Просто история

Смеясь над чем-то и то и дело толкая друг друга, мы с Хару забежали в дом, быстро поприветствовав вышедшую встретить нас бабушку и ввалились в комнату, что раньше принадлежала моей матери. Соревнуясь, кто первый добежит до расстеленного в ней футона, чуть оба не свалились с небольшого возвышения перед порогом. — Я выиграл! — Так не честно, — возмутился я, — у тебя вьетнамки, они снимаются быстрее, чем кросы. — Сам виноват! На это я только покачал головой и, скрестив руки на груди, сел около него. Не имело значения, что мы делаем, или о чём говорим. Просто находится рядом было так здорово и волнительно, особенно, когда один из нас оставался у другого с ночёвкой. После долгого молчания, он вдруг выкрикнул «берегись!», и, пока до меня дошло, что происходит, я уже был повален и безжалостно сражён щекоткой, которой так сильно боялся. — Пу-пусти! — смеясь, пытаюсь вырваться из его цепких лап. — А то что? Он склонился, выжидающе глядя в глаза. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, отчего сердце забилось в просто бешеном темпе, а кровь стремительно прилила к лицу. Он вновь засмеялся, пока я четно старался скрыть смущение за стёклами очков. — Краснеешь, как девчонка. Что, втюрился в меня? — Ага. Недалеко от меня что-то очень громко рухнуло на пол, и я, разлепив глаза, приподнялся, пытаясь нащупать оставленные возле себя очки. Голова всё ещё болела, а лицо казалось опухшим. За окном уже светало, значит, скоро я буду дома. Усталость, как и желание вновь заснуть, будто рукой смело. Достаю из-под столика рюкзак, пытаясь отрыть среди кучи так и не пригодившихся мне домашних вещей, пачку, только сейчас вспомнив, что курить в вагоне поезда запрещено. Впрочем, в такую рань вряд ли кто-нибудь из проводников решит проверить туалет, так что, решившись таки на это мелкое преступление, аккуратно виляю по своеобразному коридорчику, пытаясь не задеть очередные выглядывавшие из-под одеяла ноги спящего. Как я и предполагал, в такую рань мало кто просыпается, так что очереди не было. Зайдя в небольшое помещение, открываю окно, и морозный ветер бьёт прямиком в лицо, растрепав ещё больше и так неидеальную после беспокойного сна шевелюру. Сон был настолько реалистичным, что, казалось, я переместился во времени, вновь переживая все те события. Давно я не вспоминал о Хару. Сначала мы делали вид, что ничего не произошло, так же, как и до этого, веселились, вместе гуляли, разве что иногда становилось чуть более неловко, чем до этого. В один из вечеров, когда мы сидели у моря, он вдруг заявил, что думал об этом всё это время. Что хотел прекратить общение, но потом понял, что не чувствует неприязни ко мне, и что раз я в него влюблён, нам следует начать встречаться, может, ему тоже нравятся парни. Это было таким потрясением, что я даже сказать ничего не смог, будто в секунду забыл японский. Выпалил только что-то несвязное после того, как он меня поцеловал, а он посмеялся, сказал, что не понял ни слова из всей этой белиберды. Одна только мысль, что моя первая настоящая влюблённость оказалась взаимной, будоражила настолько сильно, что, приходя домой, я не мог перестать улыбаться, а ложась спать, долго смотрел в потолок, чувствуя, как полон энергии, отчего засыпал только ближе к рассвету. Я не заметил, как же быстро пролетело то лето. Приближалась осень, а с ней и новый учебный год, и мне снова нужно было возвращаться в Россию. Прощаться было ужасно больно, но я успокаивал себя мыслью, что уговорю родителей разрешить мне полететь в Мураками и на следующих каникулах. Уже представлял, как буду умолять отца навсегда отправить меня жить к бабушке с дедушкой, переведусь в местную школу и мы с Хару больше никогда не расстанемся. Вот только когда я вновь прилетел, он всячески морозился, находя кучу причин не видится со мной, а потом, обретя новых друзей, и вовсе делал вид, что мы незнакомы, когда проходил мимо со своей новой компанией. Первый год я ненавидел его. Закрылся в себе, почти не выходя из комнаты. Свободные от уроков часы проводил с гитарой в руках, разучивая песни и пытаясь писать собственные. А через два года бабушка с дедушкой погибли в автокатастрофе. С того дня я только единожды был в Японии, на похоронах. Летать туда больше не было никакого смысла, а так горячо любимый мной городок с тех пор ассоциировался лишь с предательством и потерей близких. Дом, оставленный маме в наследство, она продала, а на вырученные деньги оплатила моё обучение. По крайней мере, так она мне сказала. Окурок полетел в окошко, а сам я отправился к своему спальному месту, встретив таки по пути бортпроводницу, глянувшую на меня не очень то добро, впрочем, не сказала и слова. Возле подушки лежал тот самый дневник. Скручиваю постельное бельё, дабы не заниматься этим в суматохе при въезде в город, спать всё равно больше не хотелось. До встречи с Сашей, у меня были ещё одни серьёзные отношения. Мы познакомились на сайте знакомств, после чего встречались чуть меньше года. Он был старше на двенадцать лет, но тогда я не придал этому значения, заваленный подарками, романтическими вечерами и кучей лестных комплиментов. Не могу сказать, что был по уши в него влюблён, но он дал мне прочувствовать ту самую взрослую жизнь, о которой мечтает каждый подросток. С ним я впервые попробовал алкоголь, лишился девственности и открыл окружающим свою ориентацию. На тот момент я чувствовал себя настолько защищённым рядом с ним, что мне не было страшно заявить всем и каждому, с кем я трахаюсь. Люди, которых я считал друзьями, сказали, что это отвратительно, одноклассницы бросали косые взгляды, перешёптываясь, а некоторые ребята из старших классов считали своим долгом выбить из меня всё гейство. Так что в школе я перестал появляться. Но, несмотря на всё это, я был вполне себе доволен жизнью, пока он не сказал, что уезжает в другую страну, и не намерен больше продолжать эти отношения. Думаю, что по хронологии случилось после, догадаться несложно. Мне нужно было заполнить чем-то пустоту внутри себя, так что я позволил Саше быть рядом. Первое время я правда пытался снова влюбится, но у меня ничего не получалось. Мне было всего шестнадцать, когда я начал торговать телом, отдаваясь старым извращенцам, и дамам, не сумевшим обрести счастье в личной жизни, так что были просто вынуждены покупать это мимолётное удовольствие за деньги. И у меня действительно получалось кайфовать от происходящего, особенно, если закинуться перед этим чем-нибудь пожёстче. Я проколол себе язык, дабы оральные ласки стали ещё более прибыльными, а заглатывать до упора стало получаться уже спустя несколько месяцев. В рюкзаке у меня всегда можно было найти смазку и заживляющую мазь. Позже появились игрушки и камера, возможно, где-то на просторах интернета всё ещё можно найти парочку особенно интересных видео с моим участием. Вновь смотрю в окно, наблюдая, как медленно сгущаются тучи на небе. Из интереса открываю прогноз на телефоне. Неделя обещала быть не самой приятной.