Through Rohan over fen and field where the long grass grows The West Wind comes walking, and about the walls it goes. ‘What news from the West, O wandering wind, do you bring to me tonight? Have you seen Boromir the Tall by moon or by starlight? ’ ‘I saw him ride over seven streams, over waters wide and grey; I saw him walk in empty lands, until he passed away Into the shadows of the North. I saw him then no more. The North Wind may have heard the horn of the son of Denethor.’ ‘O Boromir! From the high walls westward I looked afar, But you came not from the empty lands where no men are.’ From the mouths of the Sea the South Wind flies, from the sandhills and the stones; The wailing of the gulls it bears, and at the gate it moans. ‘What news from the South, O sighing wind, do you bring to me at eve? Where now is Boromir the Fair? He tarries and I grieve.’ ‘Ask not of me where he doth dwell-so many bones there lie On the white shores and the dark shores under the stormy sky; So many have passed down Anduin to find the flowing Sea. Ask of the North Wind news of them the North Wind sends to me! ’ ‘O Boromir! Beyond the gate the seaward road runs south, But you came not with the wailing gulls from the grey sea’s mouth.’ From the Gate of Kings the North Wind rides, and past the roaring falls; And clear and cold about the tower its loud horn calls. ‘What news from the North, O mighty wind, do you bring to me today? What news of Boromir the Bold? For he is long away.’ ‘Beneath Amon Hen I heard his cry. There many foes he fought. His cloven shield, his broken sword, they to the water brought. His head so proud, his face so fair, his limbs they laid to rest; And Rauros, golden Rauros-falls, bore him upon its breast.’ ‘O Boromir! The Tower of Guard shall ever northward gaze To Rauros, golden Rauros-falls, until the end of days.’ Песня на смерть Боромира, "Властелин колец: Братство кольца"
Братство кольца, одаренное прощальными подарками владычицы Лотлориэна, плыло по Андуину. Четыре легких эльфийских лодки рассекало воды великой реки: одна для Сэма с Фрода, другая для Гимли и Леголаса, третья для Мерри с Пиппином и Арагорном. Орк делил свое судно с Боромиром. Гул’дан рассматривал рисунок на деревянных досках у себя под ногами лишь бы не смотреть на лицо сына наместника. А смотрел Боромир на колдуна под прикрытием с явной неприязнью. Он все еще помнил ту кучу посуду, которую ему пришлось перемыть в Мории. Но сейчас к злопамятности гондорского воителя добавился перегруз лодки, вызванный внушительным весом Гул’дана. Так что Боромир с радостью сбросил бы своего соседа за борт. Повар тоже не питал к сыну Денетора дружеских чувств. Настроение у чернокнижника было чернее, чем его душа. Хотя мысль о том, что кроме лодок леди Галадриэль вручила отряду и другие дары, слегка смягчала его гнев. К тому же, Гул’дан считал свой подарок одним из самых лучших. «По крайней мере, в хозяйстве пригодиться, — заключил колдун, рассматривая сковороду с антипригарным покрытием — новейшее изобретение эльфийских кузнецов. — Сэму вообще подарили какие-то семена.» К вечеру члены Братства кольца преодолели значительное расстояние и решили сойти на берег, чтобы отдохнуть и устроиться на ночлег. Гул’дан долго не мог уснуть и не потому, что кроватью ему служил плащ, расстеленный на земле, а потому что в его голове возникали навязчивые и противоречивые мысли. Чем ближе отряд продвигался к Мордору, тем сильнее колдун ощущал мощь Саурона и его Кольца. И чернокнижник больше не хотел встретиться с Темным Властелином, он желал стать им. Получить невиданная превосходство над всеми остальными и стать хозяином этого мира — вот предел его мечтаний. Но почему Гул’дан не решился завладеть Кольцом силой? Гэндельф, который мог остановить его, теперь мертв, эльфийская колдунья — далеко. Нет того, кто был бы способен противостоять ему. Так почему же орк медлил? Он сам себе задал этот вопрос: «Неужели этот мир изнежил меня? Неужели превратил из ужасного чернокнижника в ленивого недохоббита?» Гул’дан пришел к выводу, что действовать нужно немедленно, но ему было лень не то, что совершить какое-нибудь злодейство, он не в состоянии даже встать со своей импровизированной кровати. «Завтра, завтра я покажу им всем, насколько они глупы и слабы,» — бормотал колдун, считая демонов Круговерти Пустоты, чтобы уснуть. Но планам чернокнижника не суждено было осуществиться, потому что, хоть и Гэндальф, как считали все члены Братства кольца, погиб в Мории, другой не менее могущественный маг не хотел выходить из игры. В то утро, сразу после завтрака, Арагорн сказал: — Настал черед для Фродо избрать наш дальнейший путь: решить пойдем ли мы на Восток, в Мордор, или в Минас-Тирит. — Мне кажется, что выбор очевиден, — вмешался Боромир. — Именно Фродо Хранитель, именно он взял на себя эту тяжелую ношу, поэтому и он и будет принимать окончательное решение, — внешне Арагорн выглядел спокойным, хотя в глубине искренне переживал из-за того, что после смерти старого мага отношения между членами Братства стали давать трещину. Сын наместника Гондора искренне недоумевал по поводу того, что судьбу всего Средиземья должен был решать какой-то полурослик, но вслух свое мнения не высказал, лишь произнес: «Я никогда не скрывал того, что направлюсь в Минас-Тирит, как мне это велит долг.» — Я знаю, что мне нужно спешить, — сказал Фродо, — но, бремя, которое на меня возложили, слишком тяжелое. Дай мне немного времени на раздумья. Я хочу побыть один. — Что ж, подумай в одиночестве, Фродо, сын Дрого, — согласился Арагорн, окинув хоббита добрым и сочувственным взглядом. — Мы подождем тебя здесь. Только не уходи далеко, потому что враги близко. Помнишь, как вчера светился твой меч? Фродо молча кивнул ответ. Он знал, что его меч, а вернее кинжал, выкованный эльфийскими мастерами, издает голубое свечение, если орки находятся неподалеку. Но Бэггинс не мог принять решение среди своих друзей, потому что чувствовал, что многие из них предпочли бы последовать совету Боромира, избрать более безопасный путь. Однако в глубине души Фродо понимал: дорога прямиком в Мордор — единственный путь к спасению. Пусть сердце содрогается от одной лишь мысли о том, что им придется идти в землю врага, в само логово Саурона, в сосредоточение всей его злой мощи, пусть рассудок называет путь туда безрассудным — хоббит должен отвергнуть и доводы сердца, и доводы рассудка и довериться одной лишь надежде. Эти мысли пришли в голову Фродо, когда он стоял на лужайке, на вершине горы. Внезапно ему стало не по себе: чей-то взгляд уперся ему в спину. Он резко обернулся и с невольным облегчением увидел перед собой Боромира.***
Хранители волновались, потому что с момента ухода Бэггинса прошло уже больше часа. Неожиданно из-за деревьев вышел Боромир. На его лице читалась усталость и напряжение. — Где ты был Боромир? — спросил Арагорн. Гул’дан сдержал ехидную ухмылку: он-то прекрасно знал, куда подевался гондорец, пусть даже и не видел, куда сын Дэнетора ушел. «Однозначно он пытался уговорить Фродо идти в Минас-Тирит и однозначно его план провалился, — подумал чернокнижник. — А теперь, когда хоббит остался один, настал мой черед действовать.» И, пока члены Братства кольца допрашивали смущенного Боромира, орк незаметно покинул их. Битый час Гул’дан бродил по лесу, но так и не нашел даже следов Фродо. Не успел он подумать о том, что может быть хоббит уже вернулся в лагерь и его усилия напрасны, как услышал звуки битвы. Колдун пустился в быстрый бег, не характерный для своего грузного тела. Спустя несколько минут он достиг места, где должны были оставаться Арагорн, Леголас, Гимли, Брормир, Сэм, Пиппин и Мэрри. Но, к своему удивлению, вместо своих товарищей по несчастью он увидел отряд орков, причем не таких, каких они видели в Мории. Эти прислужники врага были выше ростом и сильнее. Чуть поодаль Гул’дан заметил Боромира, который несмотря на огромное число стрел, пронзавших его тело, продолжал мужественно сражаться, защищая Мэрри и Пиппина. Увидев чернокнижника, часть орков потеряла интерес к своим жертвам и направилась к нему. Спустя мгновение те, которые попытались напасть на Гул’дана, корчились на земле, терзаемые языками зеленого демонического пламени. Оставшиеся враги попытались скрыться бегстовом. — Стойте, жалкие создание и я не причиню вам вреда! Все, что мне нужно — это, чтобы вы отвели меня к своему Хозяину. Орки повиновались, изумленные его мощью. Под их изумленными взглядами он подошел к Боромиру, который уже испускал свой последний вздох. Гул’дан мастерски владел некромантией в своем мире. Он даже создал рыцарей смерти — ужасающее орудие Старой Орды, поместив в трупы падших воинов Альянса, души убитых чернокнижников из Совета Теней. Теперь же в его руках было тело превосходного воина. Грех не воспользоваться такой возможностью, потому что в Средиземье он не имел ни одного союзника, если не считать Гаритоса, и то бывший маршал — глуповат, рассеян и недостаточно предан. То есть, во всех отношениях плохой слуга. Именно поэтому ему нужен был гондорец, как говориться «живой, или мертвый». Колдун провел рукой по лицу Боромира, который уже не мог сопротивляться. Орки, наблюдавшие за этим, замерли, а хоббиты забились в угол между деревьями. Затем Гул’дан начал вытаскивать из его тела стрелы, одну за другой и казалось, что он делал это целую вечность. Как только он извлекал из раны наконечник, новая струйка крови начинала течь, окрашивая траву в багровые тона. Когда чернокнижник откинул в сторону последнюю из стрел, он жестом подозвал двух орков, чтобы они помогли ему придать нужное положение телу славного гондорца. Прислужники врага дрожащими руками выполнили его желание. Бездыханный Боромир лежал у ног Гул’дана. Еловой ветвью он начертил вокруг него окружность и тайные знаки, известные только ему. Потом колдун начал читать заклинание. Его голос изменился и казалось, что он принадлежал другому существу, более жестокому, более могущественному, властному над жизнью и смертью. С каждым словом его крик становился все громче и когда он достиг самой высокой точки, орки, стоявшие рядом, упали замертво. А глаза воителя, прежде закрытые, отворились со странным зеленым свечением. — Встань, Боромир, — сказал Гул’дан уже на понятном всем языке. — Встань, чтобы служить мне! Тот, кто прежде был защитником Минас-Тирита, внял гласу чернокнижника и поднялся на землю уже как его слуга. — Это ты призвал мою душу из пределов, откуда смертным нет возврата, поэтому отныне она принадлежит тебе, — сказал гондорец, згибась в поклоне. — Чего уставились?! — раздраженно окликнул оставшихся орков колдун. — Вы должны обыскать все берега Андуина и найти мне хоббитов! — Но они п-перед вами в-владыка, — сказал предводитель уродливых созданий, слегка заикаясь. — Идиот! Огонь демонов на твою голову! Разве твой хозяин не знает, что их было четверо? Так почему же ты упустил еще двоих?! Орки тут же засуетились и принялись обыскивать окрестности, заглядывая буквально под каждый камень. Гул’дан же обернулся к Пиппину и Мэрри, которые все еще сидели под деревом, пригвожденные его взглядом, не в силах пошевелиться. — А с вами у меня будет отдельный разговор, «друзья мои».