х
У Арсения ощущения такие же, но он именует это не виной, а болью. Вроде зубной или головной — такой же противной, только от первых двух помогает обезболивающее. Всё, что помогает Арсению сейчас — работа. Проверка тетрадок, общение со студентами, заполнение журналов, проверка черновиков курсовых и дипломных работ. Всё, что отвлекает внимание от размышлений о собственной жизни. Всё, что отвлекает от «Ты не серьёзно» — в истеричной усмешке, полосующей кожу до пульсирующей боли. «Ей будет лучше» — холодно и предельно спокойно, так, что кости выламывает.х
Антон забегает в учебный отдел, чтобы успеть напечатать содержание диплома перед парой. Тамара Васильевна даёт Антону в руки небольшую стопку чистой бумаги, чтобы заправить принтер, а сама неуверенно переминается с ноги на ногу в паре метров от студента, не зная, как правильнее будет начать. — Антон, звонила твоя мать, — едва слышно начинает женщина, и Антон заметно напрягается, переставая думать о том, как включать принтер. Ладони зависают над панелью с кнопками и начинают мелко дрожать. «Интересно, что она могла вам рассказать». — И? — коротко интересуется Шастун, понимая, что пауза Тамары Васильевны слишком сильно затянулась. — Золотце, если тебе нужно какое-то время, я могу отпросить тебя с зачётов и экзаменов на пару недель, — говорит она. — Нет-нет-нет, — отмахивается Шастун, улыбаясь. — Я в порядке. Всё хорошо. С одной стороны Антону невероятно хорошо от мысли, что к нему с такой заботой относятся в университете, с другой — он не понимает, почему его мать взяла на себя смелость сообщить о том, что у Антона умер отец. А с третьей стороны сидит Арсений, за своим письменным столом, делая вид, что не слышал этот диалог и слышать не хотел. Антон быстро печатает содержание дипломной работы и вылетает с листком в коридор, едва не опаздывая на пару. На проверку Антон приносит содержание лишь на следующей перемене, когда застаёт Арсения в одной из университетских аудиторий, несильно ссутулившегося над стопкой студенческих тетрадок. — Всё в порядке? — как-то неуверенно спрашивает Антон, топчась на одном месте перед столом Попова и нервно теребя пальцами лямку рюкзака. Арсений тяжело вздыхает, немного разминает шею, а сам скользит взглядом по содержанию антоновского диплома. — Да, всё хорошо, можешь начинать писать первый раздел, — отвечает Попов. — Я не о содержании. Арсений прикрывает глаза, опуская голову вниз, и продолжает тяжело дышать. «Всё не в порядке, но это не твоя забота». — Всё отлично, — выдыхает Арсений. Антон, покидая аудиторию, винит себя в состоянии Арсения и всё оставшееся от перемены время тратит на то, чтобы вбить в свою голову мысль о том, что его вины в этом совсем нет. «У нас был уговор» — твердит себе Антон — «не моя проблема, что он забыл об этом». Но перестать себя винить всё равно не может.х
На самом деле Антон ужасно боится разочарований. Но родители с детства твердят, что главное разочарование — Антон. Антон топчется на арсеньевском пороге, всё никак не находя в себе сил нажать на дверной звонок, и, стоит только поднять руку, она зависает в паре сантиметрах от звонка, начиная дрожать сильнее. Антон опускает голову вниз, тяжело дыша, пошатывается вперёд и упирается лбом в дверь, так и не нажимая на звонок. — Ты чего здесь? — спрашивает Арсений, когда видит Антона, прижавшегося лбом к холодной двери. Антон замирает, нервно сглатывает и всё, чего сейчас хочет — исчезнуть, испариться, никогда не существовать. — Да я просто… — выдыхает Антон, выпрямляясь в спине и поворачиваясь в сторону Арсения. — Вспомнил кое-что и подумал, что это, возможно, важно, — пожимает плечами парень, рассматривая пол под ногами, будучи не в силах поднять взгляд на Попова. «И где вся твоя уверенность, когда она так нужна?» — Зайдёшь? — предлагает Арсений, звеня связкой ключей в ладони. — Расскажешь заодно, что ты там такое важное вспомнил./flashback/
— Кто из вас будет угадывать? — спрашивает ведущий. — Я, — сухо говорит Антон, и ведущий вручает ему в руки маску на глаза. Шастун от всей этой затеи не в восторге, но и отказаться почему-то не в силах. — Да ну ладно, — начинает Арсений в усмешке, — ты не угадаешь меня, — он важно скрещивает руки на груди. — Может, найду кого-то получше, — саркастично выдыхает Шастун. — Детка, — произносит Арсений, пододвигаясь ближе к уху Антона, и невесомо касаясь ладонью его плеча, — лучше меня у тебя не будет, — сладко произносит Арсений, улыбаясь и облизывая губы. До Антона доносится лёгкий аромат виски, и он понимает, что Арсений уже пил, и, вероятнее всего, лишь поэтому такой смелый. Парень смотрит на влажные арсеньевские губы и замечает за собой странное дикое и нездоровое желание впиться в них жадным собственническим поцелуем. — Серьёзное заявление, — отмечает Антон, и отворачивается от Арсения, чтобы шансов удержать себя в руках стало больше. — Так что ты там вспомнил? — вспоминает Арсений, щелкая пальцами по выключателю электрического чайника. На улице холодно и Арсения, который нашёл в себе силы сходить до ближайшего продуктового, всё ещё мелко трясёт. — То, что ты сказал тогда в баре, — говорит Антон и Арсения от этих слов будто парализует. Он стопорится на месте, а Шастун нервно сжимает пальцами спинку одного из кухонных стульев. — И я понял, — Антон опускает взгляд и говорит тише, настолько тихо, что собственное сердцебиение слышит лучше слов, — что лучше тебя у меня действительно никого не будет. Антон не в силах поднять на Арсения взгляд. Арсений не в силах его оторвать. Арсений смотрит Антону куда-то в висок, едва касаясь бёдрами кухонной столешницы. — Я же пошутил тогда, — единственное, что может сказать Попов, потому что соображает сейчас крайне плохо. Потому что находится на какой-то едва ощутимой грани истерики и сам ещё не понимает, что его от неё удерживает. — Но я сейчас не шучу, — отзывается Антон, наконец находя в себе силы взглянуть на Арсения, стоящего в паре метрах от него. — Антон, у меня много дел, — неуверенно начинает Арсений, ясно понимая, что выпроваживать людей гостеприимность позволяет с трудом, а продолжать стоять вот так — в паре метрах, после всего сказанного и услышанного, просто не кажется возможным. — Так что не мог бы ты… Антон мысленно начинает считать, но дальше двойки не доходит, понимая, что за ней последует тройка, а потом четвёрка, и все это превратится в бесконечную последовательность цифр. — Я тебя люблю. Арсений не договаривает, Антон нервно сглатывает. — Я тебя люблю, — повторяет Антон, будучи неуверенным в том, что первый раз сказал вслух. — Антон, у меня, правда, много дел, — коленки предательски дрожат, и Арсений искренне не понимает, что нужно делать в подобных ситуациях, ведь прежде в них бывать ему не приходилось. Грань, отделяющая от истерики, постепенно расплывается и Арсению кажется, что он не сможет выдержать ещё хотя бы минуту. — Я тебя люблю, — ещё раз говорит Антон, уже увереннее. — Перестань, пожалуйста, повторять это, мне не по себе, — просит Попов, опуская взгляд в пол и тяжело дыша. Антон делает пару шагов на пути к Арсению, но совсем близко не подходит — не осмеливается. — Посмотри на меня, — просит Антон, чтобы не нарушать личное пространство Арсения и не поднимать его за подбородок самостоятельно. — Пожалуйста, — умоляет он и ждёт. Арсений с трудом находит в себе силы взглянуть на Антона вновь. Ему кажется, что слезы вот-вот подступят к глазам, и он расплачется прямо здесь, перед Антоном, как маленький ребёнок, не умеющий контролировать эмоции. Арсений медленно выдыхает и также медленно набирает воздух в лёгкие вновь, а потом поднимает взгляд на Антона, глядя прямо в глаза. — Я люблю тебя, — произносит Антон сразу, как только их взгляды пересекаются. — Я наконец-то нашёл в себе силы сказать это вслух, и теперь никогда не перестану это повторять. — Правда? — одними губами спрашивает Арсений. Антон уверенно кивает. И Арсению, вероятно, стоит хотя бы улыбнуться, но всё, что он продолжает чувствовать, как грань стирается окончательно и в уголках глаз появляются слезы. Он тут же опускает голову вниз, тяжело дыша. — У меня правда много дел, — повторяет Арсений вновь. — Почему ты гонишь меня сейчас?.. Сейчас, когда я стою перед тобой и выворачиваю чувства наизнанку, ощущая себя самым незащищённым человеком на свете. Сейчас, когда я честен перед тобой так, как никогда прежде не был. Ответа Антон не получает, и принимает за него арсеньевское молчание, больно бьющее по ушам. — Можно тебя поцеловать? — неуверенно спрашивает Антон. — И потом я сразу уйду. — Если поцелуешь — не уходи, — едва слышно произносит Арсений. Вот тебе все шансы, все возможности, все попытки. Всё твоё, дальше сам решай, что с этим делать. И Антон даже не думает, делает пару шагов вперёд, кладёт ладони на арсеньевскую шею, поднимает ладонью подбородок, улыбаясь, смотрит во влажные голубые глаза и прижимается своими губами к губам Арсения. Антон целует, нежно, трепетно, осторожно и совершенно не требовательно. Арсению от этой чуткости, прежде им не присущей, словно рёбра выламывает, давая возможность дышать по-новому. Легче, свободнее.х
Арсений залезает под одеяло на своей стороне кровати, которую впервые в жизни пришлось мысленно делить в своей голове. Антон залезает под одеяло минут через пять, когда переодевается в футболку со спортивными штанами, которые дал Арсений. Попову почему-то кажется, что Антон сейчас повернётся к нему спиной, засунет руку под подушку, сжав её в ладони, а потом так и уснёт — прежде всегда так делал. Но Антон поворачивается к Арсению, кладёт голову на его грудь и приобнимает рукой. — Ты ведь не против? — спрашивает Антон едва слышно. — Не против. Как бы сильно Антон не пытался расслабиться и уснуть, у него ничего не получается элементарно потому что спокойствия он совершенно не ощущает. Последний человек, на груди которого Антон мог уснуть, разбил его сердце на сотни осколков и как бы Шастун ни пытался об этом забыть, всё, о чём он может думать сейчас, так это о том, чтобы Арсений оказался другим. Арсений, будто ощущая антоновское напряжение, непринуждённо гладит его спину и плечи ладонью, легко играет кончиками пальцев с пшеничными мягкими волосами и Антон вскоре засыпает, несильно сжимая ладонью ткань арсеньевской футболки. Арсений уснуть не может долго. Всё думает о том, что он и так уже спит, потому что не может заставить себя поверить в реальность происходящего с ним. Не может поверить в то, что ещё пару часов назад они с Антоном стояли на кухне и Шастун, от которого Арсений совершенно не надеялся услышать «я тебя люблю», повторил это несколько раз подряд. — Не разбивай моё сердце, пожалуйста, — едва слышно шепчет во сне Антон. Арсения будто парализует. В его голове всё постепенно встаёт на свои места, и он вдруг понимает отчего Антон так старался избежать привязанностей и обязательств. Арсений понимает, что Антон не просто не хотел отношений, он их боялся и всеми возможными способами пытался избежать. Арсений вдруг понимает, как много сил Антон потратил на то, чтобы элементарно сказать вслух «я тебя люблю», чтобы вообще зайти в квартиру. Арсений понимает, что не только у него сегодня вечером размывалась грань. И он обнимает Антона за плечи, такого безмятежного, спокойного и хрупкого, понимая, что они оба приложили немало усилий для одного только этого момента, и Арсений прижимает парня ближе, как самое драгоценное из всего того, что у него есть.х
Антон просыпается в пустой постели, протирает ладонями сонные глаза и быстро обходит всю квартиру, убеждаясь, что Арсения нигде нет. Самым разумным решением Антон считает своё возвращение в кровать и стоит ему только потянуться за телефоном к прикроватной тумбочке, ладонью он нащупывает лист бумаги, который тут же берёт в руки. «Доброе утро, не знаю, во сколько ты проснёшься, но надеюсь, что ты хорошо поспал. Прости, у меня не хватило смелости тебя разбудить. Не злись на меня». Антон глупо улыбается, даже не думая о том, что способен злиться на Арсения. «Я буду в час». Антон находит свой телефон на тумбочке, смотрит на время — уже полдень. И Антон вновь натягивает на себя одеяло, решая ближайший час провести в тёплой кровати. Когда Шастун слышит ключ в замочной скважине и понимает, что Арсений вернулся, внутри что-то скручивает судорогой и Антон чувствует себя преданным псом, дожидающимся хозяина с работы. — Ты давно проснулся? — спрашивает Арсений, как только заходит в спальню и взглядом встречается с Антоном. — Час назад, — отзывается парень. — И прогулял пары. Арсений садится на край кровати, не смотря в сторону Антона. — Прости, — выдыхает Попов. — Ты так спокойно спал, что я подумал, стоит дать тебе выспаться. «Перед чем?» — не спрашивает Антон. — Поцелуй меня, — просит он. Арсений поворачивает голову, глядя на Шастуна. — Пожалуйста, — добавляет Антон, убирая телефон на тумбочку и пододвигаясь ближе к Арсению. Попов медленно наклоняется к Антону и зависает в паре сантиметрах от его губ, глядя прямо в глаза и всё ещё не веря в то, что они спали в одной постели, и Антон не сбежал от него сразу после того как проснулся. Антон кладёт ладони на шею Арсения, гладя большими пальцами бархатную кожу щёк. — Пожалуйста, — горячо шепчет Антон прямо в арсеньевские губы и тот прижимается ближе, думая «кто я такой, чтобы отказывать?» Арсений целует, целует, целует и даже не думает прекращать, а Антон мысленно молится о том, чтобы Арсений не прекращал. Тонкие антоновские пальцы скользят по шее к воротнику белоснежной рубашки, потом к маленьким пуговицам и отчего-то начинают дрожать, пока Антон медленно их расстёгивает. Шастун снимает с Арсения рубашку и переворачивает его на спину. Арсений только улыбается, когда Антон разрывает поцелуй, чтобы перебраться на арсеньевские бёдра. Ладони Арсения ныряют под футболку, висящую на Антоне, касаются спины и останавливаются на талии. Антон наклоняется к Арсению, чтобы поцеловать вновь. Губы уже опухли, а воздуха в лёгких почти не осталось, но Антон целует вновь, словно других вариантов вообще не существует. Целует так, как никогда прежде — за все те разы, которые не были искренними. Антон спускается поцелуями к арсеньевским тонким ключицам, когда губы уже начинает болезненно саднить. Арсений стаскивает с Антона свою футболку, бросая в сторону рубашки, и кладёт ладони на плечи парня. Антон выцеловывает линию ключиц, мажет губами по груди, жадно глотая воздух, спускается к животу и слышит, как Арсений рвано дышит, когда Антон подбирается ближе к краю брюк. Антон медленно расстёгивает кожаный ремень, оставляя Арсения без поцелуев. Смотрит на него неотрывно, на раскрасневшиеся щёки, на алые опухшие губы, на едва приоткрытые в наслаждении глаза и томный взгляд. Брюки Антон стягивает вместе с бельём, оставляя Арсения совершенно обнажённым. Шастун улыбается, глядя на Арсения, а потом опускается, мягко целуя низ живота и выводя кончиками пальцев узоры на груди. Ладони спускаются ниже, Антон обхватывает одной член Арсения, заставляя того шумно дышать. Антон невесомо касается языком головки, потом обхватывает её губами и наклоняется ниже. Арсений сжимает пальцами простынь, до нездорового хруста костяшек. Антон вбирает член глубже, слыша тяжёлые арсеньевские стоны, парень помогает себе пальцами. Антон отстраняется, облизывая губы и разрывая тонкую ниточку слюны, идущую от головки члена к алым влажным губам. Шастун не успевает подняться к лицу Арсения, как тот хватает его за талию, переворачивая на спину. Арсений стягивает с Антона оставшуюся одежду и тянется к шее, чтобы поцеловать. Антон выгибается, вжимаясь затылком в подушку и подставляя кожу для поцелуев. — Арс, — выдыхает на ухо Антон, без лишних слов давая понять, что ему уже не терпится ощутить Арсения внутри. Попов только улыбается, целуя Антона в уголок губ и доставая из верхнего ящика тумбочки тюбик смазки. Арсений выдавливает гель на пальцы, Антон самостоятельно раздвигает ноги и немного ёрзает в кровати, ложась удобнее. Арсений медленно вводит в Антона один палец, слыша, как Антон начинает шумно дышать и чувствуя его ладонь на своём предплечье. Арсений чувствует, как узко и тесно в Антоне, он не спешит, медленно двигает пальцем, а потом, добавляя ещё смазки, добавляет второй, но перед этим успокаивающе целует Антона в висок, пока парень зажмуривает глаза до бензиновых разводов и сжимает челюсти до боли в дёснах. — Всё хорошо? — зачем-то спрашивает Арсений, прекрасно понимая, что Антону сейчас не очень то и хорошо. — Да, — выдыхает Антон, положив ладонь Арсению на шею, — просто продолжай, — просит он. Антону очень сильно не терпится ощутить в себе Арсения как раньше. Не его пальцы. Но он понимает, что с этим придётся повременить, пусть это ему и очень сильно не нравится. Не нравится, потому что ему кажется, словно он не выдержит этого. Словно вот-вот позорно кончит от всего-то двух пальцев и от этих мыслей Антон весь сжимается, боясь, что всё скоро закончится. — Антон, — обращается Арсений, нависая над парнем и прекращая двигать пальцами внутри него. — Расслабься, пожалуйста, — просит он. Антону кажется, будто он вот-вот расплачется и потому просто прикрывает глаза. — Мне кажется, что я сейчас… — выдыхает Антон. — Хорошо, — прерывает его Арсений. — Это разве плохо? Антон медленно открывает глаза и смотрит прямо в голубые глаза Арсения. Антон не знает, что ему думать, не знает, как ответить на вопрос, не знает, нужно ли отвечать вообще. Поэтому только смотрит на Арсения, гладя ладонью его шею. — Мне продолжать? — интересуется Арсений. Антон несильно кивает головой и чувствует, как пальцы Арсения начинают двигаться вновь. Антон тяжело дышит, и Арсений целует его сначала в щёку, потом в уголок губ, а потом и в сами губы. Невесомо, нежно и мягко, словно стараясь забрать всю ту боль и тянущее напряжение, которое испытывает Антон. Арсений чувствует, как Антон под ним расслабляется, начиная самостоятельно насаживаться на пальцы, и тогда Попов добавляет ещё один палец, получая протяжный стон, тонущий в поцелуе. — Арс, пожалуйста, — отрываясь от поцелуя, просит Антон. — Не спеши, — шепчет Арсений, будучи определённо неуверенным в готовности Антона. Антон ловит ладонями лицо Арсения, глядя прямо в глаза. — Пожалуйста, — просит он, и Арсений читает в его глазах абсолютную уверенность в собственной просьбе. Арсений медленно вытаскивает из Антона пальцы и тянется к тумбочке вновь, на этот раз за презервативом, который быстро раскатывает по члену. Находит среди скомканного постельного белья тюбик смазки, в очередной раз глядя на Антона. Попов нависает над Антоном вновь и тот сразу кладёт ладони на плечи, а ногами обхватывает талию. Арсений первым же делом целует Антона, и только потом медленно проталкивает в него головку, сразу чувствуя, как парень сжимается и громко стонет в поцелуй, случайно кусая губу Арсения. Попов перестаёт двигаться и ждёт, пока Антон привыкнет, расслабится. Арсению не по себе, будь у него возможность, будь Антон чуть более терпеливым, он бы потратил больше времени на подготовку. Но Антон нетерпелив и всё, что может сделать Арсений сейчас — гладить ладонью живот парня, в надежде, что это его успокоит и мягко целовать губы, чтобы отвлечь. Антон несильно нажимает на поясницу Арсения щиколотками, давая понять, что ему стоит продолжать и Арсений слушается, медленно толкаясь внутрь. Антон принимает его спокойнее, наконец расслабляясь, растекаясь под Арсением сладкой карамелью. Арсений не спешит, двигается осторожно, медленно, бережно, боясь причинить боль. Антон стонет в губы, целует и задыхается, зажмуривая глаза, Арсений перебирается поцелуями на тонкую шею парня, давая ему отдышаться. Шастун выгибается в пояснице, когда Арсений толкается глубже и стонет громче, чем прежде и Арсений, слыша это, чувствует, как по спине проходят мурашки. Антон привыкает к Арсению внутри быстрее, чем они оба ожидали, и когда каждое движение Попова Антон встречает с наслаждением, Шастун толкает Арсения за плечо, переворачивая и заставляя сесть к изголовью кровати. Антон седлает его бёдра, ёрзая на члене, прекрасно понимая, что каждый участок арсеньевского тела сейчас невероятно чувствительный. Арсений кладёт ладони на тонкую талию парня и улыбается ему в губы перед поцелуем, пока Антон несильно царапает грудь своими пальцами. Парень заводит руку за спину, выгибаясь в пояснице и обхватывая ладонью член Арсения, медленно толкая голову внутрь. Арсений целует Антона в висок, когда тот стонет, насаживаясь на член. Антон сначала двигается медленно, а потом ускоряется, вновь заводя руку за спину и находя арсеньевскую ладонь на своей пояснице, крепко переплетая пальцы. И целует, целует, целует, как самое важное, самое драгоценное, самое нужное. Так, что губы уже болят, так, что ноющая боль в пояснице кажется какой-то незначительной мелочью, так, что из-за стонов не слышен хруст костяшек. Антон прерывает поцелуй, когда чувствует, что воздуха в лёгких становится предательски мало. Арсений смотрит на него, как тогда. Как тогда, когда не смотри на меня так. Нежно, важно, необходимо. Антон тихо бархатно смеётся, зацеловывая лицо Арсения. — Всё в порядке? — интересуется Арсений, чуть нахмурив брови. — Когда ты впервые так посмотрел, мне было страшно, — шепчет Антон на ухо, продолжая двигаться и сжимать ладонью арсеньевские пальцы на своей пояснице. — Почему? — Арсений невесомо целует в шею. — Потому что это казалось неправильным, — отзывается парень. — Но сейчас, думаю, я боялся, что ты никогда так больше на меня не посмотришь.