The Heiress of Slytherin

Оставшееся время в Годриковой впадине пролетело для Гермионы незаметно. Мадлен позаботилась о том, чтобы снабдить ее дополнительным материалом для чтения перед отъездом, и сказала прислать ей сову, если у нее возникнут вопросы. Один раз отец ненадолго приходил к ней, чтобы сообщить, что заберет ее в конце недели. Он не дал больше никаких объяснений относительно того, что это влечет за собой и куда они пойдут. Гермиона написала своим родителям и поведала им, что у нее появилась возможность учиться у другого магического покровителя. Их ответ был ожидаемым, хотя и слегка обидным: отец с матерью выразили радость, что у нее появилась такая возможность, но не спросили, когда она вернется домой. Отсутствие интереса беспокоило Гермиону больше, чем она показывала. Обняв Мадлен на прощание, Гермиона отправилась на кладбище, где, по словам отца, он будет ее ждать. Пройдя через ворота, она немного побродила вокруг, когда заметила надгробный камень с именем Игнотуса Певерелла. Имя казалось знакомым, но именно гравировка на плите привлекла ее внимание. Это была та же руна, которую использовали Гриндевальд и Дамблдор. Как это было связано с семьей Певереллов? Услышав приглушенные шаги за спиной, Гермиона повернулась к родителю, который смотрел на нее с призрачной улыбкой на губах. — Нашла что-то интересное, дитя? — Не совсем, — Гермиона пожала плечами, изображая безразличие, — просто заинтригована тем, сколько лет некоторым из этих могил. Я не знала, что в Годриковой впадине было столько выдающихся волшебных семей, многих из которых уже нет. Ее отец жестом велел ей следовать за ним, что она с радостью сделала. — Насколько я знаю, это одна из самых известных волшебных деревень в Великобритании. Ты договорилась с родителями? — мужчина презрительно усмехнулся. — Да, — кивнула Гермиона, — они, похоже, действительно обрадовались, что я не вернусь в ранее оговоренное время. — Хммм. И как ты к этому относишься, юная Гермиона? — спросил мужчина, искоса наблюдая за ней. — Полагаю, этого следовало ожидать. Мы отдаляемся с тех пор, как была раскрыта правда о моем удочерении. Они прекрасные люди, которые хорошо обо мне заботились, но совершенно очевидно, что сейчас у нас мало общего. — И тебя это беспокоит? — Не так сильно, как раньше, — Гермиона раздраженно покачала головой. — Уверена, что они желают мне добра, но когда я рассказала, что мне предложили еще одно ученичество, они даже не спросили подробностей. Я знаю, что моих родителей не интересует волшебный мир, и именно они познакомили меня с миссис Уайт. Но я понимаю, что чем старше я становлюсь, тем больше становится пропасть между нами. Полагаю, это неизбежно, — Гермиона посмотрела на отца, который слушал с вежливым интересом. — Если позволите, сэр? У меня есть несколько вопросов, прежде чем мы уйдем, если вы не против? Мужчина остановился и повернулся, чтобы уделить ей безраздельное внимание. Коротко кивнув, Гермиона вздохнула. — Во-первых, как бы вы предпочли, чтобы я называла вас официально? Не хочу строить допущения, и, если вы согласны, я хотела бы называть вас чем-то большим, чем «сэр». Во-вторых, мне любопытно, куда мы направимся, и как долго я останусь с вами? Ее отец смотрел на нее сверху вниз с легкой ухмылкой, играющей в уголках его рта. — Как тебе было бы удобно называть меня, дочь? Гермиона проказливо ухмыльнулась. — Что ж, если вы не довольны обращениями вроде «отец», «папа», «папочка» или «папа́», возможно, более подходящим будет другое прозвище. Волдеморт мрачно усмехнулся. — А ты нахальная мелочь, не так ли? Большинство людей бегут от меня в страхе, но у тебя хватает дерзости дразнить меня. Не уверен, что одобряю, и, возможно, накажу тебя позже, — довольно резко заявил он, наблюдая за тем, как румянец покидает розовые щеки его дочери. Он увидел, как молниеносно изменилось ее поведение. Игривый блеск в девичьих глазах исчез, теперь они казались безразличными и мертвыми. Лицо волшебницы совершенно не выражало эмоций, как будто она в один момент стала совершенно другим человеком. Даже ее аура стала холодной и неприступной, это была ошеломляющая — если не сбивающая с толку — трансформация. Темный Лорд коснулся подбородка дочери указательным пальцем (она не вздрогнула), подняв ее голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Ты действительно интригующая особа, юная Гермиона. Тебе нужно кое-что понять обо мне, прежде чем ты согласишься покинуть это место. Как только мы уйдем, пути назад уже не будет. Ты увидишь, что я могу быть жестоким, бессердечным, мстительным и беспощадным по отношению к тем, кто заслуживает моего гнева. Ты, дитя моё, не должна беспокоиться об этом. Ты доказала свою ценность, но имей в виду… Я не потерплю неуважения со стороны кого-либо, включая тебя. За закрытыми дверями я ожидаю, что ты будешь сама собой, но на публике ты будешь вести себя соответствующим образом. Ты будешь подчиняться мне как главе семьи, вне зависимости от того, известна ли твоя настоящая личность или нет. Я достаточно ясно выразился? — Да, сэр, — кивнула Гермиона, не отводя взгляд. Темный Лорд вздохнул. Он понятия не имел, как вести себя с ребенком, а тем более с дочерью исключительной красоты и интеллекта. — Наедине ты можешь называть меня только отцом. Никаких других нелепых прозвищ, — Гермиона слегка улыбнулась и кивнула. — Перед моими последователями обращайся ко мне «мой Лорд», как и все, кто мне служит. Или «отец», если того требует ситуация. Что касается того, куда мы идем… Я возьму тебя в дом слуги, который заверил меня, что тебе там будут очень рады. Похоже, дочь, в этом году ты была очень занята, шантажируя нескольких моих самых доверенных последователей. Я бы разозлился, если бы я не был так впечатлён твоей хитростью и изобретательностью. Что касается того, как долго ты там пробудешь, то это пока не определено. — Они заслужили это, — пожала плечами Гермиона. — Пожалуйста, скажите мне, что они получили хотя бы Круцио за свою дерзость, отец, — Темный Лорд рассмеялся над тем, что его маленькая девочка совсем не раскаивается в своих манипуляциях и возмездии тем, кто обидел ее. Она действительно была восхитительна. — Уверен, что дерзости им не занимать, и да… Я выразил свое неудовольствие самым жёстким образом, моя дорогая. Пойдем, нас ждут, а опаздывать — это невежливо, — ухмыльнувшись отцу в ответ, Гермиона уверенно взяла протянутую ей руку, и двое беззвучно растворились в воздухе.