For hire / По найму

Вилланель говорит по-французски. Ева не понимает ни слова, но её завораживает разговор Вилланель с учительницей французского языка, коллегой Нико. Или, по крайней мере, она загипнотизирована половиной разговора. Еве наплевать на учительницу. Дело в том, что Ева не может оторвать глаз от Вилланель. Точнее, от её губ. Потому что теперь, когда она знает ощущение губ Вилланель, каков её рот на вкус, ей просто хочется снова поцеловать её. Осознав это, Ева осушает свой бокал с шампанским Moët. Она слишком трезва для такой ситуации. — Хочешь ещё, детка? — спрашивает Вилланель, снова переходя на английский, когда тянется за бутылкой. Почему бы Еве и вправду не выпить? — Спасибо, — бормочет она, пока Вилланель наполняет бокал. Когда оба бокала снова наполнены, Вилланель возвращает бутылку обратно в ведёрко со льдом и возвращается к разговору на французском, а её рука скользит по скатерти и накрывает руку Евы. Маленький знак привязанности для всех, кто посмотрит в их сторону. И снова Ева не может оторвать глаз от Вилланель. Её лицо так выразительно и, кажется, становится ещё более выразительным, когда она говорит по-французски. Или, может, это из-за того, что Ева выпустилась из старшей школы двадцать лет назад и теперь узнаёт только редкие, случайные слова в речи, поэтому выражения лица Вилланель — единственное, что Ева может понять. Изучая её лицо, Ева понимает: Вилланель невероятно красива. В чисто объективном смысле, конечно, но Ева могла бы просто потеряться, глядя на её лицо часами. Вилланель представляет собой идеальное сочетание мягких изгибов и жёстких линий, гладкость её безупречной кожи контрастирует с углом подбородка. — Ты пялишься на меня, — комментирует Вилланель через некоторое время, прерывая собственный разговор с учительницей французского языка, имя которой Ева даже не может вспомнить. Острый изгиб брови Вилланель говорит, что она точно знает, почему Ева смотрит. Ева поймана в ловушку, желая одновременно защитить себя и притвориться, что она не таращилась на Вилланель, в то же время осознавая обстановку и то, что учительница французского и её партнер внимательно наблюдают за ними обеими. И, возможно, это прилив уверенности после шампанского, но вместо того, чтобы отрицать это, Ева говорит: — Конечно, я пялюсь. Ты прекрасна. Это тонкая грань между желанием, чтобы люди вокруг думали, что она смертельно серьёзна, и желанием молча сообщить Вилланель, что она говорит эти слова только для того, чтобы поддержать их игру. Потому что она притворяется. Стопроцентная актёрская игра, отмеченная премией «Эмми». Ладно, может быть, это немного враньё. Наверное, девяносто восемь процентов. И эти два процента только потому, что Ева выпила. Не потому, что Вилланель потрясающе красива. Или потому, что, несмотря на обстоятельства, Ева действительно наслаждается свадьбой своего бывшего мужа. — О, Ева, — говорит Вилланель, протягивая обе руки, чтобы обхватить лицо Евы, а затем наклоняется для ещё одного поцелуя. По крайней мере, Ева готова к этому поцелую. По крайней мере, она так думает. Она всё ещё задыхается, когда губы Вилланель сталкиваются с её губами — что Вилланель расценивает как возможность едва заметно провести языком во рту Евы. Ева пытается ответить на поцелуй, пытается создать впечатление, что это уже их двухсотый раз, а не второй, но ей трудно сосредоточиться на своих собственных навыках поцелуя, когда рука Вилланель движется назад и пальцы начинают играть с её волосами. А потом, почти сразу же после того, как всё началось, Вилланель снова отстраняется с ухмылкой на губах и румянцем на щеках. — Боже, ты такая сексуальная, — рычит она. Ева краем глаза смотрит на учительницу французского, которая на мгновение встречается взглядом с Евой, а затем быстро отводит глаза, как будто она предпочла бы быть где угодно, но только не сидеть рядом с Евой и Вилланель, пока они пожирают друг друга, и в этот момент она понимает, что вся эта шарада сделала своё дело, что каким-то образом люди действительно верят, что Ева ушла от Нико к женщине двадцати лет. — Пойдём танцевать со мной, Ева, — говорит Вилланель, поднимаясь на ноги и хватая Еву за руку в попытке вытащить её из кресла. — О, я не танцую, — пытается возразить Ева. — Сегодня танцуешь. Она неохотно позволяет Вилланель вытащить её из кресла и затащить в толпу танцующих свадебных гостей с разной степенью опьянения. Ева чувствует себя приятно возбуждённой, достаточно пьяной, чтобы позволить Вилланель вести её на танцпол, но всё ещё достаточно трезвой, чтобы чувствовать себя неловко из-за этого. Вилланель же, напротив, вскидывает руки вверх, закрывает глаза и танцует, как… ну, как двадцатипятилетняя девушка на вечеринке. Ева знает, что не может конкурировать. Она даже не помнит, когда танцевала в последний раз. Вместо этого она неловко переминается с ноги на ногу, двигаясь телом, как человек, которому неловко танцевать и который предпочёл бы оказаться где-нибудь в другом месте. — Что ты делаешь? Глаза Вилланель открыты и смотрят на Еву так, словно у неё выросла вторая голова. Ева хмурится в ответ, потому что она думает, что это довольно очевидно. — Танцую. Вилланель фыркает, едва слышно перекрикивая музыку, и говорит: — Ты не так танцуешь. — Вот как я танцую! Ева пытается больше двигать бёдрами, раскачивая их из стороны в сторону и двигая плечами. Она пытается почувствовать музыку, погрузиться в неё всем духом, как это делает Вилланель. — Нет, — говорит Вилланель, протягивая руки, чтобы положить их на ладони Евы. — Это не танцы. Где ты научилась этим движениям? — Не знаю, — пожимает плечами Ева. — Наверное, на своём выпускном в 92-м. — Ты закончила среднюю школу в 1992 году? — восклицает Вилланель. Её рот открывается от удивления и недоумения, прежде чем она добавляет, почти соблазнительно: — Ева, ты такая пантера. — Пожалуйста, скажи мне, что ты уже появилась на свет в 92-м, — умоляет Ева, пытаясь подсчитать в уме. — Вообще-то, подожди, я не хочу знать. Вилланель пожимает плечами и отвечает: — Ну, вообще, я была зачата в 92-м… — О боже… — простонала Ева, поднося ладонь ко лбу и закрывая глаза. Разница в возрасте была чем-то вроде того, что она до сих пор отодвигала на задний план, отдалённо осознавая, что она значительно старше, чем эскортница, которую она наняла, но недостаточно, чтобы понять, что это значит. И только теперь, в этой ситуации, с осознанием того, что Вилланель была в подгузниках, когда Ева уже была достаточно взрослой, чтобы законно выпивать, она понимает, насколько они разные. — Эй, прекрати, — говорит Вилланель, убирая с лица Евы несколько выбившихся прядей волос, а затем обхватывает её щеку. — Ты прекрасна. И кроме того, я всегда предпочитала женщин постарше. Последние слова Вилланель произносит с тёмным огоньком в глазах. — Пунктик насчёт мамочек? — спрашивает Ева. — Нет, конечно, нет, — отрицает Вилланель, качая головой. — Не говори глупостей. — Эскортница с пунктиком насчёт мамочек, — говорит Ева, тихо смеясь себе под нос. — Это такое клише. — А как насчёт разведённой женщины, которая начинает сомневаться в своей ориентации в тот момент, когда усатый муж бросает её ради другой? Ева отворачивается от руки, прижатой к её щеке, и видит, как та безвольно падает на бок Вилланель. — Хорошо, во-первых, — поправляет она Вилланель, — Нико начал встречаться с Джеммой после того, как мы расстались. И во-вторых, я не подвергаю сомнению свою ориентацию. Я знаю, что я натуралка. Ложь выгодна для Евы, как и для Вилланель, потому что она не натуралка, это уже было ясно, но у Евы есть эта странная мысль, что если она скажет себе, что её не может привлечь Вилланель, возможно, она действительно начнёт верить, что это правда. Это простой случай победы разума над материей. Вилланель наклоняется так близко, что её рот оказывается рядом с ухом Евы, и когда она говорит, её губы щекочут ушную раковину Евы, посылая мурашки по её рукам. — Ева, после того поцелуя я знаю, что это не так. Взгляд Евы блуждает по бару, где она видит стул, на котором сидела в то время, как они целовались — обхватив ногами талию Вилланель в попытке быть к ней как можно ближе. — А теперь, — продолжает Вилланель, кладя руки на бёдра Евы и поворачивая её так, чтобы её спина оказалась вплотную к груди Вилланель, — я собираюсь научить тебя танцевать. Вилланель начинает двигаться позади неё, крепкие руки по обе стороны талии Евы поощряют её присоединиться к движению в такт. Ева чувствует каждое движение бёдер Вилланель, когда они покачиваются из стороны в сторону, слишком медленно, чтобы соответствовать музыке, но почему-то это добавляет только больше эротики, как будто они пойманы в ловушку своего собственного пузыря, который закрыт от остального мира. — Это не танцы, — выдыхает Ева, поворачивая голову в сторону, чтобы Вилланель могла её услышать. — Конечно, танцы, — отвечает Вилланель, и их тела прижимаются так близко друг к другу, что Ева чувствует вибрацию голоса Вилланель. Ева подавляет стон, когда бёдра Вилланель прижимаются к её собственным. Вилланель будто пытается показать Еве, что она умеет делать со своими бёдрами. С этой мыслью Ева начинает ощущать пульсацию между ног и понимать, насколько она возбуждена. Она кружится в объятиях Вилланель, пока они не оказываются лицом к лицу. Всё, что угодно, лишь бы Вилланель не тёрлась о её задницу. Единственная проблема заключается в том, что теперь они стоят лицом к лицу, и Еве приходится сдерживаться, чтобы не поцеловать её. Что, Ева хотела бы отметить, действительно чертовски тяжело, когда Вилланель держит свои руки на бёдрах Евы и так смотрит на неё. — Мне нужно в уборную, — говорит Ева, вырываясь из объятий Вилланель и делая шаг назад. — Ты в порядке? — Со мной всё нормально, — отвечает Ева. — Ты действительно в норме или просто так говоришь? — нахмурилась Вилланель. — Со мной всё нормально, — повторяет Ева. — Слишком много шампанского. Мне просто нужно в туалет. Она надеется, что Вилланель проследует за ней в уборную. Вилланель не делает этого, или, по крайней мере, Ева не думает, что Вилланель пошла бы за ней, до тех пор пока она не спускает воду в туалете и не выходит из кабинки, обнаруживая Вилланель, смотрящую на себя в зеркале. — Я не слышала, как ты вошла, — комментирует Ева, намыливая руки мылом и позволяя горячей воде из крана смыть пену. — Я очень незаметная. Ева выключает кран и берёт бумажное полотенце, чтобы вытереть мокрые руки. — Я уже говорила, что у тебя потрясающие волосы? — спрашивает Вилланель. Ева смотрит на отражение Вилланель в зеркале и обнаруживает, что она смотрит прямо на неё, золотое кольцо едва заметно вокруг чёрных зрачков. — Эм, да, — говорит Ева, машинально проводя пальцами по волосам. — По-моему, ты уже упоминала об этом. Вилланель сокращает промежуток между ними и кладёт руки по обе стороны головы Евы. Она зарывается пальцами глубоко в волосы Евы, взбивая их, чтобы придать им ещё большего объёма. Ева решает, что этот жест более интимный, чем всё, что она испытала с Нико за последние несколько лет их неудачного брака, и она прерывисто вздыхает в ответ. Глаза Вилланель слегка расширяются от удивления. — Я заставляю тебя нервничать. — Что? Нет! Кончиками пальцев Вилланель массирует ей голову, и тело Евы предательски содрогается. — Всё в порядке, — говорит Вилланель низким хриплым голосом. — Ты тоже заставляешь меня нервничать. Обычно мои клиенты меня так не привлекают. — О, — заикаясь, произносит Ева. — Наверное, спасибо. — Не за что. Руки Евы безвольно свисают по бокам. Она не знает, что именно должна с ними делать. Если бы только был путеводитель по приемлемому поведению со своим эскортником. Ева не знает, должна ли она отталкивать руки Вилланель, или поощрять её, или держать руки там же. Если бы они вновь были на свадебной вечеринке, в окружении людей, Ева бы точно знала что делать. Она бы выгибалась навстречу прикосновениям Вилланель, клала свои руки на её талию. Может быть, она, ободрённая двумя с половиной бокалами шампанского, даже наклонилась бы ближе и прижалась бы к губам Вилланель. Но они находятся наедине, и всё вышеперечисленное — только предположения. — Здесь больше никого нет, — напомнила Ева Вилланель. — Я знаю. Руки Вилланель опускаются, но настолько, чтобы могли лежать на плечах Евы. — Нет, я имела в виду… — Ева прерывисто вздохнула и продолжила: — Здесь больше никого нет, чтобы увидеть нас. Нам не нужно устраивать шоу. Вилланель наклоняет голову набок, и её губы кривятся в ухмылке. — А кто сказал, что нужно устраивать шоу? — тихо спрашивает она. Она делает пару шагов вперёд, подталкивая Еву спиной к раковине. Вилланель так же близко, как тогда, когда они целовались у стойки бара, так же близко, как тогда, когда её руки лежали на бёдрах Евы, когда они танцевали вместе. Может быть, даже ближе. У Евы кружится голова, и она понимает, что это не просто шампанское ударило ей в голову. Близость Вилланель опьяняет ещё сильнее, чем любой алкоголь. — А если кто-нибудь войдёт? Ответ Вилланель приходит не вербально, а в том, как она берёт Еву за руку и ведёт её в самую дальнюю от двери кабинку, толкая фанерную дверь и жестом приглашая Еву войти. Ева делает это, а затем Вилланель следует за ней, закрывая и запирая за ними дверь. — Лучше? Кабинка слишком мала для двух человек, это означает, что они оказываются вплотную друг к другу. Что, учитывая нынешнее состояние рассудка Евы, вряд ли кажется чем-то плохим. — Можно я поцелую тебя ещё раз? — спрашивает Вилланель, и, должно быть, она слышит сердцебиение Евы, чувствует её желание. А нужно ли ей вообще спрашивать? Вот почему именно Ева инициирует этот поцелуй, притягивая Вилланель за лацканы пиджака и целуя её с открытым ртом. Вилланель ошеломлена примерно на полсекунды, но затем она толкает Еву к стенке с деревянным стуком, возобновляя поцелуй. Одна рука возвращается в своё любимое положение в волосах Евы, в то время как другая цепляется за её талию. Ева знает в глубине души, что ей не следует быть настолько поглощённой поцелуями Вилланель. Она, вероятно, делает это со многими своими клиентами — говорит только правильные вещи и касается в нужных местах, чтобы соблазнить их, заставить желать её. Это бизнес-стратегия, уловка для привлечения постоянных клиентов, но будь она проклята, это работает. Она хочет потратить все свои деньги на Вилланель, снять со своих пенсионных сбережений, если это необходимо, просто чтобы убедиться, что у неё есть эксклюзивный доступ к услугам Вилланель. Это тёмные мысли. Она никогда не ожидала этого, совсем не ожидала. Ева не знает, стоит ли ей проклинать Хьюго и его дурацкие идеи или преподнести ему дорогой подарок в знак благодарности, когда она придёт на работу в понедельник утром. Вилланель прикусывает нижнюю губу, и Ева понимает, что ей совсем не хочется сейчас думать о Хьюго. — Выключи свои мозг, — шепчет Вилланель в губы Еве. — Просто чувствуй. Так что именно это делает Ева. Она чувствует. В особенности она чувствует твёрдые мышцы спины Вилланель через тонкую ткань её рубашки. Даже сквозь ткань кожа Вилланель обжигает ладони Евы, но она не может оторвать свои руки, следуя по пути саморазрушения с каждым движением губ Вилланель. — Боже, Ева, — стонет Вилланель, и Ева решает, что никогда так не любила своё имя раньше, ей так нравится, как оно слетает с уст Вилланель. — Ты такая сексуальная. Ева не помнит, когда её в последний раз называли сексуальной. Она не помнит, когда в последний раз кто-то целовал её так, чтобы показать, что хочет её. И Ева не может не задаться вопросом, является ли это чем-то большим. Больше, чем просто эскортница, соблазняющая своего клиента за деньги. Или всё это только в её воображении. Все мысли моментально выбиваются из головы Евы, когда рот Вилланель тянется к её шее. Она отводит волосы Евы в сторону и прижимает губы к месту чуть ниже уха, отчего Ева задыхается. Её собственная рука находит затылок Вилланель и просто держит её там, прижимая рот Вилланель к шее, в то время как зубы покусывают трепещущий пульс ниже линии её челюсти. Рука Вилланель падает на задницу Евы и крепко сжимает её, и, о боже, Ева так близка к тому, чтобы просто поддаться на это, сказать: «К черту всё!» и позволить эскортнице трахнуть её в тесной кабинке туалета на свадьбе её бывшего мужа. «Ты занимаешься сексом со своими клиентами?» — Ева вспоминает, как задала этот вопрос при их первой встрече и была шокирована этой концепцией, только теперь она поняла это. Так легко позволить этому случиться. «Только с особенными» — последовал ответ Вилланель. Особенными? Ева особенная? Вилланель особенная — её губы особенные и её руки тоже. Ева чувствует себя довольно обыкновенной по сравнению с ней. Определённо не особенная. — Мы должны остановиться, — выдыхает Ева, хотя её действия говорят об обратном, когда она пытается притянуть Вилланель невозможно ближе. — Ты уверена? — спрашивает Вилланель, зубы которой впиваются в шею Евы достаточно сильно, чтобы наверняка оставить след. — Я плачу тебе не за секс, — объясняет Ева. Вилланель отрывает рот от шеи Евы, чтобы посмотреть на неё, одной рукой убирает с её лица выбившиеся волоски. — Всё в порядке, время, за которое ты мне заплатила, почти закончилось, — сообщает ей Вилланель. — Ты не будешь платить мне за секс. — Я знаю, — соглашается Ева, опуская руки по бокам, — потому что мы вообще не будем заниматься сексом. Ева наблюдает, как лицо Вилланель проходит через ряд эмоций: удивление сквозь разочарование к каменному лицу принятия. — Это потому, что мы в туалете, или…? — Это потому, что я не хочу заниматься с тобой сексом, — прямо говорит Ева. Страстное желание между бедер Евы говорит об обратном. Ева задается вопросом, изнывала ли она когда-нибудь от настолько страстного желания раньше. Рациональная часть её мозга, та часть, которая говорит ей уйти, пока она не попала в ловушку, только что одержала верх над той частью её мозга, которая контролирует её сексуальные желания. — Эм, это грубо, — говорит Вилланель, закатывая глаза. — Конечно, ты хочешь заняться со мной сексом. Несмотря на её слова Вилланель делает полшага назад, давая Еве достаточно места, насколько это возможно в тесной кабинке. Ева глубоко вздыхает, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, затем делает благоразумный поступок и отпирает дверь, выходя из кабинки. Её встречает отражение в зеркале напротив: волосы ещё непослушнее, чем обычно, щеки раскраснелись, помада слегка размазана. Она выглядит именно так, как чувствует себя — будто её только что страстно зацеловали. Есть одна вещь, которую зеркало не показывает ей, и это боль в её груди от смешения желания со смятением. — Хочешь, я отвезу тебя домой? — спрашивает Вилланель. — Ничего такого, обещаю. Она выходит из кабинки, выглядя более спокойной, чем Ева. Для неё это просто ещё один рабочий день, предполагает Ева. Осознание этого только усиливает боль. — Ты в нормальном состоянии, чтобы сесть за руль? Я могу вызвать Убер. — Я в порядке, — Вилланель небрежно отмахивается от вопроса. — Я едва прикоснулась ко второму бокалу шампанского. — Спасибо, — вежливо говорит Ева. — Я была бы признательна, если бы меня подвезли домой. Это кажется невероятно натянутым, вынужденным разговором между двумя людьми, которые ещё две минуты назад держали свои языки во рту друг у друга. — Хорошо, — говорит Вилланель. — Пошли отсюда.

***

Поездка на машине до дома Евы будет быстрой. Они не разговаривают, вместо этого Вилланель включает взрывные хиты 80-х по радио в машине, напевая себе под нос. Ева благодарна за то, что они не разговаривают. Этот день был похож на сюрреалистичный сон, один день будто тянется уже несколько недель. Мозг Евы перегружен, её мысли похожи на крошечные машинки, мчащиеся по трассе, каждая из которых проносится мимо на слишком большой скорости, чтобы она могла сосредоточиться на чём-то одном. Всю дорогу до дома Ева украдкой поглядывает на Вилланель. Сбросив пиджак где-то на заднем сиденье машины, Вилланель закатала рукава рубашки до локтей, обнажив предплечья. Она сжимает руль так, что сухожилия на запястьях виднеются под кожей. В какой-то момент между выходом из ванной на свадебной вечеринке и тем, чтобы сесть в машину, Вилланель собрала волосы в свободный пучок на макушке, в результате чего теперь Ева имеет прекрасный вид на профиль Вилланель, опасный подбородок, открытый во всей своей великолепной красе. Ева знает, что её влечение к Вилланель лишь поверхностно. Объективно Вилланель молода и горяча. И очаровательна, как считает Ева. Что только подтвердилось после пары бокалов шампанского. Итак, да, Ева решает, что день удался. Она довольно хорошо провела время на свадьбе своего бывшего мужа — почти полностью благодаря присутствию женщины, которая в настоящее время везет её домой. Миссия выполнена. — Я отлично провела время сегодня, — говорит Вилланель, заговорив впервые с тех пор, как села в машину, и сигнализируя, что остановится на обочине дороги перед домом Евы. — Тебе было весело? Когда машина остановилась, Вилланель повернулась и посмотрела на Еву, ожидая ответа. — Я думаю, что да, — правдиво отвечает Ева. — Спасибо. Это странно похоже на окончание реального свидания, а не на заранее согласованный деловой контракт. Ева на мгновение задумывается, не следует ли ей покопаться в сумочке в поисках нескольких купюр, которые она могла бы оставить Вилланель на чай, просто чтобы напомнить себе, что это такое. Ей действительно следовало бы погуглить этикет прощания с эскортниками. — Мы можем повторить, если ты захочешь. Это действительно похоже на свидание. Ева пытается подавить трепет в груди от слов Вилланель, зная, что Вилланель предлагает это только потому, что ей нужны средства, чтобы иметь возможность оплачивать свои счета. Ева смеется над этим, как над шуткой. — Ммм, я думаю, что мой второй бывший муж женится через несколько недель, так что… — Я занимаюсь не только свадьбами, — вставляет Вилланель. — Семейные праздники, офисные вечеринки… — Я должна подумать об этом, — говорит Ева, пытаясь быть дипломатичной, прекрасно понимая, что она больше никогда не воспользуется услугами Вилланель. Вилланель наклоняется через консоль и кладёт руку на колено Евы, прежде чем она добавляет тихим голосом: — Если у тебя есть на это пунктик. Ева смотрит прямо перед собой через переднее стекло, наблюдая за кошкой, которая крадется вдоль передней стены дома через две двери от дома Евы, всё, что угодно, лишь бы не смотреть в опасные глаза Вилланель. — Как я уже говорила, всё это не мое, — пытается объяснить Ева. — Мне просто нужна была пара на свадьбу. Поцелуй с Вилланель в кабинке туалета определенно был пунктиком Евы, но она решила пропустить этот момент. К большому облегчению Евы, Вилланель тоже. — Всё в порядке, — говорит Вилланель. — В любом случае, моё расписание забито. У меня много других клиентов. Ева чувствует, как её разрывает от ревности. Она ненавидит саму мысль о том, что есть такие же, как она, кто поддался очарованию Вилланель. И потом, она ненавидит себя за то, что вообще позволила Вилланель заставить её чувствовать себя так. — Ладно, ну, пока, — резко говорит Ева, наклоняясь, чтобы забрать плащ, который она бросила сзади по просьбе Вилланель по прибытии в церковь. — И спасибо. Когда она открывает пассажирскую дверцу Порше и выходит на тротуар, то чувствует, как глаза Вилланель прожигают ей спину. Единственная маленькая победа, которую Ева может извлечь из этого, заключается в том, что она не оборачивается.