Шоу продолжается несмотря на смерть Арлекина

      Намджун выходит из дома рано утром. Он рисует в своей голове план осмотра территории, надеясь, что в это время циркачи спят или хотя бы сидят по своим вагончикам. Будучи близок к полиции, Намджун понимает, что это не совсем законно. С другой стороны, поводов для детального обыска у служителей правопорядка не было, что произошло с арлекином и куда он пропал по-прежнему загадка. Максимум, что могли осмотреть — жилище клоуна, возможно, прогулялись по территории, поспрашивали, кто где был и что видел. Какое-то чутье тянет Намджуна на постой цирковой труппы, связывает веревками и тащит, несмотря на всю щекотливость ситуации. Он уверен, что найдет там что-то, что-то увидит, поймет, что послужило причиной пропажи. Любопытство в смеси с азартом толкают Намджуна вперед.       Мост Намджун минует незамеченным. Чуть ли не ползком пробирается к шатру и прислушивается. Внутри тихо, значит труппа ещё не репетирует. Он обходит шатер и прижимается спиной к ближайшему вагончику, раскрашенному всеми цветами радуги. На улице никого не видно. Небольшая стоянка цирка погружена в легкую дрему — покой, готовый рассыпаться от одного неосторожного движения. Намджун смотрит на кострище, и перед глазами всплывает типичный вечер циркачей. Ему хочется думать, что они собираются все вместе, едят. Сокджин снимает свой пиджак, вешает его на спинку складного стула. Потом ослабляет манжеты рубашки, расстегивает верхние пуговицы. Намджун выдыхает, борясь с желанием представить, что же может происходить дальше. Он переводит взгляд на флажки на крыше одного из вагончиков. Пестрыми тряпочками они дрожат на ветру, стремясь улететь, а может быть, наоборот наслаждаются этой свободой.        — Ну как там? Что-нибудь видно? — Намджун, погруженный в свои мысли и рассуждения, не понимает, что голос рядом реальный, а не из мира грез.        — Нет, — отвечает ему с легкой грустью. Он думал, что сразу заметит что-то необычное.        — Я думаю клоуна убил Сокджин, — уверенно говорит голос. — Позавидовав его красоте.        — Да глупости, — Намджун готов с этим поспорить. — Сокджин — самый красивый человек на Земле. Да и убийство — лишь одна из версий.        — Я ему передам, — голос посмеивается, и это уже возмутительно.        — Что? — обернувшись на голос, произносит Намджун,        — Что? — вторит ему вполне реальный человек — лохматый, со странной улыбкой. Футболка какая-то огромная на нем, явно не соответствующая размеру, край её ещё немного и коснется коленей.        — Ты кто? — Намджун осматривает это нелепое создание, смутно чем-то знакомое.        — Я Тэхен, — машет ему человек. Намджун с трудом может соотнести того акробата, что он видел на арене цирка, и это милое, но всё же недоразумение. Тэхен поднимает руку выше и машет ещё кому-то. — Чонгуки, у нас гости.        — О! — этого парня узнать проще. Он встречает гостей у моста и провожает их в шатер, правда, сейчас не видно заячьих ушей. — Вы по делу или просто? Намджун чувствует себя странно. Он открывает рот и закрывает его, как рыба, попавшая внутрь смерча — сделать уже ничего нельзя, осталось только подчиниться событиям и наблюдать, что будет дальше.        — Он к Сокджину, — уверенно говорит Тэхен и подталкивает Намджуна в спину. Прятаться за вагончиком уже не имеет смысла.        — Ребята, у нас гости! — громко говорит Чонгук, оповещая всех вокруг. На той же громкости он добавляет: — К Сокджину.        — Ко мне? — на голос из вагончика с разноцветными флажками выходит Сокджин. Он мягко касается ступеней небольшой лестницы, ведущей от входа. Застегивает по пути манжеты, оставляя без внимания три верхних пуговицы черной рубашки. — А, это, — Намджуну совсем не нравится звучащее в его голосе сожаление. — Это не гости. Это лазутчик ищейка.        — Я выполняю задание полиции, — обиженно выдает Намджун, совсем не оправдываясь.        — Влезать в чужой дом теперь законно? — Сокджин кивает Тэхену, и тот с легкостью считав жест, отвечает улыбкой. — Ну пойдемте, господин, я вам покажу наш цирк.       Намджун хочет возразить на такое предложение. Смысла осматривать территорию вместе с одним из циркачей нет. Конечно же всё самое интересное они оставят за закрытыми дверьми. Намджун уже мысленно подбирает фразу, которой он откажет, когда Сокджин мягко касается его руки и ведет за собой. Хотя может экскурсия и неплохая идея, даже если что-то тщательно прятать, могут остаться зацепки. Один детектив, уже ушедший на покой, говорил Намджуну, что смотреть нужно не глазами, а сердцем. Тогда даже простая пуговица может стать той нитью, что приведет его к раскрытию дела.       Сокджин улыбается. Намджун ему не доверяет. Он опускает взгляд на их сцепленные руки и гадает, на что способны чужие пальцы. Намджун с легкостью может представить, как Сокджин держит пистолет или тонкую удавку. Его рукопожатие сильное, но нежное, такие руки вполне могут и просто задушить. Намджун представляет чужие ладони на своей шее. Они смыкаются, не давая доступ кислороду. Сокджин так близко, он что-то шепчет.        — Вы меня слушаете? — Намджуна выдергивают из фантазий в реальный мир.        — Да, — приходится сглотнуть, чтобы прийти в себя. Видимо, отсутствие нормального сна возвращается видениями наяву.        — Хотите пройти к животным или познакомиться с артистами? — интересуется у него Сокджин.        — К животным.        — Замечательно. Как раз Хосок сейчас играет с лисицами.       Идти недалеко. Загоны с животными находятся ближе к лесу, как и предполагал Намджун. В одном из них, среди снующих туда-сюда лис, сидит тот самый Хосок. Одет он довольно просто: футболка, легкая куртка поверх, джинсы. Намджун и не предполагал, как удивительно будет наблюдать труппу в повседневной жизни. Он не ожидал увидеть их в перьях и блестках, но казалось, что и просто общаясь друг с другом, они выглядят как праздник.        — Дороти, там ничего для тебя нет, — Хосок отодвигает лисицу, что скребет лапами по карману его куртки в поисках лакомства. — Иди, я лучше почешу тебя за ухом. Красавица моя, да, да. Ты — лучшая девочка.       Лиса заваливается на спину, тявкает, повизгивает от удовольствия. Намджун невольно улыбается, наблюдая за этим, — животных здесь искренне любят.        — Хосок, Сильвия поранила лапку, — одна из девочек, которые помогают артисту на сцене, тащит лисицу и совсем не так грациозно, как на арене.        — Видимо, наступила на что-то. Принесешь аптечку? — отвечает ей Хосок, забирая пострадавшего зверя на колени.        — Да, я мигом.        — Привет, Хосок, — Сокджин обращает на себя внимание, уже почесывая лисицу, положившую мордочку на его ладонь.        — Ты сегодня не один? — Хосок переводит взгляд на Намджуна. — Доброе утро.        — Намджун помогает полиции в расследовании пропажи Стивена и пришел осмотреть территорию, — Сокджин берет руку Намджуна и кладет ее лисице на морду. Ее мягкая шерстка так приятна на ощупь, а дыхание лисы теплой волной щекочет запястье.        — Если вы придете немного позже, то сможете покормить их вместе со мной. Дороти, ещё рано, прекрати засовывать туда нос, — Хосок отвлекается на лисицу, и Сокджин утягивает Намджуна дальше.       В вольере неподалеку спит белый тигр и беспокоить его нет никакого желания. В соседнем дремлет полярный волк. Он уложил морду на лапы и так умиротворен, что Намджун невольно ему завидует. Их руки с Сокджином по-прежнему сцеплены, и это ощущается очень естественно. Намджун не чувствует желания отстраниться, он осторожно, на пробу, проводит большим пальцем по чужому запястью. Сокджин совсем не против этого или просто не замечает. Он продолжает улыбаться, рассказывая о животных, предлагает еще посмотреть хорька, ведь тот милашка или кролика — настоящую звезду своего номера. Намджун ловит внутри странное чувство, пока ещё призрачное, его едва можно разглядеть среди зарослей мыслей и эмоций — потребность быть рядом. Он кивает на все предложения и улыбается в ответ.