"Одиннадцать негритят"

И всё же, не буду скрывать. Так погано мне давно не было. Хотя до недавнего времени, это самое "погано" - было моим обычным состоянием. И только в сравнении постигаешь разницу. В помрачнении, разум передает управление инстинктам. И мои рефлексы привели меня к подъезду моей собственной квартиры. Там мое самое лучшее болеутоляющее. Я буду пить пиво, и рассказывать о какой-нибудь ерунде. Мара рассмеется, и обзовет меня сказочником. А я буду в тысячный раз ловить себя на мысли о том, как она может так легко общаться со мной, после всего, что случилось? Как я сам могу так запросто приходить? Как мечтать могу и надеяться? Шевельнулось нехорошее предчувствие, когда я увидел ее сгорбленную фигурку на скамейке, возле подъезда. Навалилось всей тяжестью. Перекрыло воздуховод. Так. Тихо. Без паники. Она жива, а остальное поправимо. - Что-то случилось? Мара упирается руками в скамейку, тяжело дышит. Немного бледнее обычного выглядит, если это возможно. Настораживают, по большому счету, только неестественно расширены зрачки. Может я зря переполошился? - Нормально все. Краской надышалась. Голова закружилась. Вот вышла, легкие провентилировать. Что-то я впечатлительный, как кисейная барышня становлюсь. Неужели возраст берет свое? Однако, что-то подозрительное во всем этом есть. Например, наглухо закрытые окна. - А квартиру провентилировать не пробовала? Мне хочется взять ее за руки, но я не решаюсь. Угораздило же так вляпаться на старости лет. Чтобы с надрывом, истерикой и придыханием. Хотя, нет. Всё это я при себе придержу, чтобы не вспугнуть. Лишь бы не вспучило самого от этих несовместимых с моей сущностью ингредиентов. - Нельзя. Там краска особенная. Состав специальный. Завтра проветрим. А пока - нельзя. Вот дурная! Из-за идиотской надписи на этикетке, целый день дышала какой-то дрянью. Может в больницу ее? Все признаки токсического отравления налицо. Озвучиваю свои соображения вслух. Мара отрицательно мотает головой. - Не надо. Лучше домой, если не сложно. Ну конечно. Без деланной деликатности, тут просто не обойтись. Можно подумать, ее кто-то в таком состоянии за руль пустит. - Да уж постараюсь не переломиться. Поехали. Мара не двигается с места. Истолковав по своему, предлагаю: - Дойдешь, или донести? - Подожди. Наверх поднимись. Я телефон оставила, и дверь не заперла. А вот это уже интересно... Не заперла дверь? Поднимаюсь на лестничную площадку, где меня встречает встревоженная соседка. Из тех самых особ, которым до всего есть дело. - Ну как ваша девочка? Секунду туплю, соображая, кого она имеет в виду. Теперь происходящее мне уже не нравится категорически. - Что здесь произошло? - Как? Она не сказала вам? - Короче можно? Пожалуйста... Подумав, стоит ли обижаться, соседка приняла волевое решение - продолжать. Вдруг такой грубиян, как я, и слушать не станет? Тогда ж сердобольную старушку порвёт, буквально, от обилия новостей. Всем подружкам уже растрындела поди. А тут, свободные уши. - Из вашей квартиры последнее время краской так пахнет. А сегодня, ну прямо невозможное творилось. Вонища на весь подъезд. - Ремонт делаем. - Да-да. Я знаю. - Дальше, что? - Я за молоком выходила, и решила зайти к вам, поговорить. Ну дышать же нечем. А у меня, между прочим астма. Я закатил глаза, призывая на помощь всю свою выдержку. К счастью, соседка оказалась не так уж тупа, и терпения моего испытывать далее не стала. - Звонила, стучала. Не открывает никто. Я на ручку случайно надавила, а дверь-то открыта оказалась. Девочка ваша, прямо в прихожей, без сознания лежит. Я к себе за нашатырем сбегала. В чувство привела, на улицу проводила. Хотела скорую вызвать, но она отказалась. Да и правильно, что с них толку. Сначала час ехать будут. Потом скажут: попейте, бабушка, витаминки. Да и уедут. Про докторов я уже выслушивать не стал. Сунул в цепки руки купюру, со словами благодарности, и зашел в квартиру. Воздух там, и правда, для дыхания был пригоден мало. Зажав нос и рот рукавом, пооткрывал все окна: хрен бы с ней, с краской. Пусть хоть вся облезет, вместе со стенами. Нашел сумку Мары, и заперев дверь отправился вниз.