The Heiress of Slytherin

Виктор проводил Гермиону в библиотеку, но, узнав, что она встречается с Драко для работы над совместным проектом по зельеварению, вскоре ушел. Когда Крам вышел, Гермиона откинулась на спинку кресла и уставилась в окно, размышляя о том, что только что произошло в Большом зале. Если бы она была азартным человеком, то поставила бы на то, что болгарин встал бы на её защиту до того, как это сделал Малфой, из-за того, что это было как раз наоборот, ей было не по себе. Почему Драко защищал ее на глазах у всех? Даже если Малфой и подозревал, кем на самом деле был её отец, Гермиона была почти уверена, что никто другой — кроме, возможно, профессора Снейпа, — не владел этой информацией. Но открыто защищать её, когда всё еще было общеизвестно, что она грязнокровка, для неё это имело мало смысла. От Малфоя бы отвернулось большинство его друзей; кроме того, было хорошо известно, насколько большими снобами были его родители. Потерявшись в своих мыслях, она не заметила прибытие слизеринца, и не увидела, как он разглядывал её, заметив растерянное выражение её лица. Драко подошел к их столу, наблюдая, как Гермиона в задумчивости прикусывает губу, и улыбнулся про себя. Сморщенный маленький носик, нахмуренные брови, и взгляд, устремленный в пространство. Она была очаровательна, когда делала это, и ему хотелось прикусить эту губу вместо нее. Юноша присел, продолжая пялиться, но девушка всё еще не замечала его, поэтому он с громким звуком поставил свою сумку на стол, что заставило её подпрыгнуть от неожиданности и схватиться за сердце. Когда Гермиона поняла, что Малфой застал ее врасплох, она сердито посмотрела на блондина, но он казался невозмутимым, просто ухмыляясь ей в ответ. — Это было действительно необходимо, Малфой? — язвительно спросила Гермиона. — Нет, но это было весело, — ухмылка Драко стала еще шире. — У тебя искаженное представление о веселье, — покачала головой волшебница. Драко в задумчивости склонил голову, наблюдая за ней. — Давай сегодня сделаем что-нибудь другое, Грейнджер. — Например, что? Займемся ЗОТИ вместо зельеварения? — А что ты еще любишь делать, кроме чтения? — спросил Драко. — Что? — Гермиона посмотрела на блондина, словно он сошел с ума. Драко только откинулся на спинку стула, рассматривая свои ногти так, словно они были самой интересной вещью на свете. — Я о веселье, Грейнджер. Знаешь, другие вещи, которые — как ты настойчиво утверждала — тебе нравится делать помимо чтения и изучения того, как начать ценить тонкое искусство квиддича. — В квиддиче нет ничего тонкого, — хмыкнула Гермиона. — Это излишне жестокий вид спорта, не приносящий никакой пользы. — Лучше не позволяй своему болгарскому бон-бону услышать, как ты это говоришь, — рассмеялся Драко. Гермиона лишь бросила пренебрежительный взгляд на раздражающего блондина и решила взять книгу. Когда она потянулась за ней, ладонь Драко мягко легла на её руку. — Давай, Грейнджер, поживи немного. Должно же быть что-то, что тебе нравится помимо твоей непрекращающейся потребности запоминать и выбалтывать каждую крупицу знаний, полученных из одной из твоих книженций. — Почему тебя это волнует, Малфой? — Хочу доказать свою теорию, — пожал Драко плечами. Гермиона закатила глаза. — И что это за теория? — Что на самом деле у тебя нет интересов, кроме расширения твоего впечатляющего мозга до новых и головокружительных высот, — Драко с вызовом ухмыльнулся, но Гермиона только покачала головой. — То, что ты защищал меня сегодня за ужином, не значит, что ты знаешь меня, Малфой. — Так докажи, что я ошибаюсь, Грейнджер, — но не услышав от девушки опровержений, Драко решил попытаться заключить сделку, чтобы добиться большей открытости в отношениях с маленькой волшебницей. Он рисковал, так как это могло иметь обратный эффект, но он был слизеринцем, и ему нужно было использовать этот небольшой шанс, пока он у него был. Гермиона обдумывала, как ей поступить. С одной стороны, ей все равно, что думает о ней этот глупый хорек. С другой стороны, он заступился за нее, причем публично. Драко, видя нерешительность девушки, решил попробовать другую тактику. — Как насчет того, чтобы пойти со мной, и я покажу тебе то, что я люблю делать ради удовольствия, и что никто, кроме моих родителей и профессора Снейпа, обо мне не знает. И тогда, если захочешь, ты можешь рассказать о своих интересах. Гермиона отнеслась к этому предложению с некоторым сомнением. — Почему я вообще должна захотеть доверить тебе что-то личное, Малфой. Возможно, это какое-то большое слизеринское развлечение: завоевать мое доверие, а затем нанести мне удар в спину. Возможно, тебе надоело, что я не реагирую на твои насмешки, поэтому ты решил попробовать другую тактику? — Я польщен, что ты так высоко ценишь мои слизеринские качества, Грейнджер, — искренне улыбнулся Драко маленькой волшебнице. — И я тронут, что ты думаешь, будто я пошел бы на все эти хлопоты… для чего, ради дружбы с тобой? И что тогда? Какой у меня здесь мотив? — Я не знаю, Малфой… Может быть, откровенно враждебного отношения к грязнокровке просто недостаточно, раз ты решил пойти другим путем. Драко вздохнул. — Я действительно имел в виду то, что сказал Крысли: я не хочу снова слышать, как кто-то называет тебя так, включая тебя. Гермиона откинула назад голову так, словно ей залепили пощечину. Она посмотрела на лицо хорька, пытаясь выяснить, сможет ли она почувствовать какой-либо обман, но, как ни удивительно, он оказался открытой книгой. Он казался по-настоящему искренним. Она задумчиво покусывала губу, размышляя, действительно ли она хотела принять его предложение. Однако Драко стало скучно, поэтому он встал, схватил сумку и протянул руку Гермионе. — Давай, Грейнджер, я не кусаюсь. — Ну конечно. Я видела те вампирские следы, которые ты оставлял на Паркинсон в прошлом году, — Гермиона ахнула и прижала ладонь ко рту, не желая дать понять этому мерзавцу, что она заметила его любовные отношения с её бывшей соседкой по комнате. Или, если уж на то пошло, с другими волшебницами, — не то чтобы она ревновала. Драко посмотрел на маленькую волшебницу, глаза которой широко раскрылись от шока и смущения, и рассмеялся. Его раскатистый, бархатный и глубокий смех, делал странные вещи с желудком Гермионы. Слизеринец повернулся, чтобы уйти, но через несколько шагов развернулся и ухмыльнулся: — Ты идешь или нет? Гермиона схватила сумку, и, когда они вдвоем покидали библиотеку под суровым взглядом мадам Пинс, ворчала себе под нос, называя Драко «первоклассным придурком», от чего он только шире улыбался. Он действительно наслаждался подшучиванием над маленькой волшебницей; Грейнджер была огненной. Это заставило его задуматься, насколько она будет страстной в других областях, что вызвало у него озорную усмешку. Заметив ехидную ухмылку на лице слизеринца, Гермиона лишь возвела очи горе. — Убери это самодовольное выражение со своего лица, придурок. — Но сейчас я чувствую себя довольно самодовольным, Грейнджер, — девушка пробормотала себе под нос что-то вроде «готова поспорить, что это так и есть», но продолжила следовать за Малфоем вниз к подземельям. Когда они наконец достигли двери, которую Гермиона никогда раньше не видела, Драко взмахнул палочкой, и она открылась для него. Волшебница заинтриговано огляделась и проследовала за ним в комнату. Помещение было просторным, с большим камином в дальнем углу прямо напротив еще одной двери. Вдоль одной стены расположились книжные полки, а в центре комнаты напротив камина стоял красивый рояль. Гермиона была потрясена, увидев здесь, в подземельях, что-то столь «магловское». Её любопытство взяло верх прежде, чем она смогла себя остановить. — Откуда взялся рояль? — Драко оглянулся на девушку и положил свою сумку на маленький черный кожаный диван, стоявший у дальней стены. Затем он подошел, и, взяв сумку Гермионы и положив ее рядом со своей, жестом предложил ей сесть в небольшое кресло с подголовником, которое было рядом со скамейкой для фортепиано. — Инструмент принадлежит профессору Снейпу. На самом деле он довольно опытный пианист, и давал мне уроки, когда я был младше. Я всегда любил играть, но это не совсем то, что приемлемо в высшем чистокровном обществе. Раньше как мальчики, так и девочки изучали игру на музыкальном инструменте или вокал. Но со временем это вышло из моды. Когда я был ребенком, Северус иногда играл для моей матери, и, когда я стал достаточно взрослым, чтобы сидеть на скамейке и удерживать внимание, она попросила его научить меня. Не считая квиддича и полетов, это мой любимый способ расслабиться и снять стресс. Гермиона только в неверии уставилась на блондина. Кто бы мог подумать, что такой фанатичный сноб, как Малфой, может играть на пианино. Он был прав, другие слизеринские чистокровки, вероятно, распяли бы его, если бы узнали, что он занимается чем-то столь жантильным, как игра на музыкальном инструменте. Гермиона нежно провела рукой по клавишам из слоновой кости. — Ты хорошо играешь? Драко кивнул и начал играть изумительно красивое музыкальное произведение, которое показалось Гермионе знакомым. Она зачарованно наблюдала, как пальцы юноши легко и грациозно скользят по клавишам. Волшебница видела, как он закрыл глаза, ощущая каждую сыгранную им ноту так, будто она исходила из глубины его души. На лице юноши была легкая улыбка, и впервые с тех пор, как они познакомились, он выглядел совершенно умиротворенным. Девушка ощутила, как её внутренности сжались в предвкушении; чувство, которое она никогда не испытывала раньше, похоже на рой бабочек. Ни один из них не знал, что Северус и Люциус находились в соседней комнате. Снейп связался со своим другом через камин, чтобы рассказать ему о том, что произошло в Большом зале, и старший Малфой решил присоединиться к профессору, чтобы пропустить вечером по стаканчику. Когда фортепьянная музыка разлилась по комнате, Люциус вопросительно посмотрел на своего друга и выгнул бровь. Очевидно, его сын музицировал, что он делал только тогда, когда испытывал особый стресс. Исходя из того, что случилось ранее, блондин начал немного беспокоиться за своего отпрыска, и два волшебника направились к двери, чтобы разузнать в чем дело. Когда они подошли ко входу, Люциус наложил заглушающее заклинание и чары не-замечай-меня, так что оба мужчины могли свободно наблюдать за происходящим в комнате. Их глаза расширились в шоке от увиденного: Драко играл для мисс Грейнджер, которая слушала с признательностью и небольшим трепетом. Люциус приложил палец к губам, давая Северусу понять, что он хочет остаться незамеченным. Когда Драко закончил игру, он слегка повернулся и увидел, что Гермиона задумчиво смотрела на него. Он прочистил горло, а она слегка улыбнулась и сказала: — Это было красиво и знакомо. Уверена, что слышала это раньше... Шопен? Бровь Драко вздернулась в знак признания. — Да, это мое любимое. Ноктюрн до-минор Шопена. — Да, я слышала это раньше, — кивнула Гермиона. — Прекрасное исполнение. — Спасибо, — Драко склонил голову, смиренно принимая комплимент. — Я играю много лет, в основном для своей матери, потому что она любит слушать меня, — Гермиона перевела взгляд на инструмент, вспоминая время, когда она сидела со своими приемными родителями, музицируя и обсуждая музыкальную теорию. Ее приемная мать играла на скрипке, а приемный отец годами обучался классическому оперному вокалу. Еще будучи четырехлетним ребенком, Гермиона проявила склонность к пению и через год начала брать уроки вокала. К десяти годам она стала многообещающим сопрано, а, с тех пор как она начала обучение в Хогвартсе, несколько недель летних каникул она проводила, занимаясь с известным преподавателем вокала, который утверждал, что она может легко петь профессионально, если того пожелает. Девушка продолжала брать уроки, потому что знала, что это делает ее родителей счастливыми, к тому же это была единственная хорошая вещь, кроме магии, которая у неё была. Гермиона не была уверена, что готова поделиться этим хоть с кем-нибудь. — Итак, твоя очередь, Грейнджер... удиви меня. Гермиона искоса взглянула на блондина, и, вздохнув, встала и подошла к камину. Неужели она действительно хотела доверить что-то такое интимное мальчику, который насмехался над ней? — Почему ты настаиваешь на этом, Малфой? Драко обреченно вздохнул. — Потому что я хочу, чтобы мы постарались оставить последние три года в прошлом. Я был злобным мерзавцем, и мне искренне жаль. Малфои не умоляют, Грейнджер, поэтому я не собираюсь просить у тебя прощения, хотя, по правде говоря, ты заслуживаешь от меня даже большего. В этом году я пытаюсь показать тебе, что я изменился. — Я видела изменения, Малфой, собственно поэтому у меня и появились вопросы. Драко ухмыльнулся маленькой волшебнице. Она была слишком умна, чтобы ее можно было обмануть, и он спрашивал себя: сколько, она думает, он на самом деле знает о ней. Она должна была заподозрить, что ее конфронтация с его отцом вызовет вопросы. — С прошлой Пасхи, после нашего общения в библиотеке, я почувствовал себя виноватым за то, как обращался с тобой. Думаю, именно тогда я впервые действительно осознал, как мои действия повлияли на тебя, — он не упомянул о её слезах, хотя Гермиона знала, что он видел их, и за это она была ему благодарна. — Я знаю, Малфой. Я слышала ваш с Дафной разговор в поезде, когда мы возвращались домой в прошлом году. — Как ты могла услышать этот разговор? — Драко в шоке сел. — Мы были в купе одни. Гермиона ухмыльнулась про себя. — Вы думали, что вы одни. Мысли Драко начали вращаться вокруг того, на что она намекнула, когда до него дошло. — Это невозможно! Ты должна была быть под дезиллюминационными чарами. Это магия шестого курса. — Возможно, хотя я не уверена, что это действительно имеет значение, — рассмеялась Гермиона. Драко откинулся назад в ошеломленном молчании, обрабатывая то, что Грейнджер ему поведала. Она знала, что он и Дафна беспокоились о ней. Это заставило его задуматься о том, что еще ей может быть известно. Люциус и Северус с интересом наблюдали за беседой, гадая, к чему всё это идет. Гермиона стояла спиной к Драко и, если ощущения ее не подвели, к профессору Снейпу и лорду Малфою. Она чувствовала магию их Темной метки. Ношение крестража отца сделало её более восприимчивой к его магии и темной магии в целом. Три дня назад она нашла диадему Кандиды Когтевран в Выручай-комнате. Ее отцу действительно нужно было выбрать другое место, чтобы скрыть часть своей души, а не прятать ее в замке, где жил Дамблдор. Глубоко вздохнув, и, потерев невидимое на пальце украшение, она приняла решение отменить чары и не прятать кольцо достаточно долго, чтобы его можно было увидеть. Она подумала, что если трое мужчин за ее спиной действительно так умны, как они утверждали, они поймут её не столь скрытое послание. Гермиона плавно взмахнула палочкой и мелодия скрипки начала мягко заполнять комнату. Это был фрагмент из ее любимого мюзикла/оперы. Одна из первых вещей, которую она действительно освоила как певица. Она и её приемный отец часами пели партии вместе, поэтому волшебница закрыла глаза и позволила музыке унести ее. Father once spoke of an angel I used to dream he’d appear Now as I sing I can sense him And I know he’s here Here in this room he calls me softly Somewhere inside...hiding Somehow I know he’s always with me He the unseen genius Angel of music, guide and guardian Grant to me your glory Angel of music, hide no longer Secret and strange...angel He’s with me even now All around me It frightens me* Драко восхищенно смотрел на маленькую волшебницу, стоящую перед ним, её голос не был похож ни на что из того, что он когда-либо слышал раньше. Незабываемо, пронзительно и необыкновенно. Он чувствовал себя трепещущим и возбужденным, и в этот момент понял, что хочет эту волшебницу для себя. Люциус и Северус потеряли дар речи. Ни один из них никогда не слышал эту музыку или песню, но от слов и эмоций волосы на затылке старшего Малфоя встали дыбом, а его друг выглядел бледнее, чем он когда-либо его видел. Теперь Люциусу стало предельно ясно, что стоявшая перед ним молодая девушка, была дочерью его господина. Более того, он был абсолютно уверен, что Темный Лорд знал о ней, и намеревался объявить девушку своей наследницей. Он и Северус разделили понимающий взгляд. Гермиона ухмыльнулась про себя, снова наложив заклинание сокрытия на руку, но всё ещё не обернулась. — Что ж... вот и ответ, Драко... лорд Малфой, профессор Снейп. Надеюсь, мое выступление вам понравилось? — юноша немедленно обернулся, увидев своего родителя и крестного, стоящих в дверном проеме, с одинаково шокированным выражением на лице. Это был третий раз, когда Грейнджер превзошла его отца и Северуса. Он оглянулся на Гермиону и обнаружил, что она стоит перед ними с торжествующей ухмылкой. Черт! Люциус первым пришел в себя. — Ваше выступление было изысканным, мисс Грейнджер, и очень поучительным, — он ухмыльнулся, повторяя её же слова, отчего слизеринка лишь шире улыбнулась. — Я уверена, что это так для всех нас, — кивнула Гермиона. Затем она протянула руку, и её сумка полетела к ней — как и раньше, не используя палочку и не произнося заклинания вслух. — Господа, наслаждайтесь оставшейся частью вечера, уверена, вам есть что обсудить, — с этими словами девушка выскользнула из комнаты, оставив после себя троих ошеломленных волшебников. Драко лишь смотрел вслед маленькой волшебнице. — Чёрт возьми. — Определённо, — протянул его крестный. Они так облажались.