Космос. Меридиан.

Зачем рыдать под звездой, которую все равно не снять с неба? Она совершит начертанный ей путь. А ты совершай свой. Иван Ефремов

Через полчаса принесли обед для всех, чистейшему в отдельных герметичных контейнерах. Они поели, и Медичи откланялся, не желая излишне тратить время Льюиса. - Не обращайте на меня внимания, - поймав напряженный взгляд чистейшего, заговорил Жером. - Занимайтесь своими повседневными делами, я постараюсь вам не мешать. - Хорошо. Если тебе что-нибудь потребуется, скажешь. - Спасибо, господин. Чистейший как-то неловко улыбнулся и, кивнув, вышел из гостиной. Жером направился следом. Они прошли по длинному белому коридору с множеством сенсоров и скрытых охранных систем, которые Жером замечал наметанным взглядом просто потому, что благодаря свой деятельности в начале карьеры не раз пробирался туда, куда не следовало, и знал кое-что про защиту высшего порядка. За очередным поворотом коридора им навстречу вышел тот, кого Жером не ожидал здесь увидеть. - Привет, Яскер. Бывший аристократ под ошарашенным взглядом Жерома молча кивнул. - Он опять заблокировал тебе голос?! - Благодушие чистейшего резко улетучилось. Льюис вскинул запястье и, вызвав Вуивра по коммуникатору, обозвал того "мерзким мерзавцем" и еще многими другими эпитетами, от которых у Жерома как минимум несколько раз от ужаса замирало сердце, а в шевелюре явно прибавилось седины, но к счастью всех присутствующих и удивлению Жерома, все после этого остались живы, никого не четвертовали, а бывшему аристократу вернули голос. - Говори мне об этом, если он сделает так еще раз, - прорычал разъяренный Льюис, продолжив свой путь. - Хорошо, - Яскер сказал это так, что даже Жером понял, что ничего тот не скажет просто потому, что просить помощи ниже его достоинства, а возможно, он не хотел обременять чистейшего своим противостоянием с Августом, а может быть, и то, и другое. В любом случае по спине журналиста вновь пробежал холодок при мысли о том, какое все же чудовище Август, и ручной он по-прежнему только для Льюиса. Они зашли в небольшое помещение, где стоял полукруглый, интерактивный стол с рабочей голографической зоной, которая засияла синим цветом, как только Льюис оказался рядом с ней. Чистейший сел в кресло и приложил ладонь к центру стола, по ладони пробежал голубой луч и поверхность засияла красным, а вежливый женский голос озвучил причины отсутствия доступа, из которых следовало, что доступ ограничен до тех пор, пока жизненные показатели не вернутся в норму. Льюис раздраженно встряхнул несколько раз браслетом, сделал несколько глубоких вдохов и снова приложил ладонь. Сканирующий луч пробежал по ладони, сенсор вновь загорелся красным и женский голос снова озвучил то же самое. Чистейший взбесился и принялся лупить ладонью по мигающему сенсору. Жером вжался в стену, с ужасом смотря на поведение Льюиса, продолжавшего с яростью лупить по столу, и Яскера, пытающегося его как-то образумить, но тут, к общему шоку всех присутствующих, после очередного удара по сенсору тот загорелся зеленым. Лу замер с открытым ртом, Яскер также застыл в непонимании. - Э-э-э... - Ты наводишь ужас не только на космическое содружество, но и на технику, - сдержанно улыбаясь, прокомментировал Яскер. Еще некоторое время они поговорили ни о чем, Жером себе в это время выбрал и вызвал кресло, поставив его в угол за спиной чистейшего, так чтобы не маячить перед глазами и не отвлекать своим присутствием. Какое-то время Яскер и Льюис о чем-то негромко переговаривались, аристократ, прибывший с папкой, протягивал чистейшему графические документы, и тот прикладывал свои пальцы к уголкам, оставляя свой индивидуальный отпечаток, являвшийся достоверной подписью. Вообще такие интерактивные листы не использовались в широком обороте, потому что являлись тонкими синтетическими пластинами, предназначенными заменить бумагу, нужный текст на них появлялся через индивидуальный коммуникатор и подписывался отпечатком пальца. Весь функционал заключался в том, чтобы подтверждать подлинность отпечатка и являться законным подтверждением заключенного соглашения или сделки. Стоили такие пластины достаточно дорого, поэтому использовались только для исключительно важной документации. Наконец Яскер ушел, бросив холодный взгляд на Жерома, и чистейший, кажется забыв про все на свете, погрузился в работу. На экране перед ним появлялись документы, которые тот читал и голосом вносил пометки или распоряжения. Порой Льюис совершал кому-то звонки и отдавал распоряжения. Жером слился с креслом и старался ни единым вздохом не напомнить о себе чистейшему, который, кажется, совсем забыл о нем. В какой-то момент Льюис попытался вызвать к себе какого-то разумного, но ему отказали, потому что тот заболел. Причем заболел какой-то сезонной ерундой, от которой даже младенцы не умирали, но почему-то только сейчас Жером понял, что от этой привычной уже для всех разумных болячки у Льюиса совсем нет иммунитета, и она, если вспомнить историю ее появления, вполне возможно, убьет чистейшего. Пока Льюис что-то недовольно выговаривал Спектронику в коммуникатор, Жером, прикрыв глаза, думал о том, что чистейший как появился в их жизни внезапно и неожиданно, так же внезапно и неожиданно может покинуть ее. Обхватив себя руками, Жером сжал плечи, стараясь унять страх осиротеть вместе со всеми землянами. Неудивительно почему так все взбунтовались неделю назад, когда прошел слух, что чистейший планирует улететь с планеты. На самом деле это было не так и неизвестно, кто вообще этот слух распустил, Льюис просто приехал на открытие разрушенного после военного столкновения с остатками сил КС восстановленный космический порт, но тот был окружен морем разумных, которые беспокойными волнами стекались со всех частей Вавилона. - Что происходит? - Льюис хмурился и непонимающе смотрел на бесчисленное количество разумных, окруживших не только все подступы к порту, над которым были запрещены полеты, но и все воздушное пространство вокруг космопорта. Причем полеты рядом и над космопортом были запрещены, а он сам окружен силовым полем, но это не мешало разумным, нарушая административный закон, на своем разношерстном транспорте облепить силовое поле и летать вокруг него. Льюис и сам прибыл по подземному туннелю и должен был пройти через небольшую площадь до космопорта, но все пространство вокруг оказалось забито волной людей, поэтому при всем желании у него не вышло бы добраться до космопорта. Конечно, можно было убрать силовое поле и доставить туда чистейшего на аэромобиле, но тогда бы туда же хлынули очевидно все решительно настроенные "граждане нового государства". Поэтому вся свита просто озадаченно замерла в центре моря разумных, хмуро сверлящих их взглядами. Так и не получив ответа, Льюис просто прокричал в толпу вопрос: "Что случилось?", на что получил единым хором голосов пробирающий до костей ответ: - Чистейший наш! - Что? - Льюис обернулся на Яскера с Маркусом. - Что значит "наш"? - Льюис растерянно крутил головой, не понимая, почему они скандируют эту фразу. Причем вскоре из нее пропало слово "чистейший" и множественный гул голосов просто твердил словно под гипнозом одно слово: "НАШ!" Когда начался синхронный топот ног, разлившийся по пространству вокруг напряженным ритмом, Яскер запихнул собравшегося поговорить с очевидно не совсем вменяемой толпой Льюиса в салон доставившего их туда транспорта и умчался в Капитолий, где их встретил напряженный и встревоженный Август, проигнорировавший все вопросы Льюиса. Что было дальше, Жером не знал, потому что представителей всех СМИ выставили из Капитолия, а Льюиса явно изолировали. К Капитолию прибывала окружившая космопорт волна и скандировала: "НАШ!" В какой-то момент Жером испугался, почувствовав эту единую энергию решительно настроенных разумных, пришедших бороться непонятно за что, точнее, понятно за кого, но никто не собирался вывозить чистейшего с планеты, по крайней мере в тот момент, тем более если Вуивру с Льюисом потребуется покинуть планету, у него для этого наверняка есть свой космопорт, но кто-то пустил слух и явно пустил совсем недавно, иначе бы Август знал об этом, а возможно, он знал, но не придал значения, не ожидая такой реакции. Жером потом просматривал отснятый материал, который стал одним из аргументов для Августа (Жером не выпустил видео в свет и скупил подобное видео у еще нескольких информационных платформ), чтобы устроить ему встречу с чистейшим, потому что на видео было видно беспокойство, с которым он встретил прибывшего Льюиса, и удивление, он явно не ожидал такой реакции и это не было какой-то запланированной, хитрой акцией Августа. Через несколько часов, когда Капитолий был окружен так же, как космопорт, над площадью перед ним был развернут голографический экран, все ждали выступления Августа или чистейшего, но тот неожиданно свернулся, отчего толпа еще сильнее заволновалась, но вскоре вместо экрана на открытый балкон Капитолия вышел Льюис, и толпа одобрительно зашумела. Льюис попытался что-то прокричать, но находился слишком далеко и его было не слышно всем. Достаточно быстро ему принесли микрофон, но взволнованный и в целом неуклюжий Льюис, что уже не являлось ни для кого секретом, уронил микрофон и вместе с противным скрежетом по площади разнеслось загадочное "ой, мазафака" Льюиса, которое явно сбило пару градусов напряжения в толпе. Напряженные разумные заулыбались. Льюис заверил всех, что летел на открытие космопорта, что никуда он не собирался улетать, просто хотел отметить это радостное событие. Льюис еще что-то рассказывал, успокаивая толпу, но после того как он сказал, что они, то бишь толпа, напугали Августа и тот его теперь никуда не отпустит, появился этот самый Август и под смех разумных уволок ехидного чистейшего в Капитолий. Успокоенные разумные разошлись, но проблема разрешилась лишь на первый взгляд, все же оставался нерешенным вопрос, кто распустил слух, а главное, насколько оперативно и единодушно отреагировали разумные. Это явно озадачило и напрягло Августа, и это же, как подозревал Жером, стало причиной того, что через неделю ему одобрили аккредитацию на общение с Льюисом, требовалось очевидно успокоить взволнованных землян, которым слишком мало известно о чистейшем, просто потому что тот не слишком публичен. И вот теперь, сидя за спиной уже несколько часов как не отрывающегося от документов и отчетов Льюиса, Жером думал о том, что будет, случись что-нибудь с чистейшим. Очевидно земляне считали его своим и не желали делиться чистейшим ни с кем, возможно, тут же был страх, что если Льюиса увезут с Земли, то Август забудет о проблемах землян, и это в целом было небезосновательно. Жером и сам был обеспокоен этим, ведь очевидно, что аппетиты Августа невозможно удовлетворить Землей, да и в общем обстоятельства не позволят остановиться на одной лишь Земле, но теперь стало понятно, что земляне радикально отрицательно настроены по отношению к тому, что Льюис может покинуть планету, и это безусловно станет проблемой, а главное, что стало очевидно Жерому только в эту самую минуту, это то, что не идеи Льюиса являются основным объединяющим землян фактором, а сам Льюис, и это меняло дело, ведь разумные сплотились не вокруг идеи, свобод и борьбы за лучшее будущее, а вокруг Льюиса, и вся эта система может рухнуть, если его по какой-то причине не станет. Жером так накрутил себя, что в какой-то момент разозлился на Вуивра за то, что тот допускает до Льюиса слишком много разумных, которые несут потенциальную опасность, и вообще Льюис сидит за столом уже явно больше пяти часов и не отрываясь смотрит в галлоэкран, что само по себе не полезно, а уж тем более вредно для такого хрупкого организма, как у Льюиса. Он уже хотел возмутиться, но тут появился Маркус и попытался вытолкнуть Льюиса из-за стола. - Пора ужинать. - Маркус сложил руки на груди и встал перед галостолом. - Я не голоден, - невнятно пробурчал Льюис, не отрываясь от экрана и что-то торопливо набирая. - Льюис, выключай. - Я еще не закончил. - Тебе нужен перерыв. - Не нужен! - чистейший явно раздражался оттого, что его отвлекали. - Отстань, пожалуйста! Маркус на какое-то время замолчал, видимо давая Льюису несколько минут, но их явно не хватило, потому что чистейший продолжал что-то набирать. Тогда Маркус включил в полутемном помещении свет, Лу дернул плечом, но так и не оторвался. - Льюис, выйди из-за стола, у тебя уже браслет желтый, ты проигнорировал три оповещения. - Я занят. Маркус тяжко вздохнул, облокотился руками о стол, мешая зарябившей голограмме, и проникновенно посмотрел на наконец оторвавшегося Льюиса. - Уйди! - Я сейчас уйду... а вместо меня придет Августин. - Вот только не надо меня пугать, - нервно заерзав в кресле, проворчал Льюис. - Раз ты себя не жалеешь, пожалей хоть журналиста. - Какого журналиста? Маркус кивнул в сторону сидящего в кресле за спиной Льюиса Жерома. Чистейший обернулся и вскрикнул от удивления. - О! А я и забыл! - Ничего страшного. - Жером улыбнулся, поднимаясь. - Я старался вам не мешать. - Тебе это удалось. Еще какое-то время из упрямства попрепиравшись с непреклонным Маркусом, Льюис все-таки самоизвлекся из кресла и, разминая шею и плечи, направился на выход. Жером поспешил следом. Они вернулись в гостиную со знакомым ворохом книг на столе. Льюис упал на диван и прикрыл покрасневшие глаза. В это время Маркус выставлял на небольшой гравитационный стол ужин для Льюиса и Жерома. - А есть что-нибудь нормальное? - проверив не только свои тарелки, но и Жерома, возмутился Льюис. - Ты же знаешь, что не я составляю твое меню, а ты сам. - Вот не начинай! - Меню разрабатывается по твоим физиопоказателям, так что вини себя сам. - Иди к черту! Льюис уныло отодвинул тарелку с каким-то подозрительного цвета пюре и придвинул к себе тушеные овощи. - Господи боже, пошли мне бутылочку колы и гамбургер, мне много не надо... Жером перевел озадаченный взгляд на Маркуса, но тот театрально закатил глаза и никак причитания Льюиса не прокомментировал. Какое-то время была тишина, чистейший явно был напряжен, не понимая, что ему делать рядом с журналистом дальше, а Жером ломал голову, как сделать так, чтобы его присутствие не вызывало напряжения, казалось, один только Маркус безмятежно улыбался каким-то своим мыслям. Ужин закончился, Маркус забрал посуду и, ответив на требование Льюиса кексиков отказом, удалился. Повисла неловкая тишина, Льюис явно оцепенел в своих каких-то мыслях, пока Жером листал список подготовленных вопросов и думал о том, что было бы уместно спросить, не хотелось быть бесцеремонным и наглым, вторгающимся в личное пространство, хотелось расположить к себе чистейшего, чтобы хоть немного приоткрыть железный занавес отчужденности Льюиса от разумных, но сколько Жером ни листал вопросы, все они казались нелепыми и грубыми, самые желанные из них касались личной жизни Льюиса, точнее, его прошлого, о котором почти ничего не известно, а всем было очень любопытно, и аудитория ждала, а Жером ждал сам не зная чего, пока не появился Августин и не нарушил затянувшуюся паузу. - Вы еще не закончили? - Вуивр стремительно зашел в помещение и, расстегнув на запястье широкий коммуникатор, размял кисть, следом за ним зашел хомуис и замер за спиной. - Что? - очнулся Льюис. - Интервью. - Август сел в кресло между ними. Тягостная пауза без слов красноречиво ответила на вопрос. - Я-а-асно... - насмешливо протянул Август. - Я так и думал. Льюис от этих слов недовольно поджал губы, сложив руки на груди, а Жером почувствовал, как у него запылали щеки, ведь его профессионализм уступил чувствам, и он утратил холодный расчет. Но что ему было делать, если Льюис словно в скорлупу завернулся и явно не хотел открываться? А Жерому, если честно, и самому захотелось запихнуть чистейшего в эту скорлупу поглубже, потому что, когда ты рядом с ним, ты не обижаешься, как и все, на то, что он словно спрятался от всех. Разумные тянулись к нему, пытались переосмыслить свое положение, свое место в этом мире и ждали ответов на вопросы от чистейшего, а вместо него на центральных платформах СМИ эту роль на себя взяли ученые, получившие амнистию. Все они говорили интересные вещи, писали новую концепцию современности, но в них не было уверенности в том, о чем они говорят, другое дело чистейший, да и просто разумные тянулись к нему как к огню в темноте, но тот был недоступен, и эта недоступность порождала напряжение и новую культуру слухов. На этом фоне был всплеск интереса к Видару, от него ждали примерно того же, что и от Льюиса, считая таким же добрым посланником из прошлого, но Видар с трудом не шарахался от разумных с мутациями и в целом был равнодушен к проблемам землян, единственное, в чем он преуспел, это административная организация силовиков, и такое положение вещей лишь подчеркнуло особенность Льюиса и потребность именно в нем, но у самого Льюиса явно была потребность забиться в какой-нибудь дальний угол и тихо заниматься там делами. - Я хотел тебе это передать позже, чтобы ты выбрал, что можно отобрать для публикации, но раз вы еще с места не сдвинулись, отдам сейчас. - Август щелкнул пальцами, и хомуис за его спиной протянул плотную стопку странных квадратов. - О чем ты? - Льюис привстал, сев на диване ровнее, и напряженно уставился на Августа. - Мы смогли извлечь цифровые данные с твоего телефона и восстановили фото и видео. - Август протянул руку со стопкой квадратов Льюису. - Вот они. Жером почувствовал, как сердце пропустило удар, Льюис, кажется, оцепенел так же, как и он. С лица Льюиса стек цвет, он медленно протянул руки и забрал стопку у Августа, а Жерому впервые захотелось приложить аристократа чем-нибудь тяжелым, чтобы его отвалившаяся вместе с пуповиной эмпатия очнулась. Августин очевидно не понимал, что это жестоко, но до него начало доходить благодаря замороженной реакции Льюиса. Чистейший осторожно положил стопку себе на колени так, словно она была невероятно хрупкой и одновременно с этим ядовитой, а потом завис на первом же снимке. Жером не видел точно, но кажется, там было несколько человек в обнимку с Льюисом. Лу осторожно коснулся их пальцами и погладил. В этом коротком, едва заметном жесте было столько боли и тоски, что захотелось отнять у него их и швырнуть обратно в Вуивра, который, кажется, напрягся от такой реакции Льюиса. Лу осторожно сдвинул снимок и, посмотрев на следующий, как-то полупридушенно охнул, словно подавился воздухом, и закрыл глаза. Август нахмурился и, судя по всему, подбирал подходящие слова, которые лучше бы он использовал раньше, но применить их не успел, Льюис как-то осторожно снял стопку со своих колен, положил ее на диван рядом, как-то нелепо приоткрыл перекошенный болью рот, чтобы наверное объяснить что-то, но, ничего так и не объяснив, чистейший встал и, оставив так и не просмотренную стопку снимков, вышел из зала. Августин, словно стержень проглотив, с неестественно напряженной спиной вышел следом, Жером поднялся и до того, как хомуис успел забрать снимки, успел разглядеть на них первые две фотографии, одну из которых было плохо видно, потому что снимок был недостаточно сдвинут в сторону, но даже этого хватило, чтобы увидеть счастливое лицо солнечно улыбающегося парнишки в какой-то строгой форме, Жером даже не сразу признал в нем Льюиса из-за очень коротких волос, спадавших лишь небольшой челкой на лицо, в обнимку с каким-то седовласым мужчиной, смутно похожим на Льюиса. Строгий взгляд и сдержанная улыбка резонировали со счастливой улыбкой чистейшего, чей взгляд светился какой-то юношеской дерзостью и хулиганством. Рядом находился кто-то еще, но его было не видно. Хомуис быстро забрал снимки и попросил уйти, предупредив, что с ним свяжутся в ближайшее время, но Жером и не слушал, молча выйдя в коридор и под конвоем шагая в сторону лифта, перед этим у него забрали всю аппаратуру, которую, конечно, вернут только после проверки всех файлов и одобрения Вуивра, но Жером думал не об этом, а лишь о том, как сильно тот Льюис на снимке отличался от того, что был сейчас, и не столько изменившейся внешностью, сколько кардинально изменившейся сутью, нет больше той легкости и беспечности, сквозящих во взгляде перенька на снимке. Жером вспомнил одно из засмотренных до дыр видео, сняли его, когда чистейший появился на своей информационной платформе, это был всего раз или два, но там у него состоялся интересный диалог. Жером до сих пор злился и завидовал своему конкуренту Сену, который умудрился подобрать ключик к Льюису, и тот немного открылся ему. - Изначально система мотивации у человека не внутренняя... - Льюис задумчиво почесал нос. - Она не идет из души. То есть человек как бы не проснулся еще... Его мотивирует что? Его привлекает удовольствие и отталкивает опасность. То есть поиск удовольствия и избежания опасности. Страх, жадность... Вот эти вещи управляют, и человек словно набор автоматизмов, реализующих эти программы, но потом происходит пробуждение, происходит оно после того, как ты задал себе вопросы: "Кто я такой? Для чего я живу? В чем мое предназначение? Каков мой путь в этом мире? Что я должен сделать? Что есть эта вселенная? Как жить правильно?" Льюис надолго замолчал, словно копаясь где-то в глубине себя. - И когда ты ответил себе на эти вопросы... с этого момента рай потерян. - Льюис невесело улыбнулся. - С этого момента счастье в невежестве больше недоступно, и самое главное, эти вопросы встают перед тобой после какого-то потрясения, они до этого существуют в твоей реальности, но будто одеты, а когда происходит какой-то переломный момент, они словно раздеваются, и от их наготы и очевидности никуда уже не убежать, потому что в таком случае ты на них отвечаешь не интеллектуально, а сердцем, ты просто получаешь этот ответ откуда-то из глубины своей души, и голос этот внутренний не заткнуть и не обмануть, он точно все знает. Льюис откинулся на спинку высокого стула и посмотрел вперед слепыми глазами, смотрящими на самом деле не перед собой, а куда-то в себя. - Перед тобой встает множество препятствий на этом пути, но тут как с бабочкой... Знаете, что такое бабочка? - Льюис повернулся к собеседнику. - Конечно. Сен, словно волшебник, несколько раз щелкнул пальцами и в виртуальном пространстве между ними материализовалась яркая бабочка, а потом еще щелчок и еще бабочка, и еще, и еще. Они яркими пятнами запорхали вокруг них, а Льюис расцвел улыбкой. Наконец несколько бабочек облюбовали светлую макушку чистейшего и плечо, а одна из них села на подставленный палец Льюиса. Лу поднес ее к своему лицу, разглядывая. - А знаете, как она появляется? - Ну да... До этого она гусеница. - Верно. Гусеница, мерзкая и неприятная, которая только и может, что точить листья, но приходит время и она превращается в куколку. Бабочка исчезла с пальца Льюиса, на мгновение появилась гусеница, а потом она неожиданно сорвалась с пальца, но не упала, а темной куколкой повисла на пальце. Какое-то время она висела неподвижно, пока наконец не наметилось какое-то оживление внутри кокона. Бабочка словно разминала его изнутри, пытаясь выбраться, Льюис с восторгом смотрел на процесс, и все невольно заражались теми же чувствами, с вниманием наблюдая за происходящим. - Хочется ей помочь, правда? - шепотом спросил Льюис замершего рядом Сена. - Да, - также шепотом ответил Сен. - Но если вскрыть кокон и облегчить ей задачу, она никогда не сможет летать. Сен ошарашенно обернулся на понимающе улыбающегося Льюиса. - Так устроила природа, чтобы бабочке выбраться из кокона, она должна прикладывать все свои усилия, выдать все, что она может, выложиться по максимуму. Всеми своими силами она должна разорвать этот кокон, и тогда ее кровеносные сосуды наполнятся, ее тело оживет, и тогда... - Бабочка на пальце Льюиса, проделав весь описанный путь, вспорхнула миражом и полетела. - Бабочка сможет летать...