Шанс на любовь

С чего начинается ваше утро? Вот, например, утро Поттера началось с неимоверно громкого звука будильника, который он завел на семь утра. А еще его утро началось с сонной мордашки Драко, что также проснулся от громкого звука. — Доброе утро! — шепотом говорит Гарри, чтобы не разбудить соседей. — Доброе, — отвечает тот, а потом, наверное, понял, где находится. Ну, а почему он закутался в одеяло так, что выглядывает только кончик носа, что покрыт смущенным румянцем? Гарри, глядя на эти махинации, лишь понимающе усмехается. Но в этой улыбке всё же проскальзывает немножко самодовольства и ехидства. Драко всё это видит и смущается еще больше, и злится. Нет, не на него, а на себя, потому что не понимает реакцию своего тела. А вот Поттер прекрасно все понимает, и ему это нравится, но… — Нам нужно вставать, если мы хотим перед занятиями написать родителям письма, еще и успели поесть! —Мпфм… — неразборчиво доносится из-под одеяла. — Вот, вот! Так что встаем! *** — Вон он, смотри! — Где? — Да вон, рядом с Малфоем. — Это тот брюнет? — Ты видел его лицо? — Ты видел его шрам? Этот шёпот Гарри слышал со всех сторон с того самого момента, как ранним утром вышел из спальни. Одни и те же люди по нескольку раз проходили мимо него, пристально вглядываясь в его лицо и глупо улыбаясь. Пусть их было немного, но они были. И Гарри предпочёл бы, чтобы они этого не делали, и не потому, что они ему мешали — из-за этих взглядов было некомфортно Драко. Пусть тот старался этого не показывать, но он-то всё видит! *** На завтрак в Большом Зале, Гарри пришел злым и расстроенным, Драко же — только расстроенным. Оглядев весь зал, Поттер понял, что директора не было — его высокое кресло пустовало. Зато был Квиррелл, а в нем (или на нем?) — Воландеморт. Преподаватель Защиты от Тёмных Искусств был необычайно рассеян, постоянно ронял вилку, несколько раз он уронил еду на пол, один раз пролил чай, и постоянно поправлял свой нелепый тюрбан. Глядя на этого человека, Гарри становилось жаль Володю, просто по-человечески жаль… Он так долго разглядывал преподавателя ЗОТи, что тот заметил его интерес. В тот момент, когда Квиррелл глянул на него, шрам едва заметно кольнуло. И Поттер, не особо задумываясь потер его. А вот профессор задумался над жестом, или ему что-то сказал Воландеморт, но он стал белым, как мел. Это заметили многие, в особенности МакГонагалл, что сидела возле него. Женщина спросила что-то у него, и тот ответил, но вот что именно Гарри никак не мог расслышать, — расстояние и шум множества голосов были помехой. От Квиррелла его отвлек Драко, что слишком громко поставил стакан с тыквенным соком. Выглядел тот очень рассерженным и недовольным, и эти эмоции были направлены на него. А на вопросительно выгнутую бровь и взгляд, Малфой ответил фырком, румянцем на щеках, и на конец — отворотом в другую сторону. Гарри лишь оставалось тяжело вздохнуть и оглядеть стол, где стояли уже пустые тарелки. — Драко, — тот вздрогнул, но не повернулся, — пойдем напишем письма своим близким пока еще есть время. Кивнув, Малфой грациозно поднялся из-за стола и поспешил на выход. А Гарри пришлось поспешно идти догонять это дитё. *** Письма писались в факультетской гостиной, в почти полной тишине, — слышался лишь шелест пергамента и скрип пера. Свое письмо Поттер закончил быстрее, — он просто не знал, что можно было написать тете Петунье, с которой совсем недавно наладил хорошие отношения. Все сводилось к тому, что он описал свои эмоции, и то что он хорошо устроился. Так же поинтересовался как дела у тети с дядей. Для одиннадцатилетнего мальчика же сойдет? Все остальное время он лишь наблюдал за Драко, что усердно хмурился, закусывая нижнюю губу, и задумчиво глядел в дальнюю часть комнаты, при этом проводя пером по губам. Очень увлекающее зрелище, до такой степени, что Поттер был рад своему еще детскому телу. Вскоре, Малфой заметил интерес к своей персоне, и залился смущенным румянцем. Его движения стали более резкими и нервными, и вскоре тот не выдержал. Поднявшись из-за стола, под громкий скрежет ножек стула об паркет, он сделал недовольное лицо и обратился к Гарри. — Пойдем отправим письма? — Пойдем, но для начала нужно взять вещи на первую пару, а то мы не успеем вернуться за ними. В ответ ему был лишь кивок головы. *** — Почему твоя сова белая? Она же привлекает много внимания, — спросил Малфой, глядя на Гарри, что привязывал послание. — Твой филин также привлекает внимание. Но у моей подруги есть неоспоримое преимущество. — И какое? То, что она не заметна во время зимы? — ехидно спрашивает тот. Поттер ответил улыбкой и словами: — Смотри за ней внимательно! Драко и смотрел, в недоумении вскинув бровь. И вот казалось бы белая сова, оттолкнувшись от оконной рамы, начала набирать скорость. Взмах крыльев, и… она пропала! — Что?! Как?! Я же неотрывно следил за ней! — Драко находился в полном недоумении. — Но ты моргнул, — сказал Гарри, как будто эти слова что-то объясняли. — Хм… Да, я моргнул, и она сразу же пропала из виду… Ты наложил чары на мое восприятие? — Нет, я не накладывал чары ни на тебя, ни на сову, и даже на эту комнату, — с улыбкой сказал Поттер. — Тогда… На письмо? — Нет, но ты близко, — улыбка становится всё коварнее. — Значит, не сова, но что-то, что находится на ней. И это ее ошейник! — и полная уверенность в своей правоте. — Совершенно верно, Драко. Ты справился с этой задачкой даже быстрее гоблинов. — Гоблинов? Ты запатентовал свое изделие с помощью них? — заинтересованно спросил тот. — И снова верно! Гоблины признали этот ошейник даже лучшим, чем их чары, отвлекающие внимание, — самодовольная улыбка появилась на его лице. — Скажешь почему, Драко? — Гоблинские чары отвлечения внимания считаются лучшими, но те признали твой ошейник еще лучше… — Задумчивый взгляд в ближайшее окно, и мгновенный ответ: — Потому что на нем не используются никакие заклинания, а это, в свою очередь, значит, что их невозможно отследить. Ведь гоблинские чары, пусть и трудно, но отследить возможно. — Ты очень умный для своего возраста, Драко. — Я знаю это, — отмахнулся тот от похвалы, — Меня больше интересует вопрос, что ты нанес на тот ошейник. Это же были руны? — Они самые. — Гарри согласно кивнул головой. — Руны сокрытия нанесены на артефакт, что должен отвлекать внимание, а в… — А в нашем случае, артефактом выступает сам ошейник. Но тогда, по идее, должно быть видно сову, и не видно артефакт… — непонимающе проговорил Малфой, и с нетерпением взглянул на Гарри. Тот с пониманием улыбнулся, и пояснил: — А кто сказал, что на артефакте была только одна руна? — Их было две… — Три. Их было три. Одна отвечала за сокрытие артефакта, вторая — за радиус действия того же сокрытия, что включал в себя и сову. Ну, а третья была накопителем. — Накопитель собирал излишки магии, а первая руна отвечала за его сокрытие. Тогда… Мерлин, с этими тремя рунами можно создать саму мантию невидимку! — воскликнул Драко. — Хм… хорошая идея! — задумчиво говорит Поттер. — Издеваешься?! — обреченный вздох от блондина. — Нет, но я нашел идею для следующего артефакта, — с улыбкой говорит брюнет. — Точно издеваешься. — Возможно, — тихий смех, который, впрочем, быстро закончился, — но нам пора на первую пару! А ею была Трансфигурация, которую вела декан Гриффиндора — Минерва МакГонагалл. На ее уроке были сведены факультеты первокурсников — Слизерин-Гриффиндор. Кабинет, в котором проводятся уроки Трансфигурации, расположен на первом этаже замка. Это большое помещение с партами, расставленными по три в четыре ряда. В конце кабинета стоит учительский стол, рядом с ним две доски, большой глобус. Для некоторых занятий в классе помещаются клетки с животными и птицами, которых студентам предстоит трансфигурировать. Помещение достаточно тёмное и освещается несколькими свечами на преподавательском столе. Двери кабинета выходят в коридор, за которым виден внутренний двор Хогвартса. Зайдя в класс, Гарри растерялся, потому что хотел пройти на свое прежнее место, но то было на стороне Гриффиндора. Ситуацию спас Малфой, что утянул его за последнюю парту второго ряда. Как только они сели, профессор начала свою речь: — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила. После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро. А Гарри стало грустно, потому что он уже знает будущее, знает многие поступки и реакцию людей наперед. Может сказать, так или иначе закончится событие, и к чему оно приведет. Но это всё такая мелочь, по сравнению с возможностью быть возле любимого рядом. Поттер улыбнулся Драко, что взволнованно смотрел на него, и приступил к заданию. А именно — превратить спичку, что дала профессор, в иголку. До конца урока женщина ходила между рядами и наблюдала за учениками. Но когда она увидела полностью серебристую иголку в руках Гарри — очень сильно удивилась. Но скупую похвалу она дала, правда при этом ее нижняя губа тряслась, а сама женщина была недовольна. Ведь как так, Слизерин уже предоставил свою полностью серебряную иголку, когда у Гриффиндора только одна. И та только заострившаяся с одного конца и покрывшаяся серебром спичка. А сделала ее Гермиона Грейнджер, которая услышала более эмоциональную похвалу в свой адрес, самодовольно оглядев Поттера. А потом заметила серебряную иголку и недовольную МакГонагалл, и задумалась над этим. Возле Гарри находился еще один задумавшийся человек, который пытался повторить его результат. Но как-то безуспешно. — Драко, — прошептал Поттер ему на ухо, — просто представляй перед собой серебристую иголку, и говори заклинание. Большую роль здесь играет именно представление. Малфой кивнул, и попытался снова. Сначала спичка заострилась на одном конце, потом окончательно поменяла форму, и стала покрываться серебром. А Драко счастливо улыбнулся ему, получив в ответ такую же самую искреннюю улыбку. А в этот момент Панси и Блейз, что сидели перед ними, также сделали из спички иголку, ведь услышали наставления Гарри. И к концу урока, весь Слизерин исполнил задание, даже у Креба и Гойла получилось провести неполную трансформацию. А за столом Гриффиндора, так и осталась одна заострившаяся на конце и немного покрывшаяся серебром спичка. Но как бы там ни было, с урока Слизерин и Гриффиндор вышли с одинаковым количеством баллов. Всё же предвзятое отношение МакГонагалл к слизеринцам не дало им возможности пополнить свою чашу еще несколькими очками. — Это было ужасно несправедливо! — воскликнула Панси, как только они вышли из кабинета. Драко и Блейз лишь согласно кивнули головами, а Гарри ухмыльнулся и сказал: — У нас будет еще шанс заработать себе баллы, пусть многие преподаватели и недолюбливают Слизерин. Но красно-золотые полные… — Гриффиндурки! — воскликнули все вместе и, переглянувшись, расхохотались.