The Heiress of Slytherin

Гермиона посмотрела на отца, который очень внимательно наблюдал за ней. — Отец, может быть, будет проще, если я задам вам несколько вопросов? Волдеморт усмехнулся. — Похоже, твоя жажда знаний — довольно ненасытна, дитя. Очень хорошо, спрашивай. Кивнув, Гермиона села немного прямее. — Вы действительно изменили воспоминания Поттера в ту ночь, когда он вернулся? — Волдеморт коротко кивнул. — И у него действительно была частичка вашей души, как я и думала? — Волдеморт снова кивнул. — Я много думала об этом в последние пару лет, о том, почему вы вообще пошли за мальчиком. Там было какое-то пророчество, не так ли, что-то, что было подслушано, но не полностью? Лорд Волдеморт уставился на свою дочь в полном шоке! Как она это поняла? Он продолжал пристально смотреть на нее, но, к ее чести, она даже не вздрогнула. — Как ты пришла к такому выводу, дочь моя? — Ну, есть несколько вещей на самом деле. Во-первых, профессор Трелони — абсолютно никчемный профессор прорицания, но она была нанята Дамблдором за год до нападения на Поттеров. Зачем Дамблдору нанимать эту женщину, если только она на самом деле что-то не предсказала, и должно быть прорицание было что-то с чем-то, иначе зачем предлагать ей свою защиту? Во-вторых, я полагаю, что человек, который подслушал пророчество, был кем-то из сотрудников Дамблдора, но преданным вам? Может быть, профессор Снейп? — при этих словах Волдеморт снова кивнул, глядя на дочь в тихом изумлении. — И наконец, подумав об этом, я поняла, что там могут быть и другие крестражи, кроме того, что есть у меня, Нагайны и Поттера? Темный Лорд всегда считал себя самым умным, самым хитрым волшебником в мире, но сидя здесь и слушая, как его единственная дочь излагает свои теории, основанные на фактах, он был совершенно сбит с толку, немного насторожен, но в остальном безмерно горд тем, насколько блестящим был его ребенок. — Я думаю, ты уже догадалась, что это может быть, дочка? — Ну, по большей части это были догадки, пока я не нашла тот, которого вы поместили в потайную комнату. Поэтому я взяла его и положила в свою расшитую бисером сумку, которая сильно защищена, — лицо ее отца потемнело, но она быстро успокоила его. — На сумке есть несколько заклинаний, но я сочла благоразумным убрать его из любого места, куда Дамблдор или Поттер имеют доступ. Я узнала крестраж в потерянной диадеме Кандиды Когтевран, поэтому предположила, что вы, вероятно, смогли получить доступ к другим артефактам основателей, к чаше Пенелопы Пуффендуй? При этих словах Темный Лорд встал, его аура потемнела, закружилась в волнении, но Гермиона просто сидела, не обращая внимания на демонстрацию силы ее отцом. — Что еще ты обнаружила, дочь моя? — Волдеморт угрожающе зарычал. — Отец, пожалуйста, не сердитесь на меня. Я говорю вам это для вашего же блага. Если я смогла это выяснить, вы не думаете, что Дамблдор не смог бы? Или, может быть, кто-то преданный этому человеку? Я ненавижу директора, но он не полный идиот, несмотря на доказательства обратного. — Ты права, этот человек не так глуп, как кажется. Он знает легилименцию, как ты можешь быть уверена, что не выдала мою тайну неосознанно? — Профессор Снейп дал мне текст по окклюменции в конце моего второго курса. Вероятно, он может объяснить свои причины лучше, чем я, но с тех пор я практиковалась. Это трудно, так как у меня не было опытного легилимента, чтобы должным образом направлять меня, но я думаю, что мои щиты хороши. Не дав Гермионе никакого предупреждения, ее отец посмотрел ей в глаза, молча произнося заклинание. Гермиона почувствовала мгновенный толчок в ее разум, и она быстро опустила свои щиты, вызывая случайные факты из маггловских текстов, романов и любой другой информации, которую она могла протолкнуть вперед. Не из тех, кого легко переубедить, Темный Лорд сильнее надавил на ее ментальные стены, заставляя Гермиону снова переключить внимание на звуки музыки, пение песен и музыкальную теорию. Следующий толчок был еще глубже, и Гермиона почувствовала, как ее ментальные стены атакуют со всех сторон, когда ее отец пытался найти путь внутрь, тогда она почувствовала, что не может больше выдерживать напряжение, она молча произнесла «экспульсо», и ее отец был выброшен из ее разума быстро. Волдеморт посмотрел на свою дочь, которая сидела там, заметно дрожа от усталости. Еще никому не удавалось выбросить его из головы. Он понял, что пробыл в ее сознании по меньшей мере десять минут, и она не сломалась, как бы сильно он не давил. Ее глаза были влажными от слез, стекающих по щекам в безмолвном предостережении о пытке, через которую он заставил ее пройти. Но ее лицо выражало сдерживаемый гнев, когда она насмешливо вздернула подбородок. Не теряя ни секунды, она заявила с праведным негодованием: — Надеюсь, вы удовлетворены, отец? Впервые с тех пор, как он себя помнил, Волдеморт искренне улыбнулся. — Ты продолжаешь производить на меня впечатление, дочь моя. Я не буду извиняться за то, что только что произошло. Я предупреждал тебя о том, что я за человек. — Я не ожидала извинений, сэр. Однако, я по понятным причинам устала и хотела бы, чтобы меня отвели в мою комнату, чтобы освежиться. Может быть, мы продолжим эту дискуссию в другой раз? В этот момент Люциус вошел в библиотеку, чтобы позаботиться о гостях, и увидел Гермиону и Темного Лорда, сидящих в уединенной части библиотеки. — Милорд, простите, что прерываю вас, — Люциус посмотрел на молодую девушку, которая выглядела нездоровой, — Яксли в моем кабинете, и он хочет обсудить с вами кое-что наедине. — Люциус, если ты не возражаешь, проводи мою дочь в ее комнату и проследи, чтобы ей дали успокоительное. — Конечно, милорд, — Люциус поклонился, глядя, как его господин выходит из комнаты. Когда он ушел, то повернулся к молодой волшебнице и протянул ей руку, которую она приняла немного нерешительно. Они вместе прошли по коридору и поднялись по лестнице на третий этаж. Когда они добрались до комнаты Гермионы, молодая волшебница остановила лорда Малфоя, прежде чем он успел уйти. — Я должна кое-что вернуть вам, лорд Малфой, — Гермиона открыла сумочку и вытащила дневник, который взяла в тот день в Косом переулке у Джинни Уизли. Когда она протянула его Люциусу, он просто посмотрел на нее в шоке. — Почему вы возвращаете это мне, мисс Грейнджер? — Я полагаю, сэр, что если мой отец спросит, есть ли у вас эта книга, ему не понравится ответ «нет». — Но это всё еще не ответ на мой вопрос. Вместо прямого ответа на вопрос Гермиона решила применить другую тактику. — Что больше всего ценится в Слизерине, лорд Малфой? Люциус на мгновение задумался над вопросом, который задала ему Гермиона. Слизеринцы восхищались властью и богатством, честолюбием и хитростью — но большинство в факультете были чистокровными и обладали значительным состоянием. Нет, это было не то. Люциус взглянул на молодую девушку, которая, казалось, едва держалась на ногах, но в ее глазах всё еще горели огонь и решимость. — Верность, мисс Грейнджер. Слизеринцы верны друг другу. — Обычно это так, но я была исключением из этого правила. Я не получала преданности от своего собственного факультета. Итак, я спрашиваю вас, лорд Малфой, кому или чему вы верны? Если бы вам пришлось сделать выбор, что бы вы выбрали? — Гермиона протянула дневник и склонила голову в знак благодарности. — Спасибо, что спонсируете меня здесь, лорд Малфой. Я ценю это и, пожалуйста, надеюсь, что мои рассуждения со временем станут очевидными. — Я оставлю вас, мисс Грейнджер. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться непосредственно ко мне, если вам что-нибудь понадобится. — Я так и сделаю. Спасибо. С этими словами Гермиона вошла в свою комнату и тихо закрыла дверь, позволив слезам беспрепятственно скатиться с ее щек. Ее собственный отец бесцеремонно и без предупреждения вторгся в ее сознание. Похоже, он действительно оказался таким бессердечным, как и предупреждал ее. Она представила, что если бы это был кто-то другой, то он был бы уже мертв. Подойдя к кровати, она достала свой чемодан из сумки и увеличила его, положив на край. Она взяла свежую пижаму и нижнее белье и пошла принимать горячий душ. Как только вода пошла, она вошла в душ, наложила заглушающие чары и защитные барьеры и погрузилась в обжигающую воду, плача пустыми слезами. В глубине души она понимала, что это будет нелегко, и старалась подготовиться соответствующим образом. Возможно, она была чересчур оптимистична и ей всё-таки нужно было разработать план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Приняв душ, она вытерлась полотенцем и надела темно-синюю пижаму. Попытка уложить свои волосы была второстепенной проблемой, поэтому она просто согласилась на небрежный пучок. Она придала своему лицу освежающее очарование. Войдя в свою комнату, она сначала заметила успокаивающее зелье на тумбочке, очевидно оставленное там домашним эльфом. Следующее, что она заметила, был ее отец, сидящий в кресле у камина и пристально наблюдающий за ней. — Дочь моя, я пришел закончить наш разговор. — Конечно, отец, — Гермиона села, скромно положив руки на колени и скрестив ноги в лодыжках. — Мне нелегко хвалить тебя, и я уверен, что ты поймешь, что я ожидаю гораздо большего, чем готов дать взамен. Нагайна сказала мне, что она поделилась с тобой частью моей истории. Любовь — это понятие, с которым я незнаком, но я могу оценить ум, честолюбие, хитрость и находчивость. Таким образом, ты превзошла мои ожидания, Гермиона, и я надеюсь, что ты продолжишь это делать. Гермиона не знала, что и думать о признании отца. — Я уверена, что нам обоим потребуется время, чтобы привыкнуть друг к другу. Что касается нашего предыдущего разговора, я только хотела предложить вам проверить, что другие крестражи в безопасности. Я предполагаю, что вы могли бы отдать один или несколько из них доверенным последователям, и было бы разумно проверить, что они всё еще целы. Волдеморт задумчиво наклонил голову. — Возможно, это мудрая идея. Пожалуйста, просвети меня и поделись со мной, кому, как ты считаешь, я мог бы доверить их? Гермиона усмехнулась про себя. — Судя по моим исследованиям, у вас было несколько верных последователей, некоторые из которых сидели в тюрьме. Я полагаю, что вы отдавали предпочтение Лестрейнджам, также Малфоям и семье Блэков? — Я понимаю, — мягко сказал Волдеморт, — возможно, будет лучше, если мы отложим эту дискуссию до тех пор, пока у меня не будет возможности убедиться, что моя собственность там, где я ее оставил. Я уезжаю на несколько дней по делам, но Нагайна будет здесь в качестве компаньонки. — Будет приятно снова увидеть ее, я скучала по разговорам с ней. Гермиона искренне улыбнулась. Волдеморт встал и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Теперь Гермиона поняла, почему ее отца так боялись, он излучал силу, не похожую ни на что, что она чувствовала раньше. Она искренне надеялась, что не допустила грубого просчета в том, что касалось Люциуса Малфоя. Только время покажет.