Цветы и попугайчики.

      Миста просто обожал своих пистолсов. Он знал это наверняка и даже думал об этом несколько раз на дню. Единственное время суток, когда ему приходилось напоминать себе об этом, была ночь.       — БУУУУУУЧИИИИ!!!       Миста застонал и сбросил с себя одеяло, затем протер глаза и сонно скатился на пол. Ему по-прежнему не удавалось ничего разглядеть. Единственное, что он смог сделать, так это споткнуться о боксеры. После этого Миста сделал пару глотков из бутылки с водой и прислушался к беспокойному шороху в клетке, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.       — Парни, — зашипел он в ответ на пронзительное чириканье, проскальзывающее сквозь войлочное одеяло. — Вы можете быть немного тише?       — МИИИСТА! МИИИИСТААА!       Бум-бум-бум. Плечи Мисты поникли от стука в стену рядом с ним.       — Миста, скажи своим питомцам, чтобы они, блять, заткнулись. Я пытаюсь уснуть.       — Они не любят, когда их называют домашними животными, Сале, — бросил Миста в стену. — Да и что, по-твоему, я пытаюсь сделать?       — Заставить меня страдать, вот что!       Миста закатил глаза. Он включил фонарик на телефоне и направил его вверх, чтобы не включать свет, затем подошел к клетке и поднял одеяло. Все шесть птиц бодрствовали и прыгали по клетке. Третий моргнул, взглянув на него, а затем прилетел к Пятому, который тут же испустил испуганный вопль.       — Это было смело! — крикнул Миста, протягивая руку в клетку, чтобы переместить Третьего на противоположную сторону. — Ты не можешь просто смотреть мне в глаза и так себя вести.       Первый и Второй попытались вылететь из клетки через проем, но Миста быстро убрал руку и захлопнул дверцу.       — Ребята, — сказал он, хотя на самом деле у него не было сил дисциплинировать их. — Мы действительно будем делать это каждую ночь?       С Буччеллати оказалось легко жить. Мисте не на что было жаловаться, тем более что Бруно читал его, как открытую книгу, и мог сказать, хочет ли тот поболтать или потусоваться, или предпочитает остаться один. Единственное, на что жаловался Бруно, так это на беспорядок в его части комнаты, вследствие чего Мисту заставляли убираться, если та становилась слишком грязной. Но теперь, пожалуй, есть новая причина для жалоб. Когда Буччеллати сообщил ему, что его работа в этом семестре заканчивается в два часа ночи, Миста не придал этому значения. Даже если Бруно разбудит его на минуту или две, он легко сможет заснуть снова. Он также не думал о пистолсах, изучающих новый распорядок Буччеллати. И все же они не спали, ожидая, когда Буччеллати войдет в комнату. Миста не верил, что их уши могут уловить приближение Буччеллати и Аббаккио, но они каким-то образом всегда рассчитывали время за несколько минут до того, как Бруно открывал дверь. Обычно он не обращал на это внимания и ждал, когда они успокоятся после появления Буччеллати, но на этот раз они были слишком громкими.       — Тссс, — снова попытался он. Щебетание, к счастью, стало тише. Затем он услышал за дверью приглушенные голоса Буччеллати и Аббаккио, и понял, что у него есть миллисекунды, прежде чем они снова взбесятся.       — А ты не можешь просто усадить этого сопляка и заставить его говорить?       — Ты должен знать ответ на этот вопрос лучше, чем кто-либо другой, Леоне.       Миста застыл. Они говорят о Джорно? Он был бы первым человеком, которого Аббаккио назвал бы сопляком, но в его словах не было обычной язвительности, так что, может быть, он ошибается.       — По крайней мере, спроси его, куда он ходил сегодня вечером. Это может привести к чему-нибудь.       — Я могу попробовать. Спасибо, Леоне. Я рад, что ты достаточно заботишься о Джорно, чтобы сказать мне это. — Ладно, может быть, Аббаккио и говорил о Джорно, но все равно в его словах было мало смысла.       — Мне все равно. Я просто пытаюсь сохранить остальные палетки теней.       Буччеллати издал тихий смешок.       — Ну, конечно. Я буду держать тебя в курсе. Прежде чем что-то предпринять, мне нужно немного поспать. Спокойной ночи, любимый.       — Спокойной ночи. Я люблю тебя. Я разбужу тебя завтра.       — Я тоже тебя люблю. Я буду с нетерпением ждать этого.       Миста лихорадочно огляделся, услышав, как они целуются. В следующую секунду войдет Буччеллати. Будет ли очевидно, что он подслушивал? А что если он притворится, что только что проснулся? Дерьмо. Фонарик на телефоне все еще горел. Он никак не мог этого сделать.       Дверная ручка повернулась, и в тот же миг, как дверь мягко распахнулась, взволнованно защебетали пистолсы.       — Привет, Sex Pistols, — прошептал Буччеллати.       — БУУУЧИ!       — Миста! Я сказал тебе заткнуть их!       Миста хлопнул себя ладонью по лбу и тихо застонал. Ему действительно нужно было перестать слишком много думать, пока не стало слишком поздно что-либо делать. Буччеллати взглянул на него. Свет от фонарика Гвидо был достаточно ярким, чтобы уловить любопытство в его глазах.       — Привет, Миста. Я не знал, что ты проснулся.       — Пистолсы ждали тебя, — сказал Миста, его горло немного пересохло. Он присел на край кровати и жестом указал на клетку.       Буччеллати робко улыбнулся.       — Это моя вина. — Буччеллати подошел к клетке и схватил пакет с птичьими лакомствами, затем открыл его и разломал длинные палочки, прежде чем просунуть их к птицам. Клетка задребезжала, когда пистолсы нырнули за угощением, но щебетание резко стихло. Буччеллати накрыл клетку одеялом и бросил взгляд на Мисту. — Надеюсь, ты не возражаешь. Я просто чувствую себя плохо каждый раз, когда беспокою их так рано утром.       Миста моргнул. Это определенно объясняло, почему они были так взвинчены, и почему у него так быстро заканчивались угощения.       — Все в порядке. Они просто станут еще более избалованными, чем сейчас.       Буччеллати улыбнулся.       — Ты назвал меня их крестным. Я решил, что могу немного их побаловать. Прости, что они тебя разбудили.       Миста пожал плечами.       — Они все время тебя будят, так что это справедливо… — он смотрел, как Бруно снимает заколки и расплетает косу. Миста потер затылок и после минутного колебания заговорил: — Могу я задать вопрос?       Буччеллати вздохнул.       — Это по поводу того разговора, который ты услышал за дверью?       У Мисты отвисла челюсть.       — Как ты это сделал?       — Тебя легко читать, — с легкостью ответил парень. Миста надул губы, и брюнет рассмеялся. — Это не так уж плохо. — Буччеллати сел на кровать. Выражение его лица стало гораздо серьезнее. — Ты можешь задать вопрос, но нет никакой гарантии, что я дам тебе ответ, даже если он у меня есть.       — Я знаю, — ответил Миста, подперев рукой подбородок. Он знал, что у каждого в Центре Психологической помощи есть политика конфиденциальности, но никто не соблюдал ее так строго, как Буччеллати. Когда Миста присоединился к компании, он в конце концов узнал о каждом, но никак не от Буччеллати. Как человек от природы любопытный, он едва не сошел с ума. Иногда он задавался вопросом, не сблизился ли он с Наранчей первым просто потому, что тот сразу же рассказал ему историю своей жизни.       Но что происходит с Джорно? Он не мог спросить об этом, но спросил бы, если бы Буччеллати дал ему прямой ответ. Беспокойство клокотало в его животе, зная, что с Джорно что-то не так. Что-то серьезное? Почему Аббаккио сказал, что его нет в их комнате?       — Тебе не обязательно говорить, что это такое, — начал он, внимательно глядя на Буччеллати, — но разве Джорно в опасности?       — Нет.       — Хорошо… Значит, это что-то душевное?       На каменном лице Буччеллати не было ни единой морщинки. У Мисты возникло ощущение, что его догадка близка, поскольку он не мог придумать ничего другого, но Бруно определенно ничего не сделал, чтобы подтвердить ее.       — Я не буду отвечать на этот вопрос.       Миста нахмурил брови.       — Ладно, если у тебя проблемы с Джорно, я могу чем-нибудь помочь?       Буччеллати помолчал. Он глубоко вздохнул, затем послал Мисте легкий кивок.       — Попробуй поговорить с ним. Ни о чем серьезном, просто в общих чертах. Проводи с ним время и внимательно следи за его настроением. Вот и все, что я хочу сказать по этому поводу.       — Заметано, — сказал Миста, как будто это был приказ. Он знал, как вести себя с другими, когда они были в плохом настроении. Он, Наранча и Фуго знали, что не следует общаться с Аббаккио, когда у него был плохой день, так как только Буччеллати мог его подбодрить. Фуго был таким же, но только до тех пор, пока он не успокоится от своего срыва. В такие моменты лучше всего продолжать разговор, который они вели до произошедшего инцидента, чтобы дать ему понять, что они не злятся на него за то, что он взорвался. Проще всех можно было подбодрить Наранчу, когда у того не было настроения. Все, что ему было нужно, так это немного дополнительного внимания и еще парочка шуток. Буччеллати… Миста никогда не видел его расстроенным. Он просто предполагал, что Буччеллати не даст им этого заметить, пока он не останется наедине с Аббаккио, чтобы выпустить пар или что-то в этом роде. Он не знал, что случилось с Джорно и почему лучше всего последовать совету Буччеллати, но был готов попробовать.       — А теперь лучше поспать, — сказал Бруно, снимая рубашку и доставая пижамные штаны. — Спокойной ночи, Миста.       — Спокойной ночи, Бруно, — сказал Миста, забираясь на кровать, чтобы выключить фонарик на телефоне и зарыться под одеяло. Буччеллати сделал то же самое, и обычно тишины было достаточно, чтобы Гвидо заснул, но вопросы, проносившиеся в его голове, были слишком громкими. Если Джорно нет в своей комнате, то где он сейчас?       Миста нахмурился, лежа в темноте. Он попытался собрать воедино все, что знал. Должно быть, что-то случилось, когда Аббаккио вышел из гостиной Буччи. Он встал со своего места и выскочил без предупреждения, но, вернувшись, казался таким спокойным. Позже, когда он спросил о Джорно, Аббаккио сказал ему, что тот спит и, вероятно, не вернется. Миста был разочарован, так как с нетерпением ждал встречи с Джорно, но теперь его беспокойство полностью затмило его эгоистичные чувства.       Миста подождал, пока дыхание Буччеллати выровняется, а затем выскользнул из постели, схватил одежду, которую смог найти в полной темноте, и на цыпочках вышел из комнаты. Тихо закрыв за собой дверь, Миста был счастлив, что научил пистолсов не терять его, когда он покидает комнату. Стоя в тускло освещенном холле, он взглянул на свою одежду, а после оделся. В итоге он надел серые спортивные штаны, ярко-красную футболку и фиолетовую шапочку. Хождение босыми ногами по твердому ковру напомнило ему о тех ночах, когда они с Наранчей тайком выбирались из комнаты, чтобы сделать какую-нибудь глупость. Он улыбнулся про себя, потом покачал головой. У него была цель.       Есть вероятность, что Джорно отправится в Деревню, но Миста не успокоится, пока не проверит все общежитие. Он решил сначала проверить первый этаж, а потом подняться наверх и просто предположить, что он находится не на четвертом. О Боже, а что, если он на четвертом этаже? Нет, не нужно так думать. Выйдя из лифта, он первым делом направился в гостиную Буччи, которая была совершенно пуста. И это было неудивительно. Аббаккио и Буччеллати каждый вечер проверяли гостиную, чтобы убедиться, что Наранча не засиделся допоздна. Он перешел в следующую гостиную, потом в следующую, хмурясь все сильнее, наблюдая каждую пустую каморку. Если бы он мог выследить Муроло, то, вероятно, мог бы сказать ему…       Миста остановился перед дверью в прачечную. Резкий флуоресцентный свет лился сквозь стеклянную дверь, образуя яркий прямоугольник на ковре перед ним. Эти огни передавали движение. Миста толкнул дверь, ожидая увидеть Муроло, который ворчал что-то себе под нос, пока мыл полы, но никак не ожидая увидеть Джорно, сидящего на стиральной машине, скрестив ноги и склонившись над ноутбуком.       Джорно вскинул голову при звуке открывающейся двери. Его пухлые губы приоткрылись, а глаза цвета морской волны удивленно распахнулись, и потом загорелись от распознавания знакомого лица.       — Привет, Миста, — сказал он, и в его голосе послышалась роботизированная вежливость.       — Привет, — сказал Миста как можно небрежнее. Джорно… выглядел совсем не так, как обычно. Его лента едва удерживала распущенную косу, а несколько прядей золотистых локонов выпали из завитой челки и свисали на лицо. При любых других обстоятельствах Миста восхитился бы тем, как мило выглядят его растрепанные волосы, но ему не нравилось то, что кожа парня приобрела почти болезненно бледный оттенок, или то, каким осторожным был его взгляд. Он, казалось, ждал, что Миста спросит его о чем-то, и, судя по тому, как быстро его палец постукивал по стиральной машине, у него в работе была дюжина оправданий, если Миста решит подойти к нему с этим. Вместо этого брюнет прислонился к дверному косяку и послал ему легкую улыбку. Проводи с ним время и внимательно следи за его настроением. — Не возражаешь, если я присоединюсь?

***

      Джорно чувствовал себя бесполезным. Все, что он делал, чтобы преодолеть свое прошлое, казалось бесполезным. Он был далеко не так силен, как ему казалось. Отец и Джонатан просто убедили его в этом. Вся его защита рухнула в течение нескольких дней жизни в одиночку. Его отчим рассмеялся бы, если бы увидел его сейчас, неспособного закрыть глаза, при этом даже не переживая заново свою жизнь под его крышей. Он не чувствовал себя по-настоящему потерянным, пока вновь не испытал тех чувств перед Аббаккио. В его груди лежал камень, который был тяжелее, чем усталость или способность сопротивляться. Он чувствовал себя одиноким, что было бы знакомым чувством, но на этот раз оно было удушающим. Эта проблема была его единственной проблемой, но он чувствовал, что она намного сильнее, чем он. Джорно не был уверен, что сможет справиться с этим самостоятельно.       Но я должен.       Это было единственное, что удерживало его голову высоко поднятой. Прежде чем у него появились друзья, которые заботились о нем, прежде чем у него появились отцы, которые поддерживали его, у него был свой герой, который использовал свое время и ресурсы, чтобы позволить Джорно взять себя в руки. Если бы он позволил себе впасть в отчаяние, усилия его героя тоже оказались бы напрасными. Его ноги превратились в цементные блоки, но если бы он мог двигаться, то заставил бы себя двигаться вперед.       Вот так он оказался в самой светлой комнате общежития, в холодной и неудобной, допивая свой третий энергетик за эту ночь. Его проблема была больше, чем он сам, но он не мог позволить ей преградить себе путь. Он приехал сюда, чтобы стать врачом, так что именно этим он и будет заниматься, вместо того чтобы размышлять о своем прошлом или впадать в очередной кошмар. Он отдавался любому открытому заданию, с которым сталкивался, не собираясь останавливаться, пока не сможет заглушить все, что познал от отчима.       Потом дверь открылась, и на пороге появился Миста.       Казалось, лет десять Джорно только и мог, что таращиться на него, а потом его мозг уловил первоначальное удивление и начал задавать вопросы. Что он здесь делает? Искал ли он его? Почему? Неужели Аббаккио всем о нем рассказал?       — Не возражаешь, если я присоединюсь?       Джорно с минуту изучал его. Он ожидал, что Миста начнет расспрашивать его, но, похоже, Мисту это мало волновало. Тот сухо кивнул, закрыл за собой дверь и без колебаний запрыгнул на стиральную машину рядом с блондином, затем скрестил ноги и повернулся лицом к нему.       — Что делаешь?       — Делаю задания для своих онлайн-занятий, — сказал он ему прямо. — А ты?       — Не мог уснуть, — сказал Миста, слегка пожав плечами. — Решил прогуляться и подслушать Муроло, если смогу его найти, — в его темных глазах появилось любопытство. — Знаешь, в этом общежитии повсюду комнаты отдыха.       — Мне здесь нравится освещение.       — Там есть диваны.       — Я не могу рисковать ради комфорта, — фраза слетела с его языка быстрее, чем он успел подумать. Он должен был сделать больше, чтобы убедиться, что с Мистой все в порядке, но он был слишком истощен.       Миста поднял бровь.       — Черт. Этот предмет, должно быть, тяжелый, если он заставляет тебя просиживать всю ночь в первую неделю учебы. — Он послал ему понимающую улыбку. — Хорошо, что ты вздремнул раньше. Я был удивлен, когда Аббаккио сказал, что ты спишь во время нашей тусовки, но Джолин действительно выглядит, как мощный сгусток энергии, так что, я думаю, она утомила тебя.       Джорно наблюдал, как он протянул руку, поднял почти пустую банку энергетика и внимательно осмотрел этикетку. Если Аббаккио не сказал остальным, то почему он здесь? Миста определенно видел Джорно насквозь, не то чтобы у него хватало сил притворяться, но он, казалось, подыгрывал и даже объяснил Джорно, какое оправдание тот принимает.       — Мне жаль, что я не вернулся, — сказал он. Джорно тоже это имел в виду. Он знал, что не собирается возвращаться в гостиную после общения с Аббаккио, но ему хотелось. Он хотел провести время с друзьями и не думать о коме в горле.       — Не беспокойся, — сказал Миста. Он сделал глоток из банки, затем сморщил нос и высунул язык. — Однако ты делаешь все это неправильно. На вкус это дерьмо.       — Да, это так.       — А где же еда? — впервые с тех пор, как он здесь появился, взгляд Мисты стал критическим. — Ты ужинал?       — Я кое-что съел.       — Пончики, которые я приносил в гостиную, не в счет… — его глаза расширились от паузы Джорно. — И после этого ты ничего не ел? — он достал из кармана телефон. — Вот и все, я заказываю тебе еду.       — Не надо, — быстро сказал Джорно. — Я в порядке.       Миста скрестил руки на своей мешковатой футболке.       — Никто не чувствует себя хорошо на пустой желудок. Как студент-кулинар, я оскорблен тем, что ты сказал это.       — Прос…       — Нет, — сказал Миста, подняв руку с намеком на ухмылку. — Я не приму никаких извинений, пока ты не поешь.       Чем дольше Джорно смотрел на него, тем шире становилась его ухмылка.       — По крайней мере, позволь мне заплатить, — сказал он, зная, что Миста не смягчится, пока он не согласится.       Миста расплылся в улыбке.       — Ну вот мы и поговорили. Я оставил бумажник в своей комнате, так что все получилось идеально. — Он что-то читал в телефоне, пока Джорно рылся в рюкзаке и доставал из бумажника деньги. — Есть несколько мест, открытых в это время из-за таких студентов, как мы. Какие предпочтения?       Впервые с тех пор, как он покинул гостиную, в животе у него заурчало. Его так долго тошнило, что он до сих пор не осознавал, что голоден.       — Я съем все что угодно, правда.       — Аллергия есть?       — Нет, но я не люблю птицу.       — Получается, птица? — спросил он, приподняв бровь.       Джорно кивнул.       — Особенно утка, но я не фанат курицы или индейки.       — Что-нибудь еще?       — Кроме того, я не очень разборчив. — Он протянул ему несколько банкнот. — Сдача мне не нужна.       Миста посмотрел на деньги, затем тихо присвистнул.       — Везучий курьер, — он спрыгнул со стиральной машины и подмигнул Джорно, схватив энергетик. — Я принесу тебе что-нибудь вкусненькое.       Джорно смотрел ему вслед, совершенно сбитый с толку поведением Мисты. Он определенно знал, что что-то не так, но не пытался заставить его объясниться. Только отцы видели его таким. Дио всегда успокаивал его и больше не поднимал эту тему, если Джорно не говорил что-нибудь первым, а Джонатан тем временем обращался с ним, как с самым нежным существом на свете. Оба метода заставили его взять себя в руки, так как Дио верил, что он возьмет себя в руки, а Джонатану нужно было убедиться, что он сможет.       Дверь открылась, и Миста вернулся, когда он все еще пребывал в глубокой задумчивости. Миста с мягкой улыбкой протянул ему бутылку с водой.       — Вода естественным образом заряжает энергией.       — Спасибо, — сказал он, принимая бутылку и делая медленный глоток. Второй глоток воды коснулся его пересохшего языка, и он опрокинул бутылку еще сильнее, чтобы залпом выпить половину холодного и освежающего напитка.       Миста запрыгнул обратно на стиральную машину и поставил между ними несколько банок содовой.       — Я также принес нам содовую, так как она будет хорошо сочетаться с нашей едой, что, кстати, сюрприз, так что не утруждай себя расспросами о том, что я заказал для тебя.       Губы Джорно сложились в мягкую улыбку, но она быстро исчезла, сменившись чувством огромной вины. Миста нуждался во сне, но вместо этого переживал все эти неприятности ради него.       — Спасибо, Миста. После того, как принесут еду, ты можешь вернуться в свою комнату.       — Зачем мне это делать? — спросил Миста, наклонив голову.       — Разве у тебя не тренировка рано утром?       Миста пожал плечами.       — Может быть, но сейчас мне нет смысла ложиться спать. Теперь, когда у меня есть еда, я чувствую себя бодрым. — Он повернул голову к двери, пытаясь скрыть хмурый взгляд. — Ты хочешь, чтобы я ушел?       — Нет! — Джорно замер от собственного ответа. Он намеревался убедить Мисту вернуться в свою комнату в собранной и непринужденной манере. Разрушить собственный план, говоря, не подумав, было для Джорно редчайшим случаем.       Хуже всего было то, что он даже не успел разочароваться в себе, потому что эти слова заслужили ослепительную улыбку Мисты, от которой у него потеплело в груди.       — В таком случае, теперь от меня не избавиться.       — Не могу обещать, что со мной тебе будет хорошо, — признался он, глядя на свой ноутбук. Присутствие Мисты очень успокаивало его, но он не знал, сможет ли поддерживать разговор с таким уровнем усталости и беспокойства.       — Ты что, шутишь? — Миста открыл банку содовой и сделал большой глоток. — С тобой всегда хорошо проводить время, Джорно. — Несмотря на то, что Джорно почувствовал легкий холодок от высокого кондиционера в этой комнате, его лицо было слишком теплым. Мне достаточно находиться с тобой в одной комнате, даже если ты не хочешь разговаривать. Он не сказал этого, да и не должен был. Джорно знал, что он достаточно наблюдателен, чтобы сказать, что он не в лучшем настроении. Должно быть, таким образом он пытался его утешить.       Рука Джорно потянулась к бьющейся груди.       — Спасибо, — сказал он, и благодарность просочилась в его мягкий тон. — Это очень много значит для меня, Гвидо.       Миста натянул шапочку на ярко-красные уши.       — Н-Нет проблем!       Джорно еще внимательнее осмотрел его шапочку, только сейчас сообразив, что она на нем вместо обычной банданы. Она была ярко-лилового цвета, с пересекающимися белыми линиями. Ткань выглядела мягкой, а вязаный узор придавал ей вид хорошего качества.       — Мне нравится твоя шапка.       Миста тут же схватился руками за голову, и румянец разлился по его щекам, несмотря на резкие флуоресцентные лампы, смывавшие загар.       — Спасибо! Я не задумывался о том, что ты видел меня только в банданах. Мне говорили, что я больше похож на бандита, когда ношу банданы, но на улице слишком жарко, чтобы носить что-то еще. Очень жаль, правда, потому что у меня так много удобных шапочек. Это одна из моих любимых. Я схватил ее случайно. Ты, наверное, можешь понять это, потому что она не подходит к моей рубашке. Я выбрал одежду в темноте, потому что не хотел будить Бруно. — Его лицо стало еще краснее, и он заерзал на месте. — Извините, я брежу.       — Все хорошо. — Джорно поиграл кончиком косы и бросил на него любопытный взгляд. — Есть причина, по которой ты прячешь волосы?       — Нет? — Миста помолчал. Он сжал руки в замок и уставился на свои колени. — Ну, теперь уже не совсем. Была причина, когда я был маленьким.       — И что же это за причина? Если ты, конечно, не возражаешь рассказать мне.       Взгляд Мисты стал рассеянным, но задумчивым.       — Я уже упоминал, что был сиротой. Мой сиротский приют находился прямо напротив церкви, и нянечки были настоящими католичками, поэтому они заставляли нас добровольно приходить туда и постоянно посещать службы. Персонал там был очень милым, но они всегда настаивали, чтобы мы носили самую чистую одежду и выглядели презентабельно всегда, когда мы приезжали. Я был единственным ребенком с вьющимися волосами. Дамы постарше называли меня грязным и пытались выпрямить мои волосы так много раз, что в итоге их удавалось скрыть. Теперь я ношу шапочки и банданы, потому что они удобные и мне нравятся. Кроме того, дамы были правы. Это какой-то беспорядок, и я не знаю, как с ним справиться.       — Понятно, — сказал Джорно, постукивая пальцем по подбородку. — Есть много продуктов для волос, которые ты мог бы использовать и которые сделаны специально для вьющихся волос. Вероятно, в Интернете есть туториалы о том, как правильно ухаживать за локонами. Даже если тебе нравится покрывать волосы, все равно нужно хорошо за ними ухаживать.       — Верно, — сказал он, подперев подбородок руками, с веселой искоркой в глазах. — Если я когда-нибудь заставлю их выглядеть красиво, может быть, я буду ходить без шапки целый день и доведу Наранчу до сердечного приступа.       Улыбка тронула уголки его губ. Миста так хорошо смотрелся в банданах и шапках. Он не был уверен, что справится с собой, если увидит его с копной кудрявых волос.       — Я уверен, что его реакция будет очень бурной.       — Совершенно верно. — Между ними воцарилось уютное молчание. Миста некоторое время наблюдал за Джорно, и с каждой секундой его взгляд становился все более любопытным. — Твои отцы усыновили тебя, верно? Ты жил в детском доме, когда был младше?       — Нет, — сказал Джорно нейтральным тоном. Он подавил желание напрячься от внезапной смены темы. В конце концов, это был простой, невинный вопрос.       — В этом есть смысл, — сказала Миста. — С кем ты жил до них?       Джорно перевел взгляд на экран, но зрение его расфокусировалось.       — Какое-то время я жил один. Я ходил в частную школу и жил в общежитии. — Негнущиеся пальцы спотыкались о клавиатуру, набирая расплывчатое слово и возвращаясь назад, прежде чем набрать что-то еще и повторить процесс.       — Должно быть, это было интересно. Так, например, ты знал своего отца?       — Я должен вернуться к своему заданию, — съязвил Джорно. Волна вины накатила на него через секунду после того, как он это сказал. Его тон был холоднее и отстраненнее, чем ему хотелось. Его челюсть сжалась, пальцы замерли, а зубы на секунду впились в губу, прежде чем он успел взять себя в руки. — Прошу прощения.       Он рискнул поднять глаза. Глаза Мисты были широко раскрыты, а рот слегка приоткрыт, как будто он хотел что-то сказать, но не знал, стоит ли. Блондин моргнул и потянулся за содовой. Возможно, это была попытка сохранить непринужденную позу, но на самом деле это показывало, насколько неуютно Джорно чувствовал себя.       — Все в порядке, — выпалил он и покачал головой. — Я имею в виду, что на самом деле не о чем сожалеть. Как я уже сказал, я в порядке, просто прохлаждаюсь здесь, пока ты работаешь над дерьмом.       — Спасибо, — сказал он глухим голосом. Комок тревоги вернулся к горлу с полной силой. Миста пытался сделать для него что-то хорошее, и это сработало. Его общество было не просто отвлечением от его проблем, но и присутствием, которое принесло ему чувство комфорта впервые с тех пор, как он проснулся от этого кошмара. А потом я все испортил.       Молчание между ними становилось все тяжелее с каждой минутой, которую Джорно проводил рядом с ним, попросту уставившись в свой ноутбук, а Миста наблюдал за ним краем глаза. Только Джорно собрался извиниться, как зазвонил телефон Мисты.       — Это наша еда. Я должен ее забрать.       Его босые ноги коснулись кафельного пола. Джорно услышал, как открылась дверь, и вскинул голову.       — Подожди, — Миста остановился. Джорно позволил нескольким фразам застрять на своем языке, прежде чем выбрать наиболее подходящую. — Я… Прости, что огрызнулся на тебя, — он собирался продолжить, но, судя по тому, как взгляд Мисты смягчились в понимании, он чувствовал себя в достаточной безопасности. — Мне также жаль, что тебе приходится так много для меня делать. Я пытался сохранять самообладание, где бы я ни был, и я позабочусь, чтобы тебе больше не пришлось этого делать.       Миста сжал губы, потом вздернул подбородок и строго посмотрел на Джорно.       — Джорно, я ничего не должен делать. Ты ничего не заставляешь меня делать. Я здесь только потому, что так хочу. Я не знаю, что происходит, и не прошу тебя говорить мне. Все, что я знаю, так это то, что твое самообладание может быть в Неаполе, а я все еще буду здесь. То же самое касается и остальных членов банды, так что не думай, что тебе придется сражаться в каждом бою в одиночку. — Он глубоко вздохнул. С медленным выдохом его плечи расслабились, как и лицо. Он слегка улыбнулся и послал Джорно теплый взгляд. — А теперь я пойду за едой. Когда я вернусь, мы превратим эту прачечную в вечеринку для двоих. — Джорно наблюдал, как он уверенно вышел из комнаты, почти не замечая резкого эха, оставленного его словами.       Джорно не верил, что сможет объяснить, почему он так себя ведет, даже если захочет. Я не прошу тебя говорить мне. Он мог сказать, что Миста от природы любопытный человек, так почему бы ему не захотеть узнать? Нет… Миста определенно хотел знать. Так почему же он сдерживается? Я все равно был бы здесь.       С губ Джорно сорвался тихий вздох. Миста хотел знать, но это было не то, что он пытался сказать. Он говорил Джорно, что не хочет ничего знать, пока тот не будет готов рассказать. Миста скорее дождется чего-то, что может никогда не произойти, чем попытается вытянуть из него ответы. Тем не менее, он все еще хотел поддерживать его. Послание было ясным. Джорно просто потребовалось немного времени, чтобы понять это, потому что такой уровень безусловной поддержки казался слишком нереальным, но он смотрел ему в глаза парой обсидиановых глаз.       Безусловная поддержка… Проблемы Джорно были далеки от решения. У него не получалось даже закрыть глаза, чтобы его не преследовало прошлое. Однако он не мог ни помочь себе, ни оттолкнуть облегчение, которое обрушилось на него, как порыв успокаивающего ветра. Миста не знал о доверии и силе, которые Джорно получил от него в тот момент, но в конце концов… Джорно надеялся показать ему это.