбрала Чейз был один маааленький минус. Каждый день там должен был присутствовать добровольный родитель. Якобы дети так лучше переносят незнакомую обстановку. Каждый вторник и четверг я должен был проводить четыре часа в обществе орущих, сопливых спиногрызов которые так и норовили вылить мне на штаны сок или измазать фломастерами.       Я ведь говорил, что ненавижу вторники?       Так вот, все снова случилось во вторник. Мы с Чейз пришли к соглашению, что ни один здравомыслящий человек не поверит, что Кэсси моя дочь. Мы не были похожи от слова совсем. Чейз придумала историю, что отец Кэсси погиб в автокатастрофе, а со мной она познакомилась чуть меньше года назад. Выходило что мы женаты три месяца. В это отлично вписывалось, что Кэсси звала меня Питом (хорошо хоть не Перси) и я был ее отчимом.       В тот вторник я снова сидел на мягком ковре и читал свежий выпуск комикса про Супермена, когда миссис Вальдес (воспитательница Кэсси) сказала:       — Мистер Джонсон, ваша очередь читать сказку.       У меня даже челюсть отвисла. С детства я страдал дислексией. Неправильно читал, писал с ошибками и не отличал «g» от «j».       — Может кто другой? — спросил я, выразительно кивнув на миссис Чапмен, игравшую со своим толстым сыном.       — Мистер Джонсон, это входит в обязанности добровольных родителей, — мило улыбнулась миссис Вальдес.       Я про себя обругал Чейз, надеясь, что ей икается, и сел на детский стульчик, взял книжку со сказками и открыл ее.       Буквы привычно слились в сплошное месиво.       — Будет-Буря, — прочитал я название. Дети внимательно смотрели на меня, а я все никак не мог отловить буквы. — Еще малышкой в те далекие дни, когда не успели изобразить паровоз, — миссис Вальдес странно на меня посмотрела, — Алес Булка любил ездить по скалам своего розового штата Мэн, — я наверно был красный, как рак.       — Мистер Джонсон, все в порядке? — спросила миссис Вальдес. Видимо, она выучила все сказки наизусть и заподозрила неладное.       — Вполне, — как можно уверенней сказал я.       Кэсси встала с ковра, заползла ко мне на колени и с деловитым видом взяла огромную книгу сказок. Я помог ей ее держать.       — Еще мальчишкой в те далекие дни, когда не успели даже изобрести пароход, Альфред Буллтоп любил лазить по скалам своего родного штата Мэн, взбираться на самые высокие вершины и смотреть в открытое море, — Кэсси читала медленно, но гораздо быстрее меня. Да и в ее словах был хотя бы смысл.       Перед тем как уйти, миссис Вальдес задержала меня на пару слов, отослав Кэсси помочь мисс Гадли (помощнице воспитательницы) собрать игрушки.       — Мистер Джонсон, у вас дислексия? — спросила она напрямую.       Смысла отпираться не было и я кивнул. Давно я так не позорился.       — Простите, что так вышло, — сказала она. — Это было бестактно с моей стороны.       — Миссис Вальдес…       — Калипсо, так будет проще, — улыбнулась она.       — Калипсо, вы не виноваты. Вы ведь не знали, — улыбнулся я. — Да и все не так плохо, пока в закусочных есть меню с картинками.       Она явно оценила шутку. Кэсси подбежала ко мне и схватила за руку. Ей всего пять, но она уже всех и все контролирует.       — Мой муж устраивает барбекю в субботу, — быстро сказала Калипсо, будто боялась передумать. — Может, загляните к нам всей семьей?       — Конечно, — согласился я. — До завтра. Кэсси, попрощайся с миссис Вальдес.       — До завтра, миссис Вальдес, — помахала рукой Кэсси.       — До завтра, Кэсси, — тепло улыбнулась Калипсо.       Вторники я терпеть не мог еще и потому, что приходилось ехать в супермаркет за продуктами. Я садил Кэсси в тележку, вручал список, который она с важным видом читала. Тайно от Чейз, которая педантично проверяла каждый мой чек, я покупал маршмеллоу, нутеллу, пиво и чипсы и прятал их на верхней полке шкафа в кухне за банками с сыпучими продуктами. С такой же тщательностью я прятал лишь «Playboy», еще будучи подростком. У Чейз был пунктик про правильное и здоровое питание. Она устроила мне разнос, узнав, что с утра я накормил Кэсси тостами с арахисовой пастой и апельсиновым джемом. Тем же вечером на кухне появилась книга «100 рецептов правильного питания».       Мне все же пришлось пройти трехнедельные вечерние кулинарные курсы для неумелых папаш. Это дало мне просто миллион способов позлить Чейз. В то время, пока она жевала салат и котлеты на пару, я наслаждался вкуснейшим сочным стейком с бокалом красного вина.       Для меня стало открытием любовь мисс Правильность к красному вину. Его покупать она позволяла, лишь указывала марки.       На тех же курсах я подружился с офицером Чжаном из управления шерифа. У него были совсем другие мотивы: хотел приготовить ужин подружке, чтобы сделать ей предложение. Мы пару раз заходили в бар «Два кольмара» возле порта, чтобы прогнать по кружечке пива.       Помимо пива в баре подавали свежайшую рыбу с хрустящим картофелем фри. Я частенько обедал там и таскал с собой малую, которой нравилось разглядывать крабов в огромном аквариуме.       В среду Чейз взяла выходной, чтобы провести весь день с Кэсси. Это была прекрасная новость, и я неспешно направился гулять в порт. Здесь не было того оживления, что в порту на Саут-стрит, но запах моря и крики чаек переносили меня к самым приятным моментам моей жизни. На третьем причале я заметил знакомый корабль. «Цирцея». Там служил капитаном мой отец. И зная его, я прямиком направился в бар.       Отец сидел за стойкой и пил виски. Шкиперская черная борода, черная вязаная шапка подвернута так, что прикрывает лишь макушку. Он ничем не отличался от других завсегдатаев этого бара.       — Привет, Стэн, — я пожал руку бармену. — Мне пиво и повтори моему другу, — я кивнул на отца.       — Понял, Джо, — кивнул Стэн.       — Малыш Джо, — папа расплылся в улыбке и хлопнул меня по плечу. Свои зеленые, как море глаза я унаследовал от отца. — Мама сказала, что ты во что-то вляпался и исчез из города, — хмуро сказал он, когда бармен отошел к другому концу стойки.       Я сделал глоток пива.       — Программа защиты свидетелей, — ответил я. Папа был самым надежным из всех моих знакомых. — Я теперь Питер Джонсон, домохозяйка.       — Как оригинально, — хохотнул отец. — Это из-за прихвостня Гонсалеса? — я удивленно на него посмотрел. — Да, брось. В порту полно сплетен. Говорят за голову парня, который его пришил, Гонсалес назначил миллион.       — Воу, — присвистнул я. Обычно за копа давали не больше десяти тысяч. — Как они описали стрелка?       — Черные волосы, худощавый, мелкий драгдилер, — ответил отец. — Весь город на ушах. Говорят тогда изъяли сорок кило чистого героина, — продолжил он.       — Возможно, — кивнул я. — Меня запихнули в самолет до того, как нравы написали хоть букву в отчете.       — Мне продолжить отсылать открытки? — спросил папа.       — Да, не надо вызывать подозрений, — согласился я. — Когда отплываешь?       — Сегодня ночью, — сказал папа, попросив бармена обновить. — А что?       — Поможешь передать письмо маме?       — Не уж-то писать научился? — хмыкнул отец.       — Пару слов накорябать сумею, — в тон ему ответил я. — Вложишь письмо в конверт с открыткой.       — С чего ты решил, что Салли вскроет его?       — Она всегда их вскрывает, — ответил я. С тех пор как я порезался ножом для писем. На указательном пальце левой руки до сих пор был виден шрам.       — Я буду ужинать здесь часов в семь, — как бы между прочим сказал отец. — Ходят слухи, на маяк нужен смотритель.       — ФБР не одобрит переезд, — я покачал головой. Хоть мысль свалить от Чейз меня и прельщала, но вряд ли мне позволят такую вольность.       — А кто говорит про переезд? — стукнул пустым стаканом отец. — Начальнику порта нужен проверенный человек. Прошлый смотритель перевозил наркотики, а за своего любимого племянника я могу поручиться. С тебя всего-то и требуется вечером зажечь прожектор, да смотреть, чтоб детишки не лазали по докам.       Маяк в Энсинитасе был в десяти метрах от входа в порт на выступе светлой скалы. Да и в случае чего с моторной лодкой управляться я умею.       — Где подписать? — дерзко усмехнулся я, отдав бармену двадцатку.       Кажется, жизнь потихоньку налаживается.