"Одиннадцать негритят"

Была у меня еще одна самоусугубляющаяся проблема, о которой я при Маре даже вскользь не упоминал. Понимая, что играю с огнем, я все время откладывал ее решение. Света проходила по моему настоянию курс лечения у психолога, и понемногу начинала вспоминать. - Здравствуй, Миша. В последнее время ты так редко заходишь... Это было чистой воды правдой. С тех пор, как у меня появилась Мара, времени мало на что хватало. Это при условии, что прочих проблем не убавлялось. Скорее наоборот, они имели свойство нарастать снежным комом. - Работы много. Так что если нужно что-то, ты звони. - Я звоню... Вообще, Света явно шла на поправку. По крайней мере за последние пару месяцев, поднять меня среди ночи из постели, необходимости не возникало. Так называемые панические атаки, больше не беспокоили. - Что это? Мое внимание привлек незаконченный рисунок, выполненный углем. По сумрачной атмосфере я угадал, что Света рисует ту ночь. В центре оставалось белым пятно. Там, вероятно, должен был быть я. - Вот, вспоминаю. Доктор сказал, что без этого выздоровление невозможно. Скоро. Совсем скоро она узнает, что я не только в нее стрелял, но и обманывал на протяжении нескольких месяцев. Хочу ли я, чтобы это произошло без моего участия? Или всё-таки найду в себе силы признаться? - И как? - Мне тяжело... Что же делать? Если я скажу это сейчас, реакция может быть непредсказуемой. Но, наверное, мне все же лучше сделать это самому. Я решаюсь. - Света. Ты только не волнуйся. Попытайся понять. О прощении я не прошу. Пока. Это потом. Если сможешь, простишь. - Что ты такое говоришь, Миша. Мне не за что тебя прощать. Ты столько для меня сделал... - Я лучше знаю. А ты... Ты просто не помнишь. - Миша? - Я не Миша. Я Стас. Стас Карпов. Милиционер, расстрелявший людей. Вот и все. Самое трудное позади. В тот день, до глубокой ночи, я провел со Светой. Сначала было недоверие. Потом отрицание. Девушка не хотела верить в то, что ее благодетель и есть тот пьяный стрелок. Моя миссия сводилась к тому, что бы хладнокровно, аргумент за аргументом, убивать ее надежду. Наконец, пришло осознание, подогретое и собственными воспоминаниями. Разразилась истерика. С воплями, плачем, и желанием физически меня уничтожить. Понимая всю тяжесть вины, я терпел. Периодически жалел о принятом решении. Позволял кулачкам беспрепятственно биться о мою грудь. Экспрессия сменилась бессилием. Света позволила заключить себя в объятия, и долго рыдала на моем плече. Потихоньку начала успокаиваться. Я напоил ее снотворным, и ушел. - Что-то случилось, Стас? Видимо мой внешний вид, говорил сам за себя. За эту ночь, я кажется постарел, лет на двадцать. Хотя такой поздний... Нет, скорее даже ранний визит, и сам по себе навевает мысли о неприятностях. Мало кто придет поделиться радостью в пять утра. - Да, Борь. И это для меня, крайне важно. Без тебя не обойтись. Ты только не бойся, на этот раз никакого криминала. Мне пришлось довольно подробно рассказать напарнику о произошедшем. Каждое слово давалось с огромным трудом. Застревало в горле, продираясь сквозь безграничное к себе отвращение. - Я все понял, Стас. Что от меня требуется? - Я сказал, что утром придут из соцзащиты. Наплел, конечно, но она вроде поверила. Меня она еще долго видеть не захочет. - Да уж ты наворотил... - Борь... - Да ладно, Стас. Жизнь вещь причудливая, в ней и не такое встречается. Мы распрощались, договорившись, что Боря будет заходить к Свете два раза в сутки и мне отзваниваться. Как только она решит... Если однажды она решит, что готова снова со мной встретиться, я приду сам. Пока так. А дальше, как жизнь рассудит. Свою ответственность я ощущал в полной мере, и готов был затратить времени и усилий на искупление столько, сколько потребуется.