Космос. Меридиан.

"Судну всегда безопаснее на берегу, но оно строилось не для этого" Альберт Эйнштейн

Голограмма тихо затухла, и сумрак спальни скрыл остекленевший взгляд Лу. Вспыхнул огонек зажигалки, на мгновение осветивший лицо Августа, и снова угас, оставив лишь тлеющую сигарету в длинных пальцах аристократа. — Зачем ты мне это показал? Лу несколько раз моргнул и посмотрел на Августа, чей профиль в темноте комнаты подчеркивала слабая подсветка вдоль окна. Вообще, у них образовалась какая-то общая традиция или привычка сидеть в темноте и тишине. Они и работать могли, почти не включая свет, пользуясь разве что подсветкой гаджетов. Почему так вышло, неизвестно, но им обоим так было уютно… будто и нет их в этой комнате, в этой реальности. — А ты как думаешь? — Август затянулся и выдохнул дым в сторону от Льюиса. — Не знаю… Это больше на какую-то не очень правдивую пропаганду похоже… — Так и есть. Я рад, что ты это видишь. Август вновь включил головизор и принялся листать кадры документального фильма, пока не остановился на одном смазанном снимке, мелькнувшем на доли секунды. Увеличив изображение, развернул его Лу. На плоском фото, больше привычном для времени Льюиса, чем для современности, на космодроме выстроилась команда примерно в тысячу человек. Все они были облачены в легкие костюмы, в которые обычно облачались, прежде чем погрузиться в анабиоз. За их спинами стояла небольшая армия роботов, разработку которых еще Лу застал, и вообще, судя по всему, сам снимок сделан уже на действующей Селесте. Весь набор роликов и отрывков из новостных репортажей сводился к тому, что существует массовое объединение разумных-отступников, суть деятельности которых сводится к насилию и нападениям на КС. Им приписывали самые жестокие расправы, жуткие казни, хитрые уловки и прочие пугалки. За почти час, потраченный на изучение информации, Льюис успел покрыться мурашками, а противный холодок не раз пробегал по телу, но такая однозначная, безапелляционная точка зрения смущала, будто что-то там за этим обширным фасадом прятали такое, чтобы и желания не появилось узнать о них чуть больше. Центурианцы — так называли их жители КС, и обычно это звучало как-то по-особенному устрашающе. Про них снимали фильмы ужасов, выдвигали множество предположений, как они появились, и имелось даже логичное зерно в этих предположениях, но в итоге официальная позиция руководства КС сводилась к тому, что они мутировавшие психопаты, сверхопасные для КС. По сравнению с ними, пустотники просто дети. Август оттолкнулся своим хвостом, который теперь реже скрывал от, как выяснилось, равнодушного к подобной мутации Льюиса, и, скрутив зашипевшего Лу, потащил того в бассейн, словно самка своего детеныша. Детеныш был против такого произвола, потому, несмотря на бессмысленность попыток, пытался всячески Августа лягнуть за такое самоуправство. Поняв, куда его конвоируют, Лу закатил глаза — Август оказался еще тем любителем полежать в горячей воде в своей полуформе. Забравшись в воду, он затащил на колени Льюиса и принялся освобождать его от уже промокшей одежды. — Сколько раз просил так не делать! — Лу никак не мог вытащить ногу из мокрой штанины и начинал заводиться. — Так зачем ты мне про них рассказал? Думаешь, они более серьезная угроза для Земли, чем КС? — Думаю, они наши возможные будущие союзники. Август с усмешкой наблюдал, как богатый на эмоции Лу поскользнулся от удивления и ушел под воду, а если бы не подстраховавший его хвост Августа, приложился бы еще и затылком о бортик. Порой Август поражался, как Льюис дожил до своих лет с такой фатальной неуклюжестью, в ней к тому же скрывалась львиная доля его очарования. Только Лу мог выглядеть нелепо и при этом мило. Никто из пресс-секретарей давно уже не пытался зачистить мемы с Льюисом в сети, где чистейший, стоя в шикарном, баснословно дорогущем кимоно на каком-нибудь приеме, мог почесать нос рукавом. Рукавом, за отделку которого была уплачена сумма, на которую можно приобрести несколько маломерных космических кораблей последнего поколения. Длинные рукава подобного кимоно символично демонстрировали всем разумным, что руки чистейшего никого не касаются и не оскверняются, но такой фасон в итоге быстро отошел в сторону не только потому, что Лу, случайно задирая руки выше, чем положено, комично хлестал себя им по лицу, но и потому, что не считал зазорным, если потребуется, закатать рукава и, например, погладить чью-нибудь плешивую зверушку на приеме. Видео с этими нелепостями мгновенно становились вирусными. Пытаться их зачистить не имело смысла еще и потому, что стоило избавиться от одного мема, как непременно появлялся другой. Например, как новый просто взорвавший все хиты мем, где Льюис и Видар сняты издали за спинами охраны в помещении, где готовились для выхода на публику, по идее изолированного, но, несмотря на это, пронырливые папарацци смогли заснять, как оба чистейших, облаченных в церемониальные одежды, предполагающие особый этикет в ношении, пинают искусственный бутончик хризантемы, оторвавшийся от цветочной композиции, пасуя его друг другу. Милая забава чуть не переросла в серьезную проблему, когда Льюис умудрился пнуть уже ободранный бутон так, что попал им точно в лоб Видару. Тот бы возможно сдержался, если бы не заливистый смех Льюиса и максимально сдержанные улыбки охраны. Конечно, Видар не стерпел и ринулся защищать поруганную честь. Лу, не будь дураком, подхватив, словно Золушка, полы юбки, рванул наутек, и растерявшаяся охрана позволила парочке промчаться через толпу стилистов, визажистов и других гостей мероприятия, так же готовящихся к выходу, и выскользнуть в коридор. Если бы Видар не нагнал Льюиса и оба чистейших не устроили там потасовку, то Лу мог нырнуть в опасную коридорную развилку, в которой искать его было бы очень долго, с учетом всех разветвлений этих коридоров, отчасти предназначенных для того, чтобы уйти от погони и запутать следы. Саму потасовку папарацци не засняли, но двух извлеченных охраной чистейших в измочаленных кимоно с гнездом на головах вместо элегантных причесок засняли с самым высоким разрешением. После этого инцидента длинные, церемониальные шпильки в волосах чистейших не убрали, но заменили материал, из которого они сделаны, потому что Видар в потасовке умудрился расцарапать шею и ухо. Конечно, у чистейших имелась своя охраняемая гримерная, но они находились не в ней, потому что вот-вот должны были выйти на публику и именно в этот момент устроили потасовку. Август пришел в ярость, когда ему доложили, ведь то была не первая потасовка, такое поведение этой парочки уже стало нормой. Стоило этим двоим встретиться, как начиналась какая-то непонятная возня. Поначалу все напрягались, когда слышали, как оба «чистейших» начинают поддевать друг друга и подначивать, а потом переходят в рукопашку. Все по первости кидались их разнимать, выяснять, в чем причина конфликта и как его можно было бы решить мирным путем. Спектроник так вообще всех психологов и психиатров на уши поднял, но позже выяснилось, что намять друг другу бока — нормальное поведение для двух «чистейших аборигенов» как их назвал Август. Драки обычно заканчивались легкими ссадинами и чьим-то уязвленным самолюбием. В общем, Льюис с Видаром были просто драчунами, любили бокс и прочие примитивные развлечения. Если бы не загруженный график, то эта парочка, прознавшая про бои между начальниками сопротивления, а теперь законными военнослужащими, пропадала бы на них каждую третью пятницу месяца. К тому же они не то что не пресекли фактически подпольные бои, а помогли организовать их по всем правилам, правда, до первой крови, но все равно между разумными всех мастей давно уже стало известно, какие это ценители единоборств, и теперь к тому же они обрели в лице друг друга равноценного спарринг-партнера. Наблюдая очередную потасовку, Август решил, что встречи чистейших нужно ограничить, пока оба не стали фиолетовыми. У Лу вторую неделю сходил огромный синяк на ребрах, когда ему с ноги прилетело от Видара. Про Видара и говорить нечего, тот месяц не появлялся на публике из-за фонаря под глазом, и вот когда эти двое спустя долгий перерыв увиделись, то схлестнулись в самом неподходящем месте, вызвав у Тарханова, который застал инцидент, неконтролируемый приступ смеха, а у Августа — приступ бешенства. Поразительно, но при этом между драчунами было полнейшее взаимопонимание и гармония. Данным феноменом увлеклись ученые, пристально взявшиеся наблюдать за парочкой. Они даже выяснили, что Льюис остро реагирует, когда Видар обзывает его «конфеткой» за «сладкий имидж», а Лу, прежде чем влепить другу плюху, обзывает того «безобразной лахудрой». Решить эту проблему Август оказался бессилен. Без Видара Лу тосковал, психовал и требовал его вернуть, отказываясь вести себя как полагает чистейшему на приемах и широкой публике, кроме того, неожиданно выяснилась особая выгода для Августа. Стоило Лу выпустить пар с Видаром, как он становился удивительно ручным, даже покладистым, не ершился и не превращался в неприступную крепость. Поняв все это, Август дал распоряжение ученым, и те разработали особый регламент для охраны, как распознавать, что в этот раз потасовка будет более серьезной, и как действовать, когда она начнется, потому что чистейших старались не касаться. Это правило шло еще от регламента евгеников, но тут пришлось признать, что не касаться не выйдет, потому что кто-то должен их разнимать. Специалисты Спектроника пришли к выводу, что так чистейшие сбрасывают напряжение. Потому что когда неделя была спокойной, то и потасовок не было, но чаще всего все было наоборот. Отвлекшийся мысленно на этот инцидент Август забыл, о чем вообще собирался поговорить, и, задумчиво обвив хвостом щиколотку Льюиса, поднял того за ногу вверх, подвесив над водой. — Сколько еще будут продолжаться ваши драки? — спросил он, прервав поток возмущений висящего вверх тормашками Лу. — Какие еще драки? — Льюис попытался сделать морду кирпичом и сложил руки на груди. Вверх ногами это смотрелось настолько нелепо, что Август рассмеялся. — Понятно. — Смех резко оборвался. В наказание макнув Льюиса головой в воду, Август вновь задумался, оставив висеть барахтающегося Лу над водой в надежде, что тот перестанет прикидываться, будто претензии к нему необоснованные. Но находчивость Льюиса прервала воспитательный процесс и быстро вывела зарвавшуюся змею из размышлений: скрутив мокрые от воды волосы в кнут, Лу размахнулся и залепил ими Августу по морде. Конечно, Август его потом еще не раз макнул головой в воду, и не только, но тема эта так и осталась нерешенной. Наблюдая из-под полуопущенных ресниц за выгибающимся от наслаждения под ним Льюисом, Август дальней частью сохранившегося аналитического мышления, не затопленного наслаждением, понимал, что слишком много дает Лу свободы, не может как прежде ограничивать просто потому, что отказать этому сводящему его с ума существу давно уже не в силах, и это может стать серьезной проблемой в будущем. Поэтому, поняв это, он должен лучше себя контролировать. И Льюиса. Пожалуй, стоит увеличить штат его охраны. Спеленутого в полотенце Лу Август вновь обвил хвостом и, затащив его, расслабленного словно плебейская лепешка, в спальню, швырнул на кровать. На ошарашенный и немного обиженный взгляд Льюиса Август пояснил: — Мы не закончили. Тот тяжко вздохнул, выкрутился из полотенца, дождавшись, когда ему в лицо прилетит ночной костюм, любезно найденный Августом, облачился в него и забрался под одеяло, ожидая, когда они таки «закончат». — Так, и что ты думаешь о центурианцах? — Август застегнул шелковую черную рубашку ночного комплекта на груди и сел в магнитное кресло напротив Лу. Два щелчка пальцами и довольная ухмылка Августа заставили Лу перестать залипать на исключительно соблазнительной фигуре Августа в черном шелке, выгодно подчеркивающем все ее достоинства. — Думаю, все не так, как кажется. Лу раздраженно подумал, что ему, в отличие от Августа, всегда почему-то достается одежда светло-голубых или металлических оттенков. Он, может быть, тоже хочет черную ночнушку, но просить ее было бы слишком унизительно. Однажды он даже, пока Август, естественно, не видел, натянул его черный ночной костюм, но это было настолько дурацкое зрелище, что поспешил тот снять, пока никто не увидел, что он в ней похож на Пьеро с длинными рукавами и такими же длинными штанинами. Правда, Лу не знал, что Август все видел, ведь умный ИИ, отвечающий за безопасность Льюиса, не мог не поделиться со своим хозяином уникальными кадрами. Безумная улыбка Августа в тот момент напрягла даже хладнокровного Тарханова, забывшего на мгновение, о чем он говорил. — Верно. Истинную историю центурианцев мало кто помнит, все запутались в легендах и мифах. На самом деле их предки — фактически твои земляки и ровесники. Самый старый из них твоего года рождения. — Ну спасибо! — Лу насупился, сложив руки на груди, потом передумал и, повернувшись к Августу спиной, задрал рубашку. — Почеши спинку. Он не знал, то ли плакать, то ли смеяться, в итоге улыбнулся от умиления. Его, воспитанного в лучших аристократических традициях, плебейские замашки Лу вталкивали в состояние замешательства, странного восторга и нежности. — Лу, я серьезно, послушай внимательно! Август подсел ближе и принялся чесать горячую после принятия ванны кожу, представляя, что бы подумали аристократы, увидев, чем занят один из них, поскольку в подобных семьях высшей аристократии не принято не то что подобное, там к утреннему завтраку все выходили в строгой полагающейся происходящему одежде, застегнутой на все пуговицы. — Ты чеши-чеши, я тебя слушаю внимательно. Лу подтащил к себе скомканное одеяло и, забросив на него ногу и руку, закрыл глаза. Август тяжко вздохнул, понимая, что дражайшая половина собралась спать, потому что он только так засыпал — обхватив конечностями одеяло или Августа, если тот был рядом. Пришлось подхватить его на руки и, выдернув из конечностей одеяло, закутав вяло брыкающегося Лу в него, выйти с ним на террасу. — Да не уснул бы я! — зевнув, лениво возмутился Льюис, пристроив голову у Августа на плече. Август сел со своей ношей на руках в шезлонг и уставился в ночное небо, щедро усеянное звездами. Поцеловав Лу в макушку, он вернулся к разговору. — Центурианцы — это первая попытка людей не просто освоить космос, а заселить. На корабле, что ты видел за их спинами, находилось сложнейшее оборудование, из которого можно было создать отдельный завод по производству необходимых запчастей, пищевой блок, зеленый блок с особым климатом и растениями, самый современный по тем временам научно-медицинский блок и, конечно, первые полноценно работающие искусственные матки, позволяющие умножать количество людей без угрозы для первопроходцев. Лу нахмурился, вспоминая корабль за спиной людей. — Что-то он маловат для всего тобой перечисленного. Август вскинул запястье с часами и вывел небольшую голограмму, на которой точно такая же модель корабля летит от условной точки к огромному кораблю и встраивается в небольшую воронку на его поверхности. Селеста для сравнения имела те же размеры, что и Луна, для того чтобы составлять ей необходимый противовес и уравновесить орбиту. * Правда, Селеста компенсировала недостаток собственной массы за счет постоянно дислоцировавшихся на ней кораблей. ИИ Селесты четко следил за необходимым весом, не позволяя кораблям перегружать ее или, наоборот, покидать больше чем нужно, облегчая. Именно на такой громадине, нафаршированной не только лучшими специалистами и отважными смельчаками, но и самым передовым оборудованием, будущие прародители центурианцев отправились к дистанционно изученной и предположительно подходящей для обитания планете, находящейся возле ближайшей к Солнечной системе звезды — Проксима Центавра. Но по пути к найденной планете корабль попал во временное и пространственное искажение, выплюнув его в совсем другом месте. На связь с Землей с этого момента корабль не выходил. Всю остальную историю можно выстроить из обрывочных данных, по которым выходило, что, имея такой потенциал корабля, центурианцы, которые сами себя возможно по-другому называют, нашли подходящую планету и освоили ее. Благодаря своим возможностям и образованию они не скатились в средневековье и наверняка продолжили попытки вернуться и связаться с Землей. Найти Землю, судя по всему, их пра-пра-правнукам, чье количество во много раз превышает первоначальную численность, но никто точно не знает, сколько их на самом деле, удалось относительно недавно для землян, которые, к их удивлению, также давно умчались вперед и не просто освоили ближайшие планеты, а создали систему «жемчужный путь». — Что значит «жемчужный путь»? — Лу поднялся с груди Августа и посмотрел на того растерявшими сонливость глазами. — Великий космос! Чем с тобой занимается твой наставник, если ты до сих пор не знаешь, что такое «жемчужный путь»?! — Август шлепнул себя по лбу. Он откинулся на спинку шезлонга и, выцепив пальцами локон волос Лу, принялся накручивать его на палец. Потом, резко вздохнув, поднялся и потащил Льюиса в спальню, накинул на плечи халат и, выйдя из спальни, под ошарашенными взглядами хомуисов прошел до странной двери, за которой Лу никогда не бывал, он ее даже не замечал, настолько неприметной она была. За дверью оказался белоснежный куб, точнее, сама комната была этим кубом: стены, пол и потолок были белоснежными и имели скошенные углы. Закрыв за собой дверь, Август встал в центре комнаты, надавил на небольшой, едва заметный круг в полу, и перед ними выскочила самая большая, объемная и реалистичная голограмма стандартного секретаря ИИ. Пока милая девушка рассказывала инструкцию, Август ковырялся в своем браслете, наконец что-то там найдя, нажал несколько раз, отдавая команду, и свет в помещении резко погас, девушка исчезла и вместо нее в комнатку хлынул космос. Лу ошарашенно охнул: это было невероятно! Странная, объемная темная материя хлынула в помещение, обволокла их словно туман и зажгла звезды. Лу не мог поверить, что голограмма может быть настолько реальной, живой и при этом не быть дополненной реальностью сети. Дав Льюису в восторге поблуждать в космическом мареве, Август перешел к делу. Управляя голограммой через браслет, Август немного вытянул изображение, увеличивая масштаб, и если до этого был лишь космос и светящиеся точки звезд и ближайших планет, то сейчас неприметные точки иллюзии соединились серебристой линией, словно древний грек рисовал какого-то своего античного бога, но нарисовал непонятное чудовище, огромную многоножку с непонятными линиями, сходившимися в итоге в единую систему, объединенными между собой. Не было ни одной отдельной линии, не соединенной каким-то образом с остальными. — Это «жемчужный путь». Вот его вариация через сто лет после начала освоения. Почти все черточки исчезли, осталось не больше семи точек, объединенных серебристой линией. Август увеличил масштаб, приблизив одну из них, ею оказалась не планета, как предполагал Лу, а огромная станция, с которой улетали корабли и к которой стыковались. Озадаченно посмотрев на Августа, Лу дождался, когда тот приблизит следующую точку, также оказавшуюся искусственной станцией, но уже не круглой, как планета, а плоской, словно тарелка, вокруг которой вращались два кольца. На этой станции Лу особенно сильно залип, потому что Август показал ему соотношение масштабов и примерные размеры зависшей перед ним махины. — Так я не понял… Получается, «жемчужный путь» — это дорога между станциями? — Можно и так сказать. Он включает в себя все: и станции, и планеты, и крупные корабли, даже астероиды. — Астероиды?! Август кивнул и, изменив геолокацию, показал ему плоский астероид, рядом с которым висели корабли. Увеличив еще изображение, Август приблизил поверхность астероида, где виднелись ползающие словно пауки роботы, добывающие что-то с поверхности астероида. — Там железо и ряд других элементов****. Дорогу к нему КС продали пустотники. — Что значит «продали»? Август вернул прежнюю схему, но на этот раз она обросла большим количеством соединений, и Лу уже знал, где на ней эти две станции, а где астероид. — Ну, предположим, ты пустотник. Ты перемещаешься по космосу и за счет искажений пространства тебя периодически выкидывает в разных точках. Сейчас есть возможность вернуться. Ошибку с центурианцами учли в первую очередь. В общем, ты перевозил контрабанду или обворовывал персональные корабли честных граждан КС, и тут наткнулся на богатый какими-нибудь минералами астероид или нашел за счет пространственных искажений короткий путь до очень далекой планеты, такой как Кеплер-62, например, до которой по условной прямой добираться 1200 световых лет, а тут одно пространственное искажение, и ты почти рядом. Как ты распорядишься этой планетой? Август приблизил Кеплер-62, которая явно искусственно подсвечивалась. Льюис вытаращил глаза на заселенную планету, высотой сейчас чуть меньше Августа. На ее поверхности можно было разглядеть моря, горы и светящиеся ночные города. — Ну освою… — пробормотал Лу, даже не пытаясь оторвать глаз от планеты. — А у тебя есть деньги на ее освоение? — Нет. — Лу озадаченно почесал затылок. — Но у того, кто нашел, наверное, они есть. — Даже если предположить, что разумный, владеющий средствами, способными помочь ему освоить планету, найдет ее сам, то откуда такая уверенность, что те, кто с ним на борту, захотят ее осваивать? Для них гораздо выгоднее продать путь, координаты, по которым они до нее добрались. Такая сделка, в зависимости от значимости объекта, очень выгодна. Например, путь до Кеплер-62 стоил баснословных денег, сделавших род этого разумного одним из самых богатых, да еще к тому же он выторговал себе особый правовой пакет на владение частью этой планеты. В других обстоятельствах с ним бы не стали и разговаривать, но это Кеплер-62! Содружество было согласно на многое ради этой планеты. — Август задумчиво почесал подбородок и улыбнулся своей язвительной улыбкой. — Кстати, все члены корабля, технический персонал и прочие причастные к данному открытию удивительным образом пропали без вести. — И почему я не удивлен? То есть «жемчужный путь» — это освоенные дороги до определенных важных точек? — Не только. — Август убрал планету и вернул мифическую многоножку. — Это еще и охранный объект. Как только точка попадает в реестр КС, туда высылается минимальный военный отряд из кораблей с роботами и разумными. В случае необходимости такие отряды увеличиваются или уменьшаются. На пути из одной точки в другую есть условно стационарные станции, на которых можно осуществить необходимый ремонт, пополнить запасы, получить медицинскую помощь, связаться при необходимости с советом КС по экстренным ситуациям. У таких станций имеется множество других вторичных функций, но не это сейчас важно, главное, чтобы ты понял — все это огромное число колоний, кораблей, планет и астероидов. Август испытывающе смотрел на нахмурившегося Льюиса, пытавшегося встроить новую систему координат в свою голову, потом чистейший вздрогнул и обернулся. — Боже правый… — Лу испуганно посмотрел на серьезного как никогда Августа. — И это все ты хочешь взять под свой контроль?! — Не имеет значения, чего я хочу. Весь вопрос в том, что я могу и чего не могу. — И чего ты не можешь? — Лу обхватил себя за плечи, как-то резко почувствовав, что замерз. — Я не могу отказаться. — Почему?! Мы не потянем это все! Куда нам эта система?! Ты видел ее?! Тут же сотни миллиардов, мать его за ногу, разумных!!! — Лу не заметил, как перешел на крик. — Я отказываюсь в этом участвовать! Ударив по протянутой руке Августа, Лу рванул на выход, который с трудом нашел. После темного помещения яркий свет коридора ослепил, но Лу был слишком зол и напуган, чтобы сейчас остановиться. Льюис чувствовал, что Август идет следом, но не спешит его останавливать, выжидая, когда первая реакция пройдет и он немного остынет. Это понимание взорвало мозг новой порцией ярости. Лу резко развернулся и ткнул пальцем в грудь Августу. — Ты сумасшедший! Помешанный на власти псих! — Август с отстраненным любопытством наблюдал, как любимое лицо искажает презрение и злость. — У нас Земля в руинах! Голод на пороге! Пандемии, безработица, опасные мутанты и страшнейшая безграмотность большинства! А тебе к этим проблемам еще несколько сотен миллиардов подавай?! — Ну, там вообще-то поменьше число будет, — холодный и спокойный голос Августа прозвучал как насмешка. — Да пошел ты к черту! Ты и Тарханов! И вся эта ваша шайка волан-де-мортов и дарт вейдеров! — Кого? — Август озадаченно нахмурился. — Никого! — Лу развернулся и помчался в спальню. Оказавшись в темном помещении гостиной, Лу заметался словно раненный зверь из одного угла в другой, хватаясь за голову и заламывая руки. Как только за Августом закрылась дверь, отрезавшая свет коридора и погрузившая гостиную в окончательную мглу, развеиваемую лишь слабым светом огненных светильников, Лу развернулся к Августу и, уже не сдерживая себя, закричал: — Мы не знаем, что делать с нашими проблемами!!! Как помочь мутантам! У нас нет ничего! Мы одеваемся в нарядные тряпки, притом что фактически мы все нищие и люди доедают последний хлеб! И вместо того чтобы планировать, как решить эти, черт возьми, проблемы, ты со своим зазнайкой Тархановым планируешь захватить весь «жемчужный путь»?! Притом что вы тут ничего сделать не можете?! Август молчал, и это его молчание и снисходительно-понимающее спокойствие выбесили Льюиса окончательно — будто его слова тут ничего не значат, будто он щепка, от которой ничего не зависит, и его просто втянут в это безумие без его на то разрешения. Бросившись на Августа с кулаками, Лу ударил несколько раз и сдулся. Силы разом покинули его, а кости исчезли. Уткнувшись лицом в грудь Августу, Льюис замер, ощущая, как его заключают в объятия и мягко поглаживают по голове. Осязаемая тишина окутала их обоих неизбежностью невыбранного ими пути. В глазах закололо, а в горле встал ком, к тяжести планеты на плечах добавился мегатонный космос. — Ты знаешь… — наконец заговорил Август, чей голос в тихой, спящей гостиной казался потусторонне отчужденным, холодным, будто принадлежал жестокому, но справедливому судье. — Мы не можем остановиться на Земле. Они просто не допустят острова свободы, равноправия в центре «жемчужного пути», у нас уже сейчас вся орбита переполнена эмигрантами, многие из них талантливейшие разумные, на которых мне пришло особое предупреждение от КС. Лу отстранился от Августа, потер устало глаза, на деревянных ногах дошел до дивана, плюхнувшись на него, и, сжав виски руками, уставился в темноту перед собой, в которую из памяти хлынул космос и запутанное серебро «жемчужного пути». Где-то в центре вращалась Земля, к которой словно вспышки потянулись золотые нити чужих душ, загоревшихся надеждой. Их было так много, что стало светло. Август сел напротив, Лу моргнул, и видение исчезло. Провернув рычажок в примитивном, но изящном светильнике с самой обычной свечой, Август лишил гостиную теплого, зыбкого света, объема и смысла. Сплющилось их пространство, осталось лишь панорамное окно, за которым зависла луна. Казалось, протяни руку, спугни ворох звезд, и она окажется на ладони, прохладная и пыльная, словно забытая на чердаке куртка. В это особенное, застывшее в пространстве мгновение они оба почувствовали, что бывают такие минуты, когда запутанный клубок судьбы можно пощупать руками и почувствовать, осознать, как никогда, четко и ясно, что никогда не будет так, как хочется, будет так, как должно быть, хотя бы потому, что «судну всегда безопаснее на берегу, но оно строилось не для этого». Они не могут иначе. Не получится свернуть на полпути, построить островок рая, не обратить внимания на остальных. Светить сгорая — их путь. Светить и зажигать готовые к огню свечи, чтобы развеять мрак. — Я бы остался тут с тобой. Мне этого правда достаточно, — голос Августа захлопнул подпространство тишины и из космоса вернул их в темную комнату. — Я бы еще год назад не поверил, что мне этого будет достаточно, но это так, поверишь ты в это или нет, это все равно ничего не изменит для меня. Ты показал мне другие смыслы, и там целая бездна непознанного, но сейчас мы беззащитны и одновременно с этим максимально сильны. Ты понимаешь, что ты в их глазах оружие, способное уничтожить их? Лу смотрел на лунный профиль Августа и желал абстрагироваться, дистанцироваться, нарастить стену от того, что он говорил, но не мог. Больше не мог. Никогда не мог. И никогда не сможет. — У меня ничего нет. Еще немного, и мне будет нечем накормить землян, — чужим голосом прошептали губы Льюиса. Август устало покачал головой, будто коря самого себя за что-то. — Господи, ты не понимаешь, Лу. Ты смотришь, но не видишь. Все это время мне было это на руку, но теперь я говорю с тобой об этом, потому что в просчитанном мною пути слишком много вариаций развития событий, и ты не понимаешь своего места в этой партии. Не понимаешь, какой фигурой являешься, и оттого неверно выстраиваешь стратегию. — Если ты про то, что я тут у вас типа суперзвезды… — насмешливо начал Лу, но окрик Августа ошарашил и оборвал его незаконченную реплику. — Ты не «типа суперзвезды»! Твоя в этом заслуга или нет! — Льюис ошеломленно таращился на почти кричавшего на него Августа. — Признаешь ты ее или нет, это не имеет значения! Мы попали в готовую систему координат, в которой не хватало тебя. Все давно висит над бездной и не хватает лишь пинка, чтобы все покатилось к чертям! — Ты хочешь сказать, я — этот самый пинок? — Нет. — Август потер виски, ища слова, формулируя неосязаемую мысль в голове, которую он еще сам ни разу не проговаривал, но которая словно Дамоклов меч давно рядом с ним. — Я не верю в судьбу, в высшие силы и прочее… Мы сами творим свою судьбу, для этого у нас есть все что нужно, но то, как складываются сейчас обстоятельства, как выстраивается этот путь… столько совпадений и обстоятельств, вынуждающих на него… Мы, понимаешь… — Август потер пальцами губы, пытаясь найти слова. — Кто не играет, тот и не проигрывает, верно? Лу кивнул. — Но не в нашем случае. Если мы не играем — мы проигрываем. А играть в наших обстоятельствах можно только по-крупному, иначе никак. В противном случае нет смысла играть. Каким-то чудом тебя не придушили в утробе, упустили из рук. Каким-то чудом тебя перехватил я. Одна из причин этого чуда — маленький винтик, твой возможный союзник гниет сейчас в колонии. Если бы не он, ты бы не успел проскочить. Август поднялся на ноги и подошел к окну, чтобы посмотреть на луну. — Сам знаешь, для меня дело не в благодарности, а в заданных координатах. Я думаю, все остальные участники экспедиции не проснулись и не проснутся. — Что? — сиплый голос прозвучал жалко и глухо. На самом деле он очень надеялся, что оставшиеся капсулы, чья разморозка обговаривается с конгломератами и которая почему-то все переносится, осуществится как можно быстрее… — Что слышал, Лу. Им не дадут проснуться. Одного тебя хватило, чтобы встряхнуть КС. А еще есть Видар, которому, к счастью КС, плевать на мутантов и прочие честолюбивые намерения, но и его никогда не оставят в покое, потому что он огромная потенциальная возможность. — Возможность чего? Ну, в смысле я-то понимаю, что за мной многие пойдут, я уже видел это здесь, на Земле, но ведь все не так просто, все… — О, все действительно не так просто! — перебил его раздраженный Август. — Ты потенциальный член совета евгеников. Твоя кровь неоспоримо чиста, ты можешь венчаться на пост евгеника, ты уже самоназначился на пост правовой комиссии. Чем, я уверен, перешел дорожку многим очень влиятельным людям, и это я не говорю о том, что по одному твоему слову несколько десятков миллиардов разумных выйдут из своих домов и начнут резать аристократию. — Ты преувеличиваешь… — неуверенно возразил Лу. Ему не нужны такое бремя и такая ответственность. — А возможно, преуменьшаю. В общем, не суть важно. Я говорю о том, что ты, несмотря на весь свой потенциал, можешь пролететь с советом евгеников, где бы ты мог вполне законно и легитимно вносить изменения в управленческую структуру. — Почему? — Потому что, мой дорогой чистейший, ты не совсем уже и чистейший. — Август развернулся к Льюису, но его лица из-за лунного света было не видно, лишь черный пугающий чужой силуэт. — Варден, которого они к тебе заслали, не просто так тебя отравил. Конечно, они рассчитывали на то, что он тебя просто убьет, но он, кажется, неравнодушно к тебе задышал. Потому выполнил возложенные на него обязательства в таких обстоятельствах, при которых тебе успели помочь, но ущерб все равно нанесли — ты лишился зрения. Тебе его модифицировали, хоть и несерьезно, там нет имплантантов и, в принципе, операция максимально спорная, если смотреть с юридической точки зрения, ее можно оспорить, но тут непонятно, выиграем мы или нет. Они все равно могут попытаться доказать, что по уставу ты нарушил важнейший закон евгеников — ты нарушил чистоту тела. — Не я ее нарушил. Решение приняли за меня, — отчеканил Льюис, заставив Августа улыбнуться тому, что острые зубки Лу никуда не исчезли. — Так-то оно так. На это я тоже делаю ставку, но сам понимаешь, зависеть все будет не от нашей правды или их, а от расстановки сил и потенциала каждой из сторон. В общем, неизвестно, как мы разыграем эту карту, но вот масть Видара однозначна — он неоспоримо чист. По спине пробежал холодок — от корней волос до поясницы. — Что это значит? — Это значит, он войдет в совет евгеников и никто не сможет ему возразить. — В соответствии со своим положением он способен казнить действующих евгеников. Даже ты способен, их слово по регламенту древнего ИИ не имеет значения против вашего. — Они нас убьют, — утвердительно закончил Лу. Он коснулся кончиками пальцев своих обкусанных и болезненных, как всегда, губ. Те были мягкими и немного липкими от сукровицы. Настоящими. Его тело. Август часто прикусывал ему нижнюю губу. Никогда не всасывал и не слюнявил, лишь прикусывал, обнимая ее губами. Он так странно целовался. Именно так, как ему нравится. Ни с кем до Августа ему не нравилось целоваться. Трахаться — да, но не целоваться. Все были какими-то не такими. Слишком грубыми, слишком мягкими, слишком слюнявыми. Даже мопсы на их фоне были приятнее. Но поцелуй Августа — другое дело, он иной, пьянящий и терпкий как вино, но не грубый. Он словно сжимал мир до точки его губ, уничтожая миллиарды взаимосвязей, и погружал в соприкосновение, слияние галактик. Их убьют. Это вопрос времени, и чудо, что они живы до сих пор. Оказывается, даже Вардену ему есть за что сказать спасибо. Чертов подонок отравой спас ему жизнь. Прижимал его к себе, когда на них напали. Его сердце стучало тогда так быстро, что Льюис решил, будто ему показалось. Кажется, с человеком никогда ничего не будет предопределено. Всегда будет малюсенький камень неопределенности, об который все может споткнуться. Всегда есть выбор, даже если ты принял решение не принимать решения, это все равно решение. Все равно выбор. — Ты опять куда-то уплыл. Август как-то неожиданно оказался слишком близко. Убрал пальцы с губ, провел по ним своим и припал к губам в том самом поцелуе. Руки сжимали лицо, будто Лу хотел вырваться. Он бы не захотел. Какая чушь. Пусть не будет ничего: ни этого пространства, ни этой луны. Только они. Только их губы, нежность на кончике языка и горечь. Почему все должно быть так сложно, если может быть просто? Или не может? В конце концов, он просто хотел защищать зверюшек! Всхлипнув от смеха, Лу горько засмеялся, разрывая поцелуй. На Августе всегда было как-то по-особенному удобно лежать, даже если тот сидел. Забравшись в спасительные объятия, Лу дал волю слезам. Он не плакал, не всхлипывал, не сотрясался в рыданиях, он просто дал вытечь бесполезной влаге из собственного сердца и собственных глаз, в которых больше не было места для них. Как нет больше места в сердце для надежды и сострадания к врагам. К врагам, которых раньше не было, раньше это были мифические противники, кто-то — еще закутанный в разные термины, в заблуждения, кто-то — кого можно переубедить, показать альтернативу. Но не бывает волшебства, к сожалению, с волками жить — по-волчьи выть, поэтому теперь, когда очки разбились стеклами внутрь и с волка слетела чужая шкура, лишив заодно опасных иллюзий, пришлось признать очевидное — у него влиятельнейшие враги и его смерть для них награда, светлое будущее, желанный подарок на Рождество. — Я подвел под эту гильотину всех землян, — прошептал Лу. — Чушь. — Рука Августа скользила по его спине, перебирая спутанные после купания волосы. — Почти каждый из землян с радостью умрет за тебя, потому что лучше умереть в борьбе за свободу, чем жить без нее. — Это слишком пафосно прозвучало, Август. Я не идиот. — Лу сполз с его колен. — У меня битком забитые приемки с детьми, их матерями, подростками и прочими, кто просто хочет спокойно жить. — Жить спокойно в борделе? Или на нижнем ярусе, где не то что прививок нет, где их могут мутанты сожрать? — Август снова подхватил один из локонов и принялся знакомо накручивать его на пальцы. — Действительно, на зависть спокойная и стабильная жизнь. — Тут не только минусы живут, но и плюсов много. — Да? Ну и почему же они не улетели, когда мы им предлагали? — Август впервые как-то по-доброму усмехнулся. Льюис даже не поверил своим глазам, решив, что ему померещилось. — Улетели. — Сколько? Двенадцать человек? — Август уже открыто, по-мальчишески задорно улыбался. — Не смотри на меня так. — Смутившись своей открытости, холодный аристократ отвернулся, но Льюис, не желая расставаться с таким Августом, забрался обратно на колени и, поймав его лицо в руки, развернул к себе, шаря глазами по родному лику. Родному… Когда эта ледяная, жестокая статуя стала ему родной? Когда он стал понимать и оправдывать его поступки? Остается надеяться, что они одинаково влияют друг на друга и меняются оба, а не только он, Льюис. — Мне было бы гораздо проще, если бы плюсы свалили. Для них КС прислало огромную пассажирскую шлюпку со штатом лучших шпионов на борту, в итоге они отказываются уезжать, не веря, что мы не заперли плюсов. Требуют пустить их на Землю. — Почему ты мне не говорил? — А зачем? У тебя там как раз очередная партия из притона прибыла. — И что ты насчёт них решил? — Ничего. Пусть висят на орбите. Мы подселили им свой вирусный ИИ, это теперь фактически наш корабль под их сигналками, можно попасть в закрытые зоны без получения официального разрешения. Вдруг пригодится. — Ты такой запасливый и хозяйственный… — с кривой улыбкой протянул Лу, припадая с коротким поцелуем к губам. — Тебе повезло. — Сжав Лу в объятиях, Август не дал ему отстраниться, растянув удовольствие. — Я так и не понял, что там с центурианцами? — Льюис сполз с коленей Августа, поправил задранную рубашку и отнял у Августа свой очередной локон, иначе серьезный разговор так и не будет закончен. — Они угроза для нас или для КС? — А вот это неизвестно. — Август, бросив попытки вернуть Льюиса обратно, решил отвлечь себя от него сигаретами и, встав с дивана, принялся шарить в ящике комода в поисках футляра. — Меня уже давно напрягало, что за контакты с центурианцами у нас особенно жестоко наказывают. При этом пустотникам прощают порой несоизмеримые «шалости». Хотя, конечно, если бы не пустотники, на кого бы КС сваливало свои грязные дела? Найдя наконец сигареты, Август развернулся, облокотился на стол и прикурил, блуждая по Льюису задумчивым взглядом. — И ты, конечно же, связался с центурианцами? — Можно сказать и так… Я нашел тех, кто держит с ними контакт. Август замолчал, уставившись куда-то в пустоту. — И что? — поторопил его Лу. — И ничего. Это мощная сила, но там, кажется, вообще другая система. На данный момент у меня слишком мало информации. — Ты хочешь их использовать? — Не знаю. Может, да, а может, нет. — Август скинул пепел в пепельницу. — В любом случае ты должен знать о них. Вполне возможно, если события будут развиваться не так, как я планирую… Точнее, нет… Даже с тем, что есть сейчас, я могу выбить стул у правящего класса, но внутренняя структура КС будет разворочена и в такой момент вся система окажется максимально уязвимой перед центурианцами. Из возможных союзников они мгновенно могут стать врагами, потому что глупо не воспользоваться шансом, пока противник ослаблен. — Ты бы так и сделал? — то ли спросил, то ли констатировал факт Лу. — Все верно.