Космос. Меридиан.

Прозрачное брюхо Анубиса-3000 отражало множество огней рядом находящихся кораблей. Черные ястребы, космические гарпии, изогнув свои хищные морды, медленно скользили рядом друг с другом. Но ни у кого не было иллюзий насчет этой обманчивой тишины, ведь то было лишь затишьем перед бурей. В широком пространстве нижней рубки Никлас был один. Никто сейчас не рисковал приближаться к арноу, от которого буквально электричеством исходило напряжение. Его лицо почти утратило индивидуальные черты, больше напоминая белоснежный манекен с пылающей ледяной звездой в глазах. Мэл, четверть часа как выбравшийся из капсулы, не мог понять, что происходит, корабль, раньше больше напоминавший улей, словно вымер, а несколько арноу, на которых он наткнулся, вели себя крайне странно. Они словно заторможенные либо бесцельно блуждали по палубе, либо пустыми глазами смотрели сквозь пространство куда-то вдаль, не реагируя на происходящее вокруг. — Что, черт возьми, с вами происходит?! — Мэл схватил за плечо одного из арноу, но быстро отдернул руку, потому что ладонь обжег холод. Глаза арноу, ненадолго вырвавшись из космических глубин, будто с усилием переползли на лицо Мэла и, похоже, не узнали его. Мэл сглотнул вязкий ком, застрявший в пересохшем горле. На него сейчас смотрело нечто незнакомое, потустороннее, словно запертая в теле ледяная звезда светила откуда-то изнутри черепа арноу. Тот приоткрыл выцветшие губы, будто собираясь что-то сказать, и снова закрыл, вернув взгляд куда-то в межпространство. — Вот дерьмо! Мэл выскочил из рубки и помчался в крыло обслуги. Миловидные мутантики, обслуживающие бытовые нужды арноу, были дружелюбнее и у них точно можно найти ответы, но сколько бы Мэл ни метался по бесконечным коридорам корабля, ни одного из обычно назойливых разумных так и не смог найти. Оставался один-единственный вариант, где он мог найти хоть кого-то более-менее адекватного. Потратив полчаса, проходя все барьеры защиты, Мэл наконец оказался в самом сердце корабля, где держали Хайко и Гедеона, но капризного евгеника, которого никуда ни разу не выпускали из герметичного бокса, тоже не было на месте, зато в своей каюте удалось застать почти полностью облаченного в защитный костюм для пилотирования легкого космического корабля Гедеона, который явно куда-то спешно собирался. — Что, черт возьми, происходит? Гедеон резко обернулся и удивленно посмотрел на Мэла. — Тебя выпустили? — Что значит, черт возьми, выпустили?! — взбеленился Мэл. — Объясни мне, что происходит! Я выбрался из капсулы, в которой неизвестно сколько времени провел, и не могу застать ни одного вменяемого разумного! Гедеон понимающе хмыкнул, туже затягивая ремни на ногах. Мэл понял, что аристократ явно не спешит ему что-либо пояснять. — Где евгеник? — Хороший вопрос. — Гедеон с ног перешел на грудь, застегивая жесткую куртку с защитным пластинами. — Надеюсь, еще мчится на максимальных скоростях к Земле. — Что значит «надеешься»?! Мэл чувствовал некую ответственность за этих двух спасенных и в данный момент не совсем понимал, какого черта евгеника подставили под такую угрозу, отправив в открытый космос к чертовой Земле, когда ему было бы безопаснее оставаться на корабле, а учитывая, что на стремительные скоростные перелеты способны лишь несколько кораблей последних поколений, которые даже при наличии денег не все имели право купить, просто потому, что это были слишком опасные и уникальные машины. Но то, что о них знал Мэл, наводило его на вполне обоснованные опасения, что евгеник может просто не перенести нагрузку при перелете, ведь такие корабли были рассчитаны на подготовленных для этого разумных. Гедеон, ничего не ответив, подошел к своему коммуникатору и, положив тот в центр круглой белоснежной пластины, появившейся из ниши в потолке и зависшей над полом, включил голограмму, на которой была короткая запись с микрокамер на обшивке корабля. Вытянутая черная капсула почти сливалась с тьмой космоса, если бы не множество отражаемых ею огней на поверхности обшивки. Мэл знал, что подобное можно увидеть лишь вблизи, на небольшом расстоянии невозможно увидеть блики и уникальный корабль становился почти невидимым, но это не мешало черным гарпиям с помощью гиперпрыжков приближаться на допустимое для них расстояние и обстреливать уворачивающуюся и вновь отрывающуюся от них цель. Закрученный в спираль корабль обманчиво медленно вращался, на самом деле преодолевая огромные расстояния. Мимо пролетали ракеты, почти касаясь обшивки. Мэл закрыл глаза, не желая этого видеть. — Зачем? — Мэл хотел знать, зачем так рисковать одним из уникальнейших разумных, умудрившимся найти в себе смелость пойти против системы. Мэл и не думал, что так проникся к хрупкому Хайко уважением и какой-то родственной заботой. Сейчас эта драгоценность находилась на грани жизни и смерти, и хотелось бы понять — ради чего. — Скоро здесь будет жарко. Гедеон выключил голограмму, закрепил коммуникатор на запястье и вернулся к небольшой вешалке, на которой висела остальная экипировка и кейс с индивидуальными передатчиками, которые нужно было закрепить на виске рядом с глазом и в ушах. Мэл не хотел спрашивать, но вопрос сорвался раньше, чем он успел его остановить. — Началась война? Гедеон замер на мгновение, а потом, внимательно посмотрев на Мэла, так же тихо произнес: — Война уже давно идет, Мэл, но финальный бой вот-вот начнется… или не начнется… Возможно, еще не все потеряно и Хайко долетит живым до Земли, ему осталось всего лишь сутки продержаться, и он выйдет на орбиту… Возможно… — Гедеон оборвал сам себя и на мгновение зажмурил словно от боли глаза. — Я улетаю к отцу. Если погибать, то рядом с ним. На спину и плечи словно медленно наползла ледяная кольчуга. Гедеон на прощание хлопнул его по плечу и, так ничего больше не сказав, вышел, оставив Мэла наедине с тишиной, из которой вскоре исчезли и звуки удаляющихся шагов. Мэл стоял не шелохнувшись, и ему казалось, что вселенная сейчас затаила дыхание и все замерло в крошечной точке отсчета. * — Господин, — в кабинет к Августу, поклонившись, вошел секретарь, — прибыл распорядитель мероприятия от совета евгеников. — Кто? — Август озадаченно нахмурился. — Распорядитель венчания от совета евгеников… — С каждым часом все веселее и веселее… — Август сжал руки в кулаки. — Что ему нужно? — Он требует встречи с чистейшим. — Требует? — Август насмешливо вздернул бровь и откинулся на спинку кресла, но напускная веселость не скрывала его ярости. — Кажется, они собираются организовать момент своего триумфа, измочалив вас в грязи так, чтобы ни у кого не осталось сомнений насчет того, что вы преклонили колени перед КС и советом евгеников, — протянул сидящий в соседнем кресле Тарханов, с любопытством смотрящий на Вуивра, у которого от бешенства на висках выступили вены и потемнела обычно скрытая темная чешуя, а огненная лава затопила узкий зрачок. — Позови чистейшего. Секретарь вышел, а в кабинете повисла красноречивая тишина. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… — Тарханов поднялся со своего места и откланялся, как только в кабинет вошел какой-то странной, немного замедленной походкой больше обычного бледный Льюис. — Не сомневайся… — бросил Август. Дверь за спиной Тарханова закрылась, и тот оказался в коридоре, где у кабинета столпилась небольшая кучка разумных. Кажется, на Земле был переполох и все в целом мало понимали, что происходит. У лифта Тарханов увидел этого самого прибывшего «распорядителя». Породистый заносчивый ублюдок на несколько метров от себя источал шлейф презрения и надменности. Вытянутое лицо с некрасиво большим ртом кривилось от брезгливости. Все присутствовавшие на этаже разумные, словно увидев истинного хозяина, нервно заметались по помещению, а кто-то попытался встать в положенную по этикету позу, опустившись на одно колено перед аристократом, но, заметив прищуренный взгляд Тарханова, все немного «протрезвели» и, несмело вздернув носы, попытались слиться с пространством так, чтобы, если рванет, их не задело. Распорядитель, облаченный в костюм из бледно-голубого шелка, позволенный лишь представителям высшей аристократии, даже не утрудил себя кивком в сторону Тарханова, проплыв мимо и задев того лишь мимолетным взглядом. Тарханов успел несколько раз пожалеть, что не будет присутствовать в кабинете. Прибыл вызванный Ригином лифт, и уже поставив одну ногу в него, Тарханов развернулся на сто восемьдесят градусов, решив-таки понаблюдать, что будет дальше. И не пожалел. Распорядитель надменно подошел к двери и немного удивленно замер, когда понял, что она не откроется мгновенно, как только он возле нее возникнет. Провожающий его военный приложил руку к панели управления и, дождавшись, когда появится кресло, с комфортом уселся в него. Тарханов, растянув губы в улыбке, подошел к ним и, тоже вызвав себе кресло, сел рядом с поклонившимся ему военным и, сложив руки на животе, с любопытством уставился на замершего у дверей аристократа. Прождав несколько минут, распорядитель перевел полный наливающегося бешенства взгляд на секретаря, который безмятежно что-то набирал на сенсорной клавиатуре. Возможно, такие гляделки и проняли бы кого-нибудь другого, но не разумного, уже не первое десятилетие работающего с Вуивром, после которого даже всадник апокалипсиса не лишил бы его самообладания. — Пропустите меня! — прошипел распорядитель. — Сию же секунду, как только от моего господина поступит распоряжение, я уже уведомил его о вашем появлении. По мере того как лицо аристократа постепенно теряло благородную бледность и наливалось краской бешенства, улыбка Тарханова становилась все шире и довольнее. — Луан, налей-ка мне кофе… — протянул Тарханов. — Мне кажется, мы тут надолго. Тарханов как в воду глядел. Он успел выпить две кружки кофе, съесть два пирожных и один пончик, прежде чем трясущегося от ярости распорядителя впустили в кабинет. Правда вышел он через час из кабинета гораздо более довольный собой, а спустя пару минут после распорядителя — Льюис, бледнее, чем вошел. * Прочесав половину корабля, Мэл наконец нашел Никласа, которого узнал разве что по одежде, так он мало напоминал себя прежнего, почти став хрустальным памятником самому себе. Мэл ненавидел и презирал трусость, поэтому, когда почувствовал, как екнуло от страха в груди, разозлился на самого себя и Никласа и, разогнавшись, толкнул того в спину так, что замерший арноу влетел в выгнутое стекло корабля. — Мэл… — то ли спросил, то ли удивленно констатировал немного оживившийся арноу. — Вы тут что, попередохнуть все успели, пока я в капсуле был?! Проклятые неудачники! Зачем ты меня запер, идиот?! Мэл еще что-то орал и даже пнул немного оживающего Никласа, к которому вернулся привычный цвет лица, а арноу просто молча смотрел на него своими светящимися голубым глазами, пока запал Мэла не иссяк и тот не замолк, тяжело дыша. Вновь повисла пугающая, напряженная тишина, которую ненадолго спугнул крик Мэла. — Все плохо, да? Мы проиграли? Или нет? — Мэл перевел взгляд на космическое море, где медленно скользили боевые корабли без каких-либо признаков боевых действий. — Иди ко мне! — Арноу распахнул руки словно для объятий. — Мне сейчас не до этого, — огрызнулся отступивший на шаг назад Мэл. — Иди ко мне, Мэл. У нас мало времени. Мэл хотел возмутиться и отпустить пару грубостей, но арноу не выглядел настроенным на глупости, поэтому Мэл, снова разозлившись на себя за нерешительность, почти влетел в объятия арноу, и как только руки Никласа сомкнулись вокруг его плеч, из груди вышибло воздух, а сами они оказались в странном мареве пространства, которое то неестественно замедлялось, то наоборот, набрав скорость, словно проматывало мутные и одновременно с тем реальные кадры. Почти сразу накатила тошнота и к горлу подступила горечь. — Я бы тебя отымел прямо на этом капоте, но нам уже пора выдвигаться… — прошептал Прокс на ухо Мэлу. Мэл ошарашенно дернулся, но, почувствовав каменные руки, обхватывающие его плечи, замер. Прокс запрыгнул в ржавое корыто на огромных шипованных колесах, перетянутых цепями, и, дождавшись, когда в эту похожую на ржавого дикобраза машину заберется арноу, рванул вперед. Раскаленный мелкий песок забивался в волосы и даже хрустел на зубах. Мэл попытался его выплюнуть, но нельзя изменить ощущение в воспоминаниях. На ускорившихся кадрах они мчались сквозь ржавый песок в почти непроглядной темноте на трех машинах к слабо светящемуся вдали непонятному источнику света. Воспоминания из разных временных промежутков словно острые пазлы ввинчивались в виски Мэла, но, несмотря на это, они продолжали мчаться в ночной мгле проклятой планеты. — Наши преимущества? — Прокс гортанно засмеялся, чуть не выронив сигарету. — Нет никаких преимуществ. У нас сто отбросов, ржавые корыта и три арноу. — Прокс посмотрел на Мэла и похабно облизнулся. — Если их разведчик взлетит, то мы в жопе и можно в целом не рыпаться, они отправят тебя, Бен, в ад с воздуха. — Тогда что делать? — Мэл зажмурился, пытаясь заглушить боль, но картинка не исчезла, став лишь ярче, а боль — сильнее. — У нас есть взрывчатка, пушечное мясо и тридцать кретинов, которые уже бросили свой корабль. Твоя задача — не дать им вернуться до того, как мы нашпигуем их птичку взрывчаткой. — А-а-а! — Мэл завыл от боли, по подбородку уже струилась кровь из носа, а мозги, казалось, почти вскипели. Рот зажала ладонь, и Мэл скуля таращился в ночную тьму Вельзувия, в которой их машина, не используя фары, мчалась к хищной птице разведчика, чей силуэт все четче проступал из-за стремительно утихающей бури. Они подлетали на кочках и несколько раз чуть не перевернулись, но чокнутый Прокс, не сбавляя скорости, мчался вперед, и если бы у Мэла не плавились мозги, он бы, возможно, испытал подобие удовольствия от происходящего. Кажется, это были те самые парни, что помогли ему отбиться от ракет, по крайней мере бритую башку этого Прокса Мэл узнал почти сразу. — Прокс! — динамик рации, давясь волнами, оглушающе затрещал. — Они возвращаются! — Включайте фары и палите по ним из того, что есть, нам нужно еще полчаса! Группа Б пусть мчится к нам. — Они их давно засекли, — вставил арноу. — Ясен хрен, но мы еще не нападали! Даже если они модификанты, ракету в жопу никто из них получить не захочет. Буря к тому моменту почти улеглась, и Мэл увидел, как в нескольких километрах от них зажглось множество огней, а следом раздались взрывы. Прокс вдавил педаль газа до упора, а время вновь ускорилось, пока машина наконец не встала. Пригибаясь к земле, троица рванула к кораблю. — Ну надо же… — процедил Прокс, заметивший появившегося перед ними модификанта. — А вот и недостающий тридцатый. Значит, кретинов было все же двадцать девять, а не тридцать. — Я беру его на себя. Займись взрывчаткой. Время снова ускорилось, отчего у Мэла с новой силой виски заломило, по лицу тек пот, а сердце билось где-то в горле, потому что он был одновременно там и в то же время находился в руках мертвой схваткой сжимающего его Никласа. Забросив на плечо сумку со взрывчаткой арноу, Прокс рванул к кораблю, а арноу замер напротив модификанта. Оказывается, арноу все же испытывают боль, потому что, когда в живот одного из них влетела ракета, у Мэла глаза от боли на лоб полезли, но та резко утихла, словно ее сжали в ледяной кулак и она уже пульсировала где-то в глубине. Мэл встречал подобных модификантов, у него даже был шанс стать одним из них. В их ряды набирали неплохих парней, немного двинутых, как и Мэл, но не плохих. Правда, после прохождения всех стадий модификаций те выпадали вообще из какой-либо правовой категории, потому что с этого времени считались оружием, которое в редких перерывах между миссиями могло вести вполне обычный образ жизни, и сейчас, смотря на то, как арноу раздирают на куски одного из таких парней, Мэл сожалел, что не у каждого из них был выбор, на какой стороне оказаться. Чтобы уложить одного модификанта, трем арноу потребовалось непозволительно много времени, поэтому, когда они закончили, помочь Проксу уже не успевали. — Уходим! — Арноу бросился к кораблю, у которого возился Прокс. — Да… Да… — Прокс закреплял провода. — Еще одна! — Взорвем их в воздухе! — Они не совсем кретины, они уже засекли нас! — Тогда пусть подойдут поближе. Мэл чувствовал, как наскоками темнеет в глазах. Время, словно поспевая за его сознанием, ускорилось. Прокс и один арноу успели вернуться к машине, подорвав корабль, как только к нему приблизилось максимальное количество модификантов, из которых от взрыва пострадала в лучшем случае половина, и на этом успехи закончились, потому что уцелевшие и озверевшие от ярости модифицированные киборги последнего поколения мало обрадовались устроенному сюрпризу. Последующие кадры чем-то напомнили Мэлу фильмы про оборотней. Разъяренные модификанты даже на песке, в котором утопали ноги, разгонялись до таких скоростей, что запрыгивали на мчащиеся на полной скорости машины и отрывали сидящим там головы за считанные секунды. Виски жгло с такой силой, что Мэл уже рычал от боли. Голова готова была вот-вот лопнуть от боли. Прокс с арноу активировали ракетную установку, и прежде чем выстрелить, Прокс обернулся на Мэла-арноу и, как-то странно посмотрев на него, резко схватил жесткими, пропахшими порохом и машинным маслом пальцами за шею и рванул на себя, вгрызаясь в губы. А затем последовал взрыв. Мэл упал к ногам Никласа, судорожно хватая ртом воздух и прижимаясь мокрым лбом к прохладному полу. — У тебя мало времени…