Цветы и попугайчики.

      — Итак, сэндвич — это «любое блюдо, в котором два или более кусочка хлеба, между которыми помещаются другие ингредиенты», верно, да? — произнёс Миста, зачитывая определение с телефона.       Фуго вяло взглянул на него, склонившись над тарелкой с хлопьями.       — Не стоит так рано зарекаться о том, чего толком не знаешь, — Миста была поражен тем, как Фуго хватило сил надеть свой дырявый костюм, и вовсе не удивился тому, что его белые волосы были в полнейшем беспорядке.       В то время как Наранча выглядел достаточно заинтригованным. И это было вполне естественно, ведь они с Мистой уже давно проснулись, и им даже удалось дать пару кругов на пробежке. Часы в столовой показывали начало десятого, что считалось поздним утром по меркам тренера Польнареффа. Наранча поставил локти на стол и принялся за яичницу.       — Ты это в Гугле нашёл? — спросил он с набитым ртом.       Крошки от еды посыпались на его чёрную майку, а пушистые чёрные волосы подпрыгнули вверх, когда он склонил голову в ожидании ответа.       — Ага.       — Ну, тогда это верная информация, — глаз Фуго дёрнулся от заявления Наранчи, но он решил промолчать.       Миста не мог сдержать ликования от одобрения Наранчи.       — Идеально. Итак, вопрос, — он взял две половинки бублика, намазанных сливочным сыром, и соединил их вместе. Затем он протянул его Наранче и Фуго, чтобы те могли внимательно осмотреть. — Это сэндвич?       — Это бублик, — уверенно заявил Фуго.       — Или же это сэндвич со сливочным сыром? — спросил Наранча.       — Бублик, — повторил Фуго.       — Тогда, — продолжил Миста. — В чём, собственно, разница между хот-догом и сэндвичем с ветчиной? — он ударил кулаком по столу. — Никакой. Абсолютно никакой.       Фуго помассировал виски.       — В том, что ты сейчас сказал так много неправильного, что я даже не знаю, с чего начать.       Наранча лишь хихикнул, доставая телефон.       — Я процитирую тебя в групповом чате по волейболу. Гьяччо просто взбесится.       — Он может беситься сколько угодно, я всё равно прав, — Миста откинулся на спинку стула и стал наслаждаться напряжённой тишиной, пока пальцы Наранчи набирали в телефоне текст, а Фуго пытался проснуться. Его телефон, лежавший на столе, завибрировал, когда в групповом чате посыпались сообщения, но Мисте не хотелось их читать. Вместо этого он предпочёл наслаждаться утренним спокойствием или хаосом, в зависимости от дня недели, а позже проверить телефон.       Он оглядел обеденный зал, не находя ничего такого, на чём можно было бы задержаться взглядом. Обычные бежевые стены предполагали, что ему придётся наблюдать за людьми, но не все были готовы завтракать, ведь большинство студентов предпочитало спать до обеда, пока не начался семестр. Их стол находился в дальнем углу столовой, где не было слишком много людей, и никто не мог бы помешать им постоянными криками, да и в то же время это расположение изолировало их от любых других столиков, на которые Миста мог посмотреть.       Фуго доел хлопья и отодвинул тарелку в сторону, затем выпрямился и взял в руки телефон.       — Знаешь, что? Я достаточно бодр, чтобы теперь высказать тебе все. Во-первых, это не сэндвич со сливочным сыром, ведь бублик — не хлеб. Всезнающий Гугл, как его любит называть Наранча, даёт бублику определение как «плотному хлебному рулету в форме кольца, сделанного путем нагревания теста, а после выпекания». Следовательно, твой аргумент уже ошибочен.       Миста улыбнулся, в его телефоне уже было открыто определение, и он был готов к тому, что Фуго окончательно проснётся и разговор станет достаточно интересным.       — На твоё опровержение напрашивается достаточно интересный вопрос.       — Я впечатлён, что ты правильно использовал слово «опровержение» в предложении. Продолжай.       — Что же подразумевает под собой хлеб? — глаз Фуго снова дёрнулся, но Миста-то знал, что у него есть время, прежде чем тот потеряет над собой контроль. — Гугл говорит, что хлеб — это мучное изделие из муки, воды и дрожжей или другого разрыхлителя, смешанных вместе и выпеченных, — Миста откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Разве это не тот же самый бублик? Кроме того, Гугл назвал бублик булочкой, что уже говорит о том, что это хлеб, и то, что я ем сэндвич со сливочным сыром, — он встретился с раздраженным взглядом Фуго и откусил большой кусок от сэндвича.       — Вот почему с тобой никто толком не общается в группе.       Наранча издал резкий рвотный звук. Фуго и Миста тут же посмотрели на него, положив руки на стол, на тот случай, если им вдруг придется помочь ему. Наранча высунул язык и помахал телефоном перед тарелкой.       — Я не задыхаюсь, но, может быть, я был бы счастливее, если бы так произошло, потому что Аббаккио заставил меня представить отвратительную картину.       Узнав, что с Наранчей всё в порядке, Фуго расслабился. Миста взял телефон. Три новых сообщения в чате [Новый семестр, новые кроксы] и двадцать одно новое сообщение в [Мяч — это жизнь].       — Как же он смог уместить все в три сообщения?       — Это в самом первом, — сказал Наранча, потягивая из стакана апельсиновый сок. — И да, Гьяччо хочет придушить тебя.       Миста пренебрежительно махнул рукой.       — Я всё равно не увижу его до завтрашней тренировки, так что, к тому времени он, возможно, найдёт себе другой предмет для злости, — это было самым интересным в их команде; Наранча и Миста были единственным, кто не общался с остальными членами команды вне тренировок. Они слажено играли вместе, но часто сталкивались в конфликтах.       Фуго простонал, оторвавшись от телефона.       — Для этого еще слишком рановато.       Жалоба заставила Мисту мгновенно разблокировать телефон.       Moody Blues: Оказывается, мы всё еще можем заниматься с Бруно громким и непристойным сексом в комнате, пока дрыхнет Джорно.       Миста уронил сэндвич прямо в тарелку.       — Чего? — вопрос был скорее адресован Богу, чем сидящим за столом.       Moody Blues: Он проспит абсолютно всё, что можно.       Moody Blues: Я включил музыку, шумел феном и даже уронил учебник возле его кровати, но он так и продолжал спать.       Фуго изогнул бровь и стал печатать.       Purple Haze: Ты пытался его разбудить?       Moody Blues: Один из его сраных папаш позвонил в пять утра, и после я так и не смог уснуть, пока он продолжал мирно сопеть под отвратительную сраную мелодию. Это так справедливо.       Purple Haze: Найди определение справедливости.       Sex Pistols: Могу погуглить, если хотите.       Purple Haze: НЕ НАДО.       Миста расхохотался, на что Фуго лишь покачал головой.       — Чую, у Джорно будет трудный семестр.       Он пожал плечами в ответ.       — Если кто и может смириться с дерьмом Аббаккио, так это только он сам.       — Я просто пытаюсь быть реалистом. Он — тоскующий по дому первокурсник с самым ужасным соседом по комнате, который только может у него быть, — сказал Фуго, пожимая плечами. — Он, наверное, уже подумывал сменить общежитие, чтобы больше не сталкиваться со стрессом.       — Он не сделал бы этого, — заявил Миста, но его уверенность в своих словах тут же исчезла. — То есть, ты на полном серьёзе уверен, что он скучает по дому?       — Я вот не тосковал по дому, когда был первокурсником, — отозвался Наранча.       — Я тоже.       Фуго перевел взгляд с Мисты на Наранчу.       — Я тоже, но где мы были до поступления в колледж? — они оба замолчали, а Фуго продолжил: — Джорно буквально начал новую жизнь, как и мы когда-то, так что поверь, ему есть, о чём тосковать.       Миста нахмурился, мысленно возвращаясь к долгожданной ярмарке. Его улыбка была такой мягкой, когда он спрашивал Джорно о его родителях, и в этом нежном бирюзовом взгляде было столько любви, когда он смотрел на фотографию. Он был сдержанным, когда они присоединились к Фуго с Наранчей, но всё равно казался искренне счастливым в их компании. Миста решил, что если Джорно и грустит, то он постарается сделать все возможно, чтобы ему стало лучше.       — Мы должны пригласить его на завтрак, — предложил Миста. — Если он тоскует по дому, то сейчас ему больше всего нужна компания.       Он не осознавал, что улыбается, пока Наранча не посмотрел на него с удивлением.       — Держу пари, ты бы хотел, чтобы он завтракал с нами каждое утро.       — Ну, да. Джорно теперь часть нашей компании, — заявил Миста, почувствовав, как вспыхивает румянцем его лицо, когда Фуго так же, как и Наранча, посмотрел на него с удивлением.       — Мы знаем, — застенчиво ответил блондин. — Мы уже заметили, как ты был дружелюбен вчера.       — Хм, это была долгожданная ярмарка, — заявил Миста. — Да и почему бы и нет?       Наранча фыркнул, но Миста проигнорировал его, поискав имя Джорно в мессенджере.       Гвидо Миста: Доброе утро :) Мы с ребятами хотим, чтобы ты присоединился к нам за завтраком.       Джорно Джованна набирает.       Джорно Джованна: Доброе утро. Удачное вы выбрали время, я как раз закончил укладывать волосы. Встретимся в столовой?       Гвидо Миста: Конечно! Если ты не знаешь, как добраться сюда, то я могу встретить тебя внизу.       Джорно Джованна: В этом нет необходимости, я сам вас найду.       Миста улыбнулся.       — Он придёт.       — Здорово! Теперь нужно проверить снэпчат, — сказал Наранча, широко улыбаясь.       Миста раздраженно посмотрел на него. Наранча обожал играть с фильтрами в снэпчате, а Миста, сам того не зная, позировал ему для этого. Его фотография с раздутым носом не раз была украшением группового чата. Затем Миста открыл телефон, чтобы посмотреть, что отправил Наранча в этот раз. К его замешательству, это не была фотка, где он с глупыми очками или какой-то другой дурацкой гримасой. Вместо этого он сидел на стуле и с улыбкой смотрел в телефон. Возле его головы витали сердечки, и, прочитав текст на фото («то чувство, когда ты пишешь своему крашу») он тут же уставился на Наранчу.       — Я не втюрился в Джорно, — парировал Миста, пожимая плечами. — Он просто действительно милый… Хороший парень, и…       Смех Наранчи заглушил его оправдания, и тогда Миста стукнул ладонью по столу, вытирая проступившие на глазах слезы. Фуго удалось сохранить невозмутимое выражение лица, но Миста все равно успел уловить задорный блеск в его взгляде.       Брюнет мог с уверенностью сказать, что его лицо в этот момент было розового цвета, лишь опираясь на тот факт, что его щеки буквально горели.       — Чего? Ты не можешь назвать своего дружка милым? Девушки постоянно делают друг другу комплименты.       Фуго прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.       — Мы не об этом сейчас говорим, да и к тому же Бруно и Леоне часто называли друг друга милыми, когда были даже просто друзьями.       — Может быть, но Бруно и Леоне ведь геи, — Миста указал на Фуго и Наранчу. — Вы двое тоже геи. А я примерный натурал, понятно? Я априори не могу втюриться в Джорно.       — Ты всё еще считаешь себя таким?       Миста вздрогнул от грубого вопроса Аббаккио, что появился за его спиной с двумя тарелками еды, балансирующих на его предплечьях и чашкой кофе в обеих руках. На его лице было много косметики, а волосы были уложены так, что кончики были слегка загнуты вверх. В то время как тренер Польнарефф заставил Мисту и Наранчу вставать рано по утрам, Аббаккио был одним из тех редких людей, что любили просыпаться к полудню, что почти сводило на нет его жалобы на Джорно. Леоне пошевелился, и Миста напрягся. Пока что они были в безопасности. Седовласый поставил напитки на стол, затем туда же отправились пять стаканов и тарелки с едой. Потом он выдвинул стул, и Миста моментально вскочил.       — Ты что, издеваешься?! Ты хочешь стать четвертым человеком за столом? Ты что, хочешь умереть?!       — Началось, — пробормотал Фуго.       Аббаккио плюхнулся на стул, не сводя с Мисты глаз. Три человека. Миста продолжал стоять, зная, что теперь он не сядет обратно.       — Расслабься, я всё равно собираюсь пойти разбудить Бруно, так что надолго тут не задержусь.       — Потом ты с ним вернёшься?       Аббаккио посмотрел на него без удивления.       — Прямо как каждое гребаное утро? Очень надеюсь, что да.       Миста с облегчением вздохнул. Наранча изучал стол, за которым они сидели.       — За этим столом будут сидеть шесть человек вместо пяти. Так непривычно.       Аббаккио замер, затем пристально посмотрел на Мисту.       — Ты не мог этого сделать.       — А кто сказал, что это был я? — спросил Миста, делая шаг назад.       Леоне медленно поднялся со стула, и Миста сразу же вспомнил, кто из них победит в драке, поэтому судорожно сглотнул. Бруно поблизости не было.       — Потому что это ты первый добавил его в групповой чат.       — Он должен быть его частью, — возразил Миста, несмотря на то, что Аббаккио с легкостью мог вцепиться в него зубами. — Все остальные считают его крутым, так что я не вижу никаких проблем.       — Моя проблема в том, что он слишком самоуверенный придурок, который думает, что может заполучить абсолютно все, что захочет, своей вежливостью, — проворчал Аббаккио. — Его нет в групповом чате, потому что он не часть нашей компании.       Наранча пожал плечами.       — Я думаю, он был бы отличным другом, — сказал он и с озорной усмешкой достал телефон.       — Даже не смей этого делать.       Aerosmith добавил Джорно Джованна в группу.       Moody Blues исключил Джорно Джованна из группы.       Aerosmith добавил Джорно Джованна в группу.       Moody Blues исключил Джорно Джованна из группы.       Sex Pistols добавил Джорно Джованна в группу.       Аббаккио ухмыльнулся им обоим.       — Мне кажется, вы что-то оба позабыли.       Moody Blues исключил Джорно Джованна из группы.       Миста открыл настройки чата, чтобы снова пригласить Джорно, но столкнулся с новыми трудностями. Только администратор может пригласить новых участников.       — Это жульничество! — выкрикнул Наранча. — Только ты с Бруно администраторы.       — Вот именно, — Аббаккио сунул телефон в карман. — Если бы я только мог исключить его из нашей компании в реальной жизни.       — Да, если бы.       Миста посмотрел в сторону, как только раздался нежный голос Джорно, которого они не заметили за спиной Аббаккио, ведь он никак не показывал своего присутствия. Розовая рубашка на пуговицах подчёркивала, насколько золотыми были его завитки и заплетенные в косичку локоны. Первые пуговицы были расстегнуты, обнажая ключицы и часть гладкой груди. Теперь, когда солнце не светило ему в глаза, Миста мог по-настоящему разглядеть, до чего безупречной была его светлая кожа. Он с трудом верил в то, что Джорно не модель.       Аббаккио скривил губы.       — А вот и спящая красавица.       Джорно посмотрел на еду, которую он осторожно держал в руках.       — Прошу прощения, мой папа встает слишком рано и не думает о разнице во времени. Он пообещал, что больше не совершит одну и ту же ошибку дважды.       — Какая забота, — проворчал Леоне. — Надеюсь, ты не будешь сидеть с нами после всего того, что натворил.       — Меня пригласили, — сказал Джорно, протягивая руку мимо Аббаккио, чтобы поставить на стол тарелку с фруктами. Миста затаил дыхание. Ему хотелось что-то сказать, но Джорно создавал впечатление человека, который сможет самостоятельно постоять за себя, поэтому ему не хотелось своим вмешательством выставлять его слабаком. Наранча, казалось, уже собирался встрять в разговор, но Миста жестом остановил его, пока Фуго с интересом наблюдал за происходящим. — Невежливо брать назад приглашение, верно?       — Мне плевать на вежливость, — Леоне ткнул пальцем в грудь Джорно. — Тем не менее, я даю тебе последний шанс, только лишь потому, что мне нужно пойти разбудить своего парня, прежде чем кофе остынет. Когда мы с ним вернемся, ты должен убраться отсюда, или я покажу тебе, как это исключить кого-то из группы в реальной жизни.       Миста прикусил губу, когда Аббаккио хрустнул костяшками пальцев, но Джорно и глазом не моргнул, сев за стол. Затем он откусил кусочек от яблока и откинулся на спинку стула, будто ему здесь было самое место. Аббаккио ушел сразу, и Миста облегченно вздохнул.       — Черт возьми, это было дерзко, — воскликнул Наранча.       Джорно лишь пожал плечами и посмотрел в телефон.       — У меня не было выбора. Либо вести себя так, либо позволить ему помыкать мною, — Миста улыбнулся, встретившись взглядом с Фуго. Казалось, Гвидо ни о чем не волновался. Ему следовало предположить, что Джорно сможет выстоять против Аббаккио.       — Ты не собираешься завтракать?       Миста так и застыл на месте, пока Джорно наблюдал за ним своим прекрасным любопытным взглядом.       — Я… я не могу.       Джорно нахмурился, вызвав у Мисты бурю мыслей. Неужели он разочаровал его?       — Если я сяду, то случится что-нибудь плохое, — он знал это, как факт. Накануне он остался наедине с этими тремя, и тогда Наранча искупался в фонтане. Если бы он не позвал с собой Бруно пятым человеком в компанию, то профессор мог бы добраться до них первым, и тогда бы их отчислили.       Джорно нахмурился снова, а Фуго вздохнул и встал из-за стола.       — Во всяком случае, я кое-что забыл в комнате. Вернусь, как только Бруно с Леоне вернутся.       — Хорошо, увидимся, — Миста благодарно кивнул ему.       Позже ему придется поблагодарить его за то, что он позволил ему побыть рядом с блондином. Миста остановился. Нет, нет, нет, нет. Нет, Фуго не сводник, потому что Миста не был влюблен в Джорно, ведь он натурал. Он должен поблагодарить его за то, что он был хорошим другом. А не сводником.       Миста сел рядом с Джорно и улыбнулся.       — Ну и как тебе спалось?       — Больше нужного, но в целом хорошо, — Джорно выглядел лучше, исчезли мешки под глазами, а глаза стали ещё ярче. Он наблюдал за тем, как Фуго покидает столовую. После этого его взгляд снова переключился на Мисту. — А что плохого могло случиться, если бы Фуго остался за столом?       — Да всё что угодно, — выпалил Миста, затем поморщился и потер затылок, — У меня… э-э… есть кое-что… некоторые могут назвать это страхом, но когда ты действительно был свидетелем, то тут все в здравом уме.       — Ты насчёт цифры четыре? — Миста удивленно взглянул на блондина. Джорно помешивал ложкой фрукты в парфе. — Ты упомянул об этом еще вчера, и сейчас, что если бы ты сел, то за столом было бы четверо.       Наранча вскинул брови.       — Вау, ты очень наблюдателен. Вот почему ты можешь понять разницу во времени?       На лице Джорно появился намек на улыбку.       — Нет, это совсем другое. Я просто привык наблюдать за людьми. Если это кого-то беспокоит, то я могу перестать это делать.       Миста схватил свой сэндвич с другого конца стола.       — Не думаю, что кто-то еще будет возражать, кроме Аббаккио, — он указал на себя большим пальцем и одарил парня уверенной улыбкой. — Если он когда-нибудь рассердится, то я не буду возражать, если ты будешь наблюдать и смотреть на меня в два раза чаще.       Апельсиновый сок буквально брызнул из носа Наранчи, и он чуть ли не упал со стула от того, как дергалось его тело от смеха. Миста почувствовал, как его лицо снова покраснело.       Джорно позволил себе улыбнуться, и в груди Мисты что-то затрепетало, несмотря на смущение.       — Буду иметь в виду.       — Мне так весело, — сказал Наранча Джорно между приступами кашля. Он вытер салфеткой сок со стола. — Вот почему мы должны добавить тебя в чат.       Джорно снова посмотрел в телефон.       — Кстати, когда у Бруно день рождения?       — Вообще-то через месяц, — с усмешкой сказал Наранча. — 27 сентября. Поэтому мы должны устроить вечеринку или что-то в этом роде!       — Спасибо.       Миста склонил голову набок. Внимание Джорно было полностью поглощено телефоном, и лишь когда он наклонился, то смог заметить на экране Аббаккио и Буччеллати.       — Не может быть.       — Чего? — Наранча встал из-за стола и перегнулся через плечо Джорно.       Moody Blues добавил в группу Джорно Джованна.       Джорно Джованна, Sex Pistols, Aerosmith и Purple Haze теперь являются администраторами этой группы.       Наранча хлопнул себя ладонью по губам.       — Это же телефон Аббаккио… О боже, ты действительно сделал это. Он же тебя убьет.       Миста попытался прочесть истинные эмоции за спокойным выражением лица Джорно. Он ведь не может быть так спокоен, если бы действительно думал о том, что Аббаккио убьет его, верно?       Purple Haze печатает.       Purple Haze: .......       Purple Haze: .......       Purple Haze: Какая-то часть меня хочет вернуться в столовую, чтобы увидеть весь тот пиздец, который устроит Аббаккио, а другая хочет остаться в комнате, чтобы не получить по щам.       Aerosmith: Оставайся в комнате! ЗДЕСЬ НЕБЕЗОПАСНО!       Джорно откинулся на спинку стула и положил телефон Аббаккио на стол экраном вниз.       — Меня не убьют.       Sticky Fingers печатает.       — О нет, — пробормотал Наранча.       Глаза Мисты расширились.       — Все хорошо, вдруг это Бруно.       Sticky Fingers: Джорно, ты сраная шлюха.       — Не думаю, что это Буччеллати.       Sticky Fingers: Я сломаю тебе колени.       Sticky Fingers: Затем я возьму пинцет и повытаскиваю все осколки кости из твоей плоти.       Sticky Fingers: Я разобью твое пофигистическое лицо и сотру в порошок.       Sticky Fingers: Ты не доживешь до первого дня семестра.       Миста поморщился, затем посмотрел на Джорно, читающего чат со своего телефона, только сейчас заметив различия в телефоне блондина и в телефоне Аббаккио. Хоть телефон их был одного бренда, но тот, что принадлежал Джорно, был самой новой модели и был украшен цветочным узором с очаровательной божьей коровкой. Это было слишком мило и шло ему. Джорно с напряжением положил телефон и вернулся к завтраку.       — Не волнуйся, Бруно успокоит его уже к тому времени, когда они спустятся сюда.       Джорно повернулся к нему.       — Он не позволит ему накинуться на меня, но согласится, что злость Леоне в таком случае оправдана, ведь я не прав, что украл у него телефон.       — В таком случае, я думаю, что ты облажался, — сказал Наранча.       — Зачем ты сделал это, если знаешь о последствиях? — поинтересовался Миста.       Джорно посмотрел куда-то мимо, изучающе осматривая студентов, идущих на завтрак.       — Я поступил так, потому что меня зовут Джорно Джованна и у меня есть мечта. Я хочу стать врачом и помогать людям, и также хочу окружить себя хорошими людьми и прожить студенческую жизнь. Я стащил его телефон в порыве эмоций, но теперь, думаю, я могу предположить, что будет дальше, и это цена, которую я готов заплатить.       — И какова цена?       — Мы спускаемся, — пробормотал Наранча. Миста посмотрел в телефон и увидел новое сообщение от Бруно.       Sticky Fingers: Мне очень жаль за угрозы Леоне. Мы сейчас же спустимся и разберемся с этим.       Миста прикусил губу, поднимая глаза и видя, как Аббаккио и Буччеллати заходят внутрь. Бруно был одет в майку с привычным для него чёрно-белым узором и шорты, а его волосы были распущены и слегка расчесаны. Из-за поздней смены он обычно вставал к обеду, если такое было возможно, и расправлялся с утренними делами до завтрака. Когда Аббаккио приблизился к столу, его взгляд был угрожающим.       Джорно поднялся со своего места и склонился в глубоком поклоне, держа перед собой телефон Леоне.       — Я приношу глубочайшие извинения за то, что украл у тебя телефон. Я был ведом своими чувствами и даже не подумал о том, насколько это неуважительно, ведь я вторгся в твою личную жизнь.       Аббаккио вырвал телефон из рук Джорно.       — А мог и подумать? — прорычал он. Бруно сжал его руку. Вместо того, чтобы закричать, как это было ожидаемо, Леоне понизил голос так, что стал звучать еще суровее и смертельно опасно. — Ты сидел здесь и взломал мой пароль, чтобы залезть в сообщения. Это было очень серьезное вторжение в личную жизнь, такого я тебе не прощу.       — Я знаю, — тихо сказал Джорно и поднял глаза, встречаясь взглядом с Аббаккио. — Мне нечего сказать в свое оправдание, что смогло бы заставить тебя простить меня, поэтому я хочу кое-что предложить.       — Ты собираешься подкупить меня за прощение? — даже Бруно приподнял бровь, услышав такое предложение, но вмешиваться не стал, а Миста и вовсе не ожидал такого поворота, ведь он был рядом, чтобы убедиться в том, что Леоне не причинит ему физического вреда, как о том думал Джорно.       — Я бы хотел сравнять наш счет, — заявил блондин. — Наше знакомство началось неправильно, но я никак не мог это исправить, а теперь лишь усугубил ситуацию, выкрав телефон. Итак, я хочу, чтобы ты забрал у меня две вещи, и они могут быть абсолютно любыми, каким ты только захочешь. Одну за мое ужасное первое впечатление, другую — за телефон. Можешь оставить их себе, продать или сжечь. Это не имеет никакого значения.       Глаза Бруно расширились от удивления.       — Джорно, ты не обязан это делать…       — Я так хочу, — сказал он. — Если это поможет улучшить наши отношения, то я лишь «за».       Бруно покачал головой, но Аббаккио сделал шаг вперед.       — Вообще-то, я хочу посмотреть, к чему все это приведет, — он с ухмылкой наклонился вперед. — Если я решу взять твой телефон и раздавить его прямо на твоих глазах, этого будет достаточно за твое отвратительное первое впечатление?       — Да.       Глаза Мисты расширились.       — Мне кажется, или это уже выходит за все рамки?       Наранча смотрел за всем, разинув рот.       — Не знаю, но наслаждаюсь каждым мгновением.       Аббаккио протянул руку.       — Кошелек.       — Ты на полном серьезе собираешься забрать у него деньги на обед? — спросил Миста, поворачиваясь к Бруно. — Ты позволишь такому случиться?       Бруно схватился пальцами за подбородок.       — Это неправильно, но если они оба на это согласились… То мне не стоит вмешиваться.       Джорно вынул бумажник и без колебания протянул Леоне. Тот достал пачку двадцаток и положил на стол, затем перевернул кошелек и вытряхнул из него кредитки и несколько смятых квитанций.       — Твои деньги мне не нужны, мне нужен лишь твой бумажник от Versace, который я оставлю себе.       — Замечательно, — Джорно собрал со стола наличные и карточки, полностью смирившись с потерей кошелька, а после молча взглянул на Аббаккио. — В бумажнике еще кое-что осталось.       — Я в курсе, — он прищурился, глядя на что-то в своей руке. — Зачем тебе фотка отца?       — Прошу прощения? — Наранча переместился, чтобы заглянуть через плечо Леоне, заставляя Мисту сделать аналогичное. В бумажнике и вправду лежало фото одного из отцов Джорно. Дио выглядел не так, как на фотографии, которую они видели накануне. Вместо душного костюма он был без рубашки и смотрел куда-то вдаль бездушным взглядом. Его поза позволяла рассмотреть татуировку в форме звезды на левом плече. Дио Брандо было набито оранжевыми буквами сверху звезды.       Джорно спрятал руки за спиной.       — Я долгое время не знал своего отца. Эта фотография была единственной, пока я не нашел его, и пока он не усыновил меня.       — Значит, ничего такого, если я просто порву ее и кину на пол.       Джорно встретил насмешливый взгляд Аббаккио.       — Сравняет ли это так же наш счёт?       Только тогда Миста задумался о том, что на самом деле скрывается за их соглашением. Джорно намеренно доверился тому, кто ненавидел его больше всех. Даже когда Аббаккио обладал властью уничтожить все самое ценное, что имел Джорно, блондин каким-то образом умудрялся сохранять самообладание. Он стоял, расправив плечи и задрав подборок, крепко скрепляя за спиной руки в замок. В этот момент он напоминал Мисте принца, которому подвластен весь мир. Пальцы Аббаккио замерли на месте, удерживая фотографию, но из глаз Джорно вот-вот были готовы политься слезы, которые моментально растворялись где-то внутри.       Аббаккио бросил фото на стол, помахав бумажником перед носом Джорно, прежде чем сунуть его в карман.       — Ты можешь сохранить память о дерьмовой карьере своего отца в качестве модели, — Миста недоверчиво наблюдал, как Леоне сел за стол и принялся очищать яйца. — Кошелек — плата за кражу моего телефона и добавления себя в наш чат. Если я отниму у тебя что-нибудь еще, то полностью обнулю свою обиду. Для такого потребуется чудо, а не просто взятка.       Удивление разрушило полный решимости взгляд Джорно. Он осторожно взял фотографию со стола, как будто та была стеклянной.       — Спасибо.       — Не смей благодарить меня, — тихо сказал Аббаккио, наблюдая яростным взглядом, как Джорно садится обратно на свое место, и не мешая ему присоединиться к завтраку. Миста быстро сел одновременно с Бруно, превратив злосчастное число в безопасную пятерку. Наранча написал Фуго сообщение, которое спасло бы их ситуацию, если бы вдруг кому-то потребовалось уйти пораньше.       Бруно прошептал что-то Леоне на ухо, а после чмокнул в щеку. Хоть Аббаккио и не собирался щадить Джорно, когда затаил обиду, но всё равно сделал обратное, и Бруно, похоже, был этому рад. Миста тоже был рад, особенно теперь, когда напряжение за столом моментально спало, как только Бруно и Леоне переключили все свое внимание на завтрак.       Джорно наблюдал, как Бруно откусывает кусочек от круассана с шоколадом, а после посмотрел на очередь. Миста ухмыльнулся, глядя в стакан с водой. Шоколад был определенно его любимым напитком.       — Теперь тебе осталось придумать ник в чате.       — Обязательно нужно название любимой группы? — поинтересовался Джорно, возвращаясь к фруктовому парфе.       — Зависит от того, какая твоя любимая? — ближе всего он подошел к ответу, когда Джорно похлопал длинными ресницами и небрежно пожал плечами. Тогда Миста выпятил нижнюю губу и надулся, он действительно не собирался все упрощать.       — Мой ник — название любимого альбома, — отозвался Бруно, делая большой глоток кофе. — Вообще-то именно с этого и началось все, — его глаза встретились с глазами Мисты и он мягко улыбнулся. — Мы ехали на север штата, и я отвечал за музыку, пока Аббаккио вёл машину.       — Эта история, — пробормотал Фуго, появляясь рядом и тут же садясь за стол. Он посмотрел на Джорно и подпер подбородок рукой. — Просто представь себе трех с половиной часовую поездку на машине, в которой ты вынужден слушать один и тот же альбом до тех пор, пока не доберешься в нужное место. Вы думаете это конец, верно? А вот и нет, ведь нужно ехать обратно, продолжая слушать этот чертов альбом.       — Я не видел в этом чего-то плохого, — заявил Бруно. — Это отличный альбом.       Фуго бросил на него нерешительный взгляд, только лишь потому, что кое-кто мог бы начать драку с Аббаккио.       — Мы прослушали этот альбом пять раз. Пять!       — Зачем вам понадобилось ехать в северную часть штата? — поинтересовался Джорно.       Все посмотрели на Мисту, и он чуть ли не задохнулся от такого внимания. Джорно наблюдал за ним с невинным любопытством, и Мисте вовсе не понравилась эта тяжесть в груди, которая пришла вместе с ответом.       — Это долгая история, но я там застрял, а они просто забрали меня.       Тогда они с Бруно разговаривали по телефону в течение нескольких недель после того, как его снова приняли в колледж, но он не виделся ни с кем из компании до тех пор, пока они не приехали за ним на шикарной арендованной машине. Это был первый раз, когда ему удалось говорить уверенно перед Бруно. Это был первый раз, когда он услышал смех Наранчи, саркастичные замечания Леоне и умные комментарии Фуго.       — В общем, Sticky Fingers — отличный альбом.       Волосы на руках Мисты встали дыбом, когда Джорно впился в него взглядом. Блондин знал, что Гвидо умалчивает ответ, и он понял это по напряженному взгляду. Однако Джорно пропустил его рассказ мимо ушей и выслушал историю Наранчи о том, как Фуго выгнал его с остановки, где они остановились передохнуть, за то, что он разгромил торговый автомат после того, как он отказался принять его доллар.       Миста не сводил глаз с Джорно весь разговор. Блондин по-прежнему внимательно наблюдал за всеми, с кем общался, и только время от времени говорил сам. Гвидо мог с уверенностью заявить, что тот испытал то же самое чувство, как в тот день, когда впервые стал частью компании. Это чувство передавалось в расслабленных плечах, и в том, как он наклонялся к говорящему.       Каждые несколько секунд он сталкивался взглядом с Мистой, и Гвидо чувствовал, что его сердце начинает биться быстрее, чем раньше. Он вспомнил насмешки Наранчи и быстро переборол в уме свои убеждения. Он не думал, что влюблен, но Джорно разжег что-то в его сердце. Все в нем полностью пленило брюнета, начиная с безупречной внешности и заканчивая тем, как он держался, и тем, чего Миста о нем еще не знал.       Неужели он влюбился в какого-то парня?       Он подальше отогнал эту мысль. Вопрос был крайне сложным, а ему не нравилось зацикливаться на сложных вещах. Он попытался взглянуть на ситуацию под другим углом; Джорно заставил его почувствовать себя другим, но он не знал, как отнестись к этому, хоть и понимал, что счастливый вид блондина делает его таким же счастливым. И теперь, когда Джорно был частью их компании, он пребывал просто в восторге.       Гвидо улыбнулся про себя, пока Джорно наблюдал за тем, как Бруно смеется над ужасным впечатлением Наранчи от охранника, стоявшего перед Фуго. Он не знал, чего хочет, но был счастлив, наслаждаясь этим моментом и видя, что ждет его в будущем.