Кулинарные забавы всемогущих

Ночь прошла вполне сносно. Рис вокруг меня похож на мягкий матрас. Кусочки мяса и полоски водорослей словно одеяла и подушки. Более того, прохлада от риса приятно контрастирует с теплом от горячего крема из крабов. Будь рис тёплым, я бы очень сильно перегрелся. А так — вполне комфортно. Дракошка рядом со мной тоже успокоилась, моя рука в её лапке очень помогла. Ей очень нужен кто-то рядом, чтобы не начать паниковать. Я стараюсь не думать о всех тех, кто тоже заперт в этой куче еды. Но я постоянно возвращаюсь к их ощущениям и переживаниям. И дракошке приходится мириться со всеми интимными подробностями их ожидания. А дракона я не могу ощутить на расстоянии, всё же он слишком чужой для моих способностей. Да и не хочется мне настолько сильные ощущения переживать. Неожиданно всё начинает покачиваться. Ускорение вжимает меня в рис, остальные тоже ощущают это. Дракон несёт коробку, а я жду возможности посмотреть на происходящее чужими глазами. Но не глазами дракона. Дольше секунды я не могу с ним связываться, это почти больно… Нас несут довольно долго, или это мне так кажется от волнения. Наконец, я слышу голос драконицы и сразу влюбляюсь в него. Он звучит прекрасно, да и дракон тоже любит её всем сердцем. Это небольшое утешение для тех, кого она съест сегодня… Затем коробка открывается. Но не наша, а коробочка с конфетами. Люди там смотрят на драконицу, и я тону в восхищении этим прекрасным существом. Она действительно прекрасна. Её изящная, покрытая розовым мехом, узкая мордочка очень выразительная. Тело гибкое и стройное. Она совершенная, и поэтому дракошка рядом со мной больше мне нравится. Малышка очень милая и симпатичная. А большая драконица — просто богиня. К счастью, наваждение вскоре проходит. Люди в коробке конфет продолжают любоваться драконицей. А она болтает со своим чешуйчатым другом и с аппетитом поглядывает на конфеты. Из разговора я понял, что драконица собирается на пробежку. Дело происходит в прихожей их дома, и драконица одевается в спортивный костюм. Первыми она надевает шорты и пояс с креплением для бутылки с водой. Или с чаем, в котором продолжает барахтаться грифончик, безуспешно пытаясь забраться по гладким стенкам ёмкости. Движение ещё больше пугает и без того напуганную жертву. Следом она берёт из коробки конфету и одного человека. Конфета отправляется в полную острых белых клыков пасть. А человека она с улыбкой прикладывает к своей лапе и натягивает носок на неё. И мужчину прижимает тканью к бархатной подушечке. Лапа у драконицы почти как у кошки. Лицо этого парня оказывается погружено в густой мягкий мех между пальцами. Драконица слишком совершенна, и её лапа идеальна. Мягкая подушечка слишком нежная для столь крупного создания. Мех между пальцами идеально чистый и пахнет очень приятно. Парень счастлив быть в таком положении, а я с ужасом жду того момента, когда вес драконицы превратит его в мокрое пятно. Но подушечка лапы и мягкая стелька обуви драконицы только очень крепко стиснули его грудную клетку. Воздух выдавило полностью, рёбра заскрипели от нагрузки, лёгкие почти болезненно сжались и сердце едва не остановилось, когда драконица встала на эту самую лапу и подняла вторую. Когда она поставила на пол вторую лапу, человек смог вдохнуть немного воздуха. Затем она топнула и немного попрыгала. Каждый раз из груди человека выжимало воздух до предела. Но ни боли, ни смертельного удушья. Только смесь восторга и страха за свою жизнь. Парню нравится быть под ногой столь величественной драконицы. Дракошка рядом со мной назвала его мелким подкаблучником. Я согласился с ней, но мне самому даже понравилась лапа драконицы. Запах в её кроссовке тоже на удивление приятный. Ещё один человек стал смотреть, как его шоколадная фигурка отправляется в пасть драконицы. Затем драконы поцеловались, потёршись носами и трогая губы друг друга языками. Человек даже позавидовал конфете в этот момент. А я с ужасом представил себя на месте этой конфеты. Настолько, насколько смог. Но я не смог представить все ощущения в пасти драконицы, как бы я ни восхищался её красотой и совершенством. А драконица взяла маску, посетовав на пыльцу цветущих степных трав. Она посадила человека себе на нос и накрыла его маской. Этот парень с таким же восхищением, как и у первого, лёг на её мордочке и стал дышать вместе с драконицей. Только ему пришлось вдыхать тот воздух, что горячим ветром выходит из её ноздрей или пасти. От этого влажного и пахнущего шоколадом воздуха кружится голова. А когда драконица вдыхает, проходящий сквозь ткань воздух становится настолько разряжённым, что его почти невозможно вдохнуть. Вот только это затруднение очень нравится парню под маской. Он счастлив дышать одним воздухом с драконицей. Дракон открыл дверь для драконицы, и меня накрыло дурманящим запахом снаружи. Не меня лично, а через чувства дракона и людей в коробке конфет. А вот для драконицы и людей с ней — этого дурмана не досталось. Это хорошо, даже небольшого количества этой пыльцы хватило, чтобы у дракона закружилась голова. Сила этого чувства для маленького меня оказалась слишком большой. Да и дракошка тоже едва не потеряла сознание. К счастью, дурман быстро рассеялся. И я стал думать о тех, кто сейчас с драконицей. Её дыхание, превращающее всё вокруг в сауну. Тяжёлые шаги, снова и снова выжимающие весь воздух из груди весом её лапы. Движения, превращающие тёмный колодец внутри бутылки с чаем в настоящий шторм. Но кроме этого, меня очень пугает жажда драконицы. Или её голод. Я очень боюсь ощутить, как она затянет в пасть столь соблазнительное угощение из маски. Или вместе с глотком чая проглотит другое живое угощение. Драконица действительно чувствует жажду. Маска приподнимается, впуская пьянящий воздух снаружи для одного человека. Над вторым открывается кружок яркого неба. Затем драконица отпивает несколько глотков через широкий носик бутылки и возвращает её на пояс. Это просто ужасающе. Грифона из бутылки едва не засосало потоком жидкости. Парень в маске настолько опьянел, что его перестала пугать близость зубастой пасти. А вот меня это пугать не перестало. Пробежка продолжилась, питьё повторилось ещё два раза. Птицелев в бутылке начал осознавать — в следующий раз он не удержится за скользкие стенки. Теперь уже дракошка успокаивает меня. Но я не могу не думать об этих людях и звере, и поэтому я переживаю всё это. Что самое жуткое, драконица снова остановилась и подняла бутылку к губам. Вновь всё для пленника там перевернулось, прохладный чай хлынул через носик… И поток затянул зверя в него. Губы драконицы обхватили задние лапы, горячая слюна пропитала мех и согрела кожу после чая. Губы у драконицы очень гладкие и нежные. Но они крепко держат ноги. А затем они тянут его глубже в горячую пасть, протаскивая его между гладкими зубами. Грифон совсем не хочет этого и пытается удержаться за гладкие стенки внутри бутылки, а затем и за мордочку самой драконицы. Маска вернулась на место, и человек взялся за передние лапы грифона. Вот только драконица с лёгкостью втянула в пасть обоих. Горячая слюна моментально покрывает обоих, массивный язык катает жертв по пасти. Дыхание драконицы, словно настоящий ураган, обдувает тела, обдавая их то жаром, то холодом. И все четверо ждут неминуемого глотка. Двое в пасти, я и дракошка… Но глотка так и не происходит. Драконица возвращается домой, снимает маску и целуется с драконом. Двое оказываются между их языками, их катает и болтает, сжимает, купает в слюне и прижимает к огромным зубам. Поцелуй завершается, и они оказываются в другой пасти. Драконы вместе идут в душевую, после того как драконица сбрасывает кроссовки. Там дракон выложил на ладонь и передал им пару щёток. Без всяких слов стало ясно — им нужно почистить гигантам зубы. Мужчина и грифон со страхом смотрят на открывшиеся перед ними зубастые пасти, но без возражений ступают на вытянутые к ним языки. Мягкие мускулы трепещут под ногами мужчины и зверя, вокруг угрожающе блестят белые зубы. Затем пасти закрываются, и начинается чистка драконьих зубов. Без пасты, только щётками. Этого достаточно, чтобы зубы стали чистыми. Да и в закрытых пастях их удобнее чистить. Между зубами достаточные промежутки, и за зубы удобно держаться. Оба полностью согласны с тем, что драконы их заперли в своих ртах. Они думают, что драконы легко проглотят их и не закрывая пастей, а возможность держаться даёт уверенность. А сама чистка драконьих зубов оказывается довольно приятным делом. Никаких неприятных запахов, только чистая горячая слюна, гладкие зубы, упругие трепещущие языки под ногами, дыхание драконов и их громкое счастливое мурчание. Снаружи пастей доносится шум воды, сами пасти немного наклоняются. Это драконица снимает одежду, а дракон помогает ей принять душ. Затем гиганты опять целуются. Их языки перетягивают обоих жертв в пасть самца. А самка отнимает у них щётки. Это означает одно, их сейчас проглотят. Третий парень оказался в лапе драконицы. А большой дракон встал перед ней на колени. Парня опустили ему на нос, и дракон стал лизать драконицу между лап. Парень оказался на расстоянии вытянутой руки от лона драконицы, он протянул руки и стал гладить влажную кожу и мех вокруг. А дракон начал толкать двух маленьких существ прямо внутрь… От такого у меня покраснело лицо. Такого я совсем не ожидал от драконов. Или ожидал? Дракон ведь не постеснялся наполнить еду подруги людьми и зверями в очень неприличных позах и положениях. Но всё же, настолько откровенная сцена меня шокирует. Только я не могу оторваться от этого зрелища. И ощущения всех троих тоже очень манят меня. Я то смотрю на драконицу глазами восхищённого парня, то в теле мужчины погружаюсь в её гладкое горячее лоно. Или в теле грифончика. Запах, маслянистые жидкости, гибкий упругий язык самца и гладкие складки драконицы действуют на всех очень возбуждающе. Так странно, только попав в такое место, я увидел драконицу как женщину, а не как хищника или просто очень красивое существо… А дракон продолжает свою игру. И он уже не просто запихивает двух жертв в лоно подруги, он лижет их между ног. Так что они больше не могут сопротивляться действию феромонов драконицы. Сидящий на его носу парень также с трудом сдерживает своё влечение. Я извиняюсь перед дракошкой за то, что ей приходится наблюдать за всем этим, а сам жадно смотрю на то, как драконица наслаждается ласками своего друга. Дракон не доводит дело до финала, и не достаёт двух мелких из горячей глубины тела драконицы. Он выключает душ и хвостом передаёт драконице нижнее бельё. Парня он сажает прямо в трусики драконицы, прижимая его к ещё влажному и трепещущему входу. Двое пленников совсем потеряны внутри, они пьяны от её запаха. Они ничего не соображают и только немного потираются телами об гладкие волнистые стенки вокруг себя. А парень расслабился и стал наслаждаться мягким мехом и теплом тела драконицы, гладким шёлком её белья и ещё более гладкой плотью её интимного места. Его не тянет внутрь, но я сам чувствую это отверстие как бездонную пропасть. И провалиться туда мне очень страшно, хотя, мужчины внутри этим местом наслаждаются. Да и юноше приятно находиться в таком положении, ему нравится ощущать движения драконицы, слушать шорох меха по шёлку и тихие звуки из глубины её тела, ощущать как всё сотрясается от её шагов. Последнее немного напоминает то, что было у неё под лапой. Только намного мягче и приятнее. Для двух других шаги драконицы ощущаются чуть сильнее, намного громче звуки работы её тела. Но самое главное ощущение для них — горячие гладкие упругие складки вокруг них и аромат её интимных соков. Сладкий, возбуждающий, дурманящий. От него они не могут думать, их мысли только об удовольствии драконицы. Грифон в таком окружении ощущается очень странно. Его мех и перья пропитались интимными жидкостями драконицы, но его это только радует. После прохладного чая, жар драконьего тела особенно приятен. Затем я понимаю, им обоим нравится прикасаться друг к другу. Более того, они не могут противится феромонам драконицы и человек начинает тереться об поднявшийся член грифона своим животом и пахом. Орган грифона довольно колючий, и человек опускается пониже, чтобы его пах соприкасался не с самим членом грифона, а с его шарами. Мысли у этих двоих, опьянённых запахом и вкусом драконицы, однако, не настолько грязные. Они не чувствуют настоящего влечения друг к другу, просто они помогают избавиться от нарастающего давления внутри. Просто у грифона для этого не очень подходят лапы, а человек боится что шипастый орган птицельва причинит боль драконице, если тот начнёт тереться об её нежные складки. Или, что такая стимуляция приведёт к опасным последствиям для них. Драконы вытираются, одеваются и идут в столовую. И меня накрывает страхом. Ведь с завтраком драконица кого-то съест. И я буду вместе с этими несчастными. Страх съедения затапливает мой разум, и только лапка дракошки удерживает меня от паники. Я даже забываю про ту парочку в лоне драконицы и парне в её трусиках. Коробка раскачивается, когда дракон несёт её с собой, все внутри испытывают немалые перегрузки. Хотя, по сравнению с перегрузками под лапой драконицы это даже приятно по своему. Захватывающе. Этот восторг не мой, он исходит от других живых начинок. Да и к некоторым пришёл тот же страх перед съедением, ведь разговор гигантов слышен всем. Наконец, драконы пришли на место, коробка открылась и стало ясно меню на завтрак. Оладьи и молочный коктейль. Это значит — один человек перестанет мучиться от холода. Но это означает и то, что этот человек окажется в её желудке. И не один… Драконица взяла в лапу стакан с напитком и поднесла его ко рту. У запертого там бедолаги не осталось сил и желания бороться, он сам подплыл к выходу. И поток холодного густого напитка смыл его прямо в пасть… Покрытый слюной упругий язык показался восхитительно горячим и приятным. Драконица немного поболтала человека в пасти вместе с напитком. И вместе с ним проглотила… Сбылся мой кошмар, я провалился в тёмный гладкий колодец драконьего горла, вместе с густой молочной массой. Ужасный спуск оказался недолгим, человек с плеском прибыл в более просторное место. Он прижался к горячим слизистым складкам плоти, впитывая их живое тепло. Но ему не дали согреться, драконица продолжила пить холодный напиток. Желудок наполнился ледяным молоком со вкусом банана почти до самого верха. От приятного тепла не осталось и следа.человек стал толкать упругие стены и барахтаться, совсем как он делал в бутылке. Разве что стены теперь не твёрдые. Чувства проглоченного мужчины очень противоречивы. Он рад тому, что горячее тело драконицы быстро нагревает холодное молоко, мягкая гладкость стен желудка ему тоже по нраву. А вот темнота его пугает, как и кислая слизь, что обильно сочится из стен желудка. Он понимает, что будет переварен. Его переполняет жажда жить. Но он не противится тому факту, что его жизнь подходит к концу. Громкое сердцебиение драконицы вселяет в него покой и смирение, он боится только боли. Всего через десять минут молоко согрелось и смешалось с желудочным соком. Всё стало кислым и липким, человек стал ощущать зуд и жжение. А затем всё начало с урчанием литься вниз, в следующий желудок. Человек упал туда вместе с остальным молоком. Этот желудок сильно отличается от прошлого. Вместо мягких волнистых складок, в этом желудке стенки покрыты грубыми треугольными пластинами. Это место похоже на жернова, и человек боится быть разорванным на клочки этими зубцами. Но ничего не происходит, человек только продолжает барахтаться в молоке и желудочном соке. Кислота медленно растворяет кожу мужчины, а небольшой карман воздуха наверху… В нём постепенно заканчивается кислород. Зуд и жжение нарастают, но силы уменьшаются быстрее. В итоге я понимаю, человек потеряет сознание и утонет. Он не переварится заживо. Но это всё равно очень небольшое утешение для меня или дракошки. Нам обоим придётся пережить всё то, через что пройдёт этот несчастный. На этом наши испытания не ограничились. Драконы мило поболтали, и драконица взялась за оладьи. Когда их вынули из коробки, пленники внутри начали пытаться вырваться наружу. Но никому не удалось разорвать крепкое тесто, только некоторым хватило сил проковырять дырочки для свежего воздуха. Через эти дыры они увидели, как драконица взяла первую оладью и начала жевать. Почти все смертельно испугались и удвоили усилия. А драконица проглотила и взяла новый кусочек, уже с кем-то внутри. Вид надвигающейся и медленно раскрывающейся пасти драконицы — самое ужасающее и самое красивое зрелище в моей жизни. Её белоснежные клыки, розовый язык, блестящие ниточки и капельки слюны, чёрные губы под светлым мехом, влажные щёки и тёмный провал глотки. В этой драконице идеально всё, каждая деталь, каждая мелочь. Её слюна похожа на жидкий хрусталь, зубы — белый мрамор. Я знаю — они гладкие, твёрдые, скользкие от слюны. Их острота видна только на расстоянии, вблизи их кончики закруглены. Это только дополняет их совершенство формы. Подвижные губы… Я не могу подобрать слов для их описания. Они гладкие, упругие, тёплые и сильные. Они очень плотно смыкаются, запирая пасть практически герметично. Это я знаю по опыту тех двоих, кого драконица держит у себя в лоне… Зубы драконицы очень красивы, но мне не хочется видеть их работу. За нежными губами и устрашающими зубами лежит язык драконицы. Гибкий, тёплый, влажный, упругий, сильный и ловкий. По опыту тех людей я знаю, насколько он сильный. Это один сплошной мускул, покрытый мягкими бугорками вкусовых сосочков. Я пока не чувствую его снова, только смотрю на него из куска теста с клубничной начинкой. Дракон отвлекает супругу, и она вытягивает оладью из пасти. Эта отсрочка больше походит на издевательство над испуганной девушкой внутри. Драконица ответила дракону на его вопрос и закинула оладью в пасть. Зубы сомкнулись вокруг и для девушки всё скрыла тьма. Затем язык начал скользить вокруг кусочка теста, прижимая его к нёбу и выдавливая липкую сладкую начинку. Девушка барахтается внутри оладьи, когда её не стискивает между языком и нёбом драконицы. Язык двигается вокруг и смешивает клубнику со слюной. Громкий глоток очищает пасть от этой жидкой пенистой смеси, а затем зубы смыкаются на оладье. К счастью, тело девушки не оказываются между ними. Но звук очень жуткий. Драконица пережёвывает откушенную половину оладьи и глотает. А затем она начинает жевать оставшуюся. Девушка кричит, когда зубы смыкаются у неё на спине и животе. Но укус останавливается, когда зубы только немного сжимают тело. Драконица продолжает жевать, останавливаясь всякий раз, когда между зубами кроме теста оказывается часть тела девушки. Но всё равно, это очень страшно. Язык толкает и раскачивает девушку, прижимает её к зубам. Вокруг течёт и журчит слюна, плавают клочья теста и капельки масла. Девушка совершенно бессильна против драконицы, она не может избежать ни единого толчка от упругой мышцы. Эта пытка длится всего минуту, но для девушки и меня с дракошкой эта минута тянется нестерпимо долго. Вот только все мы отчаянно хотим, чтобы эта минута не заканчивалась. Но это желание невыполнимо, драконица глотает. Язык особенно мощным движением вталкивает всё содержимое пасти в тесную глотку. Гладкие горячие стены сжимаются вокруг, и масса из кусочков теста, клубники и извивающейся девушки скользит вниз. До самого желудка. Уже знакомые мягкие складки окружают девушку. Она в ужасе барахтается между ними, по пояс в смеси теста, слюны и растёртой в кашу клубники. Звук сердцебиения драконицы едва не оглушает. И для девушки этот звук — свидетельство её плачевного положения внутри огромного живота драконицы. Я бы ещё понаблюдал за ней, но драконица взялась за следующую жертву. Всё повторяется почти полностью, только на этот раз внутри находится юноша. И он в полном восторге от знакомства с драконицей. Ему безумно нравится всё, что он видит и слышит. Мордочка драконицы, её зубастая пасть, ощущение от сильного языка на коже или зубов вокруг тела. Парень гладит язык, трогает зубы, ощупывает пасть. И драконица несколько минут наслаждается его счастьем. Но она и его глотает без жалости или колебаний. Внизу, а девушку льётся поток из слюны, банановой кашицы и клочьев теста. А затем сверху скатывается парень. Он с любопытством ощупывает изогнутые складки и толкает упругие стенки желудка. Затем он в полной темноте обнимает дрожащую девушку и успокаивает её. Желудок пока спокоен и неподвижен. Только сердцебиение драконицы создаёт небольшие колебания, всё покачивается вместе с её дыханием и движениями. Хуже всего, это безразличие драконицы. После глотка живая начинка её еды больше не представляет интереса. Даже если жертва ещё жива и пытается бороться. Забавно, любопытство проглоченного юноши или удовольствие третьей жертвы драконице нравятся. А вот страх или боль её совсем не задевают. С четвёртой жертвой — дракончиком — внутри желудка стало мало места. Все четверо уже по грудь сидят в смеси теста и слюны, они уже не могут не прижиматься к горячим стенкам желудка. Дело в том, что складки плоти сочатся кислотным соком, и прикосновение к ним вызывает неприятный зуд. Слюна и пища спасают от этого ощущения. Упругий скользкий пол не позволяет стоять. А затем желудок начинает работать. Он первый раз сжимается, стискивая всех вместе. Через минуту он сжимается ещё раз. И ещё. Реакция жертв на это сводит меня с ума. Девушка в ужасе, парень сгорает от любопытства, второй наслаждается горячей плотью и слизью. А дракончик едва соображает после головокружительной болтанки в пасти драконицы. Сжатия желудка не дают ему прийти в себя. Несколько следующих оладий — без живой начинки. Так что проглоченные только встают на ноги, держась друг за друга. Пятым к ним присоединяется дракончик обжора. Тот, которому пришлось съесть всю начинку. Драконица немного пожевала его мягкий живот и потискала его языком. Дракончику пришлось изо всех сил удерживать свой обед внутри. Внизу к нему прижались все, в поисках утешения и поддержки. Смертельно испуганная первая передала свой ужас остальным. Завтрак продолжился, и в желудке стало действительно тесно. Из-за теста, слюны, клубники и банана, людям грозит утопление в этой кисло сладкой жиже. Кислой из-за желудочного сока. Во время сжатий мускулов желудка эта кашица накрывает всех с головой. Но желудок расслабляется и уровень падает до их плеч. Но после шестой жертвы уровень поднимается до подбородков. Затем кто-то толкает стенку желудка руками и уровень понижается. После этого все упираются в плоть руками и расширяют желудок. Так что для следующих двух жертв ещё хватает места, и ещё для двоих. Перед драконицей не осталось оладий с живой начинкой, а затем и простые тоже закончились. Её желудок стал чаще сжиматься, погружая всех в жидкость. Они чувствуют, когда мускулы вокруг них расслабляются, и снова отталкивают от себя складки плоти. Это позволяет им снова дышать. Но каждый раз это требует усилий. Все борются за свои жизни, на удивление дружно и слаженно. Никто не пытается выбраться наверх по головам остальных. Только один парень, наслаждающийся животом драконицы, не отталкивает плоть руками, а прижимается к ней спиной. Он отталкивается руками от остальных. У всех горят ладони и пятки, кислота начинает пощипывать кожу и в других местах. Воздух становится всё более тяжёлым и душным. Но мы с дракошей уже знаем, что именно оборвёт жизни всех проглоченных. Человека внизу ждёт потеря сознания и утопление. А остальные выбьются из сил и тоже утонут. Рано или поздно они не смогут снова растянуть желудок драконицы, чтобы уровень жидкости в нём понизился. Эмоции всех жертв переполняют меня, мне трудно сосредоточиться на собственных ощущениях. Я вместе с остальными борюсь за жизнь в животе драконицы. Она болтает с супругом и смотрит как в ещё одном стакане с коктейлем барахтается красный дракончик. Она поглаживает пушистый животик, почти незаметно округлившийся после еды. Это выглядит мило, если не знать о том ужасе, который переживают запертые под мехом маленькие создания. В темноте, окружённые горячей плотью и погружённые в кашу из съеденной пищи, они вынуждены бороться за воздух с безжалостным пищеварительным органом. Мускулы снова и снова сжимают их вместе, перемешивая пищу с кислотным соком. Этот сок обжигает руки и ноги, он начинает растворять кожу и в других местах. И после каждого сжатия сил остаётся всё меньше и меньше. Все понимают, что им не удастся вечно раздвигать стенки желудка и опускать уровень его содержимого. Но они продолжают упорно бороться за каждый вдох. Первым сдаётся толстый дракончик. Он просит остальных встать на его тело, не дожидаясь пока у кого-то не останется сил бороться. После недолгого спора и порции слёз, все согласились принести эту жертву. Дракончик попрощался со всеми и перед очередным сжатием желудка опустился на его дно. Все встали на него ногами и поднялись немного выше к воздуху. Затем желудок сжался, затопив всех кислым супом. У дракончика закончилось дыхание, но вес нескольких человек на груди не дал ему вдохнуть кислотный суп. Он начал дёргаться, сдерживая себя от борьбы. Он не хочет причинять вред своим товарищам, поэтому жертвует собой. Его ощущения в моём разуме угасли ещё до того, как желудок драконицы расслабился и его стенки позволили себя отодвинуть. Воздушный карман наполнился всхлипываниями и плачем. Ни один не смог остаться равнодушным… Для меня это первая смерть. Вообще первая. Я ни разу не переживал подобного. Я не помню о себе ничего, но ощущения от чьей-то гибели для меня совершенно новые. И всё оказалось не настолько ужасным, толстый дракончик просто ушёл. Он почти не мучился, когда в его лёгких закончился воздух и он не смог вдохнуть даже желудочный сок из-за веса остальных. Намного тяжелее переносить чувства оставшихся. Они чувствуют его чешую под ногами, вместо гладкой плоти желудка. У всех уже обожжены ноги, и чешуя причиняет боль. Но ещё больнее им от того, что этот дракончик пожертвовал собой. Он стал опорой и защитой для ног остальных. И его ощущения от топчущихся по нему ног, вжимающих в мягкую волнистую плоть желудка поразили меня до глубины души. Дракончик не почувствовал ни малейшего неприятия. Это было частью его жертвы, он без сомнений опустился под ноги остальных и погрузился в месиво из кусков оладий. Он знал, что утонет или будет задавлен. Но страх не помешал ему отказаться от дальнейшей борьбы. А остальные продолжили свою борьбу против сжатий драконьего желудка. Я очень испугался, когда драконица стала пить коктейль. Тонуть ещё раз я не хочу. Но ни капли не попало в желудок к остальным. В этом стакане плавают двое. И следующий глоток отправил в пасть девушку. Драконица остудила пасть и горло первыми глотками, так что для девушки не нашлось тепла в этой зубастой пасти. Драконица не стала смаковать маленькую испуганную жертву и проглотила её вместе с глотком ледяного молока. Странно, девушка остановилась не достигнув желудка. Гладкий пищевод расширился и образовал тесноватую полость, наполненную коктейлем. Девушка стала барахтаться в этом колодце почти также, как она барахталась в стакане. Просто стало темно, а стенки стали пружинить от её прикосновений. Довольно быстро и юноша присоединился к девушке. Драконица допила коктейль и стала собираться. Она отправляется по своим делам, практически забыв про тех, кого она проглотила. Из-за её движений внутри усилилась качка, жертв стало бросать об мягкие стены вокруг них. Первая порция коктейля в самом глубоком желудке давно согрелась. Желудочный сок заставил молоко загустеть. Человек смирился со своей участью окончательно, и только из-за страха он продолжил держаться на поверхности. Он поцарапал руку об один из зубцов на стенке желудка и зашипел от жжения. А вот остальные части его тела начали неметь и терять чувствительность. Я даже немного удивился, ведь в желудке выше сок у всех довольно ощутимо обжигает кожу. Но человек рад этому онемению. Ведь желудок вокруг него приходит в движение. Вторая царапина уже почти не болит. А когда грубые стены желудка начинают сдирать с него кожу своими движениями, он этого почти не ощущает. Плохой воздух лишает сил, кровопотеря усугубляет это состояние… И я переживаю ещё одну смерть. На этот раз я тону в кислом молоке вместе с израненным человеком. Мы оба не чувствуем, как страшные жернова перемалывают тело в кровавые лоскуты. А в среднем желудке все слышат хруст костей внизу. У всех очень болят руки и ноги от постоянных усилий. Кислота жгёт тела, все чувствуют, что их кожа слазит лохмотьями и смешивается с лоскутами теста от оладий. Но боль при этом не просто терпимая, её легко не замечать. Даже влюблённый в драконий желудок парень, до мяса стёрший спину об его мягкие складки, даже не морщится. Более того, все чувствуют небывалый подъём и лёгкость. Драконица мурчит, когда они толкают стенки её желудка. И все понимают — им возвращается доставляемое ими удовольствие. И чем больше желудочного сока просачивается в их тела — тем приятнее становится. Страх отступает на второй план, некоторые даже начинают получать удовольствие от происходящего. Я чувствую, как драконье пищеварение заставляет забывать о страхе. А дракошка крепче сжимает мою ладонь, не давая утонуть в чужих ощущениях. Часть меня очень хочет вот так раствориться в прекрасном существе. Очень сильно хочет. — Пожалуйста, не надо! Тебе не нужно туда. Просто… Потерпи. Ты не должен отдавать себя так. Ты мне нужен! На секунду моя память начала пробуждаться. Но резкая боль в груди заставила всё забыть. Боль не только моя, но и дракошки. Её память тоже покрыта темнотой. Я только понял — мы связаны вместе. Драконица достала из коробки леденец с начинкой и сунула его в пасть. Закованному в прозрачный кристалл сахара волку открылся вид на её зубы, сомкнувшиеся на дереве позади его головы. Одновременно с этим весь свет вокруг него оказался отрезан этими зубами и губами драконицы. В полной темноте вокруг него стал мокро шуметь язык и плескаться слюна драконицы. А меня накрыло эмоциями этого человекоподобного волка. Он фанатично предан драконице, и стать её лакомством — его мечта. Моя память опять начала ворочаться в темноте, словно я тоже был к кому-то так же сильно привязан. Я тоже был готов стать пищей, чтобы стать как можно ближе к своей второй половине. Только, почему от этих воспоминаний так больно? Что же случилось со мной в прошлом? Я снова пробегаю по всем живым начинкам драконьей еды, погружаясь в их ощущения и чувства. Даже тень той боли, что скрыта в моём прошлом, заставляет меня с головой нырять в чужие жизни. По другому я просто не могу. Дракошка немного возмущается тем, на что я смотрю. Но она не против моего наблюдения. — Успокойся, не надо тебе вспоминать прошедшее. И кто придумал, что герои не плачут? Так ведь только больнее внутри. Ну всё, теперь то можно плакать. Не важно, что ты не помнишь, я тоже не могу этого вспомнить. Главное, сейчас мы вместе. А ты можешь наверстать все те слёзы, что ты не мог пролить тогда. Поверь, так будет лучше. Я не совсем понял, что имела в виду моя соседка. Но кое в чём она права — наполняясь чужими эмоциями, я не чувствую той жуткой пустоты. Той самой, что скрыла моё прошлое. Я немного поразмыслил, купаясь в ощущениях ещё не съеденных угощений драконицы. Похоже, я в прошлом совсем потерял возможность чувствовать. Может быть, всё это не наказание, а способ исцелиться? Научиться снова жить. Если так, то и умирать будет уже не так страшно… Эмм, а я сам то боюсь съедения, или это чьи-то чужие чувства? Если я умею читать других, почему никто не может внушать свои ощущения и мысли? Дракошка заставила меня перестать думать, когда я подключился к ней. Она сама просто стала слушать других через свой дар, полностью опустошив свою головку. Этакое расслабленное внимание, наблюдение без личного интереса или ожидания. И в таком вот состоянии единения я вернулся в пасть драконицы, став находящимся там волком… Кристалл сахара вокруг тела нагрелся, но остался каменно твёрдым. И очень хочется дождаться того момента, когда язык прекрасной хищницы наконец слижет эти сладкие оковы и начнёт скользить по шкуре. Его прикосновений к голове более чем достаточно, чтобы вызвать экстаз у волка. Настолько сильно он стремится к драконице… Его страсть очень приятная, и я с сожалением переключился на других жертв. Сначала двое в верхнем желудке. Они любят друг друга с не меньшей страстью. И тёплое молоко с клубникой, в котором они плавают, очень им нравится. Сверху льётся сладкая слюна, тело драконицы покачивается и пульсирует вокруг. Сердцебиение своим ритмом отмеряет время и очень наглядно демонстрирует — насколько много жизни сейчас вокруг этих двоих. От былого страха не осталось и следа, двое счастливы быть вместе, даже после своего съедения. Драконица снова собирается идти. Она одевается и надевает на нос маску. А ещё она сжает в маску девушку из коробки конфет, чтобы та купалась в её дыхании. Для девушки это очень страшное место. Ещё одну девушку драконица посадила в свой носок и прижала к подушечкам на лапе. И при каждом шаге она стала наступать на неё всем весом. Опять, это не причинило физического вреда маленькой девушке. Но вот подобное доминирование её оскорбляет до глубины души. Это она всегда топталась по неугодным и заставляла их лизать свои лапки. Эта девушка отчасти кошка. А сама драконица вышла из дома и пошла по своим делам. Важным и совсем непонятным для меня. Мысли этой огромной женщины тяжело охватить моим маленьким разумом. С ощущениями и эмоциями легче. Она хочет помочь кому-то вылечиться. А ещё она счастлива из-за непрекращающихся толчков в первом желудке и зобу. Она знает, что её пищеварение принуждает маленьких жертв к счастью, и поэтому она не видит ничего плохого в съедении живьём нескольких мелких людей. В других обстоятельствах, я бы назвал её садисткой. Но её желудок действительно заставляет жертв чувствовать себя очень хорошо. Даже если им очень плохо. И я возвращаюсь в её желудок, к ощущениям находящихся там… Это место можно назвать настоящим адом. Жара, тяжёлый сырой воздух, едкие испарения, густая каша из переваренной еды и полное отсутствие света. Упругие, гладкие, скользкие стены сжимают и давят. Они не дают ни единой возможности избежать урчащей пищеварительной судьбы. И все пленники чувствуют, как их плоть медленно разрушается кислотной слизью, обильно сочащейся из волнистых складок плоти. Вот только лишь у двоих из дюжины живых преобладает страх. Один из оставшихся практически в экстазе от всех ощущений. Он не гладит драконицу изнутри руками только потому, что он прижимается к её теплу спиной. Ещё двое находят утешение в объятиях друг друга. И у дракончиков объятия просто восхитительные. К четырём лапам добавляются крылья и хвост. А при желании они могут и шею обернуть вокруг. Эта парочка не просто так обнимается, они отдыхают и восстанавливают силы. Благодаря жертве толстого дракончика, у остальных стало больше воздуха. Теперь не все нужны, чтобы растянуть драконий желудок руками и опустить уровень урчащего супа вокруг. И жертвы теперь сменяют друг друга, когда приходится отталкивать эластичную плоть после очередного мускульного сокращения. Я не могу оторваться от разворачивающейся трагедии. У людей опять не хватает сил, чтобы достаточно сильно расширить желудок драконицы. Одна из девушек совсем выбилась из сил. Она чувствует, что её тело готово рассыпаться на части, и ей стыдно за своё бессилие. Она просит остальных избавиться от неё, ведь ей не хватает смелости самой лечь под ноги остальных. Но остальные упорно отказываются жертвовать ещё одной жизнью ради ещё нескольких минут собственных. В итоге эта жертва садится на дно желудка перед самым сжатием. Она не задерживает дыхание, а остальные не могут её поднять из-за давления крепких драконьих мышц. Бедняжка тонет, болезненно захлёбываясь кислой кашей. Её сознание гаснет с мольбой о лучшей следующей жизни… Желудок снова расслабляется, и оставшиеся в живых пытаются пробудить утонувшую. Но уже слишком поздно, и после пары новых циклов они опускают её тело на дно. Прикосновения и движения причиняют всё больше боли. С тел дракончиков падает чешуя, а люди теряют кожу. Крылья дракончиков тоже страдают от этого. Последнее так расстраивает их, что один из дракончиков также решает закончить этот кошмар. Ещё одна жертва заставляет остальных рыдать. Я плачу вместе с остальными, и от этого с моего сердца пропадает очень тяжёлый груз. Видимо, это моё прошлое. Я не мог кого-то оплакать тогда, и облегчить свою ношу я смог лишь сейчас. Дракошка тоже заметила это, но она прогнала все мысли об этом, чтобы и я не задумывался. Оставшиеся жертвы продолжили бороться. И продолжили наслаждаться. Проникающий в их тела желудочный сок не только делает плоть всё мягче. С ним всех переполняет эйфория. Нехватка кислорода, чрезмерный стресс и сильная жара перегружают нервные центры. Боль почти перестаёт ощущаться, страх исчезает. И каждый находит своё, особое удовольствие во всём происходящем вокруг. Кто-то с восхищением вспоминает внешность драконицы, другим нравится её абсолютная над ними власть и превосходство в силе, третьим нравится возможность продолжать борьбу. Одному нравится пищеварение и всё с ним связанное, другой просто смирился с неизбежным и отдался приятным ощущениям. Наверно так ощущается шок. Я сам мало что чувствую, даже полностью соединяясь с одной из жертв. Так и есть, мои собственные чувства утеряны, и я на чужом примере учусь снова чувствовать и жить. Дракошка, хотя она и хорошо отличает чужие ощущения от своих собственных, реагирует намного ярче и живее. Ей страшно и противно от того, что чувствуют жертвы в желудке драконицы. Но и толику удовольствия она тоже находит, благодаря мне, благодаря моей пустоте и возможности легко разделять все ощущения. Удушливый едкий воздух не мешает нам чувствовать приятную гладкость драконьей плоти, страх смерти не заглушает любопытство или восхищение этим существом. — Вот так. Это всё настоящее. Так должны себя чувствовать люди в подобной ситуации. Нам всем очень повезло, у неё довольно приятно быть жертвой, почти не больно даже. Дракошка чувствует моё состояние лучше меня самого. А я не знаю, кого из людей там считать своим примером. Для одной из жертв тело драконицы стало всем миром, для другой — тюрьмой. Для кого-то это ужасный и нелепый конец, для других — прекрасное завершение жизни и новое начало. Дракошка просит меня сделать выбор, просит начать лепить нового меня. А я не могу. Не могу отказаться от возможностей, даваемых разными точками зрения. Дракошка почти плачет внутри, она не хочет оставлять меня разорванным, разбитым на части. Но сделать выбор — значит отбросить часть самого себя. И единственное, что мне остаётся — принять все варианты сразу. Сохранить внутри себя участок пустоты и через него воспринимать всё со всех возможных сторон, видеть и хорошее, и плохое во всём. Не отвергая и не искажая ничего, не приукрашивая и не скрывая деталей. Оказалось очень тяжело проделать этот фокус. Но я справился, чем очень удивил дракошку. Воспринимать всё с разных сторон, не разделяя при этом самого себя — довольно странное умение. — Значит, вот как ты решил исцелиться. Ладно, я всё равно останусь с тобой. Даже если ты будешь таким странным. Наверно, это полезно — уметь ставить себя на место любого и полностью вживаться в роль. Надеюсь, я сама не сломаюсь от таких вывертов. Надо-же… Наслаждаться болью не только потому, что она для тебя приятна, но и при этом воспринимать боль как боль, а не удовольствие. Ладно, забудь мои слова. Тебе ещё многому предстоит заново научиться. И ещё много раз умереть для этого. Я доверился дракошке и позволил ей направить свой разум, я отложил все мысли подальше и вернулся к наблюдениям. Вовремя. Ещё у пары жертв в желудке драконицы почти иссякли силы. Их тела разрушились больше, чем у других. Руки стали слабее отталкивать горячую плоть, ноги перестали удерживать их на поверхности пищеварительного супа. Жертвы по прежнему в полной темноте, и только моё собственное воображение позволило нарисовать яркую картинку того, как желудок должен выглядеть. И не только желудок, но и его содержимое. Съеденные оладьи совсем распались и превратились в однородную жидкость. А все те включения, что в ней остались — это уже частички живых начинок. И этот яркий образ я пропустил через восприятие каждой из жертв. Ужас одних, отвращение других, любопытство и восхищение. Для дракошки не пришлось делать это по очереди с каждым вариантом. Иначе восхитительное единение с драконицей и остальными в виде омерзительного мясного супа просто ломает привычное для неё восприятие. Так что сначала мерзкий суп и ужас конца, затем прекрасное единение и сожаление о том, что нельзя ощутить себя после такого превращения. Опять, дракошке пришлось отгораживаться от моей памяти. Не знаю откуда, но я теперь знаю — страшнее и больнее смерти от переваривания только невозможность умереть и прекратить всё. Оставшиеся в живых жертвы с большим трудом забираются на тела ещё двоих сдавшихся. У тех не хватило сил самим лечь, а у оставшихся нет сил их уложить. У них нет сил и для того, чтобы оплакать очередную потерю. Происходящее можно назвать ужасным, вот только живые там не считают всё настолько плохим. Да, прикосновения друг к другу причиняют боль, особенно во время сжатий желудка. И они чувствуют ужасающее состояние своих соседей. Под их ногами тела начинают распадаться, ноги проваливаются прямо внутрь. Плоть буквально разваливается, в том числе и у живых. Но при этом боль чувствуется только при самых сильных нажатиях, когда от нагрузки рвутся ещё не онемевшие от желудочного сока части. Эйфория и нехватка воздуха ещё сильнее уменьшают боль. Мысли у всех путаются и плывут, жертвы едва осознают происходящее. И они при этом цепляются за положительные стороны своей гибели, не замечая отрицательных. Они рады тому, что их поглощает столь красивая хищница, огромная женщина, могучий дракон. Или что они становятся единым целым друг с другом. Или просто могут ощущать пищеварение. Целью борьбы уже давно стало не выживание, а продолжение всего приятного, что ещё осталось у измученных и смертельно изувеченных жертв. Отдавая все силы этой борьбе, они не оставляют места для отчаяния или страха. А затем драконица тихо благодарит их за столь долгую борьбу. Она чувствует всех внутри себя, просто не показывает этого. Любой разговор с жертвами это в некотором роде издевательство. Ведь на мольбы о пощаде ей пришлось бы ответить отказом. В конце концов, драконам тоже нужно есть. Меня поражает то взаимопонимание, что установилось между хищницей и её жертвами. Она не просит прощения, а люди — спасения. Теперь они воспринимают свою приближающуюся смерть как должное, а драконица считает их едой, но достойной памяти и уважения. Жизни всех этих людей и дракончиков продолжают жизнь их пожирателя, и в этом больше нет доброго и злого, светлого и тёмного. Только странная гармония и покой, когда сердца всех бьются в одном ритме. Или же это тело драконицы окончательно сломало и подчинило себе оставшихся живых жертв? Оба варианта одинаково возможны, так как жертвы уже не сопротивляются самой драконице, а только продолжают жить. Они продолжают погружаться в темноту, а я сам делаю первый шаг из этой темноты… Драконица идёт куда-то и несёт свою пищу. Большую часть в коробке, а часть уже в желудке. День будет долгим и трудным для всех. Но она наслаждается каждой каплей отнимаемых ею жизней и терпеливо ждёт, пока в её первом желудке закончатся все движения. Второй желудок уже расправился с первой порцией и готов ко второй. Наконец драконица разрешает пищеварению продолжиться. Первый желудок плохо справляется с костями, когда как второй легко перемалывает их в песок. Одна из жертв ещё жива, когда всё проваливается вниз. Это движение буквально отрывает половину тела последней живой дракошки. А затем сильное сжатие стен буквально перемалывает её твёрдыми зубцами. Но она уже не чувствует боли и уходит очень спокойно… Парочка из зоба занимает место в первом желудке. Молоко утекает во второй, следом за остатками оладий и их начинок. Так что для новеньких о плачевной судьбе остальных напоминает только тяжёлый запах переваренной пищи, в котором нельзя распознать запахов умерших людей и дракончиков…