The Heiress of Slytherin

На следующее утро Дамблдор сделал краткое объявление, выражая сожаления о смерти Седрика от несчастного случая, в то время как большинство учеников смотрели на Гарри Поттера — одни в гневе, другие в замешательстве. Гермиона вышла из Большого зала со своими однокурсниками, и убедилась, что ее заметили, прежде чем она ускользнет, наложив на себя дезиллюминационные чары, и последовав за Поттером, Долгопупсом и Уизли, которые направились к хижине Хагрида. Гриффиндорцы расспрашивали Поттера о произошедшем, желая знать: не вспомнил ли он что-нибудь с прошлого вечера. — Я понятия не имею, что произошло, — вздохнув, покачал головой Гарри. — Помню, как вошел в лабиринт, но с этого момента ничего. Дамблдор считает, что кто-то, должно быть, стер мне память. На моей руке был почти заживший шрам от пореза, но я не знаю, как это случилось, к тому же у меня ужасно болит голова. Они пытались отследить магическую подпись, но авроры не смогли ее распознать, кажется, произошедшее даже профессора Грюма действительно поставило в тупик. — Это ужасно, Гарри, — сочувственно сказал Рон, — я думаю, что Дамблдор получит некоторую негативную реакцию. Папа первым делом написал мне сегодня утром о том, что министерство собирается провести полномасштабное расследование того, как Дамблдор допустил убийство Седрика. После всей неразберихи с Краучем-старшим, папа считает, что Дамблдор может даже потерять работу! Это заставило Гермиону ухмыльнуться, когда она наблюдала за тремя мальчиками, направляющимися вниз по холму к хижине Хагрида. Развернувшись, она вернулась в замок и направилась в комнату профессора Снейпа, чтобы встретиться с Дафной и Драко. Добравшись до места встречи, она заметила, что Драко был один, и расхаживал туда-сюда по коридору. Отменив чары невидимости, Гермиона подошла к волшебнику с легкой улыбкой на устах. — Я знаю этот взгляд, Грейнджер, — поддразнил Драко, — ты что-то задумала? Улыбка Гермионы засияла ярче. — Уверена, что понятия не имею, что ты имеешь в виду, Малфой. Мне лишь только захотелось немного прогуляться по территории перед нашим отъездом завтра утром. — Захотелось прогуляться, ну конечно, — с этими словами юноша схватил Гермиону за руку, потащил ее в «их» комнату и закрыл дверь. Гермиона наложила охранные и заглушающие чары, пока Драко располагался на диване у дальней стены, похлопав пустое место рядом с ним. Гермиона лишь закатила глаза на игривое поведение блондина. — Где Дафна? Я думала, она собирается встретиться с нами здесь? Слизеринец ухмыльнулся. — Я сказал ей, что мне нужно немного побыть с тобой наедине, прежде чем мы завтра уедем, — Гермиона снова возвела очи горе, но всё равно села рядом. — Не будь такой дерзкой со мной, маленькая волшебница, я не увижу тебя всё лето, так что прости меня, если я не хочу потратить оставшееся время на разговоры с Дафной, когда мы можем делать гораздо более продуктивные вещи. — Какие, например? — с вызовом спросила Гермиона. Юноша ухмыльнулся и, схватив свою волшебницу за руку, притянул ее к себе на колени и глубоко поцеловал. Гермиона сначала была застигнута врасплох, но вскоре вздохнула в поцелуй, прежде чем Драко оторвался, прикоснувшись своим лбом к ее. — Где ты собираешься провести лето, Гермиона? — мягко спросил он девушку. — Этим летом я собираюсь ненадолго в Годрикову впадину. Чудесная волшебница, с которой познакомились мои приемные родители, обучала меня прошлым летом, и она согласилась принять меня и в этом году. Я завела там несколько новых знакомых, с которыми с нетерпением жду встречи. Слизеринец кивнул. — Уже знаешь, как долго ты там пробудешь? Гермиона понимающе посмотрела на Драко, догадываясь, о чем он пытался ее спросить. — Нет, на данный момент у меня нет жёстких временных рамок для чего бы то ни было. Меня заверили, что в какой-то момент меня посетят. Драко на мгновение отвел взгляд, а затем снова посмотрел на свою волшебницу. — Ты обеспокоена тем, что такое длительное расставание может усложнить ситуацию? — Это всегда возможно, но если я чему и научилась за последние четыре года, так это тому, что нельзя иметь никаких ожиданий в отношении кого-либо или чего-либо. Так вы не разочаруетесь и не пострадаете, — уклончиво ответила Гермиона. Драко сидел нахмурившись, ему не понравилась правда ее заявления. — Значит, у тебя нет никаких ожиданий в отношении нас? Гермиона враз удивленно посмотрела на слизеринца. — Нет, зачем мне это? — когда Драко уже хотел оспорить ее утверждение, девушка подняла руку, останавливая его. — Драко, никто из нас не знает, что нас ждет завтра. Сейчас всё очень сложно, и я не могу хоть с какой-то уверенностью сказать, что ждет меня в будущем. Мне понравилось наше короткое время вместе, и я знаю о твоих чувствах. Но можешь ли ты честно сесть и сказать мне, что твоя привязанность останется неизменной? Нам пятнадцать, и это вряд ли достаточный возраст для того, чтобы иметь представление о долгосрочных обязательствах. Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль, а только лишь пытаюсь объяснить, что на данный момент не могу дать тебе того, что ты хочешь. Если того, что у нас есть, для тебя недостаточно, то тебе нужно найти кого-то, кто может дать больше. Я не буду злиться на тебя за это. Драко с шоком и болью смотрел на Гермиону. Неужели она действительно ничего не чувствовала к нему? — Так это всё? Ты ничего не чувствуешь ко мне? Встав с дивана, Гермиона повернулась к юноше лицом. — Я рассказала тебе о своих чувствах, Драко. Я считаю тебя привлекательным, и мне нравится быть рядом с тобой. Но, чтобы избавиться от многолетней боли, потребуется больше пары месяцев поцелуев. Ты не можешь просто ожидать, что я буду притворяться, что ничего не произошло. Всецело доверять тебе? Я пытаюсь, Драко, но если ты хочешь быть со мной, тебе придется научиться терпению и дать мне время, чтобы приспособиться ко всему этому… Ты можешь это сделать? Блондин посмотрел на свою волшебницу, которая стояла там, обхватив себя руками, в ожидании его реакции. Ему пришлось эгоистично признать, что он хотел, чтобы она полностью забыла о том, как ужасно он с ней обращался. Но, слушая ее сейчас и видя, как она крепится из последних сил, он знал, что ему нужно проявить терпение, чтобы завоевать ее доверие и любовь. Он был Малфоем, а у Малфоев было только самое лучшее. Его волшебница была самой лучшей во всем, что она делала, и он знал, что никогда не захочет другую девушку так, как хотел Гермиону. — Я понимаю, Грейнджер, — Гермиона бросила на него сомневающийся взгляд, при виде которого Драко ухмыльнулся, встал и нежно обхватил ее лицо. — Я понимаю. Мужчины Малфоев не славятся своим терпением, но я готов сделать для тебя исключение. Пока ты хочешь попробовать, я буду рядом с тобой. Мне может быть пятнадцать, Гермиона, но я знаю себя и знаю, что ты для меня значишь. Так что, сколько бы времени на это ни потребовалось и что бы ты от меня ни хотела, я здесь для тебя. Гермиона слабо улыбнулась мальчику перед ней. Действительно ли он понимал, что обещал? Девушка не была в этом уверена, но в любом случае она не собиралась возлагать надежды. — Что ж, хорошо тогда, — она наклонилась и поцеловала юношу в губы, на что он охотно ответил взаимностью. Через несколько мгновений Гермиона прервала поцелуй, прислонившись лбом к Драко, и они вместе разделили тихий момент. — Давай, Грейнджер, пойдем накормим тебя, — они вместе направились к Большому залу на ужин, по пути наткнувшись на Дафну и Блейза. Четверо слизеринцев тихо болтали между собой, обсуждая предстоящее лето. Когда они вошли в зал, все ели тихо и, похоже, никто особо не разговаривал. Виктор подошел к Гермионе и, протянув ей кусок пергамента, попросил ее писа́ть ему летом. Проигнорировав хмурый взгляд Драко, Гермиона, улыбаясь, заверила болгарина, что будет очень рада поддерживать с ним связь. Когда слизеринцы сели за стол рядом с Пэнси и Тео, некоторое время никто не разговаривал, так как все были слишком заняты едой, а когда ужин, наконец, закончился, все факультеты, казалось, предпочли находиться в своих гостиных, готовясь к завтрашнему отъезду. Гермиона испытывала облегчение, когда никто не вовлек ее в беседу, хотя она не пропустила ни вопросительные взгляды, брошенные Пэнси и Тео, ни обиженный взгляд Драко. Удалившись в общежитие для девочек четвертого курса, Гермиона закрыла шторы и разместила чары приватности, желая, чтобы ее оставили в покое. Завтра не могло наступить достаточно быстро для молодой волшебницы, и она очень хотела покинуть Хогвартс на лето.