***
— Меня зовут Кирю Айка. Рада учиться с вами. Большинство присутствующих, пусть и шапочно, но знали говорившую, а она их. Как-никак они учились на одной параллели. А значит все обошлось без традиционных рассказов о любимых и нелюбимых вещах, ограничившись формальным приветствием, после чего девушка поспешила занять пустовавшее место в среднем ряду. Занятия шли своим чередом. Для Айки изменилось немногое, даже расположение в классе было почти тем же. Разве что никто не пытался ее как-то задеть и сделать гадость. Задумавшись, она с удивлением поняла, что успела даже привыкнуть к противостоянию с Сацуки. Но как бы то ни было — ее отсутствие только радовало. Хотя все не могло быть настолько хорошо, ведь класс 3-В был известен группой учеников, которых не любили едва ли не всей академией. Так называемое “Извращенное трио” парней, все время только и обсуждающих всякие пошлости. И ладно бы они это делали сидя по домам, но эти идиоты, как уверенно думала о них Кирю, даже не пытались скрывать свои увлечения от общественности. Раньше ее это не особо волновало, но вот сейчас, сидя в одном классе с этими тремя, и фактически чувствуя пристальные взгляды похотливой троицы, девушка начала испытывать уже знакомую смесь раздражения со злостью. Кажется такое состояние вскоре станет для нее нормальным, и Айку это немного пугало. Она привыкла относиться ко всему вокруг со спокойствием и пониманием, отчего такие резкие перемены в характере не могли не остаться незамеченными. Пусть причина стала более-менее ясна для нее — совладать с непривычными чувствами от этого легче не становилось. — Ну и чего уставились? — а потому она вновь поддалась эмоциям, и поймав на последнем за этот учебный день перерыве очередные сопровождаемые перешептываниями взгляды этих троих, прямо подошла к ним, намереваясь закрыть этот вопрос. — А, привет еще раз, Кирю, мы просто удивлены. Не каждый день переводят девушку из другого класса, хе-хе, — неловко посмеиваясь, выдал единственный из этих троих, кто не выглядел в глазах девушки полным придурком. По крайней мере он обычно хотя бы пытался придумать оправдания, вот как сейчас, а не прямо заявлял о своих извращенных мыслишках, хотя и последнее случалось. — Именно поэтому, Хедо, ты с дружками не можешь наговориться уже весь день? Буду честна — мне уже порядком надоело чувствовать себя предметом обсуждения. Особенно вашего обсуждения, так что лучше найдите себе тему поинтереснее. — А правда что ты вчера с Сацуки дралась? — задал неожиданный вопрос один из парней, сверкнув лысиной. — Да, а это-то тут при чем? — не видя причин скрывать то, что и так уже широко известно, Айка все же оказалась несколько озадачена вопросом. Она ожидала от них ответной грубости или еще каких-нибудь лживых оправданий, но теперь девушка невольно задумалась о том, что слишком плохого мнения была о этих ребятах, если все, что их так интересовало в течении дня — вчерашняя драка, а не очередные извращения. Ей даже, на секунду, захотелось как-то сгладить ситуацию возникшую из-за такого недоразумения, но мгновением спустя, когда в разговор, поправив очки, вступил третий парень, она поняла как едва не ошиблась: — Я же говорил. Только представьте — две девы сцепились в схватке, пылая ненавистью друг к другу, но вот одна из них оказалась повалена наземь, — нарочито высокопарно прозвучали его слова, а Айка, по глупым улыбкам его друзей начав подозревать к чему все это идет, угрожающе произнесла: — Мотохама, остановись, — однако слова ее были проигнорированы. — И тут, взглянув в глаза поверженной противницы, одержавшая верх вздрогнула от пронзившего ее чувства. Оказалось вовсе не ненависть все это время влекла их друг к другу. Опустив лицо к проигравшей, она робко накрыла ее уста свои… — Договорить парню было не суждено. Стоило лишь дойти до той части, ради которой все и затевалось, как промеж глаз ему прилетел тяжелый том брошенной Айкой книги, за которой она даже не поленилась сходить к своей сумке. Увлеченные рассказом приятели Мотохамы даже не сразу осознали произошедшее, со все теми же улыбками продолжая смотреть на потерявшего равновесие друга и Айку, вернувшуюся к ним чтобы бережно поднять раскрывшуюся книгу. — Ты что творишь!? — послышался возмущенный голос пришедшего в себя пострадавшего, с испугом рассматривающего только чудом не разбившиеся очки. — Я просила тебя остановиться, но ты не слушал, — Айка даже не взглянула на него, аккуратно, словно прося прощения за грубое обращение, оттирая от переплета попавшую на него грязь. — Но ведь я всего лишь говорил о прекрасней сцене, которой должно было закончиться вчерашнее противосто…. — закончив оттирать грязь, девушка взялась за том двумя руками, демонстративно примериваясь для нанесения удара. — Кажется, одного попадания было мало? Ты только скажи — я могу повторить столько раз, сколько нуж…. — Айка! — послышался возмущено-испуганный голос от дверей кабинета. Девушки, присутствовавшие в классе, были достаточно привычны к подобным сценам, и даже полностью одобрительно относились к действиям новой товарки по несчастью, чего нельзя было сказать о заглянувшей в класс представительние ученического совета. — Кирю, — поправилась, вернув самообладание, Кусака, а это была именно она, — президент просит тебя зайти после занятий. Нужно взять еще одну подпись, — не дожидаясь ответа, девушка развернулась на пятках и покинула класс. Айка не была из тех людей, что используют в быту ругательства, но кино, литература и игры давали достаточно опыта чтобы понять — сейчас из ее уст должно было прозвучать слово покрепче. Со вздохом огорчения, девушка оставила “извращенное трио” в покое, вернувшись за свой стол. Ей было крайне неловко от того, что свидетелем произошедшего оказалась именно Кусака. С ней у Айки сложились дружеские отношения и, вероятнее всего, именно эта девушка активнее всего выступала в ее защиту при обсуждении вчерашнего случая. А сегодня, прямо на ее глазах, Кирю вновь пошла на конфликт. Размышляя об этом, девушка все больше понимала как некрасиво это выглядит. “После того, как зайду к ним, обязательно нужно извиниться”, — преодолев некоторое внутреннее противление такому решению, убедила себя она, успокаиваясь и возвращаясь вниманием к начавшемуся уроку.***
— Мне понятны твои мотивы. От этих трех бывают подобные проблемы. И в ином случае ничего бы не было... Но все же, учитывая, что тебя увидел член ученического совета, мы не можем оставить это происшествие без реакции. — Будет выглядеть довольно абсурдно, если меня исключат из бывшей женской академии из-за фантазий извращенца, Ситори, — ответила Айка, сидя напротив президента ученического совета, и борясь с отчаянным желанием чихнуть. Все помещение пропахло тем, что Одавинг назвал магией, и особенно этим “запахом” веяло от девушки с лиловыми глазами за стеклами очков, что едва заметно улыбнулась, оценив иронию озвученной ситуации. — Ты права. К счастью — случай не настолько серьезный, чтобы дошло до подобного. Как уже упомянула — случись иначе, и все бы сделали вид, что никто ничего не заметил. Но в текущих условиях наказать мы тебя обязаны, пусть и чисто символически. Особенно после произошедшего вчера. — Поняла я, поняла. Такая у вас работа. И какое наказание? — более-менее привыкнув к ощущениям, сопровождавшим нахождение в этой компании, Айка осторожно потерла переносицу, окончательно избавляясь от зуда, и по старой привычке стала мять меж пальцев кончик косички. — Раз уж ты все равно зачастила в наш кабинет, — враз ставшую холодной улыбку главы ученического совета можно было принять за признак чего угодно, но не веселья, — в течении двух недель после школьных занятий будешь помогать нам разбираться с бумагами и прочей работой. Крайне удачно, что ты не состоишь ни в одном клубе, и времени у тебя будет достаточно. Айка краем глаза заметила как удивленно вскинулось несколько членов самоуправления после этих слов, и почувствовав направленное на себя внимание, невольно чуть выпрямила сутулившуюся спину, прежде чем ответить: — Справедливо. Я добавила работы вам — вы добавили работы мне. Надеюсь прямо сейчас приступать не надо будет? — Нет, ты можешь быть свободна на сегодня. Завтра придется кого-нибудь освободить от большей части работы, чтобы ввести тебя в курс дел. Для этого потребуется время. — Понятно, — произнесла Айка, вставая на ноги, — тогда до завтра, Ситори? — До завтра, Кирю. Девушке очень хотелось незамедлительно уйти, ведь на остаток дня были большие планы, но она понимала, что это сделало бы только хуже. Перешагнув через вновь всколыхнувшееся неприятие, Айка подошла к столу за которым сидела, перебирая бумаги, и демонстративно не глядя на нее, Кусака. — Рея, — увлекшись борьбой со взыгравшей гордостью, девушка сама не заметила как обратилась к приятельнице по имени, — мне жаль, что тебе пришлось это сегодня видеть. Не зная что еще добавить, Кирю неловко переступила с ноги на ногу. К счастью, для девушки отдаленно внешне похожей на саму Айку, это хватило. Оторвав взгляд от бумаг, она улыбнулась, и едва заметно кивнула, блеснув удерживающим каштановые волосы голубым ободком. Большего Кирю и не требовалось, так что споро распрощавшись со всеми оставшимися, она в приподнятом настроении покинула сначала кабинет, а вскоре территорию школы. Вновь не застав родителей дома, она привычно переоделась в отстиранный после вчерашнего приключения спортивный костюм, и отправилась на привычную пробежку. Этот день ничем не отличался бы от череды таких же, если бы смыслом в этот раз был далеко не бег как таковой.***
— Возможно тебе стоит попытаться начертать это слово. Той, что я знал до тебя, всегда легче было понимать, видя его перед глазами, — Одавинг говорил достаточно уверенно, так что Айка послушно подобрала веточку, сделав зарубку в памяти о том, что в следующий раз ей понадобятся блокнот и ручка. Забираясь в глухую часть парка, где почти никогда не было людей, она не рассчитывала, что ей понадобится что-то такое. По-правде, сейчас, после часа бесплодных попыток, она поняла, что было несколько оптимистично надеяться постичь что-то похожее на магию сразу. А значит и прятаться от людей было бессмысленно. Но какая-то детская вера в чудо заставляла ее отринуть голос разума и поверить что сейчас, стоит только чуть-чуть постараться, и неведомая сила подчинится. — Одавинг…. Я бы рада попробовать, но мне неизвестен твой язык. — Это просто! Дова не нужна была письменность. Ее придумали смертные, чтобы сохранить нашу мудрость для себя. У тебя нет нужды высекать слова в камне, как делали они, так что все должно получиться, — голос дракона был полон насмешливого превосходства, — Проведи вертикальную черту. Теперь еще одну, справа, но меньше... Девушка усердно следовала инструкциям слышимого только ей голоса, чтобы по завершении трудов услышать неутешительный вердикт: — Совершенно непохоже. — Эй, я ведь делала все как ты говорил! — возмутилась она, когда все ее старания были объявлены бессмысленными. — И говорил я правильно! — голос дракона в мыслях девушки был полон негодования от того, что кто-то смел усомниться в верности его слов, — А значит ты недостаточно точно исполнила мои указания. — Если я где-то ошиблась — значит сразу надо было так и сказать, а не заставлять меня заниматься этой ерундой! — Айка также не стеснялась в голос выражать свое недовольство, мельком подумав, что выбрать удаленное от людей место было хорошей идеей, пусть и по куда менее приятной причине. Дракон не стал отвечать что-либо на это. Не пожелала говорить с ним далее и девушка. Присев на корточки, она еще раз оглядела результат, и была вынуждена признать, но только мысленно, что Одавинг был прав. Получившееся “слово” напоминало нервную мазню малолетнего ребенка. Смотреть на него, осознавая всю неправильность, было едва ли не физически больно. И хотя Айке стала чуть понятнее досада дракона, который невольно принял участие в написании чего-то столь чуждого его языку, она все еще была сердита на него. Как и он, по ее предположению, испытывал схожие эмоции. А значит пытаться наладить диалог пока было бессмысленным. “FUS”, — разглядывая свое творение, вернулась мыслями к первопричине всего этого Кирю, — “По словам Одавинга, это слово должно олицетворять силу. Одним своим звучанием оно должно высвобождать заложенную в нем идею на свободу. Но сколько я не пыталась…” — очередной раз девушка одними губами, под насмешливый фырк дова, произнесла “fus” без всякого видимого результата, — “... толку нет”. Вся эта ситуация вызывала у нее глухое раздражение. Она понимала Одавинга, ощущала правоту и силу его слов. Но упорно не могла почувствовать чего-то очень важного. Той самой недостающей частички, что позволила бы ей самой понять это слово в той же мере, в какой оно было доступно дракону. Зло взглянув на дело рук своих, она поднялась на ноги, и носком кроссовка стерла крайнюю черточку, что отстояла от прочих слишком далеко, и была изображена под небольшим углом. Твердо зажав в руке пруток, которым ранее и выводила слово в земле, Кирю попыталась изобразить все ровнее. И через пару секунд вновь стерла и начала заново. Еще несколько попыток спустя, она довольно кивнула, разглядывая эту черту, но при взгляде на слово в целом у нее вновь едва не начался приступ головной боли. И прежде чем успела понять что делает, девушка широким движением ноги стирает большую часть из начертанного, а еще несколькими спустя оставляет на месте своего неудачного творчества чуть взрыхленный дерн. Увлеченно взявшись за дело заново, она как-то не задумалась о том, что досконально запомнить достаточно сложную группу символов было бы тяжело. Как и не пришла ей в голову мысль о том, что правильное начертание ей неизвестно, ведь первая и единственная пока попытка была неудачной. Кирю просто делала то, что подсказывали ее чувства, раз за разом стирая неудачные черты и выводя на их месте новые до тех пор, пока не чувствовала удовлетворение от увиденного. Совершенно уйдя в работу, и закончив к тому моменту, когда солнце уже почти закатилось за горизонт, девушка наконец нашла для себя то сравнение, что позволило с пониманием взглянуть на свою недавнюю деятельность. “Даже если ты не знаешь как должен звучать музыкальный инструмент — ты все еще слышишь когда он расстроен”, — подумала она, без прежнего раздражения разглядывая высеченное в земле слово. Напротив, чем дольше она разглядывала его, тем большее чувство удовлетворения испытывала. — Вижу ты начала идти по верному пути, — подал, наконец, голос Одавинг, но девушка его уже не слышала. Разглядывая слово силы, она все глубже уходила в свои размышления, перестав обращать вскоре внимание на что бы то ни было вокруг. Весь ее мир сузился до замерших перед глазами черт, что, казалось, даже полыхнули потусторонним светом. Ощущение законченности и правильности сменилось глубоким пониманием и осознанием. На секунду ее затопил поток чувств и эмоций, невнятных образов и идей, что никогда ей не принадлежали, но в то же время были полностью ее собственными. И сколь быстро это случилось, так же и закончилось, не успела Кирю сделать и вдоха. Мир перед глазами вновь заиграл красками, что, впрочем, быстро уходили, уступая место предночной сумеречной серости. А Айка так и стояла, не в силах совладать с теми чувствами, что мгновения тому испытала. — Кажется теперь я понимаю! — восторженно прошептала она. Испытав это, девушка не понимала как раньше жила без подобного ощущения правильности и... законченности. Словно рухнула последняя преграда между той девушкой, что была до этого, и той, которой ей предначертано быть собственным естеством. — Это так прекрасно! — радостный крик разнесся по парку, и Кирю было совершенно неважно мог ли услышать ее кто-нибудь. — Сделай это, драконорожденная. Покажи, что ты достойна так зваться! — кажется, часть ее радостного восхищения передалась и Одавингу, иначе девушка не видела причин для такого воодушевления в его голосе. И дракон был прав. Настал момент сделать то, ради чего она и пришла этим вечером сюда. В груди теплилась уверенность в успехе, и ни капли не колеблясь, она во всю мощь голоса произнесла: — “FUS!” — волна бушующей силы прокатилась вперед, вздымая с земли ветки и прочий мусор, а достигнув дерева в десятке шагов далее, хорошо его тряхнула, заставив сбросить часть листьев куда раньше срока. Айка уже хотела радостно воскликнуть, знаменуя свой успех, но вдруг горло обожгло сильной болью, враз сбивая ее с восторженного настроя. Попытавшись сказать хоть слово, она со страхом услышала только слабый сип. Уже начав тихо паниковать, девушка услышала успокаивающий голос Одавинга: — Не пугайся. Твой голос еще слаб. То что ты испытываешь — нормально для вас. Вскоре возможность разговаривать вернется. Чуть придя в себя, девушка решила довериться тому, кто знал о происходящем больше нее, мысленно успокаиваясь. И даже приобретая недавнюю бодрость духа, ведь сейчас она окончательно убедилась, что все происходящее — не бред ее воспаленного сознания. Не верила она в это уже с прошлого вечера, приняв за истину звучавшие в голове слова, но Кирю было важно убедиться. Еще раз окинув удовлетворенным взглядом частично оголенное дерево, Айка трусцой побежала к выходу из парка. Этим вечером она надеялась все же успеть приготовить ужин.***
— Как у тебя настроение в сравнении со вчерашним днем переменилось, — заботливо улыбаясь, мать девушки наблюдала как та уплетает за обе щеки свежеприготовленный карри. — Угу, — было ей ответом. Айка не отрываясь продолжала есть уже вторую порцию. Можно было бы предположить, что причиной этому было истощение от использования крика, но нет. Все оказалось куда банальнее — девушка так загорелась идеей опробовать обещанные драконом волшебство, что в течении дня совершенно забыла о еде. Так что, по возвращению домой, она успела пожалеть о решении готовить самой, а не купить что-то готовое, но ела теперь с истинным наслаждением. — И что тебя так обрадовало? Неужели подружилась с кем-то в новом классе? Может познакомилась с милым мальчиком? Вспомнив трех “милых мальчиков”, с которыми сегодня пришлось общаться, Айка вздрогнула. — Нет, вовсе нет, в школе почти все как обычно, — поспешно заверила она, отодвигая опустевшую тарелку, — и с новым классом все нормально. Мы же и так почти все друг друга знали. — Это-то меня и тревожит. — Не переживай, мам, — девушка тепло улыбнулась, — тем более меня попросили помочь школьному совету. А портить отношения с ними никто не захочет — Айка предпочла не уточнять причины такой к ней “просьбы”. — Значит есть надежда, что с тобой они, наконец, начнут выполнять свою работу как и положено? — мать была предвзята как всегда, но Айка знала, что та больше играет недовольство, потому шутливо возмутилась: — Ну ма-а-ам! Они хорошие, сколько повторять? — Сколько не повторяй , а пока не увижу — веры нет. — Так вот же, результат — меня перевели и больше никаких конфликтов с Сацуки. — Рано пока говорить об этом. Всего день прошел… — отведя взгляд, женщина уже тише закончила, — И мне страшно оставлять тебя одну, когда тебе может быть нелегко. Айка враз погрустнела, поняв куда клонит мать, и взглянула на пустующее место главы семейства, что так и не вернулся пока домой. — Вы снова уезжаете, да? — голос предательски дрогнул, но Кирю постаралась сдержать подступивший к горлу ком. — Айка… Ты ведь все и так понимаешь. Мы не первый раз об этом говорим. — … — молчание было ответом. Поразглядывав несколько секунд пустую тарелку, девушка все же постаралась взять себя в руки. Ведь ее мать была права, такое происходит уже не впервые. — Когда и на сколько? — Билетов еще нет, но скорее всего завтра. А вернуться должны через пару месяцев, — на эти слова Айка чуть успокоилась. По крайней мере, в этот раз командировка продлится не полгода, как уже не раз бывало. — Тогда не переживай. Ничего со мной не случится за это время. — Может я все же попрошу бабушку приехать? — Нет, не нужно. Давай лучше к ней сами съездим когда вы вернетесь? — Хорошо, родная. Пойдешь отдыхать? — уточнила женщина, глядя на то, как дочь поднялась из-за стола. — Да, только посуду помою. — Оставь. Я сама. Все же нескоро мне еще удастся помочь тебе с этим. Сделав несколько шагов навстречу к матери, Айка обняла ее, и простояв так несколько секунд, разорвала объятия. — Тогда доброй ночи, мам, — Сладких снов, родная.***
Устроившись поверх одеяла, Кирю разглядывала хорошо видимое из окна звездное небо. В такие моменты она радовалась, что живет не в самом крупном городе, и хотя засветка присутствовала, мерцающие в небе огоньки были все еще хорошо различимы. Взгляд на звезды всегда успокаивал, помогал привести мысли в порядок. Родители постоянно уезжали в командировки, оставляя девушку на попечительстве родственников, а с недавних пор и вовсе предоставленной самой себе. Иной подросток мог бы быть рад такому положению вещей, но Айка не понимала этого. Каждый раз, когда ей приходилось наблюдать за очередным отъездом, в душе бился страх о том что там, далеко, с ними что-то случиться, а она ничем не сможет помочь. Послышался усталый вздох. Девушка осознавала всю наивность подобных рассуждений, но ничего не могла с собой поделать, возвращаясь и возвращаясь мыслями к беспокоящей ее теме. Она знала, что если не отвлечется сейчас — так всю ночь и будет бодрствовать, как бывало не раз прежде. Но в отличие от прошлого — сейчас у нее был прекрасный способ занять мысли чем-то отвлеченным. — Одавинг, — шепнула Кирю, — ты обещал рассказать о своем мире. — Я сказал, что в одну ночь мне не поведать тебе обо всем. — А ты хотя бы начни. Пожалуйста… — дова, молчал долго. Прежде, чем он все же ответил, девушка успела даже почувствовала легкую обиду, посчитав молчание за отказ. — Выбирай о чем хочешь узнать, — когда Айка поняла смысл прозвучавших в голове слов, на лицо сама собой выползла широкая улыбка. Однако вскоре девушка осознала свою растерянность, не зная что именно спросить, ведь узнать хотелось решительно обо всем. — Расскажи мне о драконах. Ты говорил, что вы зовете себя дова? — в конечном итоге, она выбрала самое очевидное, но ни разу не жалела. Кто еще мог бы похвастаться тем, что узнает о драконах из уст самого представителя этого вида? — Верно. Мы — первые существа появившиеся в материальном мире после того как Аэдра, вы бы назвали их богами, держали совет в Адамантиновой башне, — Айка уже ничуть не удивилась той гордости, что стояла за этими словами. Даже чуть улыбнулась, понимая как приятно ее “соседу” упомянуть о чем-то таком. — Значит, вас создали эти боги? — Один из них. Большая часть его аспектов связана со временем. — Аспектов? — Разные смертные народы веруют в одни и те же сущности по-разному. Ваша вера, порой, бывает достаточно сильна, чтобы изменить не только сам Мундус, сотворенный план, но и его творцов. Многие Аэдра стали из-за этого… Изменчивыми. Проявляясь разными версиями одного существа — аспектами. — Звучит довольно странно. — Ты даже не представляешь насколько странным оно и есть. — А что насчет драконов? — Насчет нас? — Да, вы тоже верите в этих богов и можете их менять? — кажется, вопрос озадачил дова, ведь ответил он далеко не сразу, и произнес крайне задумчиво, — Нет. — Нет? Но почему? Вы же первые, по твоим словам, с момента сотворения мира. Кому как не вам было определять сущность божеств, пока других существ не появилось? — Мы знаем, драконорожденная. Не верим, — ответ заставил Айку задуматься столь сильно, что она едва не заснула, уйдя в размышления, так что девушка поспешила спросить о чем-то еще, пока сон не взял свое, — Хорошо, а других существ тоже сделали боги? — В каком-то смысле они создали себя сами, — что-то в этом предположении развеселило Одавинга, — Я не совсем понимаю. — Неважно. Слишком много времени займет объяснение. Просто задумайся — стали бы Аэдра давать смертным такую власть над собой, если бы на самом деле создавали их? Еще долго шла эта беседа. Звучали все новые и новые вопросы, ответы на которые терпеливо озвучивал Одавинг. Удивительно, но выглядело так, будто дова и сам получил удовольствие, взглянув, благодаря незнанию собеседницы, на некоторые вещи по-новому. И еще долго он размышлял над своими выводами, уже после того, как на полуслове девушка прервала очередной вопрос, наконец заснув.