Голубых кровей

      Когда родилась Беллатрикс, Ирма несколько недовольно покачала головой и выплюнула что-то про разочарование. Остальные члены семьи сухо улыбнулись, но ничего больше не сказали. В конце концов и у Ирмы, и у Мелании тоже первенцами стали девочки, и упрекать за это Друэллу никто не имел ни малейшего права, как бы всем того ни хотелось.       Сигнус был далёк от предрассудков; он не слушал мать и светился от безграничного счастья, пока держал в руках крохотную Беллу и не мог нарадоваться тому, что у него родилась дочь. Белла изучающе хлопала такими же чёрными, как и у него, маленькими глазками и держала в слабо сжатом кулачке его указательный палец, не отпуская папу от себя ни на шаг. Именно тогда Сигнус понял, что сделает для своей малышки всё что угодно, и нарёк её принцессой. Уже в три годика Белла умела читать, и Сигнус покупал ей только самые лучшие книжки с великолепными движущимися иллюстрациями. Обычно вечерами она удобно устраивалась между ним и Друэллой у камина в гостиной и зачитывала им вслух свои любимые рассказы. Любовь к чтению с годами только усиливалась, и на полках Беллы всё чаще стали мелькать более серьёзные произведения, а в шестнадцать лет Сигнус после долгих уговоров наконец-то подпустил её к книгам по тёмной магии. За что бы она ни бралась, к чему бы ни прикасалась, ей всё удавалось с невиданной лёгкостью, и Сигнус всегда поощрял тягу Беллы к знаниям. Он безмерно гордился старшей дочерью и не мог приложить ума, как его матери пришло в голову назвать Беллу разочарованием.       Когда всего через год с лишним после рождения Беллы на свет появилась Андромеда, реакция родственников была уже не такой спокойной. Ирма как всегда отличилась и не упустила возможности уколоть Друэллу, будто от неё что-то действительно зависело. Андромеда, сама того не ведая, стала вторым по счёту разочарованием.       Но не для Сигнуса. Всё ещё далекий от предрассудков, он нежно качал её колыбельку и тихонько напевал спящей дочери незамысловатую детскую мелодию. Он был счастлив — теперь у Беллы появилась подружка, с которой они будут не разлей вода. Так и случилось: Андромеда везде ходила за старшей сестрой хвостиком и плакала, когда их разлучали, укладывая спать по разным кроваткам. За это Сигнус шутливо нарёк Меду хвостиком и заплетал её мягкие тёмно-каштановые волосики в конский хвост. В шесть лет Андромеда неожиданно для всех открыла в себе актёрский талант после того, как вся семья посетила театр. Теперь они с Беллой чередовались, и часть уютных вечеров в гостиной у камина Меда разыгрывала перед родителями сценки из понравившихся ей пьес. Сигнус любил вторую дочь не меньше первой и невероятно гордился ею, когда она раз за разом приносила домой кубки и медали за участие в театральных постановках. Он искренне не мог понять, как его матери вздумалось считать Андромеду разочарованием.       Когда Друэлла родила Нарциссу, к колыбельке никто даже не подошёл. Ирма премерзко улыбнулась и не преминула назвать уже третью по счёту внучку разочарованием. Не родить сына и на третий раз казалось Блэкам сущим проклятьем, достойным порицания, и Сигнусу приходилось постоянно ограждать жену от нападок разозлённых родственников.       Сам он в свободное время безмятежно нянчился с Нарциссой и ни на мгновение не позволял Друэлле расстраиваться. Маленькая Цисси стала самой ласковой и улыбчивой из его девочек, и её звонкий, серебристый смех неизменно поднимал настроение всем обитателям дома. Дуэт Беллатрикс и Андромеды переквалифицировался в трио — теперь Сигнус мог часами смотреть на дружных дочек, ведущих под руку самую младшую из них, готовых защитить её от остального мира в любую секунду. В пять лет Нарцисса стала проявлять интерес к языкам, чем несказанно порадовала Друэллу. Глядя, как мать разговаривает со своими кузенами по-французски, Нарцисса украдкой подслушивала их беседы и жадно ловила каждое незнакомое для себя слово. Поймав как-то дочь за этим делом, Сигнус только по-доброму рассмеялся и без лишних слов отвёл её к супруге. С тех пор вечера в их доме делились на троих: сидя у камина, Нарцисса пересказывала родителям короткие стишки на французском и даже что-то писала сама, после чего неловко зачитывала свои работы перед родными. Сигнус, недолго думая, нарёк её ma chérie и любил так же сильно, как и старших дочерей. Он не мог осознать, как его мать до сих пор считала Нарциссу разочарованием.       Его принцесса превратилась в настоящую королеву, царственно восседавшую в зале суда как на троне среди подданных. Его принцесса гордо смотрела на зевак и вездесущих журналистов, когда её в сопровождении дементоров уводили под стражу. Его принцесса больше не была его и выгнала родного отца из комнаты встреч, отказавшись слушать его мольбы одуматься и пойти на сделку с министерством.       Его хвостик сменил одного покровителя на другого. Отказавшись от компании старшей сестры, хвостик нашёл себе нового хозяина в лице магглорождённого Теда Тонкса и сбежал из дома сразу же с наступлением совершеннолетия. Его хвостик больше не был его и разбил отцовское сердце вдребезги, променяв родной дом на замужество с грязнокровкой.       Его ma chérie с головой окунулась в семейную жизнь и больше из неё не вылезала. После отгремевших по всей стране облав и судебных заседаний она оборвала все связи с теми, кто имел хоть малейший тесный контакт с Пожирателями смерти. Его ma chérie больше не была его, когда не стала делать исключение даже для родного отца.       Сигнус не хотел признавать правоту матери, но не смог. На смертном одре он вновь вспомнил жестокие, разрывающие душу на куски слова Ирмы и с тяжёлой болью на сердце признал, что его девочки — сплошные разочарования.