Космос. Меридиан.

В «гостевых» апартаментах было темно и прохладно. Льюис тенью проскользнул вдоль спящих стен и вышел на распахнутый балкон, от которого тут было лишь открытое воздушное пространство и неимоверная высота, благодаря этому свет от вечерних городских огней почти не долетал сюда, а еще тут росли сосны. Множество величественных деревьев словно зеленый пояс огибали макушку шпиля их высотки. Апартаменты для «гостей» на самом деле были для одного-единственного гостя — Льюиса, но тот об этом не знал и наведывался сюда тайком, насколько это было вообще возможно в его обстоятельствах. Все просто делали вид, что не знают, куда Льюис сбегает в самые сложные для себя минуты. Он словно берег это место и место берегло его, Август, конечно, знал про это убежище, потому что сам же его и создал, когда понял, что Льюис не приходит в особый восторг от тропиков, окружавших пирамиду, да и вообще влажный и жаркий климат с трудом переносит, но так как Льюис терпеть не мог широкие жесты от Августа, то возведенный сквер преподнесли так, будто он всегда здесь был, а полупустая гостиная с диванами и небольшой спальней, в которой специально никто не убирался и не смахивал пыль, не более чем место для гостей. Август даже позволил Льюису самостоятельно найти это место, так чтобы к нему было вообще не придраться. Множество раз Август сам себя благодарил за то, что создал его, потому что загнанный в угол Льюис, не переносивший жалости к себе и не желающий демонстрировать свои слабости, не сбегал неизвестно куда, а укрывался на своем сосновом острове в поднебесной. Август никогда не заходил внутрь апартаментов, не нарушал условную границу личного пространства, но как же хотелось именно сейчас ее нарушить и одновременно не хотелось, потому что ему нечего было сказать… Да Льюис и не ждал никаких слов. Они научились так справляться с этим, Август не умел извиняться, а Льюис не переносил своей уязвимости, они просто зависали в подпространстве непонимания, как им поступить, когда каждый шаг словно минное поле, где все тонкое и вот-вот порвется. Льюис шел в самую гущу деревьев, подальше от того места, где стояли сложенные шезлонги, садился у корней самой крупной сосны и смотрел в небесное безвременье. Постепенно небесная бездна высасывала из души тоску, заберет она ее и сегодня, нужно просто чуть больше времени. Вечерняя прохлада обняла плечи, Льюис подошел ближе к краю балкона, лег на мох и, проследив за мелькнувшим в небе космическим кораблем, появившимся и погасшим так же быстро, как и падающая звезда, закрыл глаза. После того как они «захватили» всю планету, тела оставшихся трех современников Льюиса фактически оказались в их власти, но забрать пока удалось только двоих. Одного из них Льюис отдал приказ убить, не приводя в сознание, чем ошарашил Августа, но не удивил Видара, правда, это решение далось очень нелегко. — Так будет лучше. — Видар положил руку на одеревеневшие плечи Льюиса и сжал. — Ты сам знаешь. — Я ничего не знаю, Видар, — прошептал Льюис. — Но порой я жалею, что кто-то за меня не принял такое же решение. — Незадолго до нашей экспедиции у Дэниела родился сын, — в ответ на вопросительный взгляд Августа пояснил Видар. — Помимо него, у Дэна еще двое близнецов, он обещал жене, что это последняя экспедиция, и он уйдет в отпуск… Если он переживет извлечение, то не переживет своей утраты, жена и дети для него все. Льюис рвано выдохнул и похлопал ладонью по груди, так делала его мачеха, когда пыталась успокоиться. Август, постояв еще немного у двери, развернулся и ушел в свой кабинет, возле которого его ждал секретарь. — Что у тебя? — Мы расшифровали видео, клонированное животное достаточно созрело для того, чтобы извлечь его из искусственной матки. — Отправь данные на мой ПК. Секретарь кивнул и удалился, Август прошел в свой кабинет, по привычке, не включая свет, зашел в небольшую кухню и заварил себе крепкий кофе. Сев наконец за стол, Август открыл один из присланных файлов. Было так странно увидеть плоскую, необъёмную картинку, Августу даже пришлось потратить несколько минут, чтобы настроиться на такое восприятие. Видео было много, Август смотрел одно за другим. Там был чужой Льюис в своей прежней жизни, на коротких видео Льюис примерял кроссовки, советуясь с неизвестным Джеком о том, какие лучше взять, на них же были отец и братья на семейных праздниках, несмотря на то, что отец был смуглым и хмурым, Льюис оказался очень на него похож, но не чертами лица, а взглядом, именно сейчас они особенно похожи. Там, на видео, Льюис еще другой: настырный, нахальный, язвительный и развязный... живой... Много рабочих видео с какими-то короткими сообщениями и пояснениями. С животными, которых сейчас уже нет, как давно уже нет и того другого Льюиса. Более пошлого и откровенного, от нескольких видео Август вспыхнул от иррациональной ревности, на них был любовник Льюиса в постели, они снимали друг друга, попеременно выхватывая из рук телефон с камерой и целуясь. — Ты решил снять хоум видео? — стягивая с бедер Льюиса свободные спортивные штаны и покрывая пупок легкими поцелуями, протянул незнакомый парень. — Да. Когда ты уедешь, я буду скучать и смотреть, как ты мне отсасываешь. — М-м-м… — Парень привстал и потянулся за поцелуем, телефон упал на постель и было уже ничего не видно. — Тогда я хочу такое же видео, только с тобой в главной роли. — Думаешь, я буду лучше смотреться? — С моим членом во рту? Безусловно. К счастью раскаленного от ревности Августа, пикантного видео не оказалось, а это оборвалось. Были еще несколько видео с этим парнем, но больше всего роликов с мопсами, чьи мерзкие мордочки, порой с соплями, Льюис нацеловывал с большим рвением, чем собственного любовника. На одном из видео Льюис сначала целует своего мерзкого мопса, называя его своей «бусинкой», а себя его «папочкой», а потом, насладившись процессом, перевел камеру телефона на своего любовника, чье лицо, как и лицо Августа сейчас, выражало крайнюю брезгливость. — Ну что ты такой хмурый? Иди, папочка и тебя поцелует! — Льюис оставил мопса в покое и направился к кровати. — Иди к черту, зоофил! — Парень спрыгнул с кровати и попытался убежать. — Не смей лезть ко мне после этой мерзости. — Ну-ну-ну, ты просто ревнуешь! — Судя по всему, Льюис бегал вокруг кровати, пытаясь поймать ускользающего от «нежности» любовника. — К этой мерзкой твари?! Август впервые с досадой поймал себя на мысли, что Льюису приходится рядом с ним «держать лицо», и даже несмотря на всю свою плебейскую непосредственность, которая придавала особое очарование Льюису, все же рядом с Августом он и на сотые доли не раскрывался, как с этим незнакомым парнем, которого, к счастью Августа, давно уже нет в живых. Наверное он состарился и умер. Интересно, он вспоминал Льюиса? О том, что Льюис вспоминает его, и думать не хотелось. В дверь несколько раз постучали и появился секретарь, зажегся свет. В руках хомуиса была небольшая прозрачная коробка, на дне которой сидел напуганный щенок мопса. — Это клон того создания, чьи волосы мы нашли на одежде Льюиса, в которой он был, когда его извлекли. Хомуис поставил коробку на стол, Август придвинул ее ближе и скривился, представив, как Льюис будет нацеловывать эту сопливую физиономию. Даже желание помириться не пересилило брезгливость. — Кому-то еще мог попасть подобный материал? — Вполне возможно, у Рубиесов есть, да и не только у них. — Ясно… Уничтожь эту тварь и ни слова Льюису. Хомуис пару секунд ошарашенно таращился на Вуивра, но, в итоге взяв себя в руки, вышел из кабинета с мопсом в коробке. Одним из последних было видео с корабля. Льюис снимал оснащение, панорамное остекление, каюту. Видео видимо кому-то отправлялось, потому что Лу что-то комментировал, объясняя. На самой последней записи Льюис подошел к окну на уже взлетевшем корабле, снимая бескрайний зеленый пейзаж, который постепенно сменился длинной песчаной косой у моря, над которым алым пламенем угасал закат. Только сейчас Август впервые увидел планету такой, какой она была до катастрофы. Какую они ее навсегда потеряли. Он еще несколько раз включал видео и прокручивал неповторимый закат, запоминая деревья, море и прибой, а потом, напитавшись ими, включал его снова, только в этот раз чтобы посмотреть на едва заметное отражение Льюиса на стекле. Льюиса, который отправлялся в свой долгий полет к нему. На мгновение забывшись, Август потянулся к поставленному на паузу видео, пытаясь коснуться отражения, но видео пошло рябью, пропуская сквозь себя пальцы, словно время, которое уже не отмотать и не вернуть назад. *** — Добрый день, чистейший! — Тарханов поклонился Льюису и коварно подмигнул мгновенно напрягшемуся Вуивру, давно научившемуся считывать подобные улыбочки аристократа. — Не называй меня так! — традиционно огрызнулся скучающий в ожидании театрального представления Льюис. — Извини, извини! Я забыл! — Тарханов улыбался так, что Август уже чуял проблемы. — Но у меня есть для вас подарок! — Спасибо. Отдай его Августу, я дома посмотрю, — отмахнулся привыкший к разного рода подношениям Льюис. — О нет, нет! Боюсь, Августину я такой ценный подарок доверить не могу. Тут Август окончательно напрягся и начал испепелять взглядом светящегося от удовольствия Тарханова, но тот, к сожалению, был более психологически устойчив, чем хотелось бы Августу. Льюис заинтересованно обернулся. Тарханов помахал рукой своему помощнику, и тот принес герметичную переноску, выполненную в виде корзинки, внутри была подушка с яркими цветами, в центре которой копошился проклятущий мопс. — О Боже! — восторженный голос Льюиса разнесся по всему театру. — Да это же мопсик! — Да-да! Он самый! — самодовольно протянул Тарханов. — Августин может не волноваться, мы сделали ему все необходимые прививки и провели всевозможные анализы, он абсолютно безопасен. От этих слов Льюис окончательно растрогался и обнял Тарханова. Тарханов тоже хотел обнять и похлопать Льюиса по спине в ответ, но, увидев полный демонской ярости взгляд Августа, передумал. Если бы взглядом можно было убить, Август бы его уже придушил. — Август, посмотри, какой он милый! — Льюис держал переноску в руках и ворковал над виляющей хвостиком псинкой, пока Август прилагал все силы, чтобы не прибить наглеца Тарханова. — Давай он будет спать с нами, ему ведь еще страшно одному! Губы Тарханова затряслись от едва сдерживаемого смеха, все же видеть бессильную ярость Августина было слишком редким и опасным явлением, чтобы отказать себе в нем и не насладиться каждым мгновением. — С нами он спать не будет! — прошипел Август. — Давай назовем его Пикси! — Кажется, Льюис пропустил последнюю фразу Августа мимо ушей. — Так зовут одного из чистейших Лу. — Ой! Постепенно Август смог немного успокоиться, перестав испепелять глазами Тарханова, пока прямо во время концерта Льюиса не осенило. — Он такой маленький, ему может быть одиноко одному! Льюис обеспокоенно развернулся сначала к Августу, потом к Тарханову, и прежде чем тот успел ответить, вместо него ответил Август: — О нет! Ему совсем не будет одиноко, ведь у нас есть мазохист Клаус, вечно линяющая лиса от предателя и курица, которую Рубиесы передали и которая засрала уже всю галерею! — Это было очень любезно с их стороны, — съехидничал Тарханов. — Очень "любезно" было с твоей стороны доставить ее нам... даже если мы об этом не просили. — Август опять начал терять самообладание и шипеть. — Просто у вас плохие корма, — заступился за свою любимицу Льюис. — Она себя не очень хорошо чувствовала в последнее время. — Очевидно она себя всегда не очень хорошо чувствует! Пора мне перевести ее в вольер к Клаусу. — Но он сожрет ее! — Я в этом не уверен. — Август сложил руки на груди и подчеркнуто заинтересованно уставился на представление. — Но ты рассчитываешь на это! — Я на это надеюсь, но боюсь, все, о ком ты заботишься, одинаково бесполезны, — двусмысленно закончил Август, довольствуясь негодованием Льюиса. Представление, кульминацией которого была чудовищная гибель всего второго совета, шло своим чередом, и Льюису приходилось сдерживаться и говорить, насколько это возможно, шепотом. — Ты не сделаешь этого! — О, еще как сделаю, если эта сопливая псина будет хоть раз тобой поцелована, а если ты ее в нашу постель положишь, я скормлю Клаусу твою лису. Льюис на несколько минут задохнулся от возмущения. — Ах вот значит как? Клаус всеяден, насколько ты помнишь, — Льюис приблизился к уху Августа и зашептал ему самым интимным шепотом, на который был способен. — И если с моей лисой, курочкой или мопсом что-то случится, твой драгоценный бонсай отправится следом. Август резко обернулся, растеряв свое самообладание, и обеспокоенно посмотрел на Льюиса. — Да-да, я знаю, что ты прячешь за одной из дверей в своем кабинете — свой драгоценный бонсай! — Как ты узнал?! — О-о-о, все-то тебе скажи! — Льюис вальяжно вернулся на место и, закинув ногу на ногу, принялся обмахиваться круглым веером утива* с небольшой зарисовкой афиши спектакля и перечнем участвующих в нем актеров. — Я четвертую всю прислугу, которой известно о нем, — прошипел Август, в чьих руках такой же веер жалобно захрустел. — Ой, напугал ежа голой попой. Твои хомуисы такие же мазохисты как Клаус больше я на этот трюк не куплюсь! — Если ты будешь целовать мопса, я его кастрирую! — Август предъявил последний козырь. — Боишься, что он может покуситься на мою честь? — ехидно протянул Льюис. — В любом случае я не против кастрации. Тут даже Тарханов веселиться перестал и уставился с опаской на Льюиса. — Ты хочешь лишить мопса его единственного достоинства? — удивленно уточнил Август, наблюдая, как Льюис извлекает из переноски радостно виляющего коротким хвостиком мопса, еще не знающего об уготованной ему участи. — Это необходимость. После кастрации они менее агрессивны и беспокойны, настроение более стабильное, плюс исключается нежелательное потомство... — Какое еще нежелательное потомство?! С кем? С Клаусом?! — кажется, у Августа проснулось несвойственное ему сочувствие. — А пусть и с Клаусом, тем более тот еще не определился со своим полом... так бы я, возможно, и его кастрировал. Тарханов скосплеил такое же потрясенное лицо, как у Августа. Оба были настолько ошарашены, что дискуссия увяла сама собой, правда, позже Видар пояснил, что Льюис, у которого было три мопса, обычно пугал тех кастрацией, но в итоге так и не решился на нее.