The Heiress of Slytherin

Гермиона направилась в Выручай-комнату. На всякий случай она уложила несколько вещей в свою расшитую бисером сумку. Подойдя к комнате, она трижды прошлась перед дверью, и когда та открылась, Гермиона ахнула от восторга, увидев, как красиво выглядит комната. Драко действительно превзошел самого себя! Комната была похожа на сказку. По комнате плавали свечи, в камине горел огонь. В центре комнаты стоял небольшой элегантный столик с двумя зелеными бархатными стульями с откидными спинками. Хрустальные кубки и изящный фарфор в елочку украшали сервировку стола с золотыми листьями. В углу, возле камина, стояло пианино, а в дальнем конце комнаты стояла потрясающая викторианская кровать с балдахином и прозрачными шелковыми занавесками. Когда Гермиона вошла в комнату, она наконец заметила своего волшебника, стоящего у ближайшей стены и смотрящего на нее голодным взглядом. Его серые глаза блестели в тусклом свете свечей, и она ахнула, увидев, как он красив. Одетый в черную парадную мантию с белой рубашкой и изумрудно-зеленым галстуком, который соответствовал ее платью, Драко выглядел абсолютно восхитительно. Гермиона покраснела, увидев выражение искренней признательности на лице Драко, когда он окинул взглядом ее стройную фигуру. Он уверенно подошел к ней и церемонно поклонился, взяв ее за руку и запечатлев нежнейший поцелуй на костяшках пальцев. — Миледи, — соблазнительно промурлыкал Драко, — сегодня вечером вы выглядите потрясающе. Гермиона густо покраснела, но всё же сделала элегантный реверанс. Ее голос прозвучал немного хрипловато, чем хотела, когда ответила: — Спасибо за любезность, сэр. Дьявольски ухмыляясь, Драко подошел и положил руку на поясницу Гермионы, сопровождая ее к столу. — Ужин ждет вас, миледи. Гермиона слегка улыбнулась, когда он отодвинул для нее стул и помог устроиться, а затем сделал то же самое для себя. Как только они оба сели, Драко потянулся за бутылкой вина, которая стояла на подставке для ведра рядом с его сиденьем. Он попробовал капельку вина и одобрительно кивнул, прежде чем налил густую красную жидкость в ее бокал, а затем в свой. Тилли резко появилась, и салфетки волшебным образом были размещены на каждой из их тарелок. Когда появилась еда, Гермиона ахнула от удовольствия, увидев свое любимое блюдо. — Ох, это выглядит чудесно, Тилли! — ахнула Гермиона. — Это мое любимое блюдо! Тилли улыбнулась, радостно хлопая ушами. — Молодой господин сказал Тилли, что это ваше любимое блюдо, мисс. Тилли очень рада сделать это для вашей особенной ночи. — Спасибо, Тилли, — Гермиона нежно улыбнулась маленькому домовому эльфу Малфоев. — Ты превзошла саму себя, Тилли, — уверенно сказал Драко, одобрительно кивая. — Мы дадим тебе знать, когда закончим. Тилли смиренно поклонилась. — Конечно, молодой господин, — и с «хлопком» Тилли исчезла. Гермиона мягко улыбнулась своему волшебнику. — Это действительно прекрасно, Драко. Спасибо. Взяв руку волшебницы, Драко поцеловал ее тыльную сторону. — Нет ничего прекраснее, чем ты, любовь моя. У меня весь вечер запланирован для нас, — потянувшись за бокалом, Драко поднял его, чтобы произнести тост. — Я бы хотел произнести тост, — Гермиона улыбнулась и подняла бокал после Драко. — За нас. — За нас, — эхом отозвалась Гермиона, заставив Драко широко улыбнуться, чокнувшись бокалами, они вместе сделали по глотку дорогого вина. Оба замурлыкали, наслаждаясь легкими и свежими ароматами вишни и клубники с земляным вкусом. — Это превосходное вино, Драко. — У нас в поместье большой винный погреб. Отец большой знаток французских вин, как магических, так и маггловских. Гермиона рассмеялась. — Кто бы мог подумать, что Люциус Малфой оценит магловское вино. Улыбнувшись в знак солидарности, Драко тихо рассмеялся. — Отец настоящий сноб, когда речь заходит о некоторых вещах. Искусство, музыка и вино, вероятно, возглавляют этот список и не в особом порядке. Он никогда бы не признался в этом вслух, но наш винный погреб в основном состоит из редких маггловских винтажей. У него даже есть контакт с одним из самых известных магловских аукционных домов в Лондоне, которые, как известно, помогают ему время от времени приобретать редкие находки. Недоверчиво покачав головой, Гермиона печально улыбнулась. — Этот напыщенный болван! Несмотря на всё его позерство, он скрытый лицемер, — при этих словах Драко громко рассмеялся, гадая, что скажет отец, услышав такую оценку. — Я уверен, что отец этого не понимает. — Конечно, не понимает. Он всегда стоит на своем. На самом деле единственный раз, когда я видела его по-настоящему взъерошенным — это на Святочном балу на четвертом курсе. — Да, я помню это. Он был так ошарашен, когда ты ушла с Крамом, что сразу отправился домой. Помню, я думал о том, какой потрясающей ты была в ту ночь, и как я завидовал тому, что Крам был с тобой, — в конце Драко слегка нахмурился. — Виктор был мне хорошим другом, фактически он был моим первым другом, и я всё еще благодарна ему за доброту, которую он проявил ко мне на четвертом курсе, — прошептала Гермиона последние слова, опустив глаза на стол. Покорно вздохнув, Драко взял руку Гермионы и сжал ее, пока она не подняла на него глаза. — Я думаю, нам действительно нужно поговорить об этом, и мы должны были сделать это раньше, за это я приношу свои извинения, — сделав глоток вина, Драко поставил бокал и посмотрел волшебнице прямо в глаза. — Я знаю, что был первоклассным мерзавцем с тобой. Я был предубежден, полон ненависти, и мне нет оправдания. Я не думал о том, как то, что я сказал и сделал, может по-настоящему повлиять на тебя, и я не понимал этого до того дня в библиотеке на третьем курсе. Я отчетливо помню, как смотрел на пустоту в твоих глазах и спрашивал себя, есть ли в твоей жизни кто-нибудь, кто действительно заботился о тебе. В те пасхальные каникулы я вернулся домой и думал только о тебе. Но на самом деле это не поразило меня, пока я не увидел, как ты бежишь вниз по холму, чтобы встретиться с Нагайной на четвертом курсе. Выражение твоего лица было самым счастливым, какое я когда-либо видел, и когда ты увидела Нагайну, ты улыбнулась, и улыбка полностью осветила твое лицо. От тебя захватывало дух, и я чувствовал себя таким идиотом, что не замечал этого раньше. У меня впервые в жизни заболело сердце, потому что я понял, как сильно причинил тебе боль, и не знал, как это исправить, — Драко замолчал и сделал еще один глоток вина, заметив, что волшебница смотрит на него с откровенным любопытством. — Знаешь, я написал матери на четвертом курсе после твоей стычки со Снейпом. Рассказал ей всё. Как я причинил тебе боль, что это заставило меня чувствовать. Как я был разочарован в самом себе. Знаешь, что она мне ответила и рассказала? — Гермиона улыбнулась, но покачала головой. — Она сказала мне, что иногда мы причиняем боль тому, о ком волнуемся больше всего. Если я действительно волнуюсь о тебе, то мне нужно уладить всё с тобой. Она спросила меня, что я нашел в тебе, и я потратил целое письмо, рассказывая ей обо всех качествах, которые заметил в тебе за эти годы. Удивленно покачав головой, Гермиона не удержалась и спросила: — А какие качества ты перечислил? Драко застенчиво улыбнулся, достал из кармана сложенное письмо и протянул его волшебнице, которая взяла его дрожащей рукой. Когда она подняла на него глаза, он просто кивнул и жестом попросил ее открыть и прочитать письмо, что она и сделала. Дорогая мама. Я знаю, ты говорила мне не быть слишком суровым к себе, но как я могу не быть таким? Я причинил кому-то непоправимую боль из-за того, что меня всю жизнь учили чистоте крови. И всё же, как это возможно, чтобы девушка, которая не была воспитана в нашем мире, могла быть такой блестящей, когда дело доходит до всего волшебного? Ты сказала мне перечислить качества Гермионы, которыми я восхищаюсь, и я нахожу, что это гораздо проще, чем я думал. Она великолепна. Блестяще владеет магией. Ты знаешь, что она уже с легкостью занимается магией шестого уровня? Я видел, как она колдует без палочки, когда думает, что никто не обращает на нее внимания. Кажется, она никогда не борется с тем, что преподают нам. Так как же я могу считать ее неполноценной, когда она намного лучше меня владеет магией? И что это значит для меня, что я не заметил этого раньше? Она очень добрая. Знаешь ли ты, что она оставляет книги для других студентов, которые борются со своими домашними заданиями. Все игнорируют ее или насмехаются над ней, но она никогда не позволяет этому помешать ей помочь кому-то без их ведома. Она работает в лазарете и теплицах, ухаживает за растениями и делает зелья для больных учеников в школе. Никто никогда не благодарит ее и не хвалит, но это не мешает ей делать всё возможное, чтобы помочь. Она похожа на тех ангелов-хранителей, о которых рассказывают в сказках. Она очень жизнерадостна. Гермиона никому не позволяет увидеть свою слабость. Я уже говорил тебе, что видел ее плачущей на третьем курсе, после того как я насмехался над ней в библиотеке? Она никогда не ломалась и не проявляла слабости, пока не думала, что осталась одна. Я заставил ее плакать, мама, и всё потому, что я был отвратительным мерзавцем. Что же я за человек? Она прекрасна внутри и снаружи. Не знаю, как я это пропустил. Как я ее пропустил, мам? Как я могу заставить ее понять, что я не тот ненавистный мальчишка, который настроил всех против нее? И ради чего? Разве это достаточная причина, чтобы подвергать остракизму кого-то, потому что он другой? Я знаю, что отец и ты всегда учили меня, что наша кровь чище, а Малфои лучше других. Но как я могу оправдать это, когда вижу, что дух Гермионы сломлен из-за моей ненависти? Как ты думаешь, она когда-нибудь простит меня, мама? Заслуживаю ли я прощения? Я уже несколько дней не сплю, мама. Закрыв глаза, я вижу только Гермиону. Ее мертвое выражение лица и ее увядание из-за меня. Я знаю, что отец никогда не согласится со мной, и он, вероятно, тоже будет ругать меня за это, но мне уже всё равно. Мне надоело причинять ей боль только потому, что она магглорожденная. Я не могу даже думать, не говоря уже о том, чтобы сказать другое слово. Это слишком больно. Пожалуйста, скажи мне, что делать? Твой сын, Драко. Когда Гермиона закончила читать письмо, по ее щекам катились слезы. Письмо было датировано на четвертом курсе до Рождества Христова. Всего через неделю после ее стычки со Снейпом в классе зелий. Она была убеждена, что Драко пытается подорвать ее дружбу с Виктором, но теперь стало очевидно, что он беспокоился за нее. По-настоящему волновался. И вовсе не потому, что она была дочерью Темного Лорда… нет, Драко никак не мог догадаться об этом до четвертого курса Святочного бала и ее столкновения с его отцом. Он пытался загладить свою вину сам, ради самого себя… потому что чувствовал себя виноватым и понимал, что поступил неправильно. Гермиона посмотрела на своего волшебника и блаженно улыбнулась. — Спасибо, что поделился этим со мной, Драко, — запинаясь, сказала Гермиона. — Я и не знала, что ты так много видел. Драко кивнул. — Я всегда обращал на тебя внимание, и я просто хотел, чтобы ты немного лучше поняла, каким я был тогда. Было так легко влюбиться в тебя. Я думаю, что был уже на полпути, когда написал это письмо маме. На прошедшем Святочном балу она призналась мне, что именно из-за этого письма расторгла помолвку между мной и Асторией. Она поняла, где мое сердце, и знала, что иначе я никогда не буду счастлив. — Даже если формально я всё еще магглорожденная? Пожав плечами, Драко поерзал на стуле и потянулся к руке Гермионы. — Я действительно не знал, пока не наступил Святочный бал, и тогда мой отец понял, кем ты, скорее всего, была. Он был очень впечатлен тобой в тот вечер. Не думаю, что когда-либо видел его взволнованным, а ты была великолепна. — Ты там был? — Да, прятался в тени. Я помню, как смотрел, как ты уходишь с Крамом, и мое сердце в некотором роде разбилось. Я думал, что это несправедливо, что мне нужна волшебница… Ну, ты знаешь, — Драко смущенно опустил голову. — Я знаю, Драко, знаю, — тихо сказала Гермиона. — И прощаю тебя. Я уже говорила тебе об этом. Я не хочу, чтобы этот вопрос продолжал стоять между нами. Мы не можем изменить прошлое, это правда, но мы можем обещать друг другу настоящее и будущее, я просто прошу тебя быть терпеливым со мной. Драко встал из-за стола и обошел, протянув руку к Гермионе, в которую она мягко вложила свою. Он помог ей подняться. Драко вывел ее на середину комнаты и взмахнул палочкой, музыка наполнила комнату. Несколько мгновений и влюбленные танцевали в идеальной гармонии, глядя друг другу в глаза. Наконец Драко притянул Гермиону к себе и прошептал ей на ухо: — Я всегда буду рядом с тобой. Никогда в этом не сомневайся. Я люблю тебя, Гермиона, всем сердцем. — Я тоже тебя люблю, — прошептала Гермиона. Потанцевав еще несколько минут, Драко повел Гермиону к роялю и усадил на стул справа от скамейки. Он сел, повернулся, подмигнул ей и начал играть. Драко не часто играл для нее, но когда он играл, Гермиона наслаждалась тем, насколько одаренным он был. Его игра была трансцендентной и неземной. Когда музыка зазвучала в ее голове, она поняла, что Драко решил сыграть сонату Бетховена «Лунная», одно из любимых произведений ее приемной матери. Гермиона всегда поражалась тому, как спокойно Драко выглядел, когда играл, словно весь мир свалился с его плеч. Все ожидания, связанные с тем, чтобы стать наследником Малфоев, были каким-то образом отвергнуты, когда он сел и позволил музыке взять верх. Музыка была для нее спасением на протяжении большей части ее жизни. Она нашла признание благодаря своему таланту, и когда не было ни друзей, ни поддержки, у нее всё еще была музыка, чтобы прогнать тьму, которая может поглотить ее. Когда Драко закончил, Гермиона похлопала в ладоши и тепло улыбнулась своему волшебнику… он действительно был удивительным во всех отношениях. — Это было прекрасно, Драко. Я завидую тому, как хорошо ты играешь. — Что ж, — усмехнулся Драко, — отрадно, что есть по крайней мере одна вещь, в которой я превзошел тебя — помимо полетов. — Что ж, ты прекрасно играешь. Драко поклонился и повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. — Давненько ты мне не пела. Может быть, я попрошу тебя удивить меня своим скрытым талантом? Склонив голову набок, Гермиона на мгновение задумалась, потом кивнула. Когда она указала на пианино, бровь Драко поднялась, но он встал со скамейки и поменялся местами с Гермионой. — Я не знал, что ты играешь, — сказал Драко. — Немного, — ответила Гермиона. — Мои приемные родители оба были склонны к музыке. Они позаботились о том, чтобы я брала уроки вокала и игры на фортепиано, хотя я и не так совершенна, как ты. Драко кивнул, глядя, как Гермиона усаживается за пианино, а потом начинает играть и петь. Ее голос всегда заставлял его сердце учащенно биться, а дыхание прерываться. Она была просто восхитительна, когда пела.

Лунная река, что шире мили, Настанет день, и я спокойно тебя преодолею. Старина-мечтатель, похититель сердец, Куда бы ты ни шел, я иду следом. Два скитальца отправились поглядеть мир, Ведь в мире есть на что посмотреть. У нас одна цель — мы идем до конца радуги, Ожидающей нас за поворотом, Мой черничный друг, Лунная Река и я.

Когда она закончила, Драко подошел и помог ей встать, ведя ее к кровати. Когда они подошли, он усадил Гермиону на край и опустился перед ней на колени, сжимая ее руки в своих. Пытаясь совладать с голосом, Драко сунул руку под мантию и вытащил длинную прямоугольную коробку. — Это было невероятно, детка. У тебя такой удивительный голос. Гермиона мило покраснела и улыбнулась. — Благодарю. Что у тебя там, мистер Малфой? Драко ухмыльнулся и передал коробку своей волшебнице. — Твой подарок на День Святого Валентина. Я хотел подарить это на каникулах, но решил подождать до сегодняшнего дня. Надеюсь, тебе понравится, — Драко увидел, как расширились глаза Гермионы, когда она открыла коробку, чтобы посмотреть, что там внутри. Красивый браслет-оберег, лежавший на черном бархате, был просто ошеломляющим. Браслет был сделан из тончайшего серебра гоблинов, и все амулеты были уникальными и значимыми. Там было пианино, музыкальная нота, книга, змея с крошечными изумрудными глазами, маленькое бриллиантовое сердце и знак бесконечности. Гермиона посмотрела на Драко со слезами на глазах. — Когда ты успел это сделать? Удовлетворенно ухмыльнувшись, Драко наклонился и нежно поцеловал Гермиону в губы, прежде чем ответить. — Я заказал его в начале учебного года. В семье Малфоев есть известный ювелир-гоблин, который делает все наши фамильные реликвии. У этого есть защитные чары. Он также может выступать в качестве аварийного ключа при чрезвычайном положении, если тебе это когда-нибудь понадобится. Я знаю, что у тебя есть обручальное ожерелье, и мне нравится видеть его на тебе, но я подумал, что это будет немного более личным. Мы можем добавлять амулеты на протяжении всей нашей совместной жизни. Я просто хотел, чтобы ты знала, как ты важна для меня. Гермиона бросилась в объятия Драко и страстно поцеловала его. — Мне это нравится! И я люблю тебя. Вернув поцелуй с такой же страстью, Драко встал вместе со своей волшебницей и усадил ее на кровать. Взяв ее за правое запястье, он надел браслет и запечатал застежку заклинанием. Когда это было сделано, он снял мантию и наблюдал, как Гермиона встала и одарила его соблазнительным взглядом, а затем в мгновение ока ее платье растеклось по полу, в то время как Драко стоял там в трепете. Гермиона ухмыльнулась и обернулась, глядя через правое плечо, как Драко осматривает ее спину. Можно ли их вообще считать трусами? Эти трусики были чертовски греховны. Сзади была небольшая кружевная полоска, которая начиналась в верхней части ее задницы и исчезала примерно на два дюйма ниже между ее ягодиц. Член Драко рыдал, глядя на богиню перед собой. Чертов Салазар, как ему так чертовски повезло? Войдя в ее пространство, он прижался к ней своей грудью в ее спину и зарычал в ее левое ухо. — Ты богиня, детка. Я чертовски сильно хочу тебя! Гермиона выгнулась всем телом навстречу Драко и замурлыкала, обхватив рукой его затылок, пока он целовал и посасывал ее шею, вызывая стоны удовольствия у своей волшебницы. — Драко… — прошептала Гермиона, — я больше не могу ждать. Я знаю, что ты хочешь продолжать ухаживать за мной должным образом, и я позволю тебе купить мне всё, что пожелаешь, но если ты не займешься со мной любовью прямо сейчас, я взорвусь. — Черт, черт, черт! — тело Драко сотрясалось от желания. — Детка, ты уверена? Если мы сделаем это сейчас, пути назад не будет. Я не хочу, чтобы ты сожалела об этом. Если ты пожалеешь об этом, это убьет меня. Гермиона повернулась в объятиях Драко и нежно поцеловала его. — Как ты мог подумать, что я об этом пожалею? Я нуждаюсь в тебе, хочу тебя. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня… пожалуйста, Драко! Пожалуйста, не заставляй меня больше ждать! Драко знал, что не сможет отказать ей, никогда не сможет. Взяв ее на руки, он перенес их на кровать и медленно, методично снял греховные трусики с ведьминого тела, целуя и посасывая каждый дюйм обнаженной кожи. Гермиона извивалась от желания. Когда Драко устроился между ее бедер и с громким стоном вдохнул ее запах, Гермиона почувствовала, что с каждой секундой становится всё более влажной. Затем он начал лизать и крутить языком ее клитор, заставляя кричать ее от удовольствия, Драко зарычал и поместил один, затем два пальца глубоко в нее, растягивая, подготавливая к нему. Когда она громко выкрикнула его имя, он принял в себя всё, а затем двинулся вверх по ее телу, пока не поцеловал ее глубоко. Она постанывала от вкуса себя на его языке. И когда он, наконец, вошел в нее и забрал ее невинность, Гермиона вскрикнула сначала от боли, а затем от всепоглощающего удовольствия, когда Драко полностью заполнил ее и не торопясь довел до оргазма, снова и снова. Он был методичен, целеустремлен и мастерски управлялся с ее телом. Она никогда не думала, что что-то может быть таким правильным, таким полным. Ее ожерелье гудело от энергии, и она чувствовала всё, что чувствовал Драко. Ее янтарные глаза посерели, его глаза расширились в понимании. Он тоже чувствовал ее. Это была чистая магия. Драко был потерян, полностью потерян в своей волшебнице. Как он мог не знать, насколько это будет ошеломляюще? Он чувствовал всё, и это было совершенно. Ничто в его прежнем опыте не подготовило его к тому, каково будет заниматься любовью с Гермионой. Ее запах, ее вкус, ее улыбка, ее тепло и влажность. Он знал, что если бы сейчас почувствовал запах Амортенции, то почувствовал бы запах ванили, пергамента и сладкого нектара, которым была только Гермиона. Почувствовав приближение оргазма, Драко крепко поцеловал Гермиону, и когда она застонала, освобождаясь, он отпустил себя, со стоном выкрикивая ее имя в блаженстве. Когда он, наконец, выдохся, то посмотрел в насыщенные янтарные глаза и мягко улыбнулся. — Ты поражаешь мое сердце, любовь моя. Мерлин, детка, я люблю тебя — так чертовски сильно. Гермиона удовлетворенно вздохнула. — Я тоже тебя люблю. Драко, очень-очень сильно. Годы сдерживаемых эмоций выплеснулись на корму, и Гермиона всхлипнула, когда Драко обнял ее, шепча слова любви, преданности и защиты. Гермиона однажды пообещала себе, что никогда не позволит этому мальчику увидеть ее слабость. Драко больше не был тем мальчиком, а стал удивительным мужчиной, который любил ее безоговорочно, и когда она прижалась к нему, она заставила его пообещать, что он никогда не оставит ее — никогда не перестанет любить ее. Драко почувствовал, что разрывается от рыданий своей волшебницы, в глубине души точно зная, откуда исходит этот натиск эмоций. Ему оставалось только обнять ее и пообещать, что он всегда будет любить ее, и ничто этого не изменит. Он проведет остаток их совместной жизни, доказывая ей это.