Держись...

— Джастин? Ну, я Брайан и я здесь, чтобы послушать тебя, — мягко произнес Брайан с улыбкой. — Ну… Хм… Нет, это совершенно нелепо. Мне не стоило звонить. — Джастин, подожди. Не вешай трубку. Если ты позвонил, значит, ты чувствуешь необходимость. Джастин фыркнул и вздохнул: — Может быть, но это глупо. — Почему ты думаешь, что это глупо? — Как тебя может волновать, через что проходят люди, которых ты даже не знаешь? — Я знаю, кажется, что нет никакой особой причины слушать людей. Людей, которые не могут найти никого, с кем можно поговорить. Я не знаю тебя лично, так что я не буду тебя осуждать. Может быть, это одна из причин, по которой люди звонят нам, — улыбнулся он. Джастин приподнял уголки губ: — Да, может быть. Потом вернулась тишина… Брайан никогда никого не торопил. Даже если он должен был закончить свое добровольное время менее чем через десять минут, он оставался на линии до тех пор, пока его собеседник не почувствовал себя готовым к разговору. — Мне… мне двадцать… — мягкий голос Джастина, наконец, заговорил: — Я учусь в колледже, и вот уже около года это стало моим самым большим кошмаром, — с грустью произнес он. — Хорошо. Почему? — спросил Брайан с беспокойством. — Потому что я там единственный гей. — Правда? Почему ты так думаешь? — Не знаю, — вздохнул Джастин, —у меня такое чувство. И я единственный, кто живет тем, чем я живу каждый день. — А чем ты живешь? — спросил Брайан осторожно. Он слышал, как Джастин делал глубокие вдохи, чтобы расслабиться. — Ты можешь говорить свободно, Джастин. Неважно, что ты скажешь. — Есть один одногруппник, Крис Хоббс, который… как бы издевается надо мной каждый день, — с грустью раскрыл он. — Понятно. Не хочешь рассказать мне об этом по-подробнее? Что он делает? — Ну, это насмешки и оскорбления. Однажды он запер меня в уборной, и даже плюнул в мою тарелку. Сегодня он выбросил мои книги в коридоре, и большую часть времени он сам устраивает себе аудиенцию. Мне всегда интересно, что он сделает дальше, — вздохнул Джастин. Услышав признание Джастина, Брайан прикрыл глаза, его мысли переместились на его собственные болезненные воспоминания. Майкл и он прошли через те же ежедневные унижения. Ну на самом деле, Майкл, больше, чем он. — Ты подвергаешься издевательствам, потому что ты гей? Ты говорил об этом с директором колледжа? — Что? Ты серьезно? Конечно, нет. — Почему? Он может принять меры, — заявил Брайан, даже если он не был так уверен в своем собственном предложении. — Ты шутишь? Мы в колледже, мне двадцать и я единственный гей. Я не его приоритет. — Не будешь, если ничего не скажешь. Ты должен поговорить с ним и… — Почему? Что бы это изменило? Он будет смеяться надо мной. Я взрослый двадцатилетний парень, который не может защитить себя. Я чувствую себя таким глупым, — гневно произнес Джастин. — Эй, зачем быть таким строгим к себе? — Потому что я не могу постоять за себя. Я не могу стоять перед ним и просить защищать меня. — Ты когда-нибудь пробовал, что-нибудь? — Ты не понимаешь. Я такой идиот. Как бедный ребенок, который ждет, чтобы его защитил директор, потому что другой ребенок толкнул его на игровой площадке. Почему я не могу встретиться с ним лицом к лицу? — Джастин начал злиться на себя. — Джастин, послушай меня… — начал Брайан тихо: — Перестань говорить, что ты идиот, потому что это не так, слышишь меня? Идиот — это тот, кто не может смириться с тем, кто ты есть. И нет, это не по-детски — не иметь возможности постоять за себя. Страх может полностью блокировать тебя, делая неспособным двигаться. Всегда были и всегда будут подлые люди, которые будут пытаться уничтожить других… Поверь мне… — вздохнул он. — Брайан? Ты уже это переживал? — Эй, ты не должен задавать вопросы, — Брайан хихикнул, — Джастин, кто-нибудь знает обо всем этом? У тебя есть кто-то, кому ты можешь признаться в этом? — Если бы был, я бы тебе не позвонил, — холодно ответил Джастин. — Это неправда. Ты мог бы позвонить, потому что тебе абсолютно не с кем поговорить, или есть. Но ты чувствуешь, что они не смогут понять, через что ты проходишь. — Мои родители, ну, моя мама не знает обо всем этом, и я не хочу, чтобы она знала. — Это почему? Она не поддерживает тебя? — Нет, поддерживает. Она замечательная, я просто не хочу, чтобы она… — он сделал паузу, — чтобы она беспокоилась обо мне. Я не хочу доставлять ей неприятности, — вздохнул он. — Она твоя мама и, как и все родители, она будет рядом с тобой. — Нет, не каждый родитель так поступает, — с грустью заявил Джастин. Когда родители Джастина узнали о сексуальной ориентации своего сына, это было настоящим шоком. Его мать, некоторое время, озадаченная этой новостью, пыталась поговорить и понять своего сына. Она поддержала его, потому что, несмотря ни на что, он был ее любимым сыном. Его отец, с другой стороны, никогда не соглашался иметь сына-гея. На самом деле, он был первым, кто плохо поступил по отношению к Джастину. Он хотел заставить его измениться и снова стать нормальным. В конце концов, однажды утром он уехал, не оглядываясь назад на свою семью. И по сей день Джастин все еще жалеет свою младшую сестру, которая из-за него потеряла отца. Из этого заявления Брайан понял, что Джастин не был полностью неправ. У него был опыт выхода перед родителями и связанные с этим, трудные моменты. Что он всегда будет помнить, так это пощечину, которую он получил от отца, и выражение презрения и отвращения, которое он видел на лице матери. В ту ночь он убежал и отправился в единственное место, где, как он знал, он будет в безопасности: у Майкла. Там он нашел утешение у человека, которого считал второй матерью, у матери Майкла, у Дебби. Вообще-то, она была, пока ее сын не покончил с собой. — Кроме твоих родителей, у тебя нет друзей? — Моя лучшая подруга Дафни. Мы учимся в одном колледже, и она каждый день все видит. — И ты не можешь найти поддержку у нее? — Да, но что она может сделать, если она держит меня за руку и держит салфетку, когда я больше не могу это выносить, и мне нужно ее выпустить? Брайан вздохнул и посмотрел на фотографию Майкла на своем столе. Борьба Джастина так напомнила ему о нем. Майкл, наверное, чувствовал то же самое, думая, что никто не поможет и не послушает, даже его лучший друг. — Джастин, тебе нужно положиться на кого-то, кого бы ты ни выбрал. Родитель, друг… я, — улыбнулся Брайан, — но ты не можешь оставаться один и терпеть это каждый день. Ты не сможешь терпеть это еще год. Слушай, я знаю кое-кого в Центре геев и лесбиянок, кто проводит сеансы, где все приходят и говорят о том, через что они проходят. Там также есть психолог, и это абсолютно… — Я не хочу этого, — перебил его Джастин. — Я не в депрессии или что-то вроде… этого, — колебался он. Брайан потер лоб. Отрицание было одним из первых признаков. — Хорошо, это зависит от тебя, но я могу только посоветовать тебе поговорить с кем-нибудь, рассказать, через что ты проходишь. — Я говорю с тобой, — Джастин улыбнулся. — И это помогает? — спросил Брайан с легкой улыбкой. — Ну, я чувствую себя менее одиноким последние двадцать минут, — снова улыбнулся блондин. — И теперь у меня на лице улыбка. — Итак, я думаю, что для сегодняшнего вечера, это победа, — Брайан улыбнулся. — Хорошо, ты хочешь поговорить о чем-нибудь еще? — Нет, я в порядке. Уже поздно, у меня завтра занятия. Еще один чудесный день, — вздохнул блондин. — Будь сильным, Джастин, и ты знаешь, что здесь ты всегда найдешь с кем поговорить. — Да, спасибо, что выслушал мою жалобу. — Нет, спасибо, что поделился. На этом Джастин повесил трубку и лег на кровать. Он сделал глубокий вздох и скрестил руки за головой. Первый разговор был не таким уж и плохим. И признаться в том, как он живет, кому-то новому… было трудно… но он почувствовал себя лучше, чем он мог когда-либо подумать. И Брайан… Брайан, казалось, действительно слушал его без осуждения, он говорил с ним мягким и очень завораживающим голосом. Время от времени у Джастина возникало ощущение, что он точно понимал, о чем говорил, как будто он уже проживал это сам. Джастин укрылся одеялом и подумал о следующем дне в колледже. Еще один день возможного кошмара, но теперь ему было с кем поговорить, если что-то пойдет не так.