17
28 сентября 2020 г. в 22:53
Утром Намджун ест очень быстро. Он закидывает в себя поочередно все составляющие, надеясь, что с помощью чудес монтажа в его желудке это соберется в нормальный завтрак. Кофе обжигает язык, сыр кажется уже не совсем свежим, но все мысли заняты другим. Намджун выстраивает свой сегодняшний день, как карточный домик: любой неверный шаг — и всё обвалится. Он не хочет, чтобы его расследование было слишком явным, но вариант легкой прогулки около мест преступления тоже не подходит. Нужно тщательно всё осмотреть и при этом вести свою обычную жизнь. Так пытаются подсунуть мозгу какие-то привычки, вроде стакана воды по утрам или пробежки.
Сосед Сунмо продирает глаза и матерится, пока не натыкается взглядом на улыбку Намджуна. К радости последнего — он любитель поболтать. Поэтому следующие два часа Намджун плывет на лодочке по реке его памяти. Сосед вспоминает, каким Сунмо был человеком, как жил и чем занимался. В достоверности некоторых слов Намджун сомневается, но продолжает улыбаться и слушать. Когда лодочка швартуется у того самого дня, Намджун ловит каждое слово. Но, увы, ничего конкретного узнать не удается. Никого входящим или выходящи мужчина не видел.
Намджун желает ему приятного дня и еще час ходит по окрестностям. Мест, где можно спрятаться, откуда можно прийти и куда можно потом отправиться такое множество, что ценности эта информация не представляет. Времени прошло довольно много, поэтому каких-то улик тут не найти. Вернувшись в участок, Намджун слушает последние новости, потом обедает в кафе с ребятами, ни о чем не расспрашивая. Лишняя заинтересованность вызовет лишь подозрения и подколы. Они говорят о погоде, девушках, текущих проблемах, вроде больной спины или обнаруженного за шкафом старого журнала. Вернувшись в участок, все рассаживаются по своим ячейкам, теряя какую-то общность, и возвращаются к своим делам. Намджун, преодолевая тишину коридоров, идет к камере Сокджина. Здесь все сделано так, чтобы ты чувствовал себя максимально одиноким, понимая — обществу ты не нужен. Оно оторвало тебя от своего тела и поместило в изоляцию в надежде, что зараза не распространится дальше. Намджун не окликает Сокджина, старается не издавать никаких звуков. Он замирает буквально в шаге от решетки, по-прежнему оставаясь в этом псевдоздоровом мире. Вряд ли он чем-то отличается от того, что в камере, в воздухе такой же процент кислорода, солнце находится наверху, земля внизу. Сокджин осторожно перелистывает страницы книги, лежа на кровати. Его пальцы касаются бумаги с самого края, скользят вниз примерно до середины и замирают в этой точке. С легким шорохом, Сокджин отделяет прочитанную страницу от остальных. Намджун прокручивает в голове их предполагаемый диалог. Вопрос про согласие капитана на чистосердечное, его собственный ответ. Намджун скорее всего скажет про Чимина, и Сокджин будет хмуриться. Под кожей зудит мерзкое чувство одиночества и жажды прикосновений.
Намджун засовывает руки в карманы и уходит прочь, не успевая увидеть, как Сокджин оборачивается, почувствовав на затылке чужой взгляд. Как встает со своего места и, подойдя к решетке, слушает шаги, не окликая. Холодный полумрак сдавливает горло коридора, глуша звуки, пока наконец они не умирают где-то внутри.
Ближе к вечеру Намджун приезжает на место второго убийства. Ещё светло, поэтому осмотр не составляет труда. Намджун решает не начинать с той точки, где было найдено тело Колетт. Он закручивается вокруг этого места по спирали. Где-то здесь, судя по отчетам, был найден кусочек карты. Возможно, рядом есть ещё один. На самом деле, странная находка для места преступления. Намджун думал об этом, пока добирался сюда. Кто носит с собой такие кусочки? Разве что в кармане, для того чтобы выкинуть. Карта же не крошится в нем, как кусочек хлеба, случайно сунутый туда во время перерыва. Значит, её должны были порвать или сжечь. Последний вариант отсекает возможность нахождения дополнительных улик, первый — дает надежду. Хотя, признаться, Намджун с трудом может представить ситуацию, в которой Колетт с Сокджином на этом пустыре возле реки вдруг начинают делить или поджигать карту. От рассуждений его отвлекает металлический блеск, попавший в поле зрения. Чтобы найти источник, приходится отойти на несколько шагов в сторону реки. Намджун опускается на колени и рыщет в траве, надеясь, что это не просто монетка, выпавшая из кармана одного из посетителей цирка. Среди зарослей мятлика он находит ручку. Она именная, подарочная, и Намджун помнит, как её вручали. Футляр от нее был с прозрачной крышкой и тонкой золотистой полоской по краю. Где-то на клипе должна быть гравировка с именем. Намджун одергивает себя в последний момент перед тем, как взять ее в руки. Если это улика — его собственные отпечатки всё испортят. Намджун сует руку в один из пакетов, что принес с собой, и, взяв за самый кончик, помещает в другой, точно такой же. Дальнейшие блуждания по пустырю не приносят результатов. Других доказательств человеческого присутствия Намджун здесь не находит. Он уходит с места преступления уже в сумерках по той дороге, которой предположительно могла следовать Колетт, доходит до ее магазина. Намджун смотрит по сторонам, отмечая для себя дома, чьи окна выходят на улицы, возможно, кто-то видел ее вечером и сможет сказать, кто конкретно был спутником девушки или она прогуливалась одна.
Утренний обход отмеченных адресов не дает никакой информации. Люди практически не смотрят в окно, они увлечены своими жизнями внутри. Лишь одна старушка упоминает Колетт в разговоре, но она не уверена, в какой это было день и точно ли той девушкой была именно продавщица. Старики смотрят в окно намного чаще. В их жизнях внутри не осталось практически ничего, многое превратилось в пепел, и они вытаскивают угольки нашей жизни снаружи, чтобы согреться.
Того парня в желтых ботинках звали Стюарт. Друзья добавляли к имени «литтл» из-за небольших по размеру глаз и общей схожести с одноименным мышонком. Он был свободным художником, как говорит его матушка, любил веселые компании и частенько сетовал на скучную жизнь этого городка. Должно быть приезд цирка стал для него настоящим событием, взрывом повседневной жизни. Он обожал желтый цвет и порой рисовал что-то. В его комнате Намджун обнаруживает больше сотни набросков, и со многих на него смотрит Чимин. Улыбается своей милой смущенной улыбкой, прогибается в спине во время трюка. Тихий шепот его матери заставляет Намджуна дернуться и обернуться на голос.
— Этот мальчик ему понравился. Не знаю уж, в качестве музы или что-то серьезнее. Стюарт говорил, что я слишком консервативна и лучше мне не знать, чем он живет, — женщина начинает тихо плакать, и Намджун обнимает ее, чтобы дать хоть немного поддержки. — Он ведь и в тот вечер туда пошел, чтобы подарить ему свою работу. Влетел ураганом в дом, сказал, что сегодня его счастливый день.
— Но мы ничего не нашли.
— Может, успел таки подарить. Там рисунок, небольшой такой, как открытка. Стюарт им гордился, говорил, что смог поймать что-то. По мне, так у него все работы красивые.
Намджун копается в закоулках своей памяти, но не может припомнить ничего подобного. Рядом с трупом точно ничего такого не было, да и сам Чимин не упоминал никаких рисунков. Возможно, не придал этому значения или кто-то из ребят, что выезжали на место, забрал себе. Последнее маловероятно, ведь незаметно этого не сделать. Намджун перечитывает протокол осмотра, но там не упоминается рисунок, даже о чем-то похожем нет речи. Он решает расспросить об этом самого Чимина при первой возможности.
— Намджун, — капитан кладет ему руку на плечо, улыбается очень по-отечески, хотя разница в возрасте у них небольшая. — Мы вызвали на допрос Чимина. Должен появиться завтра в районе одиннадцати. Если есть вопросы к нему, давай запишу и задам. Допрашивать буду лично, сам понимаешь, такие преступления.
— Вопросов нет, но спасибо, что предложили, — Намджун старается отодвинуть протокол осмотра места преступления подальше, спрятать его под другие бумаги.
— Будет запись, так что сможешь потом послушать при желании.
— Спасибо.
— Намджун, мальчик мой, — Джейкоб похлопывает его по плечу. — Я вижу твою симпатию к этому циркачу, но не примешивай личные мотивы в поиск доказательств.
На пороге участка Чимин появляется без пяти одиннадцать. Он одет очень скромно и просто. Голубые свободные джинсы и полосатый пуловер не делают никаких акцентов на его фигуре, а лучшим украшением оказывается улыбка. Чимин здоровается со всеми, кого встречает, интересуется, как прошел день, смущается от комплиментов. Он тут же становится центром всеобщего внимания, и Намджун наблюдает, как суровые служители полиции приносят кофе и даже умудряются достать откуда-то печенье. Чимин просит повидать Сокджина хотя бы на пару минут, но в этом ему отказывают. Он лишь коротко кивает и переводит на Намджуна взгляд. Они делают вид, что практически не знакомы и не заводят беседы, всё, что нужно, можно будет узнать позже. Но Намджун не сдерживается, сжимает плечо Чимина и проводит по спине, когда провожает в комнату для допроса. Хочется хоть как-то поддержать его, ведь, в любом случае, процедура не из приятных. Тебя засовывают в коробку, из которой не сбежать, и препарируют, пытаясь вытащить из твоей души и головы то, чего, возможно, там и нет.
Чимин выходит из комнаты ближе к двенадцати, взволнованный, взбудораженный. Он прячет взгляд и избегает любых контактов, стараясь побыстрее покинуть участок. Джейкоб наоборот выглядит довольным и обещает, что дело будет закрыто буквально на днях, предлагает выпить сегодня вечером в баре.
В полупустом участке, борясь со сном чашкой кофе, Намджун прослушивает запись. Что-то не дает ему покоя и зудит где-то на подкорке, как мышь, заблудившаяся в стене. Ты ее слышишь, но никак не можешь понять где конкретно. Намджун прослушивает запись уже в пятый раз. Чимин не говорит ничего, что может помочь расследованию или осудить Сокджина, скорее наоборот, он его всячески оправдывает, рассказывая и про Колетт, и про роды Дороти. Намджун переводит взгляд на часы, и тут его пронзает догадкой. Мышка поймана и дергается в лапах кота. Он сидит здесь с восьми вечера чуть больше трех часов, но прослушал запись уже пять раз, несмотря на то, что Чимин пробыл в комнате для допроса больше пятидесяти минут. Намджун быстро собирается и идет в цирк. Он должен выяснить, что же происходило внутри комнаты после того, как диктофон выключили.