"Одиннадцать негритят"

Вечером втроем на нашей кухне пьем коньяк. Даже Маре в чай плеснули изрядную порцию. Нам всем нужно успокоиться. У меня тянет сердечную мышцу. Так, будто кто-то завязал ее в тугой узел. До сих пор мой моторчик работал исправно. Но сегодня видимо получил едва ли посильную нагрузку. Короткий приступ, и сердце сжимается до боли. Потом пауза чуть заметного облегчения. Мышца расслабляется и слегка подрагивает, как от нервного тика. Мерзкое ощущение. - Как всё прошло? - после третьей, почти подряд опрокинутой рюмки, Сашка откидывается на спинку стула - Признаться, я пересрался, когда в бочину уперлось перо. Постепенно, за разговором, восстанавливается ход событий. У Мары был плановый визит к врачу. То, что началось именно то, о чем я предупреждал, она сообразила довольно быстро. Отчего-то ее отправили в другой кабинет. - Эльвира Сидоровна на больничном - пояснил незнакомый доктор. Нервно потирая переносицу объявил, что результаты последних анализов - хуже некуда. Но этого просто не могло быть. Точно такое же исследование мы проходили в другой клинике неделю назад. И все было в полном порядке. Так с чего бы вдруг такое резкое ухудшение? Врач стал настаивать на немедленной госпитализации. Что было еще более подозрительным. Даже в худшей своей крайности данный показатель не мог потребовать подобной срочности. Почувствовав неладное, Мара стала демонстрировать беспокойство. Мол, да-да, но мне надо позвонить мужу. - Из больницы позвоните - настаивал эскулап. - Он же меня пришибееееет - заревела она, нарочито громко всхлипывая, чтобы подать знак Сашке, ожидавшему за тонкой дверью кабинета - Если узнает, что сообщила не сразу. Аааааа... - Ну-ну, не нервничайте так, вам же вредно - псевдодоктор попытался утихомирить, ударившуюся в истерику пациентку. Меж тем всячески препятствуя ее порывам достать телефон, надрывающийся в сумке. На время трель утихала, и в тишине ей вторил сигнал сашкиного мобильника из коридора. Предполагаемые причины, по которым он не мог взять трубку, вызывали уже настоящий страх. Маре видилось его бездыханное тело, на обшитой клеенкой и паралоном, скамеечке. А причины были банальны. Подсел к Саньку мужичок, приставил к ребрам перо, и вежливо попросил не трепыхаться. Маскарад продолжался. В коридоре, как назло, было довольно пустынно. Мара ревела, доктор увещевал ее пройти в процедурный кабинет, поставить успокоительное. Девушка тянула время, уклончиво отказываясь. Беззастенчиво втирая про мужа-тирана. Без позволения которого вообще-вообще ничего нельзя делать. И тут настал час икс. Лжеврач достал телефон Мары, и ответил на вызов. Передал трубку ей. Тем временем Сашке удалось улучить момент. Острое лезвие пропороло одежду, едва скользнув по коже. Но опер этого даже не заметил. Выхватив пистолет, ворвался в кабинет. Увидев его, Мара с облегчением выдохнула заветную фразу: - Мне страшно. Забери меня отсюда. Конечно в том, что нам удалось сорвать похищение Мары, был ощутимый плюс. Если бы она согласилась на госпитализацию, я бы вряд ли увидел ее до момента приведения приговора в исполнение. Хотя мы рассматривали и такой вариант развития событий, я даже не подозревал каким испытанием бы оно для меня явилось. Мне и получаса волнений о ее судьбе хватило, чтобы побелеть в висках и познать "прелести" сердечного приступа. Однако и провалом плана мстителей, это тоже было трудно назвать. С их стороны было достаточным и просто продемонстрировать мне собственную уязвимость. Мара под колпаком. Причинить ей вред, в ее положении, труда не составит. Поэтому палачи и предполагали, что я буду вести себя смирно. Да я в общем-то никого и не разочаровал, резких движений не делал. В тот вечер мы засиделись до глубокой ночи. Санек нахлебался, и отказался уехать домой. Его будто прорвало. Примерно каждые пятнадцать минут, опер клялся в вечной любви и преданности попеременно то мне, то Маре, то нашему неродившемуся ребенку. - Я ж умом тронусь, переживая за вас - еле ворочая языком, твердил он - Уж лучше останусь, в мастерской, на диванчике. Никому не помешаю. Я в общем-то, был примерно в той же кондиции. Примерно с той же периодичностью вещал собутыльникам о том, какие они молодцы, что правильно все сделали. Сашку благодарил, бросая на Мару тоскливые взгляды. Как же я без нее жил бы? А ведь раньше как-то жил...