Шоу продолжается несмотря на смерть Арлекина

       — Осмотрим вагончик Стивена? — предлагает Сокджин, поглаживая белого кролика, которого держит на своих руках.        — Да. Если это возможно.        — Конечно, ваши коллеги уже заглядывали туда. Ничего не нашли, — добавляет Сокджин, между делом выпуская кролика обратно в клетку.       Вагончик арлекина, на первый взгляд, ничем не отличается от других, разве что дверь выкрашена в синий. Намджун протягивает руку, замирает на пару секунд, прежде чем уверенно схватиться за ручку и повернуть ее. Дверь поддается с тихим скрипом. В вагончик щенком врывается ветер, колышет занавески на окне, какой-то реквизит в сумке у кровати.        — Может, что-то из вещей пропало? — интересуется Намджун, проходя внутрь.        — Да вроде нет, — Сокджин заходит следом, прикрывая за собой дверь. — Но точно не скажу, я здесь бывал редко, да и чужим барахлом никогда не интересовался.       Намджун — не детектив, но в этом и есть его огромный плюс. Он не мыслит шаблонами и ищет зацепки там, где никому другому это не пришло бы в голову. Стол Стивена выглядит совершенно обычно. На нем лежат яркие маски для выступлений, носы, парики всех мастей, при желании со всем этим арсеналом можно загримироваться так, что мама не узнает. Может, клоун просто решил начать жизнь с чистого листа? Взял лишь необходимое и отправился искать счастья на перекресток дорог. Намджун поднимает со стола одну из баночек с гримом, нюхает. Запах вполне обычный, точнее он практически отсутствует, возможно, у Стивена были проблемы с кожей и отдушки тот не любил. В верхнем ящике стола лежат какие-то письма, довольно много, точно больше пятнадцати. Все довольно старые. Бумага местами пожелтела, адрес стерся. Их явно перечитывали и не раз.        — А что насчет семьи Стивена? Может, мама или девушка где-то ждут? — Намджун не собирается читать письма, он лишь пытается разобрать имя среди черных закорючек.        — Насколько я знаю, матери не стало около шести лет назад, ещё до нашей с ним встречи. Отца он не помнит, но хранит его письма. Про девушку тоже не скажу. В труппе отношения не строил, а на стороне, — Сокджин пытается припомнить, говорил ли клоун о чем-то подобном, — кто же знает. Личную жизнь у нас принято беречь. Когда постоянно находишься среди одних и тех же людей, порой хочется отвлечься, вкусить что-то другое.        — Даже тебе? — неожиданно задает вопрос Намджун.        — Даже мне, — Сокджин не акцентирует внимание на этой теме. И так понятно, что им всем хотя бы раз хотелось сменить обстановку.        — Может, у вашего клоуна были разногласия с кем-то или он грозился уйти из труппы?        — Ничего такого не припомню. Парнем он был добродушным, любил беседы, порой выпивал, даже в запои уходил, но всегда возвращался. Говорил, что жизнь должна быть, как горки в аквапарке — катиться легко и финал неизвестен. Шутил, что алкоголь — это вода для его веселого спуска.       Намджун кивает чужим словам, заглядывает в шкаф. Двери немного покосились и открыть их получается не сразу, откуда-то сверху сыпется краска от слишком резких движений. Внутри шкафа полно вещей, в том числе и повседневных. Человек не станет убегать в одной футболке, возьмет хотя бы кофту на случай холодной погоды.       Вагончик арлекина дышал жизнью, криво стояла обувь, у ножки стула недопитая бутылка. Хозяин словно выбежал отлить и вернется буквально через секунду. По словам Сокджина, поводов, для того чтобы покинуть труппу, у него не было, да и не держал никто. Тогда чем можно объяснить его пропажу? Заблудился? Напился до смерти и валяется где-то в кустах? Был убит? Но кем и главное какой мотив?       Намджун выходит из вагончика и садится прямо на ступеньки, Сокджин опускается рядом, ежится от ветра. Интересно, о чем думал клоун Стивен, чем жил, что толкало его вперед? Намджун пытается ответить себе хотя бы на один из этих вопросов, как-то поднять себя за шкирку и поместить в этот лоток, где на удивление совершенно чисто. Он поворачивает голову и смотрит Сокджину в глаза. Фокусник — человек, который сам по себе является тайной, тот, в чьем рукаве не один туз, может ли он врать так искусно, что не подкопаешься. Намджун приближается, словно хочет вдохнуть запах, распробовать его и, возможно, уловить ту горечь лжи. Сокджин не спешит отстраняться. Он внимательно смотрит и ждет, что же будет происходить дальше.        — Если вы или кто-то из артистов вдруг что-то вспомните, позвоните, — Намджун протягивает ему карточку со своим телефоном.       Сокджин вертит в руках небольшой листочек картона. Кроме телефона и имени на нем нет вообще ничего.        — Я люблю хорошую кухню, и будет уместно пригласить меня на ужин, — он возвращает визитку обратно Намджуну и поднимается с места, намереваясь проводить гостя до выхода.        — Как насчет вечера субботы?        — Буду ждать вас после семи.       Уже вернувшись в город и выпив кофе в своем любимом кафе, Намджун обнаруживает в кармане маленькое красное сердечко. Он дует на него на пробу, но маленький кусочек бумаги не превращается в бабочку и не сгорает. Намджун достает телефон и прячет сердечко в чехол. Нужно подумать, где провести обозначенный вечер субботы. Не хочется лишних сплетен, а значит место надо найти укромное, но с хорошей кухней.