Космос. Меридиан.

С самого утра все окружение Августа и Льюиса стояло на ушах, хотя началось все еще минувшим вечером, когда прибыл стилист-портной с очередным «шедевром», еще более шикарным и пышным, чем прежде. Видар ехидно присвистнул, увидев все это великолепие, и Льюис, и так долго терпевший, все-таки взорвался и выбросил кимоно в окно, следом за ним чуть не выпрыгнул стилист, благо Август успел среагировать и поймать блаженного, а само кимоно повисло на защитном поле. От такой реакции Льюис сам перепугался и забегал вокруг малохольного, тот, придя ненадолго в себя, чуть снова не потерял сознание, когда понял, что лежит на коленях у чистейшего и тот обмахивает его веером, а напротив сидит Вуивр и смотрит на эти самые коленки и на голову, лежащую на них, так, что разумного чудом не хватил инфаркт. В общем, кое-как все угомонились в тот вечер, но утром конфликт вспыхнул вновь, причем Льюис не собирался больше мириться с таким положением вещей. — Мы меняем систему, а ты продолжаешь рядить меня как аристократа! — орал Льюис. — Ты чистейший! Евгеник! Ты не можешь одеваться как простолюдин! — шипел Август. — Я не евгеник и не чистейший!!! Заруби себе уже это на носу! Я Льюис! Просто Льюис! Август обреченно рассмеялся. — Ты просто идиот! — Да хотя бы и идиот! Но я не собираюсь больше наряжаться в этот идиотизм! В нем чтобы отлить, надо всю свиту собирать! Пока ты чтишь эти убогие традиции аристократии… — Это не «убогие традиции аристократии»! — предостерегающе прошипел Август. — Это многовековые традиции, не всегда даже имеющие прямое отношение к совету! Не каждый аристократ состоит в совете и не каждый владелец крупной корпорации аристократ! Проблема с аристократией между ними стояла настолько остро, что они оба обходили ее стороной, но в итоге все это вылезло в очередной раз на поверхность. Льюис видел в аристократии пережиток кастовой системы, которую следовало уничтожить, а Август — фундаментальные традиции, которые нельзя уничтожать, а стоит условно прополоть грядку от сорняков и заблуждений, в любом случае договориться на эту тему не выходило от слова совсем, оба стояли намертво и решали насущные проблемы, надеясь, что все в результате сложится как-нибудь само по себе. — В основе должны лежать нравственные принципы, а не выгодные узкому кругу лиц обычаи! — Эти «обычаи» не на пустом месте взялись! Аристократия — пример для остальных разумных, эталон! — Эталон?! Эталон неравенства и несправедливости?! Спор в результате заканчивался ничьей, и не только потому, что аргументы обеих сторон имели зерно истины, но потому, что Августу нужна была поддержка древних аристократических фамилий, до сих пор достаточно влиятельных, некоторые из которых уже сейчас, несмотря на свое фактически оккупированное КС положение, проявляли открытую и смелую симпатию Льюису и Августу. Что не могло не вызывать уважение даже у Льюиса, но что бесило Лу в данной ситуации больше всего, так это то, что Август, как упрямый баран, соблюдал все предписанные этикетом нормы. Даже Рубиесы были более демократичны и одевали Льюиса пусть и экстравагантно порой, но не как незабвенного «сына небес». — Ну конечно! Ты ведь был для них зверюшкой для развлечения! Чего бы тебя действительно не облачить как куртизанку? — Господи, ты перестанешь мне когда-нибудь припоминать наряд с того состязания?! С которого вы меня, между прочим, выкрали! — После твоего легендарного выступления с голым торсом мне пришлось приложить немало усилий, чтобы создать тебе достойную репутацию. — Достойную репутацию?! — Льюис задохнулся от возмущения, но так и не найдя подходящих слов, схватил грызущего собственную лапу Клауса и запустил им в аристократа с «безупречной» репутацией. Аристократ не только с «безупречной» репутацией, но еще и с безупречной реакцией от снаряда увернулся, но конструктивный диалог на этом завершился. Льюис перешел врукопашную, а Август — в оборону. Запланированное мероприятие перенесли с утра на день, а потом и на вечер, потому что именно к вечеру случилось то, на что Льюис уже не рассчитывал: Август уступил, разрешив на внутренние мероприятия, которые касались только землян, одеваться упрямцу более демократично. В результате Льюис облачился в подобранный Августом белоснежный костюм с длинными рукавами, почти скрывающими ладони, и высоченным воротником, почти упирающимся в челюсть, отчего Льюису приходилось приподнимать голову, и выглядело это слегка заносчиво и очень уж по-аристократичному. Льюис хотел возмутиться, но многообещающий взгляд Августа его от этого предостерег. — Я буду в нем как бледная моль, — ворчал Льюис, идя вслед за Августом, как всегда облаченный в черный костюм, расшитый серебристой едва заметной нитью на плечах и груди. — Ничего подобного. Хотя бы цветом подчеркнем твое положение. — Ага, и рукавами. — Рукавами тем более, хоть они спасают от твоей плебейской привычки жать всем подряд руки. — Я уже давно этого не делаю! — Не делаешь, потому что рукава не позволяют… Льюис прикрыл на мгновение глаза и представил, как бьет Августа по его самоуверенной физиономии Клаусом, это помогло немного успокоиться. Вообще Льюис по обрывкам информации от Тарханова знал, что Август был в числе тех, кто оттеснил зарвавшихся мутантов от власти и помог остаткам аристократии прийти к власти, теперь он делает фактически то же самое, только не в пользу аристократов, но Август не хочет кардинальной рокировки позиций аристократов и мутантов, он планировал учесть свои предыдущие ошибки и провести этот процесс как можно мягче. Льюис ломал голову, сколько же Августу лет и почему он так хорошо сохранился, но после посещения всех уровней лаборатории Августа у Лу зародилась догадка, и Тарханов ее косвенно подтвердил: в одном из отсеков хранилось множество криокапсул, среди которых были разумные с фамилией Вуивр. Как пояснил сам Август, это его родственники, которые заскучали и решили перепрыгнуть определенный временной промежуток. Судя по обозначенным цифрам, кто-то очнется через несколько десятков лет, а кто-то вообще-то должен был уже очнуться. — Время пробуждения уже прошло. — Льюис перевел озадаченный взгляд с капсулы на увлеченно разглядывающего серую стену Августа. — Почему разумный еще там? Он погиб? Август долго молчал, прежде чем ответил. — Нет… — А почему тогда… — Потому что если моя мама очнется, то поверь, я тебе покажусь просто душкой. Тем более с учетом того, что отец умер. Льюис нервно сглотнул и решил не ворошить прошлое, тем более если в нем кроется создание, породившее Августа. *** Это было почти рядовое посещение центральной военной базы со встречей руководителей. Обычно на такие мероприятия ездил либо один Август, либо Видар, либо они вдвоем, Льюис был на таких сборищах крайне редко, но сейчас к ним на орбиту прибыли командиры армии Саула вместе с несколькими кораблями-матками, которые остались на отдалении от планеты, чтобы не сбить ей магнитное поле, и кучей истребителей последних поколений в придачу. Предстояла грандиозная встреча, которую Августин, конечно, распиарит через СМИ. Слияние армий, которые теперь должны будут наладить не просто сотрудничество, а срастание двух военных систем, и одной из проблем было то, что именно эта армия должна была стать первой (а возможно, и единственной), по замыслу космического союза, кто нападет на землян. В целом их военной мощи было достаточно для того, чтобы прорваться через достаточно сильную защиту Августа, но обеим армиям это грозило полнейшим истреблением, потому что силы были примерно равны, поэтому армада зависла на периферии в ожидании подкрепления, а потом Август с Тархановым и Никласом устроили КС «сюрприз» с Вельзувием, и с планом нападения пришлось повременить, а вскоре после условного возвращения Гедеона отцу окончательно забыть. Теперь бывшие враги стали союзниками, и бесхозно болтавшаяся в космосе армия, пока их предводитель Саул осаждал на самом своем продвинутом корабле Вельзувий, должна была приземлиться хотя бы частично на Землю и продумать процесс интеграции, так чтобы две системы могли работать слаженно. Прибудут пока только высшие офицеры, и перед их появлением предстояло как-то прощупать отношение к этому событию самих военных командиров (тем более после недавних событий, когда многомиллионная толпа оккупировала космопорт, испугавшись, что их чистейшего вывезут с планеты), при всех очевидных плюсах данного события нельзя было исключать личной неприязни офицеров к новым союзникам, которые только недавно планировали, как будут уничтожать землян, а те — как будут отбиваться. Конечно, проблему эту можно было решить, рубанув по офицерам лихой нагайкой: судить тех, кто будет дискредитировать союз, негативно отзываться о союзниках, провоцируя тем самым конфликты, но таких репрессий не хотелось, земляне достаточно натерпелись несправедливости, к тому же большинство высших военных чинов были в каком-то смысле бриллиантами среди разумных, талантливейшие и умнейшие разумные, которые отлично зарекомендовали себя. К тому же, так как Льюис в целом продолжал избегать публичности, разумные в поисках идеалов ориентировались на высших офицеров, превратившихся в общественных носителей новых идей. Они посещали светские мероприятия, давали оценку некоторым произошедшим событиям, в общем, были своего рода рупорами еще совсем юной системы. Все эти чудесные качества конечно были большим плюсом, эти же офицеры своим поведением и некоторыми высказываниями поспособствовали тому, что у землян появилось странное чувство собственной исключительности, и это уже становилось проблемой, потому что земляне в голове Льюиса должны были стать некими добрыми вестниками нового мира, а те, судя по всему, решили создать свой собственный рай на одной планете и никого в него не пускать, а главное, Льюиса из него не выпускать. Все это на данный момент не являлось какой-то серьезной проблемой, но тенденция намечалась устойчивая, поэтому тут уже Льюис начал осознавать, что пора бы выбираться из своей ракушки и начинать более открыто взаимодействовать с обществом, по мере возможности регулируя его мировоззрение. *** На небе уже намечался закат, когда их аэромобиль в сопровождении еще нескольких таких же опустился на площадку перед военной базой с одной стороны и оравой мечущихся военных с другой. — Как всегда, бардак, — уныло протянул Август, обреченно наблюдая, как военные бегают по плацу, поднимают опущенный флаг, что-то друг другу кричат, а кто-то спешно поднимает бычки. — Они думали, что мы уже не приедем, и расслабились, — заступился Видар. — Они торчали тут весь день, я уже и не надеялся, что принцесса когда-нибудь соберется. Все присутствующие синхронно посмотрели на «принцессу», ожидая взрыва и начала очередной перебранки, но, к счастью, та была занята разглядыванием своего мопса в окружении детей из приемки. Для Августа история с мопсом вообще как-то неожиданно благополучно закончилась, потому что Льюсу взбрело в голову поделиться своей радостью и показать детям мопсика, те в него мгновенно влюбились, как и волонтеры аристократы, оккупировавшие уже приемку, и в итоге пришлось оставить мопса с одним из самых сложных малышей, который вот уже несколько дней как забился в угол между колонной и стеной и боялся выходить. Его предлагали вытащить силой, но Льюис решил подождать и тогда же додумался принести мопса. Щен нашел путь к сердцу ребенка и тот перестал подвывать, как только к нему кто-то пытался приблизиться, и переключился на мопса. Август на радостях отдал распоряжение продублировать уничтоженного мопса и отдать и его в приемку. Секретарь «продублировал» мопса слишком быстро, из чего Август сделал вывод, что его приказа ослушались и просто не прибили животину как положено. Август бы, может быть, и приструнил распустившегося подчиненного, но времени на это было жаль. — Так вот почему ты злился! — восторженно воскликнул Льюис, увидев еще одного мопса в руках Августа. — Ты просто расстроился, что Тарханов тебя опередил? — Ага… моя наивная простота, — пробормотал Август, вручая Льюису псину, успевшую в лифте напрудить ему в рукав, и Август с трудом не запустил ею в стену. Вообще Август попытался всю живность втюхать приемке, но забрали только лисичку, потому что та была приучена к туалету и у нее почти полностью отсутствовала агрессивность, а сраную курицу, такую же в целом агрессивную, как и Клаус, вернули на место. Льюис правда подозревал, что Август Клауса все равно забрал бы обратно, потому что между этими двумя установилась странная гармония. Август очевидно периодически нуждался в способе выпустить пар и, приходя домой после тяжелого дня, забирался в свою огромную ванну в змеиной полуформе, к нему бежал радостный Клаус, которого тот брал за хвост и начинал лупить им о бортик ванны. Животина восторженно визжала и хрустела своими ломающимися костями. — Господи боже! Это просто невыносимо! Вы оба ненормальные! — Льюис долго выдержать подобное зрелище не мог. Наконец вакханалия на плацу завершилась и все выстроились в образцовую шеренгу. Льюис выключил коммуникатор и, поправив натирающий шею воротничок, вопросительно посмотрел на Августа. — Мы идем? — Да. Льюис выбрался из салона и с трудом сдержал зевок. Хотелось спать. Последнюю неделю он вместе с группой ученых бился над решением проблемы в инфраструктуре, было несколько проектов, но все они не учитывали некоторых важных нюансов и буквально на днях нашли оптимальное решение, на которое требовалось очень много средств, и Льюис уже прикидывал, как будет вытряхивать их из Августа, потому что местного бюджета, который они наконец смогли свести из множества бюджетов всех дистриктов, с трудом пока хватало лишь на то, чтобы обеспечить новые учебные и медицинские программы. Льюис так погрузился в свои мысли, что пропустил половину мероприятия, пока его не толкнул локтем Видар. — Лу, вернись в реальность! Они тебя ждали весь день, — прошептал Видар. — Ой! Льюис смущенно вскинул взгляд, оторвав его от разметки на плацу. В первой шеренге стояли все знакомые высшие офицеры и военные руководители округов, на которые поделили Землю, за их спинами стояли помощники, а дальше солдаты, которых те уже сами выбирали по какому принципу приглашать. Вообще планировалось, что на встрече будет не больше ста разумных, но жестких рамок никто не устанавливал, потому что подразумевалось, это будет условно неформальная встреча, но, видимо, когда узнали, что на нее прибудет чистейший, туда просочились все кто мог. Еще и поэтому взбрыкнул Льюис, встреча была почти неформальной, а Август даже на нее стремился нарядить его как на какую-то важную межпланетную церемонию с огромным количеством журналистов. Возможно за подобным поведением пряталась ревность и желание провести границу между Льюисом и всеми остальными, но Лу этому всячески сопротивлялся, а у Августа было слишком много дел и слишком мало свободного времени, чтобы тратить его на конфликты, поэтому большинство разногласий между ними почти никак не решались и не усугублялись, потому что личного времени почти не имелось, а когда оно появлялось, то им было уютно молчать. Льюис медленно скользил взглядом по первым рядам и генералам, смотрел на каждого и улыбался. Стоило его взгляду перетечь на очередного разумного, как тот пытался стать еще лучшей версией самого себя. Так и не дойдя глазами до конца шеренги, Льюис снова уткнулся в плац перед собой и прикусил щеку изнутри. Глаза генералов отличались от глаз обычных гражданских разумных, потому что они смотрели не со слепым восторгом, граничащим с фанатизмом, а с уважением и теплотой. За этими чувствами была предыстория совместной работы, вместе преодоленных трудностей и ликование победы, и горечь поражения. За каждым генералом была своя зона ответственности: внешняя оборона, внутренняя, разработка стратегии, космическая и химическая отрасли военки, биологическая безопасность и разведка. Почти каждого из генералов Льюис знал, не со всеми виделся вживую, с кем-то только через интернет-связь, а кто-то назначался и взаимодействовал в основном с Августом, но все они боролись за выживание, за будущее, за справедливость и мир хотя бы на одной отдельно взятой планете. А некоторым остро хотелось пожать руку и сказать огромное «спасибо», но чертовы рукава и проклятущий этикет Августа… Двое из ближе всего стоящих входили в число самых важных людей в жизни Льюиса: Гэри и Санхе занимались тем, что «расконсервировали» закрытые дистрикты*. Расконсервация была отдельной, одной из самых непростых военных задач, потому что «закрытые» дистрикты, продолжавшие по сей день держать оборону, имели на то причины, и чаще всего это были чудовищные преступления против разумных. Администраторы и владельцы дистриктов (если таковые по случайности оказались на планете) вытворяли со своими подневольными разумными самые чудовищные вещи, потому открытие дистрикта для них было равносильно смерти. Поэтому процесс расконсервации дистриктов был сложным, драматичным и часто сопровождался неизбежными потерями, ведь стараясь скрыть свои злодеяния, администраторы устраивали геноцид. После расконсервации проходили публичные суды с вытряхиванием всех преступлений на всеобщую арену СМИ. Каждый раз это оказывалось информационной бомбой во всем содружестве планет. Руководство космического союза как могло пыталось препятствовать этому, но если это было возможно сделать в подконтрольных колониях, то на свободных планетах среди плюсов невозможно было ограничить информационный контент, поэтому, несмотря на сопротивление, жестокая реальность проникала в размеренную жизнь плюсов, вызывая дискуссии в том, кто виноват в таком положении вещей. Чаще всего высокопоставленные плюсы пытались отмазаться, прикрываясь тем, что это особенности «дикой» Земли, но все это летело вхолостую, потому что до захвата власти дистрикты принадлежали транснациональным корпорациям, все представительства которых были на Земле. Так что если где-то вскрывался подобный беспредел, то это означало, что именитая компания с каким-нибудь многоуважаемым аристократом во главе покрывала, а то и культивировала геноцид и насилие, и множество других мерзостей. Очень часто военные находили лаборатории с евгеникой*, новые виды экспериментальных разумных с определенными свойствами или человеческие фермы с огромным количеством искусственных маток. Все эти чудовищные преступления администраторы дистриктов как могли пытались скрыть, а для этого нужно было уничтожить самых информированных свидетелей, а порой и пострадавших. При одной из первых расконсерваций погибло больше тысячи разумных, включая детей, и это было приблизительное число, потому что уничтожали их с помощью оборудования по переработке тел в питательные массы для нижних ярусов, почти во всех самых жутких дистриктах была своя система утилизации, хотя это было недешевым удовольствием. После того первого раза Льюис в срочном порядке издал закон, по которому за использование подобного оборудования полагалась смертная казнь, которую «при необходимости разрешается провести на месте, используя способ казни по своему усмотрению». Подписывая указ с подобной формулировкой, Льюис был в той степени ярости, когда даже Август рядом с ним излишне не отсвечивал. Согласно подобным формулировкам командиры устраивали настоящие расправы, показательные и жестокие. Когда Август увидел первую такую расправу, то он долго думал, показывать ли ее Льюису или нет, но когда он все же показал, то ответ его ошарашил. — Я видел. Льюис встал со скамейки, на которой качал пресс, присосался к бутылке с водой и ушел в ванную, никак больше это не комментируя. Августу потребовалась минута, чтобы понять, что его Льюис ничего не собирается делать с подобной жестокостью. Точнее, собирается… он собирается ее поощрять. — Лу, так нельзя… — Август дождался, когда Льюис выйдет из ванной, и вернулся к разговору. — Кто бы мне это говорил! — Льюис натянул на влажный торс свободную синюю тунику и собрал волосы в пучок. Август залип на пару минут на упругие ягодицы и стройные икры и чуть не потерял нить разговора. — Я понимаю твою жажду мести. — Август с трудом оторвал взгляд от ягодиц и переключил свое внимание на поскуливающего в новом аквариуме Клауса. — Но это все видят и мы предстаем перед ними жестокими варварами. — Кем? — Льюис натянул брюки и, развернувшись к Августу, сложил руки на груди. — Ты смеешься надо мной?! Может быть, ты ослеп или оглох?! Или ты не смотрел записи из дистрикта?! Разуй свои глаза! Они измывались над людьми. — Разумными, — поправил Август Льюиса. — ЛЮДЬМИ!!! — поправил Льюис Августа. Тяжело вздохнув, Август не стал спорить насчет людей. Они походили пару минут в красноречивой тишине, пока Льюис не взорвался: — Ну что?! Тебе ж плевать, насколько жестокие казни! Тем более они не жестокие, они справедливые! Тебе плевать! Как и на сами жертвы. — Может и так, но видишь ли, это не совсем в моих интересах… — протянул Август. Льюис всплеснул руками, закатил глаза, снова всплеснул руками и снова закатил глаза. — Я так и думал! Я так и знал! — наконец разродился Льюис. — Дай угадаю. — Попробуй, — благословил его Август. — Ты собираешься угрозой скандала шантажировать аристократов и перетягивать их на свою сторону? — Ты у меня такой сообразительный. — Август мило улыбнулся одной из своих крокодильих улыбок. Льюис отзеркалил. — Иди к черту. Крокодилья улыбка стекла с лица Августа. — Такая конченая шваль нам даже в виде союзников не нужна! — выплюнул Льюис. — Нам сейчас нужны любые союзники! — Не любые! Не прикидывайся! — Льюис направился на выход, Август заспешил следом. — Отзови закон! — Ни за что! — Я наложу на него вето! Льюис, несущийся по коридору, резко остановился и развернулся. Хомуисы за спиной Августа чуть не влетели тому в спину. Август впервые увидел у Льюиса злой, жадный до мести взгляд. — Только через мой труп! — прорычал Льюис. — Я их всех перережу, и если бы не ты, я бы сделал это собственноручно! Август смотрел в спину удаляющемуся Льюису и не мог определиться со своими чувствами. Льюис убивал. Все же из-за ужасов приемки в нем скопилось достаточно ненависти, чтобы начать убивать, но сможет ли он вынести груз принятого решения? Сейчас, после жутких кадров из дистриктов, он в ярости, но что будет потом? Бескомпромиссная позиция Льюиса привела к интересным результатам: во-первых, заинтересованные лица, способные все же идти на контакт, стали сами искать способы загасить скандал, они самостоятельно выходили на связь (от своих паникующих администраторов они прекрасно знали, что их вот-вот расконсервируют и все их грязное белье прополощет не только Льюис и его цепные псы, но и все конкуренты, не откажутся воспользоваться возможностью сплясать на их репутации) и предлагали Августу выгодные сделки, а уже потом Август искал подход к Льюису, и все достаточно быстро поняли, что за расправами стоит не Вуивр, с ним-то, как оказалось, вполне возможно договориться, а чистейший, желающий, как и множество разумных, возмездия, и вот это Август использовал как оправдание и накручивание «цены». Причем никто не торговался за жизни администраторов, наоборот, администраторы становились своеобразными жертвами, отвечающими за всех, торговались за отсутствие огласки. В конце концов Льюиса подкупили возможностью максимально безболезненно провести расконсервацию, потому что владельцы колонии связывались с администраторами, обещали тем, что у них все схвачено и никто не пострадает, те «открывали» ворота и отвечали за каждое свое преступление, но без огласки. Количество жертв в таком случае оказывалось минимальным. Но это было не единственной причиной, второй стало то, что Льюис вытряс из корпораций содержание их дистриктов, дорогие вакцины, продовольствие и еще много всего. В результате с начала работы подразделения по расконсервации Землю окружило множество кораблей с «взятками» Льюису. Конечно, среди попавшихся на горяченьком только единицы стали действительно союзниками, остальные наоборот уповали на то, что рано или поздно КС уничтожит зарвавшихся землян, но пока этого не случилось, им приходилось идти на уступки чистейшему, который не гнушался требовать с них «мзду» повторно, шантажируя обширным видеоматериалом. — А какой милашка он был еще два года назад, — наигранно сокрушался Тарханов, когда Август пожаловался, что Льюис третирует невольных «союзников», требуя с них сверх оговоренного. — Рядом с тобой это ангельское создание превратилось в ненасытное чудовище. — Заткнись, — угрюмо прошипел Август, раскуривая трубку. — Конечно, когда перед глазами такой пример. — Тарханов красноречиво пробежался глазами по сидящему в кресле Августу. — Сложно не перенять некоторые привычки. Август оторвался от трубки и перевел на Тарханова раздраженный взгляд. — Я всегда соблюдаю условия договора. Тарханов ничего не ответил, но его «понимающая» улыбка была красноречивее слов.