Байки Злоязыкого

Жил во владениях Келегорма писец один. По молодости в учениках у дайна ходил, да сана не получил - в писцы наемные подался. Хоть и грамотный, а денег у него не водилось - хозяйке за квартиру дай, за обед в трактире дай, за свечи заплати, дайну тоже заплати, чтоб на работу благословил, а еще лорду налоги в казну не забудь отдать. И самому одеться-обуться надо. И стражникам на воротах монетку дать, чтобы в город пропустили. Словом, писец едва сводил концы с концами. И вот идет он как-то к богатому судье дело кляузное переписывать, да чует- чтой-то спину уж больно прохватывает. А зимой дело-то было. Ветра с Анфауглиф холодные гуляли - ого-го какие. С ног прям сшибали. Трусит писец по городу, ёжится, корёжится, кутается в свой ветхий плащишко, а тот не греет нисколько - заплата на заплате, а где не заплата - там дырка. Пришел, рассмотрел при ярком свете свой плащ - а там дырка на дырке сидит и дыркой погоняет, а где дыры нет - там просвечивает. Загрустил писец, пришел домой, попытался дырки залатать - а плащ, как назло, еще больше расползается. Знать, срок службы ему вышел. Вытряс тогда писец из своей кубышки последнее, да отправился к портному. Мол, так и так, почем возьмешь новый теплый плащ пошить? Ну, портной и заломил - сукно хорошее, подбой - ежели собачий либо овчинный, то меньше, а ежели волк или, скажем, снежная коза, - то дороже. Испугался писец. Не надо мне, - говорит, - ни волка, ни козы снежной. Ты уж как-нибудь так, подешевле обойдись. Считали-считали, торговались до хрипоты да и сошлись на трех золотых. А у писца всего-то один набрался, если еще и медь считать, а коль серебром - так и того меньше. Перестал он в трактире обедать - дорого слишком показалось. Утром лучок с кваском, вечером - квасок с лучком, вот и вся перемена. По праздникам еще и тюря из кваска с хлебом. Так и жил. Совсем отощал, ветром шатает. Но набрал еще только полтора золотых. Где еще пол-золотого взять? К ростовщику пошел, в долги залез, но все-таки набрал денег и пришел к портному. Вместе на ярмарку ходили, сукно да мех выбирали, нитки крепкие купили, крапивные, даже фибулу медную - и то купили. Работал портной, рук не покладая, и управился за два шестиночия. Надел писец новый плащ и пошел себе важный, точно лорд. Тепло ему, хорошо. На радостях в трактир зашел, наелся-напился, просидел допоздна и по темноте навеселе домой отправился. А на перекрестке трех дорог напали на него не то разбойники, не то орки - он в темноте-то не разглядел. Огрели дубиной по башке и отняли плащ новый, из сукна крепкого, да с бараньим подбоем. Очнулся бедолага-писец в канаве. Холодно, голова болит. Хвать-похвать - а плаща-то нет. И кошелька тоже нет. Еле домой добрел. На другой день, завернувшись в свой старый плащ, пошел он к сотнику - управу на разбойников искать. Посмеялся над ним сотник, сказал, что пить надо меньше, да и выставил взашей. Тогда пошел писец к воеводе. А воевода на то время похмельем мучился. Не дослушал он горемыку, швырнул ему мелкую сребрушку да велел слуге выставить просителя с глаз долой. Да в дорогу напутствие дал - ступай дескать, в трактир да пропей монетку. Залей горе. “Я, - говорит воевода, - завсегда так делаю”. Тогда несчастный писец пошел к судье. “Я , - говорит, - завсегда тебе помогал, сложные дела переписывал, кляузы строчил, бумаги разные составлял. Помоги и ты мне - рассуди по справедливости, чтоб поймали стражники разбойников и вернули мне мой плащ. За мной не пропадет - отработаю”. Судья только посмеялся и выгнал его вон. В полном отчаянии бедняга-писец дошел до самого лорда Келегорма. Лорд потехи ради принял его, посмотрел как на вошь да и молвил: “Что мне до того, как люди живут? Ступай к сотнику, пускай он с разбойниками на дорогах и разбирается. Эй, слуги! Гоните смерда к Морготовой бабушке!” Вернулся писец домой, а там посыльный от ростовщика, с требованием долг вернуть с процентами или стражники придут, имущество заберут за долги. А у писца ни плаща ни денег. Слег несчастный от огорчения. И никакой знахарь ему не помог - кто ж бедняка задаром лечить станет. Вы бы стали, люди добрые? То-то. И я б не стал. Так и помер писец. Но это не конец истории. Помереть-то писец помер, но дух его не покинул пределы мира и не отправился на Пути Людей. Стал писец бесплотным призраком. Как только загорятся на болотах ночные огни, являлся он на перекресток трех дорог и с каждого встречного-поперечного плащ сдирал. Бедняков не трогал - только богатых грабил, пугал до полусмерти да в канаву скидывал. Долго ли, коротко ли - а начал городской люд роптать. За что, дескать, мы лорду налоги платим, ежели он нас от твари Морготовой защитить не может? Позвали светлого дайна. Тот травки воскурил, молитвы светлым богам прочитал, взял плату и ушел восвояси. А призраку-разбойнику хоть бы хны. Как злобствовал, так и злобствует. Стражники три шестиночья его ловили - так и не поймали. Как выйдут вечером на перекресток трех дорог, так по утру все в кабаке и очнутся, без денег, без доспехов и оружия, а как туда попали - и сами не ведают. Что делать? И тут один маг-недоучка и надоумил их позвать ведьму. Ей призрака буйного на Пути Людей спровадить - что воину кружку пива опрокинуть. Собрали стражники промеж себя плату, позвали ведьму. В новолуние, в самую темень, когда все зло полную силу имеет, явилась колдунья на перекресток трех дорог. Как зажглись болотные огни, сотворила старая ведьма молитву Морготу, воскурила грибы поганые и призвала призрака. Тот не замедлил явиться. -Чего тебе надобно, дух неупокоенный? - спросила его ведьма. - Отчего на Пути Людей не ушел? -Обидели меня крепко, - отвечал ей мертвый писец. - Никому до моей беды при жизни дела не было. Ни сотнику, ни судье, ни воеводе, ни самому лорду. Озлился я после смерти и к Морготу на службу пошел. Приветил меня темный властелин, пригрел, обласкал и повелел разбойничать на этом перекрестке до тех пор, покуда лорд Келегорм сам сюда не явится в новолуние, не попросит у меня прощения и не отдаст мне плащ со своего плеча. А до того буду я всему роду людскому мстить да эльфам пакости строить. С этими словами призрак исчез. Пересказала ведьма стражникам его дерзкие речи. Но во всей дружине не нашлось ни единого смельчака, который бы передал лорду Келегорму слова злобного призрака. Лорд Келегорм в гневе уж больно лют. Боятся его люди. Так и остался призрак обиженного писца на перекрестке трех дорог. И посейчас, поди, разбойничает. А там и призраки с Тол-ин-Гаухорт по земле разбежались после того, как Берен и Лутиэн там побывали и жилье их порушили. Остались они бездомными и тоже любимым делом занялись - людей пугать да эльфам пакостить. И с каждым днем их все больше становится. Потому как всякий, светлыми обиженный, после смерти к темному властелину на службу идет - добровольно. И никакое светлое колдовство их не берет. При жизни они от светлых добра не видали, а после смерти вознаградил их Моргот - дал неуязвимость против светлых чар. И будут они пакостничать до тех пор, пока светлые перед ними все их обиды не искупят. А обид тех мнооого. На эльфийский век хватит. Так-то.