Из школы я пришёл домой ближе к обеду. Вымотался не только физически, но и морально. Порезанная стёклышками от разбитого зеркала ладонь саднила и неприятно пощипывала, но это были вообще пустяки по сравнению с тем, что творилось у меня внутри: в голове, в душе, в сердце. Уже с порога слышу доносящиеся крики и беззвучно вздыхаю.
— Никаких собак в моём доме! — кричал мистер Хадсон. Видимо, на Чейза.
— Это не просто собака, и Цербер находится в
моей комнате. Он никому не мешает, — доказывал тот.
Я стал тихо снимать обувь, чтобы никто не узнал о моем приходе, и чтобы я не дай бог не попался под горячую руку.
— Мне плевать на его сопливую предысторию. Это животное, Чейз. А животным место на улице.
— Так почему же ты находишься в доме? — огрызнулся Хадсон.
— Как ты разговариваешь с отцом?! — взревел мужчина. — Я выкормил тебя, выходил! Ты сидишь у меня на шее, и вот чем ты меня отблагодарил?
— Не ври. Тебе было плевать на меня. Всегда. Ты относишься ко мне не как к сыну, а как к тому, кто будет продолжать твой грёбаный бизнес, — с горечью говорит парень. — Только мама могла понять меня, но ты нагло лишил меня её!
— Ах, маменькин сыночек, вот в чём дело... Да где бы ты сейчас был, если бы остался с ней? Ты был бы никем, — фыркнул Коул. — Развёл скандал из-за псины, истеричка.
— Не смей говорить так о нём, — сквозь зубы процедил тёмноволосый. — Он в своё время сделал для меня больше, чем ты за все эти года, когда на наш порог ступила Вероника.
— Променял отца на добермана. Тут уже без комментариев, — усмехнулся мужчина, садясь в кресло. — Не хочу больше с тобой разговаривать, толку всё равно никакого.
— Взаимно, — буркнул себе под нос Хадсон и вышел из гостиной.
Он увидел то, как я вешал на крючок свою джинсовую куртку. Я на секунду замер, не смотря ему в глаза, но потом, идя рядом со стенкой, чтобы обойти парня, стал направляться к лестнице. Он резко хватает меня за запястье порезанной руки.
— Что с рукой? — бросает тот. Либо он хорошо скрывал свои эмоции, либо ему было всё равно, но он вдруг решил спросить.
— Это не имеет значения, ты всё равно меня не слышишь, — дрожащим голосом отвечаю. Взгляд становится мутным из-за слёз.
— Блять, Ноен, отвечай на мой вопрос и не беси меня, — грубит Чейз, больно сжимая моё запястье.
— Порезался, — выдаю, высвобождая свою руку и, быстро посмотрев в глаза голубоглазого, скрываюсь на втором этаже, вытирая рукой скатывающиеся слёзы.
Я несколько раз выходил из своей комнаты сегодня, чтобы обработать рану. Когда я шёл мимо комнаты Чейза, видел, как туда заходил репетитор. Успел за это время заметить Цербера, который даже не поднял голову, когда незнакомый для него человек зашёл в комнату, и продолжал лежать в своей лежанке, шумно втягивая сухим носом воздух. Сейчас его организм вёл страшную войну со смертью, которая могла в любую минуту отнять его жизнь. Она могла отнять, наверное, самое ценное, что только было у Хадсона. Боже, и он ещё думает, что это сделал я. Это ужасно, но что я мог сделать? Мне остаётся только молиться, чтобы пёс остался жив.
Спускаюсь на кухню, чтобы утолить жажду и встречаюсь с Эбби. Она приветливо машет мне рукой, но потом, когда увидела мой вид, её радостное лицо покрыла тень беспокойства.
— Ноен, с тобой всё хорошо? Ты какой-то бледный, — она отодвигает стул от стола, чтобы я мог сесть.
Наливает в стакан воду и ставит передо мной. Я благодарно киваю и делаю несколько глотков. Девушка садится напротив меня, тревожно бегая по мне глазами.
— Чейз обвиняет меня в том, чего я не делал, — Эбби первая, кому я это говорю. С Эддисон сегодня я ещё не созванивался.
— А именно?...
— Он думает, что это я отравил Цербера, — потираю руками опухшие глаза.
— Ох, вот, почему все на взводе, — задумчиво сказала Робертс. Коснулась моей руки и заглянула мне в глаза. — Не переживай. Я думаю, что он осознает, что был неправ. Просто пойми, что этот пёс действительно важен для него, и он будет обвинять даже тех, кто попросту не сделал бы такого никогда в жизни! Хочешь, я расскажу тебе несколько версий того, почему Чейз так заботится о Цербере?
Я шмыгаю носом и несколько раз киваю, внимательно смотря на девушку. Она слабо улыбается.
— Информация не совсем достоверная. Я до сих пор не поняла, слухи это или нет, но поделюсь ими с тобой. Честно говорю, что я не сплетница, лишь говорю то, что мне рассказали. Сама ничего не выдумывала, — та мило морщит нос, будто вспоминает или думает, с чего начать. — Ну, первая версия заключается в том, что Цербера Чейзу подарила его мать, прямо перед тем, как его родители развелись. Поэтому он так переживает за собаку, ведь это большая память о матери. А вторая версия гласит, что этот доберман когда-то спас Хадсону жизнь. Никто точно не знает, как именно. Может, он защитил парня от другой бешеной собаки, может, от какого-нибудь пьяницы, маньяка или наркомана. Это всё очень мутно, если честно, поэтому я больше склоняюсь к первой версии
Тёмноволосая пожимает плечами.
— Может, тебе Чейз сам как-нибудь расскажет историю этой загадочной собаки, если ты спросишь. Я вижу по твоим глазам, что тебе стало интересно.
— Верно, мне интересно, — соглашаюсь с Эбби, начиная тоже думать, что же такого важного связано с Цербером.
Мы некоторое время сидели за одним столом в полном молчании, пока на кухню не вошла Вероника. Женщина увидела, что Эбби сидела без дела, и, строго нахмурившись, дала понять, что пора работать. Робертс без лишних слов встала с места и принялась хлопотать. Миссис Хадсон перевела взгляд на меня, и её глаза заблестели неестественным светом.
— Вид у тебя болезненный. Врача может вызвать?
— Не нужно, — отзываюсь, поднимаясь со стула. Не хочу находиться рядом с ней. В этой женщине нет ничего искреннего, и я уверен, что она с мистером Хадсоном только ради денег.
Бросив что-то по типу извинений, я поспешно скрылся за углом. Чейзу не повезло с отцом, как и мне.
***
На следующий день я встретился с парнем. И эта встреча была очень неприятной. Я заметил, как он целовался с какой-то молоденькой горничной. От такого зрелища у меня тут же появился ком в горле и сразу стало подташнивать. Это так мерзко. Он целовался рвано, вяло, совсем без эмоций. Для чего? Девушка, если её вообще можно так назвать, вешалась прямо ему на шею, словно обезьяна на пальму. Я мог бы уйти и вновь затопить комнату своими слезами, но делать я этого не стал. Мне надоело это всё. Сейчас было очень обидно, но злость занимала первое почётное место.
— И давно ты с горничными романы крутишь, братик? — хмыкаю, облокотившись плечом на стену.
Он резко прерывается и гневно смотрит на меня. У горничной глаза превратились в два бездонных озера. Она спряталась за парня, но тот грубо отпихнул её от себя, и та в слезах убежала, оставив нас наедине.
— Что тебе нужно, Юбэнкс? — называет меня по моей первой фамилии, как тогда.
— Чтобы ты прекратил весь этот цирк, Хадсон, — в той же манере говорю, скрещивая руки на груди.
— Иди на хуй, — щурится, облизывая пересохшие губы.
— Хорошо, но только не на твой, будь в этом уверен, — не знаю, как я так смело отвечаю, но мне нравится, что я не побоялся вмешаться.
— Сука, ты допляшешься, я тебе обещаю, — рычит от злости голубоглазый, сжимая руки в кулаки.
— Да, я помню, что ты всегда сдерживаешь свои обещания, Чейзи, — фальшиво улыбаюсь, чтобы окончательно вывести парня. Оставляю его взбешённым и победно ухожу, довольный произошедшим диалогом.
***
Прошло уже три дня после того случая.
Суббота. На часах три часа ночи. У меня была бессонница. В горле пересохло. Я думал о разном. Например, о том, что здорово, что Цербер пошёл на поправку. Я вновь как-то проходил мимо комнаты и заметил, что он уже стоит на лапах. Чейз так и не разговаривал со мной. Долго ли это продлится?
Я встаю с кровати и беру в руки телефон, чтобы свет от его экрана освещал мне дорогу. Очень хотелось пить, а вода в стакане закончилась. Стараясь не думать, что сейчас мне предстоит идти по тёмному особняку, я тихо открыл дверь и стал медленно направляться к лестнице с быстро бьющимся сердцем.
Раз ступенька. Ещё одна. И ещё. Не всё так плохо, как я думал. Держу телефон экраном вниз, светя себе под ноги, чтобы не оступиться и не упасть, кубарём покатившись вниз. Вдруг экран потухает, и я останавливаюсь для того, чтобы разблокировать его. Боже, как же темно. Кто-то задевает меня плечом как раз тогда, когда я заново включаю экран, и я вскрикиваю, чуть ли не теряя сознание от страха.
— Ты почему не спишь? — низким голосом спрашивает причина моего испуга, и я узнаю в ней Чейза. От него веяло уличной прохладой, и одет он был в выходную одежду.
— Я... иду выпить воды, — охрипшим голосом выдаю.
Мне так надоело то, что он избегает общения со мной, пока мы лоб в лоб не сталкиваемся в коридоре. Будто все те слова о любви ничего не значили, и вообще никакой любви и не было. Такое ощущение, что всё, что было – это плоды моей бурной фантазии.
Хадсон молчит, разглядывая меня с ног до головы, и, ничего не говоря, уходит на второй этаж. Отлично. И что это было?
Недовольно хмурюсь и прихожу на кухню. Я наливаю из кувшина холодную воду и жадно делаю несколько глотков, случайно улавливая ухом какие-то посторонние звуки и шорох. Может, это Чейз решил спуститься вниз?
Ставлю опустошённый стакан на мраморную столешницу и на негнущихся ногах выхожу из кухни.
— Чейз... это ты? — тихо спрашиваю, всматриваюсь в черноту впереди меня.
Мне никто не отвечает. Рука, в которой я держал телефон, очень сильно тряслась, и мне пришлось постараться, чтобы включить фонарик.
— Чейз, это несмешно. Я серьёзно, — стараюсь придать моему голосу уверенности, светя фонариком вокруг себя.
Кручусь на одном месте, словно юла, освещая каждый тёмный уголок. Мне было очень страшно. Я чувствовал рядом чьё-то присутствие. И этот незнакомец был недружелюбен. Неприятный холодок пробежался по спине. Я распахнул глаза и резко развернулся. Почувствовал, как по моему затылку ударили чем-то тяжёлым, и я тут же потерял сознание, с глухим стуком упав на пол и погрузившись в темноту. Хм, интересно, о чём успевают подумать люди перед своей смертью?
Я ощущал мягкие руки моей матери, которые ласково гладили меня по щеке. Она взяла меня на руки, будто я был крошечной пушинкой, и куда-то понесла. Но я не смотрел по сторонам. Всё моё внимание было обращено на её лицо. Такое же нежное, красивое, как когда я видел его в последний раз. Моя мама была необычайно хороша собой. Я льнул к ней всё ближе, пытаясь восполнить весь тот промежуток времени, который я прожил без неё. Без устали шептал «мама», слабо улыбаясь. Как я скучал по ней, как скучал!
Почему ты бросила меня? Почему оставила? Мне было так плохо без тебя, мама...
