Просто история

Октябрь, а вместе с тем и своеобразная стажировка в салоне, затянувшаяся почти на полгода, подходили к концу. Борис, спустя больше дюжины листов искусственной кожи, всё же доверил мне клиентку, предупредив, что скидку я буду отрабатывать самолично. Девушка осталась довольной, а потому, после часовых дебатов, скандалов и угроз, он таки взял меня тату мастером на полную ставку, выделив пустующий уголок, где на следующий день каким-то невероятным образом материализовалось новое оборудование. Раймонд на тот момент был в Канаде, и уже с двумя серебряными медалями был готов лететь на третий этап Гран-при, проходивший в Москве. Последние несколько дней я был будто на иголках, уже предвкушая долгожданную встречу, с восторгом просматривая онлайн трансляции с соревнований и каждое интервью, чувствуя себя малолетним фанатом, следя за каждым вздохом кумира в социальных сетях. Так странно и одновременно волнительно было смотреть на него по ту сторону экрана. А мысль позвонить прямо сейчас и наблюдать, как тот возьмёт трубку, пытаясь уйти от камер, будоражила каждый раз. Впрочем, на авантюру я так и не решился. Не уверен даже, берёт ли он с собой телефон на подобные мероприятия. Удобнее перехватив поводок и натянув шарф чуть ли не до макушки, я открыл дверь подъезда, выпуская Бету на улицу. Та, как всегда, пулей вылетела на свежий воздух, с намерением обнюхать каждый встречный куст, будто бедную собачку несколько лет держали в высокой башне под замком, да ещё и с драконом у подножья, для надёжности. Минуя площадку, мы вышли на уже знакомую дорогу, проходящую вдоль парка, направляясь вглубь. Стрелки часов давно перевалили за одиннадцать вечера, так что каменные дорожки и скамейки, расставленные вдоль, пустовали. Тишина немного давила, не было даже ветра, что качал бы кроны деревьев. Я уже давно привык к постоянной городской суете, к шуму, так что было немного дико слышать только собственные шаги, да бегающую туда-сюда Бету. Жути наводил и отсутствующий свет в глубине парка, фонари располагались только вдоль дороги. Непроглядная темень, холод, и собака, способная, разве что, утопить тебя в безграничной любви, что могло пойти не по плану? Насколько забавной показалась бы новость о девятнадцатилетнем парне, скончавшемся на днях от остановки сердца, вызванного мелодией звонка? «— Надеюсь, не разбудил тебя? Вечно путаюсь в часовых поясах.» Раймонд был, очевидно, в приподнятом настроении, даже несмотря на, как говорил он сам, неудовлетворительные баллы на соревнованиях. Он звонил мне стабильно раз в два дня и наотрез отказывался заменить такие дорогие заграничные разговоры, на те же голосовые сообщения, раз уж ему так сильно хотелось более живого общения. — Не разбудил, хотя мог бы. Но Борису вновь моча в голову стукнула, так что я только домой пришёл. Правда, Бертуся немного изменила мои планы, и я снова отмораживаю себе зад на улице. «— Да неужели?» Ещё некоторое время я действительно не мог понять, что именно из сказанного так повеселило Раймонда, что я даже за тысячи километров мог ощущать эту его улыбку от уха до уха. «— И как, справляешься там без меня? Дети накормлены?» Это было второе его любимое развлечение, после щипания меня за нос. Потом он всегда строил невинную мордашку, будто не знает, как сильно это выбивает из колеи. — Я…не так выразился. «— Просто пошутил, не заморачивайся. К тому же, я не буду возражать, если ты и правда будешь считать эту квартиру своим домом. Ты же знаешь, что можешь приходить, когда захочешь.» — И ты не боишься, что всё это только подлый план по переписи всего твоего имущества на меня? «— Я перестал опасаться этого с того самого момента, как услышал, что тебя не устраивает размер жилплощади.» — Смешно и одновременно страшно, что ты все ещё помнишь. Стоит ли говорить, что его возмущению не было предела? Правда, я не был уверен, что конкретно так сильно возмутило его, намёки на возраст, или же сомнения в благосостоянии. Практически всю оставшуюся дорогу обратно, он в красках описывал, как мы оба возьмём летом отпуск и полетим в Берлин, где он и провёл большую часть своего детства, пока родители были в разъездах. Его невозможно было слушать без улыбки, так сильно временами он походил на капризного ребёнка, куда уж ему до того статного мужчины, способного соблазнить одним только взглядом, каким он показался мне при первой встрече. Как бы напористо Раймонд не утверждал обратного, естественно. — Ладно, но про Берлин я запомню, ты уже не отвертишься, — зайдя в тёплый подъезд, перекладываю наконец телефон с одной руки в другую, только сейчас замечая, что совершенно не чувствую кончиков пальцев. — Я уже…дома…так что нам придётся попрощаться. Из-за недостатка сна у меня буквально всё перед глазами плывёт. «— Спокойной ночи, солнце. Уже считаю дни, когда мы наконец сможем встретится. Терпеть не могу незаконченные дела.» — Пока, Раймонд, — и бросаю трубку, оборвав смех на том конце. Когда меня только начали смущать подобного рода разговоры? Уже давно отпустивший страх вновь даёт о себе знать. Согревшиеся руки вмиг холодеют, и я, кажется, начинаю слышать как сердце стучит в груди. Дверь в квартиру оказалась открытой, хотя точно помнил, как запирал её перед уходом. Отогнав таки навязчивые мысли, списав всё на забывчивость и усталость, вхожу в помещение, но телефон не убираю. Это семейство точно хочет добиться моей смерти сегодня. На диване, вальяжно раскинувшись, сидел Гюнтер. Он скептически оглядел меня с ног до головы, чуть сильнее нахмурился, но всё же обратил внимание на подбежавшую к нему собаку, уже ожидающую ласк от гостя. — Долго же ты. Обычно Раймонд просто выводит её на площадку. — Решил поиграть в мафиози? Он вновь посмотрел на меня, но уже исподлобья, будто угрожающе, но продолжая трепать Бету за ушами. Улыбнулся, поднимаясь таки с насиженного места и, схватив ту самую косуху, в которой я видел его при нашей первой встрече, уверенно пошёл в сторону коридора, в проёме которого я всё ещё находился. Бросил короткое «идём», положив мне на голову кожанку, после чего таким же быстрым шагом направился к двери. — И что, я типа вот так вот просто пойду с тобой, неизвестно куда, да ещё и посреди ночи? Просто потому что ты пальчиком поманил? У меня на этот вечер были немного другие планы, — но, прежде чем я договорил, он уже скрылся в полутёмном подъезде, оставив входную дверь открытой. — Чёрт. Вот же ублюдок. Впрочем, скрипя зубами, я всё равно покорно последовал за ним, уверяя себя, что мне лишь стало любопытно, и, будь я более уставшим, то ни за что не поддался бы этой глупой провокации. Благодаря некоторым фильмам и сериалам, романтизирующим байки и всё, что с ними связано, я ещё с юного возраста мечтал прокатится на подобного рода транспорте. Вырезал из журналов изображения и фото, часть приклеивая на стены, а часть пытаясь пришить к футболкам и кофтам, не оставляя надежды после каждой неудачи и кровоточащих пальцев. Иногда воровал фигурки из магазинов и у одноклассников, горделиво выставляя трофеи на письменном столе в своей комнате. Однажды даже попытался закрасить джинсовку чёрной гуашью, за что и получил пиздюлей от бати. Став старше, решил, что буду откладывать на желанный транспорт деньги, но позже всё равно пропил их. Друзей или знакомых, разделявших мои интересы не было, так что я уже давно забросил это увлечение. Как это всегда бывает, счастье привалило, когда его уже не ждёшь. Я действительно пытался скрыть блеск в глазах, когда понял, что кожанка была вручена мне не просто так. Аккуратно припаркованный, у столба, стоял байк, и, как мне тогда казалось, чуть ли не сверкал в свете ночных фонарей. Гюнтер тогда хмыкнул, явно заметив изменившееся настроение, отдав мне свой шлем, уверенный, что Рэй всё равно прикончит его, если со мной что-то случится. И, как выяснилось позже, этому было бы вполне логичное объяснение. Даже если бы я сказал, что на дороге тот летал, это всё равно не передало бы той скорости, с которой мы неслись по улицам, виляя между машинами, то и дело слыша позади себя недовольные гудки водителей. Но после каждого такого "замечания", Гюнтер набирал ещё большую скорость, явно наслаждаясь неким превосходством. Ночной город сливался в одну разноцветную полосу. Адреналин, восторг, страх — всё это смешалось в сплошную кашу, хотелось раскинуть руки, снять мешающий обзору шлем и прокричать что-то в след матерящимся водителям, но вцепившиеся в мужчину пальцы будто окаменели, а с пересохшим горлом вряд ли можно было бы сказать что-то внятное. Вскоре мы покинули город. Заехав на некое подобие пустыря, Гюнтер приглушил мотор, встав у какого-то совсем небольшого заброшенного здания, чем-то походившего на придорожную забегаловку. Ноги были ватными, почти не слушались, когда я спрыгнул с байка, отдавая владельцу шлем. После поездки немного мутило, но это ничто, по сравнению с пережитыми эмоциями. Давно у меня не было такой эмоциональной встряски, которая вновь заставляет чувствовать себя живым, за шкирку вытаскивает из затянувшейся монотонности, которая медленно, но верно убивала всяческое желание что-либо делать. — Решил избавится от меня по-тихому? — Говорю же, клянусь, Раймонд строго настрого запретил мне навещать тебя, пока его нет в городе, — он снял с себя рюкзак, и, присев с ним на корточки, начал что-то упорно искать в его недрах. — Так и сказал, «если я не увижу его со всеми конечностями, то ты останешься с голой жопой», или как-то так. Может, он и кажется тебе святошей, но мы не сильно то отличаемся, просто одному из нас положение в обществе позволяет публично бить ебальники, а другому — нет. К нашему с ним сожалению, мы знаем друг о друге больше, чем хотелось бы. Извлёкши на свет таки две бутылка какого-то пойла, он непринуждённо бросил одну из них мне в руки, другую же, поднеся к губам, открыл зубами, выплёвывая металлическую крышечку в бок. Как ни в чём не бывало уселся там же, на холодной земле. Постелил возле себя рюкзак, хлопая по нему ладошкой, приглашая присоединится. — Я, если что, не имею ввиду, что он то ещё исчадье ада, или какую-то такую херню. Я о том, что если бы он меня недолюбливал, я бы вёл себя с ним поаккуратнее. — Ты привёз меня сюда, чтоб сказать это? Неужели у стен есть уши? — посмеявшись и воспользовавшись любезно предоставленными мне ключами от байка, дабы я самолично смог открыть свою бутылку, с неким подозрением посмотрел на пожавшего плечами мужчину. — Не знаю, что там у вас за отношения, но это звучит как полнейший бред. — Я не предупреждаю тебя или что-то такое. Он, кажись, влюбился, и это настораживает. Хотел убедится, что ты не собираешься этим воспользоваться, — и, будто одумавшись, он прочистил горло, добавив: — Я больше не собираюсь сутками выслушивать его нытьё. — Это как-то связано с переездом в Россию? Он только недобро покосился на меня, но ничего не сказал. Достал из нагрудного кармана пачку сигарет, протягивая мне одну, и закурил. Я отказался, выудив собственные. К тому времени недоверие к этому человеку уже полностью пропало, мы просто сидели, общаясь на какие-то нейтральные темы, вроде предпочтении в алкоголе или раздражающих нас в определённые моменты людей. Я чувствовал себя с ним, на удивление, спокойно и непринуждённо, будто мы и до этого были знакомы. Впрочем, сомневаюсь, что мы смогли бы стать друзьями. Он слишком напоминал мне Бориса, а в определённые моменты я даже видел в нём себя в будущем. Точнее, тем, кем я мог бы стать, так что это было немного жутко. Он вдруг рассмеялся чему-то, провёл рукой по лицу и залпом осушил бутылку, хотя там оставалось чуть меньше половины. — Знаешь, Раймонд сломает мне лицо, если узнает, что я сказал тебе это, так что я был бы очень благодарен, если ты не будешь подавать виду, идёт? Я заторможено кивнул, с интересом уставившись на мужчину, поднеся пиво к губам для очередного глотка, о чём и пожалел, тут же подавившись, услышав следующее. — Он ведь знал, что ты там работаешь, не просто же так Раймонд пошёл тогда в салон, дабы за ручку меня подержать, смекаешь? — В плане? — Говорил же, страшный человек, — с сожалением уставившись на оставшиеся всего несколько капель алкоголя, хмыкнул. — До последнего не верил, что этот ваш радар действительно работает. Я к тому, что твой дед время от времени заглядывает в гости, и очень уж сильно ему нужно было похвастаться, какой у него новый работник появился. Ты бы внимательно следил за Борисом, кто знает, зачем он тебя исподтишка фоткает. — Придурок, — не уверен, кому именно адресовалось данное высказывание, но Гюнтера это позабавило даже сильнее, чем когда он вспомнил истинную историю нашего с Раймондом знакомства.