***
Гарри внимательно наблюдал за маленьким, ветхим фермерским домом. Его позиция на холме вкупе с полной луной давали хороший обзор. Они сидели в засаде уже несколько часов. Наручные часы показывали два часа ночи. Все соседи магглы были под чарами сна, которые должны были рассеяться на рассвете. Он не заметил ничего подозрительного, но его аврорское чутье говорило об обратном. И ему он доверял больше, чем своим глазам. Что-то было не так. Вдруг каждое окно дома озарилось ослепляющим светом. — Снейп подал сигнал! — закричал Гарри, вскакивая и моментально аппарируя прямо в кухню вместе с остальными. В кухне царил хаос. Почти дюжина людей в одежде Пожирателей Смерти столпилась в комнате. Гарри незамедлительно наложил щитовые чары на Гермиону, которая пыталась выбраться из хватки окаменевшего Пожирателя. Появившийся Драко тут же поскользнулся на чьих-то внутренностях. Симус успел схватить его за руку и не дать упасть. А Драко умудрился послать связывающее заклинание на одного из так называемых Пожирателей Смерти. Люциус с отвращением выругался. По-видимому, настоящие приспешники Тёмного Лорда не должны были визжать от страха. В доме появились ещё преступники в масках, и Гарри начал переживать, что они превзойдут их в числе. Но быстро понял, что битва была неравнозначная. Жалкие бандиты не были натренированы для такого вида боя. Карманные воры и взломщики были способны лишь на тихое появление. Они посылали слабые проклятия и сглазы, а большинство из них оцепенело в бездействии из-за страха быстрой и жестокой смерти. Каждый, кто пришёл вместе с Гарри уже был на поле битвы и хорошо запомнил тот урок. Уизли с суровой решимостью бились со своими врагами. Драко и Симус похоже получали удовольствие, по очереди расправляясь с преступниками. Кэти и Сьюзан прошли с краю от толпы, спокойно и аккуратно, работая в команде, оглушая и удерживая бандитов. Лаванда и Джинни быстро сняли все заклятья и сглазы со своих друзей, а затем начали помогать в зачистке комнаты. От Люциуса Малфоя исходили волны гнева, которые пугали и ужасали всех присутствующих. На его лице не было ничего, кроме презрения. Он не спеша продвигался по коридорам и комнатам дома и небрежно расправлялся с теми, кто пытался причинить вред его семье. Гарри пришлось резко окрикнуть Люциуса, чтобы остановить его за секунду до убийства. С гримасой недовольства, он начал плавить маски на лицах Пожирателей. Смрад от горелой плоти и от внутренностей, разбросанных по кухне, сбивал всех с ног. Один из преступников успел отправить патронуса, прежде чем Нарцисса Малфой наложила на него инкарцеро. Гарри помог Джинни обездвижить последнего Пожирателя, когда услышал крик Гермионы. — Сделайте что-нибудь! — завизжала она, бросившись к лежащему на полу Снейпу. Под его телом растекалась и быстро увеличивалась лужа крови. Из его груди торчал проклятый кинжал Малфоев. Секунду спустя Люциус уже был рядом. Он обездвижил Снейпа, оттолкнул Гермиону в сторону, заклинанием поднял своего друга в воздух и обнял его. — Мне нужно доставить его в Мунго. Я не смогу вытащить кинжал или убрать проклятье без целителя прямо здесь, иначе он истечёт кровью. — Идите! — закричал Гарри. Люциус и Снейп с громким хлопком исчезли. — Артур, берите Билла и Драко и следуйте за ним. Он увидел, что Гермиона уже готова аппарировать и окрикнул её, чтобы она остановилась. — Мне нужно удостовериться, что он в порядке! — резко сказала она. — Тебе нужно оставаться здесь, пока мы не убедимся, что все преступники пойманы. — возразил он. — Ми, с ним всё будет в порядке. Ты - главная цель. — сказал Рон. — Помоги нам тут. Если он узнает, что по нашей вине с тобой что-то случилось после того, как всё закончилось, он будет в ярости. Разве нет? — Хорошо. — сказала она. — Нам нужно получше связать выживших преступников и передать их под стражу. Я не могу вызвать авроров, пока не обезвредим портрет. Но сначала наведем тут порядок, чтобы никто и не подумал, что мы тут были. — Извините, Мистер Поттер. — прервала его Нарцисса Малфой. — Этот джентельмен любезно поделился информацией, что его имя Арктурус Вайн, и он только что отправил сообщение своей племяннице. Гарри посмотрел на связанного мужчину, лежащего на полу, а затем перевёл взгляд на элегантную женщину, возвышавшуюся над ним. От ледяных глаз Нарциссы у Гарри пошёл мороз по коже. Он обрадовался, что не видел, что именно она сделала, чтобы добыть эту информацию. Малфои теперь дрались на стороне добра, но их представление о добре было всё ещё немного расплывчатым. Делая вывод на основе кусков тел, валявшихся на полу, таким же был и Снейп. Из исправившихся Пожирателей Смерти получались ужасные авроры.***
Профессор Ромильда Вэйн проснулась от звука появившегося патронуса её дяди. Патронус был в виде сороки и летал вокруг её кровати. Когда она села, патронус произнес сообщение и пропал: — Они ждали нас! Мы всё провалили! Беги, Милли! Она скатилась с кровати и забегала по комнате. Одевшись и сложив по карманам ценные вещи, она выскользнула в коридор и тихо поспешила вниз. Но неожиданно она упала и растянулась на полу. Невилл Лонгботтом вышел из-за угла и на секунду застыл над своей жертвой. Затем он кивнул кому-то стоящему в тени. В свет факела вышли Кингсли Шеклболт и Профессор Флитвик. — У тебя получилось очень утончённое заклинание, Невилл. — Спасибо, Филиус. Давайте свяжем её и отведём к Директрисе.***
Двери библиотеки открылись и закрылись. Портрет прислушался к тяжелым шагам, направляющимся к запретной секции. Это были не те легкие шаги, на которые он надеялся. Но он и не ждал их до рассвета. Когда портрет увидел, кто к нему пришёл, то очень удивился. — Хагрид! Ты припозднился. Что тебя привело в библиотеку в такой час? — Я пришёл за вами, Профессор Дамблдор, сэр. — За мной? — Ага. Мне нужно бросить вас в мусоросжигательную печь. Приказ Директрисы. — Полувеликан сорвал картину со стены. — Это должно быть ошибка, мой мальчик. Зачем тебе делать такое? — Потому что я сам вызвался, Директор. И не думайте, что сможете заставить меня чувствовать себя виноватым. Настоящий Дамблдор никогда бы не стал причинять вред Гермионе. Вы всего лишь жалкая копия оригинала. Холст и рама легко воспламенились, оказавшись в огне, но житель картины к этому моменту уже давно улизнул в свой другой портрет.***
Кингсли Шеклболт сидел за своим столом и читал наспех написанные отчёты о ночных событиях. Он потёр уставшие глаза и провёл рукой по голове. Скоро это щепетильное дело останется позади и он сможет провести выходной, погрузившись в так необходимый ему сон. Боковым зрением он заметил движение. — Здравствуй, Альбус. — сказал он, сжав палочку. — Я ждал тебя. — Правда, Кингсли? Могу я спросить, почему? — Ох, просто, чтобы сказать тебе, что ты проиграл. Снейп выжил. С Гермионой всё в порядке. Мы вернули расписку. Гоблины уничтожат её утром. Мы поймали твою соучастницу и всю банду её дяди. — Министр, уверяю вас, что бы вам не сказали… — Пожалуйста, не нужно. Первое, что подметил Снейп, это то, что ты не так уж и хитроумен, как был Альбус при жизни. Ты видишь вещи лишь в двух измерениях. Ты пытаешься играть в игру, хотя позабыл все правила. Очень досадно, ведь ты обладаешь столькими знаниями, которые могли бы быть полезными. Кингсли поднял палочку и уничтожил картину, но Дамблдор успел сбежать.***
Рональд Уизли сидел на диване в гостиной Снейпа, попивая его бренди, когда Дамблдор проскользнул в раму. Рон взмахнул палочкой, портрет вздрогнул, но не сбежал. — Все другие ваши портреты уничтожены, не так ли? Какая жалость. — сказал он. — Рональд, как я рад видеть тебя, мой мальчик. — сказал портрет с неподдельным теплом. — Жаль, я не могу сказать того же. — Рональд ткнул палочкой, и у портрета во рту появился кляп. — Гермиона научила меня этому трюку. Кстати, говоря о трюках, на вашем портрете, благодаря Гарри, есть всевозможные защитные заклинания. Но вы оказались не так уж и хороши в заговорах. Ваше высокомерие вам явно помешало. Вот как теперь всё будет, профессор. В отличие от Хогвартса и Министерства, вы не сможете свободно передвигаться по этому дому. Вы теперь в ловушке: заперты в вашей последней картине. По какой-то странной причине у Мистера Снейпа картины вызывают лишь отвращение. Он предпочитает скульптуры. Не могу сказать, что понимаю, что он нашёл в этих штуковинах из растекшегося камня, но жена говорит, что возможно он более тонко чувствующий человек. Что возвращает нас, к вашей проблеме. Вы, или что от вас осталось, лишены сопереживания. А искусство, оно предполагает наличие чувств. Как и жизнь. В жизни, предположу, у вас тоже было не слишком много сочувствия. Из-за чего вы и получили такой жестокий урок в своём прошлом. А после смерти вы потеряли даже то малое, что у вас было. Думаю, это делает вас абсолютно бесполезным советчиком. Что хорошего вы можете насоветовать без наличия фундаментальных человеческих качеств? Портрет отчаянно жестикулировал руками, пытаясь поучаствовать в общении. — Не беспокойтесь, Профессор. Я не буду тем, кто разрушит вас. Я оставлю это человеку, которого вы больше всего мучали, как при жизни, так и в качестве краски на холсте. Я собираюсь оставить вас тут, с кляпом во рту, в качестве лучшего подарка Снейпу к его выписке из больницы. Мы решили, что он заслуживает решить вашу судьбу, раз уж он больше всего пострадал из-за вас. Рон в последний раз грустно взглянул на портрет, вошёл в камин и исчез.***
Северус Снейп лежал уставившись в потолок палаты больницы святого Мунго и наслаждался тишиной. Он шёл на поправку после полученных ранений и должен был выписаться через день или два. Среди персонала уже поговаривали о том, что он должен получить ещё одну награду. Он не знал, правда ли это. Как только он очнулся, первым делом он запретил пускать к нему посетителей. Не то чтобы это уменьшило количество людей входящих и выходящих из его палаты. Несколько миловидных целительниц без надобности постоянно заходили к нему узнать, не нужно ли ему чего-нибудь. И каждая из них не преминула оставить адрес своего камина на прикроватном столике. Он же каждое такое посещение без единой эмоции, не задерживая на девушках взгляд, отворачивался к стене: они не знали его, и по-настоящему им было всё равно до него. Они были просто очарованы идеалом, ложью, призрачным человеком, который никогда не существовал. В конечном счёте он потребовал, чтобы никто не заходил к нему кроме его лечащего врача. Дверь в его палату со скрипом открылась, и, размахивая тростью, вошёл Люциус Малфой, выглядящий как всегда элегантно. Снейп скривился и отвернулся от него. — Выглядишь ужасно, Снейп. Никто тут не додумался дать тебе бритву? — Люциус повернулся и взмахом палочки закрыл и запер дверь. — Цисси передает тебе привет. Она хотела прийти, но потом мы узнали, что ты не принимаешь посетителей, поэтому естественно она отказалась. Она всегда потворствовала чужим капризам. Можешь вспомнить Драко, когда он был ребёнком. Он схватил стул и подвинул его ближе к кровати, сев между Снейпом и фальшивым видом из искусственного окна. — Я же потворствую только своим капризам. Поэтому меня не замучает совесть, если я покажусь грубым перед своим старым другом, который решил вести себя как избалованный ребенок. Снейп перевёл на него взгляд. — А мы и вправду друзья, Люциус? — спросил он. На секунду Малфой потерял часть своего высокомерия. — Я правда не совсем уверен, что именно подразумевается под этим словом. Являемся ли мы закадычными друзьями, травящими похабные шутки и жалующимися друг другу на своих опостылевших спутниц? Бывали такие моменты в нашей с тобой молодости. Являемся ли мы братьями по оружию, закалившими свою связь через кровопролитие и всеобщий страх? Безусловно, несмотря на то, что несколько раз кровопролитие происходило между нами. Являемся ли мы добрыми приятелями, когда каждый из нас может выслушать чужую боль? Ну… вот это точно не наш случай, не так ли? Это удел слабых. Мы годами жили со знанием того, что слабость награждается смертью. Поэтому у нас с тобой просто напросто не было слабостей. Люциус откинулся на спинку стула. — Тогда, в твоей гостиной, когда молодёжь начала раскрывать душу и рассказывать про свои слабости, мне было стыдно. Не за них, а потому что я позавидовал им в тот момент. Я бы хотел жить в мире, где с лёгкостью можно выложить то, что у тебя на душе и стать сильнее от того, что твои друзья приняли тебя таким. Но у нас не было такой возможности. — Люциус повернулся и уставился в окно. — Ты дал им возможность так жить, Северус. Твоя жертва во время войны, твоя хитрость, твоё предательство нашего братства. Без этого всего каждый их них до сих пор бы в секрете от остальных нёс свою боль внутри, позволяя ей съедать себя изнутри до тех пор, пока они не забоялись бы выходить из дома. — Он повернулся обратно к Снейпу. — Те из них конечно же, кому было бы позволено жить. И если подумать в том ключе, что вам не удалось бы победить, то из всех людей в той комнате в тот вечер, только моя жена и я остались бы в живых. Если бы конечно мы не сильно возражали против убийства нашего сына. Драко никогда бы не выжил будучи Пожирателем Смерти. — Он наклонился ближе к Снейпу. — Думаю, я предпочту твой мир, Снейп. Я осознаю, что Поттер многое сделал для победы. Но сейчас передо мной ты, и поэтому я хочу поблагодарить именно тебя. Снейп посмотрел вниз на своё костлявое запястье, неуклюже торчавшее из рукава больничного одеяния. — Зачем ты пришёл, Люциус? Малфой потянулся, взял его за руку и сжал её. — Потерпи меня ещё немного, мой друг. Я хочу кое-что попробовать. — Он подвинул стул ещё ближе и откинулся на спинку. Он отпустил руку Снейпа, поднял свою и продемонстрировал ладонь. — Однажды я и сам укололся этим кинжалом. — Он указал на старый, выцветший шрам. — Моя мать была в комнате в этот момент и сразу же, как увидела, что случилось, сняла с меня проклятье. Вот почему кинжал всегда висел на стене после этого. Снейп поднял взгляд и пристально посмотрел на Малфоя, который медленно кивнул. — Проклятье питается твоими самыми большими страхами. Оно берёт их, скручивает и запихивает в глотку, чтобы ты ими подавился. Мне было десять лет, когда я прожил целую вечность в те семь минут, что был под этим проклятьем. — Лицо Люциуса скривилось от дискомфорта. — Я хочу рассказать тебе о своём самом большом страхе, Северус. О страхе, из-за которого я неделю не вставал с постели, после того, как меня излечили от проклятья. Каждую ночь в течение этой недели я сжимал в руках подушку, и рыдал в темноте. Я хочу очистить свою кровь от этого яда. Я видел как это помогло Цисси. Она снова свободна. Всё ещё не идеальна, но это пройдёт. Я тоже хочу быть свободным. И я нуждаюсь в твоей дружбе, потому что кроме тебя, нет больше такого человека, перед которым я мог бы показать свою слабость. Снейп серьезно посмотрел на него. — Расскажи мне. Люциус скривился. — Возможно это не будет сюрпризом ни для тебя, ни для кого другого: в 10 лет я больше всего боялся, что меня не будут замечать. Мой отец был важным уважаемым человеком. И я всегда понимал, что у него просто напросто не хватало времени на ребёнка. Полагаю, это была главная причина моего страха. Возможно, если бы я не подвергся проклятию, мой самый большой страх трансформировался бы в пауков, собак, в боязнь высоты или в другую привычную вещь. Но проклятье перекрыло такую возможность. Я практически весь остаток своей жизни был помешан на собственной важности, на своём величии и могуществе. И мне было не важно как низко я пал, главное, что я был значимым человеком. Мой страх стать никем был гораздо больше, чем страх за благополучие моей семьи. Гораздо меньше я боялся психопата, которому мы весело помогали рушить наши же собственные жизни. Мой страх контролировал всё. Люциус уставился на фальшивый вид за окном. — А потом мои самые худшие страхи стали реальностью. Я потерял всё. Я сделал ставку не на ту лошадь, и в итоге моя жена поставила жизнь нашего сына выше моего безумия. Цена, которую я заплатил, была мала. За мои преступления я с легкостью мог закончить свои дни в Азкабане. Но вместо этого я стал никем. Я не настолько плохой, чтобы меня осуждали и боялись. Но и не настолько хорош, чтобы я мог загладить вину и вернуть хоть малую толику значимости в свою жизнь. После всех этих лет, мой худший кошмар стал явью, и знаешь ли ты, что я почувствовал при этом? — Свободу. — сказал Снейп. Люциус с любопытством посмотрел на него, почти с детским удивлением на лице, и улыбнулся, кивая. — Ты тоже это почувствовал? — Последний год после возвращения Тёмного Лорда, я всё время был в страхе от того, что я могу умереть в любой момент. Я или кто-то другой ошибётся, и Тёмный Лорд убьёт меня. И когда эта проклятая змея разорвала моё горло, я почувствовал свободу. Когда наконец происходит самое худшее, ты наконец освобождаешься. Любопытно, да? — Так значит твой самый большой страх - смерть? — спросил Люциус мягким голосом. Снейп фыркнул. — Вряд ли. В конце концов, мы все умрём. Я просто надеюсь сделать это в своей постели когда придёт время. Нет. Мой самый большой страх это страх. Я с ранних лет был искалечен своими же страхами. Я трус. — резко сказал он. — Когда кинжал проклял меня, я увидел себя таким, каким всегда мог быть: слишком испуганным, чтобы что-то делать. Я увидел, как умирает Грейнджер, потому что был слишком напуган, чтобы спасти её. Вы все там умерли. Из-за меня. — Что за чушь ты несёшь? — выплюнул Люциус. — Если ты сейчас искалечен страхами, то не знаю, смог бы мир выдержать твои деяния, будь ты бесстрашен. Я понимаю твои угрызения совести из-за невинных жертв, причиной которых ты стал. Но ты сделал это неосознанно! Ты не приговаривал их к смерти и потом не стоял там и не смотрел. Тёмный Лорд убил их, а я помог. Ты пытался сделать всё, чтобы предотвратить это. Разве трус на такое способен? Снейп, ты может и странный тип, даже по моим меркам, но ты никогда не уклонялся от своего долга. Ты не был создан для того, чтобы быть Пожирателем Смерти, но не потому что ты недостаточно бесстрашен, а потому что ты слишком хороший: это то, чем я никогда не мог похвастаться. Прошлой ночью ты без каких-либо угрызений совести расправился с преступниками за правое дело. Ты бы наверняка оставил всё веселье себе, если бы они не закололи тебя. Из тебя получился бы неплохой Пожиратель, будь твоя душа темнее. — У него на лице появилась гримаса отвращения. — Те люди прошлой ночью были просто оскорблением. Они недостойны притворяться Пожирателями, если можно так сказать. — Так и есть. Я также подумал о них в тот вечер, когда освободил Грейнджер из их плена. К своему удивлению я был оскорблён. И этот факт заставляет меня тут лежать, смотреть в потолок, и размышлять о себе. Люциус похлопал его по запястью. — Не переживай из-за этого, старина. Некоторые вещи не заслуживают слишком пристального внимания. Когда мы с тобой были Пожирателями, мы действительно были гораздо, гораздо лучше этих людей в том, что касается тьмы. Просто оставь всё как есть и не думай об этом. — Он встал и рывком поправил свой плащ. — Хочу предупредить, что кинжал ещё несколько дней будет напоминать о себе. Проклятье с тебя сняли, но потребуется некоторое время, чтобы прошли остаточные эффекты. Не позволяй своим мыслям парализовать тебя. Он шагнул ближе к Снейпу и нежно улыбнулся. — Ты не трус, Северус. Это самая глупая вещь, которую я только слышал. — Он отошел обратно. — Цисси ждёт тебя на ужин в следующий вторник. Ты ни разу не видел наших внуков, и это большое упущение с твоей стороны. Будет лучше прийти с подарками, чтобы исправить свою ошибку. Ксено любит драконов, а Селена обожает бабочек. — Твоя внучка любит молоко и сухой подгузник. Она еще недостаточно подросла, чтобы любить что-то другое. — Луна уверяет меня, что она в восторге от бабочек, саламандр, и снеппервортов. — Что ещё, во имя Мерлина, за снепперворты? — Я не имею ни малейшего представления и никогда не осмеливался спросить. Но если она говорит, что моя внучка любит их, то я найду для неё целую охапку этих проклятых существ, пока её другой дедушка не успел раньше меня оказаться на пороге их дома с ними в руках.***
Снейп вошёл в свою гостиную. По прибытии домой он обнаружил, что эльфы приготовили его самые любимые блюда. Он насладился хорошей трапезой и выпил бокал любимого вина. Затем он прогулялся по своему неухоженному саду, воспользовался по назначению обширной библиотекой, и некоторое время пристально рассматривал свои скульптуры, ещё раз попытавшись вспомнить, как именно называется самая любимая из них. И всё это время он знал, что просто пытается избежать неминуемого. И вот наконец он был здесь. Он поднял голову и поморщился, увидев грустный портрет бывшего Директора, смотрящего на него со смирением. Он махнул палочкой и убрал кляп. — Кто сделал это с тобой? — спросил он. — Рональд Уизли. Он ждал меня, когда я прибыл сюда той ночью. После того как другие портреты были уничтожены. — Да. Минерва предупредила меня, что это последний твой портрет. Она планирует нарисовать еще один, надеется, что он получится лучше предыдущих. Они доверили мне вынести тебе последний приговор. У Министра достаточно улик и без твоих показаний. Профессор Вэйн призналась в содеянном и обвинила во всём тебя. — Что с ней будет? — Скорее всего она проведёт десять лет в Азкабане. — Это несправедливо. Это всё моя вина. А она всего лишь пешка. Ты мог бы выступить в её защиту? Добиться смягчения приговора? Снейп скривился. — Ох, притворяешься, будто тебе не всё равно? Надеешься достучаться до моих чувств, играя на моей жалости? Не получится. Ты не мог управлять ею. Ты всего лишь портрет. Твои слова не имеют власти, если они ложатся в неподходящую почву. — Он подошел ближе к портрету. — Нет. Она обвиняется в похищении и в планировании убийства вместе с целой бандой преступников. На мой взгляд, десять лет это ещё мало. Она похитила Профессора Грейнджер и мучила её несколько дней, пока я не пришёл на помощь. Вэйн должна испытать страдания от последствий своих действий. Мне не жаль её. — Это всё из-за Мисс Грейнджер? — Профессор Грейнджер. Нет. Я только выполняю свой долг. Я всегда выполнял свой долг. — Ты никогда ничего не делал, пока я не принуждал тебя к этому, мой мальчик. — Нет. Это всё твоя хитрая ложь. Недавно я увидел, что значит быть настоящим трусом. Это было довольно поучительно. Ты лишал меня самоуважения, чтобы я был послушной марионеткой в твоих руках. И ты получил всю возможную выгоду из той ситуации. Снейп сглотнул и вытащил палочку. — Ты же знаешь, что у тебя ничего не выйдет. На моём портрете несколько защитных заклинаний. Тебе придётся смириться с моим присутствием. Я буду в твоей жизни вечно. — Я провёл почти всю свою взрослую жизнь смирившись с тем, что я должен отплатить тебе все свои грехи, Альбус. Я даже убил тебя по твоей же просьбе. С меня хватит. — Подумай, Северус. Что с тобой будет, если ты опять убьешь меня? Ты готов снова терпеть эту душевную боль? Северус фыркнул. — Ты и правда уже не так талантлив в своих манипуляциях. Это будет не казнь, а всего лишь избавление от старого хлама. Он в сложном рисунке взмахнул палочкой и произнес: — РЕДУКТО! Без каких-либо эмоций он смотрел на то место, где только что была стена: она пропала, осталась только внешняя кирпичная кладка, исчезли даже окна и рамы. Зияющая пасть камина смотрелась очень одиноко без венчающей её каминной полки. Снейп закрыл глаза и развернулся. — Прощай, Альбус. Снова.