For hire / По найму

Теперь, когда Клео ушла, ужин в такой компании стал удивительно приятным. Джули со своими хорошо отрепетированными анекдотами и остротами, кажется, очаровывает коллег Евы с очевидной лёгкостью. А Вилланель, чья рука при любой возможности старалась находить бедро Евы под столом и придвигаться всё ближе с каждым разом, очаровывает Еву, сама об этом не подозревая. Или, может быть, это намеренно. С Вилланель это очень сложно знать наверняка. — Ну, Джули, — говорит Елена, складывая столовые приборы в свою почти что пустую тарелку и вытирая губы салфеткой. — Ты придёшь вместе с Евой на нашу офисную вечеринку по случаю Рождества? — Будет офисная вечеринка по случаю Рождества, и ты так и не пригласила меня? — спрашивает Вилланель, поднимая руку с бедра Евы и изображая возмущение. Ева чувствует, как её щёки начинают краснеть под прицелом четырёх пар глаз, уставившихся на неё. Дело не в том, что она не хочет брать Вилланель с собой на рождественскую вечеринку (ладно, возможно, мысль о том, что Еве придётся представить Кэролин Мартенс свою ненастоящую-девушку-эскортницу, вызывает у неё далеко не немного беспокойства), а в том, что она никогда не планировала видеться с Вилланель после свадьбы Нико. Но сейчас Ева начинает чувствовать себя так, будто она блуждает по тропинке, с которой уже не сойти. И это очень дорого и затратно. Рождество приближается, и банковский счёт Евы определённо пострадает ещё больше, если она переведёт деньги эскортному агентству за Вилланель ещё раз. — Просто это всё ещё в новинку, — Ева указывает на себя и Вилланель. — Я ещё не подумала об этом. Кроме того, ты можешь быть занята на работе. Вилланель с ухмылкой смотрит на троих наблюдателей, а затем касается Евы своим локтем и говорит: — Ева, если ты не хочешь, чтобы я была на вечеринке, ты можешь просто сказать. Ева наклоняется ближе к Вилланель, и её губы касаются внешней части уха Вилланель, когда она произносит: — Мы поговорим об этом позже, — шепчет она: достаточно громко, чтобы и остальные её услышали. — Извини, Ева, — говорит Елена, и хотя она сделала виноватое лицо, в её голосе слышатся нотки веселья. — Я немного подставила тебя, да? — Ничего страшного, — врёт Ева, поскольку её мозг уже начинает срочно придумывать отговорки и для Елены, и для Вилланель, почему она не может взять с собой на вечеринку никого. Почему именно Ева чувствует необходимость найти подходящие слова, чтобы объяснить Вилланель, что она больше не собирается её нанимать, Ева не знает, однако она действительно чувствует, что обязана дать Вилланель достойное объяснение. — Попросим счёт и двинемся дальше? — спрашивает Хьюго. — За углом есть местечко, где по пятницам коктейли со скидками. Там даже есть караоке. Глаза Елены загораются, и она, в общем-то, обращается только к Вилланель, когда говорит: — Ева очень любит караоке. Вилланель симулирует удивление, хотя, возможно, оно искреннее, так как её широко раскрытый от удивления рот уж очень убедительный. — И ты держала это в секрете! — Но я не люблю караоке, — настаивает Ева, отрицательно качая головой. Она колеблется, а затем говорит: — Возможно, мне и понравилось однажды, но только после бутылки вина. — Хотела бы я это видеть, — отвечает Вилланель, накрывая руку Евы своей — так, чтобы все это видели. — Можно сделать это сегодня, — предлагает Хьюго. Он пихает Еву в бок, а затем дразнит её: — В этот-то раз ты же сможешь закончить диснеевскую песню, да, Ева? Как только счёт оплатили, они направились к пабу, куда и предложил сходить Хьюго. Улицы уже были заполнены толпой людей, наслаждающихся вечером пятницы; парочки, держащиеся за руку, группы шумных мальчишек, которые не выглядят достаточно взрослыми, чтобы пить; даже девичник с надувными членами в три фута высотой. Вилланель приобнимает Еву за плечо, а Ева прислоняется к её тёплому телу и обвивает своей рукой её талию под курткой. Хьюго, Кенни и Елена идут прямо перед ними — на достаточно далёком расстоянии, чтобы Вилланель и Ева могли поговорить наедине, без посторонних ушей. — Хах, рождественская вечеринка в офисе? — спрашивает Вилланель со своим акцентом, коснувшись своим бедром бедра Евы во время ходьбы. — Я не приглашу тебя, — сразу же говорит ей Ева. — Почему нет? — жалуется Вилланель. — Ты собираешься расстаться со мной? Знаешь, вообще-то, очень жестоко делать это прямо перед Рождеством. Джули, может быть, уже купила тебе очень дорогой, новый плащ. Ева фыркает — отчасти от негодования, отчасти просто от забавы. То, как Вилланель мстит за её практичный плащ, веселит Еву, но также заставляет её хотеть надевать его ещё чаще — чтобы спровоцировать реакцию. Троица впереди них уже зашла в паб, и на тротуаре возле его входа красуется меловая доска с надписью «Караоке». Ева следует за ними и придерживает дверь для Вилланель. — Я не могу представить тебя своему боссу, — Ева пытается оправдаться, когда они входят в оживлённый паб. Она вздрагивает от мысли о знакомстве Кэролин с Вилланель. — Я уверена, она сразу же всё поймёт. Кэролин, можно сказать, последний человек, кого Ева хотела бы познакомить с Вилланель. Кэролин, чьё восприятие действительности и способность раскусить людей одновременно разочаровывают и заставляют восхищаться своей гениальностью. Кэролин, которая знала, что брак Евы и Нико долго не продержится — знала это ещё раньше Евы. Кэролин, которой Ева однажды солгала о деле и чуть не потеряла работу из-за этого. Ева думает, что Кэролин могла бы только один раз взглянуть на Вилланель и мгновенно раскусить не только то, что она эскортница, но и её банковские реквизиты, историю отношений и настоящее имя. Но Ева чувствует, что этого оправдания недостаточно для Вилланель. Вилланель переключается в режим полного очарования и притягивает Еву к себе, они плотно прижимаются друг к другу, а её руки опускаются на бёдра Евы опасно низко. — Я недостаточно убедительна? — шепчет она, прижимаясь лбом ко лбу Евы. — Хочешь, чтобы я стала ещё более убедительной? У Евы перехватывает дыхание. Пальцы Вилланель всего в нескольких дюймах от её ягодиц, и тот факт, что она всё же не трогает их, ещё больше возбуждает Еву. Она задаётся вопросом, сможет ли она хоть как-нибудь обхитрить Вилланель и заставить её пальцы переместиться в нужное место, чтобы избежать вербальной просьбы об этом. И боже, до чего же дошла Ева, если всё, что ей нужно — это два джина с тоником и горячая двадцатипятилетняя девушка, чтобы начать вести себя, как возбуждённый тинейджер. Ева осознает, что ей действительно нужно заняться сексом. Вот только она не может, потому что её друзья теперь думают, что она встречается с женщиной, которая прямо сейчас очень близка к тому, чтобы ласкать её ягодицы. С Вилланель такое точно нельзя — потому что она эскортница. И потому что ей двадцать пять. И потому что она женщина. Ладно, возможно, то, что это женщина, на самом деле и не останавливает Еву от того, чтобы заняться с ней сексом. Она уже давно перестала притворяться, что у неё нет никакого влечения к женщинам, и она явно солгала бы себе, если бы сказала, что ей совсем не интересно, каково было бы последовать за этим влечением. Просто — дело в том, что Ева пытается убедить себя, что было бы намного менее неправильно, если бы она последовала за этим влечением к кому угодно, только не к Вилланель. Поэтому вдвойне важно «расстаться» с Вилланель в ближайшем будущем, чтобы она смогла преодолеть (или скрыть, Ева сейчас не так уж и привередлива) своё влечение к ней. — Ты словно отключилась на секунду, — пробормотала Вилланель. Она аккуратно убирает прядь растрёпанных волос Евы в сторону, и для этого ей приходится поднять одну руку с бедра Евы. Это совсем не то, чего хочется Еве, но из-за этого туман в рациональной части её разума начал понемногу рассеиваться. — Просто думаю, — отвечает Ева. — О чём…? — хочет выпытать Вилланель. — Эй, голубки! — Елена громко прервала их разговор. Она уселась за столик в другой части паба. — Идите сюда? — Пойдём? — спрашивает Вилланель, переключившись на акцент Джули. Она отходит от Евы на один шаг, и Ева мысленно оплакивает потерю ощущения тепла тела Вилланель рядом с её собственным. Но это ненадолго, потому что Вилланель берёт Еву за руку и переплетает их пальцы. Они идут к столу, за которым сидит Елена. По пути они проходят мимо Хьюго, который направляется с бумажником к бару. — Я первый всех угощаю, — говорит он. — Что хотите? — Удиви нас, — Вилланель бросает ему вызов. Если бы Ева была сейчас в здравомыслящем состоянии, она, возможно, предупредила бы Вилланель, что Хьюго, у кого слишком много денег и слишком мало стыда, является последним человеком, которого следовало бы попросить удивить тебя. Ева действительно не удивилась бы, если б Хьюго вернулся за столик с бутылкой абсента, спустя десять минут после распития которого всех бы парализовало. Вместо этого Ева позволяет Вилланель отвести себя за столик и садится напротив Кенни. Кенни из тех людей, кто приносит в паб карты — или, по крайней мере, из тех, кто всегда хранит колоду карт в сумке своей девушки, чтобы воспользоваться ей в пабе; и он уже тасует их, когда Ева и Вилланель садятся за столик. — Оо, карты, — говорит Вилланель, и её глаза загораются, как у ребёнка, который только что заметил любимую игрушку. — Мне нравится игра, где нужно подбирать карты по масти. — Снэп? — подсказывает Кенни, приподнимая бровь. — Снэп! — Вилланель радостно вскрикивает, хлопая в ладоши. — Точно. — Думаю, мы сыграем во что-нибудь более интеллектуальное, чем снэп, — отвечает Елена. Ева понимает, что таким образом Елена хочет получше узнать Вилланель. — Что угодно, — отвечает Вилланель, сохраняя свой образ Джули, откидываясь на спинку стула с разочарованным выражением лица. — Но я действительно хороша в снэпе, просто, чтоб вы знали. — Ты знаешь, как играть в Обман, Джули? — спрашивает Кенни, продолжая тасовать карты. Вилланель бросает взгляд на Еву, словно ожидая, что она сейчас объяснит ей правила, а затем отвечает: — Я знаю, как обманывать в Снэпе. — В Снэпе можно обманывать? — недоверчиво спрашивает Елена. Вилланель так и не придумала, что на это ответить, и в этот момент вернулся Хьюго, неся в одной руке огромный пивной кувшин, а в другой — поднос с шотами. С ним — один из барменов, который несёт ещё один кувшин и рюмки. — Текила? Напитки ставят на стол, и Ева строит гримасу, когда осознаёт, что в дополнение к пиву и шотам Хьюго принёс солонку и тарелку с дольками лайма. — Никакой текилы! — протестует она. — Хьюго, ты же знаешь, я не пью текилу! Вилланель, однако, тянется за ломтиком лайма и солонкой. — А мне можно? — спрашивает она Еву. — Конечно, — отвечает Ева. Ева не совсем понимает, зачем Вилланель понадобилось спрашивать у неё разрешения, чтобы выпить, пока Вилланель не сделала следующее: она наклонилась ближе к Еве, аккуратно убрала её волосы в сторону и посыпала соль на обнажённую кожу — туда, где шея Евы встречается с её плечом, и Ева слишком поздно осознаёт, каковы намерения Вилланель, когда та осторожно раскрывает рот Евы долькой лайма, пока он не оказывается между её губами. Вилланель наклоняется ближе и прижимается губами к шее Евы, слизывая всю соль движением своего языка, а затем мгновенно выпивает весь шот и забирает кусочек лайма изо рта Евы своими губами, чтобы закончить это маленькое представление. Вилланель поддерживает зрительный контакт с Евой, высасывая сок из дольки лайма, а затем убирает его с ухмылкой на губах. — Ты уверена, что не хочешь текилу? Нет, думает Ева про себя, я хочу тебя. Но говорит она только: «Пошло всё». Ева не устраивает такое шоу, как Вилланель. Ева игнорирует соль и выпивает шот, быстро проглатывая всё прежде, чем во рту прочувствуется вкус, а затем откусывает дольку лайма. — Мне кажется, или тут реально становится жарко? — радостно спрашивает Хьюго, присаживаясь на свободный стул за столиком и обмахиваясь одной рукой. — Заткнись и пей свою текилу, — ворчит Ева, взяв один из пивных кувшинов, наливая пинту себе и Вилланель.

***

Вилланель, как оказалось, обожала соревнования, и в ней был силён дух соперничества, как ни в ком другом. — Один Король, — говорит Вилланель, передвигая стопку карт из своей руки лицом вниз и кладя их поверх стопки сброса между собой и Хьюго. Это третий раунд их игры, и хотя Ева, Кенни и Елена уже остались без карт, последняя битва нужна, чтобы определить, кто проиграет — Вилланель или Хьюго, которые играют уже несколько минут. Хьюго смотрит на карты, которые положила Вилланель, а затем говорит: — Там явно не одна карта. — Ты утверждаешь, что это обман? — спрашивает Елена Хьюго. — Однозначно, — отвечает он. — Обман! Елена переворачивает карты, которые положила Вилланель, — тройка, пятёрка, пара Валетов и несколько других, среди которых нет ни одного Короля. Вилланель стонет и собирает стопку карт, перетасовывая их, прежде чем взять другую стопку карт и положить их в центр стола. — Один Король. Хьюго приподнимает бровь за другим концом стола. — Джули, — говорит Ева, опуская руку на бедро Вилланель, быстро сжав её ногу, прежде чем продолжить. — Я думаю, ты должна попробовать… — Обман! — кричит Хьюго, отправляя стопку карт обратно к Вилланель, даже не переворачивая их, чтобы понять, солгала ли она. Вилланель снова стонет и откидывает голову назад. — Почему эта игра называется Обман, если мне на самом деле запрещено жульничать? — жалуется она, бросая оставшиеся карты на стол в истерике. — Сдаёшься? — ухмыляется Хьюго. — Помни, мы договорились, что проигравший следующим оплачивает напитки. — Я куплю тебе выпить, если мне больше не придётся играть в эту игру с дурацким названием. Ева утешительно кладёт свою ладонь на руку Вилланель и прижимается к ней, демонстрируя привязанность. — Оставь Хьюго, — говорит ей Ева. — Ты хороша в другом. Как только Ева произносит эти слова, она не может остановить поток своих мыслей. Вилланель хороша в другом — она хороша в акцентах и в нарядах, умеет одеваться так, чтобы впечатлить и очаровать. Но, возможно, куда более важно то, что Вилланель умеет волновать Еву и приводить её мысли в беспорядок, целуя её, прикасаясь к ней в таких местах, которые специально предназначены для того, чтобы она растаяла, и Вилланель занимает гораздо большую часть пространства мозга Евы, чем это казалось возможным. Кажется, что Вилланель в своих мыслях пришла к таким же выводам, потому что её надутые от недовольства губы быстро сменяются ухмылкой, и она отвечает: — Да, я знаю. Вилланель прикусывает свою нижнюю губу, и, чёрт возьми, Ева хотела бы сделать то же самое. Но затем Вилланель отодвигает стул и встаёт из-за стола. — Снова то же самое? — спрашивает она компанию, доставая бумажник и указывая на пустые рюмки на столе. В последний раз выпивку оплачивал Кенни — после того, как они осушили два кувшина пива. Слышен шёпот согласия, но за исключением Евы, которая качает головой. — Мне только колу, пожалуйста, — просит она Вилланель. — Моя печень слишком стара, чтобы угнаться за всеми вами. Ева ещё не пьяна, возможно, только слегка напилась — в том плане, что это ослабило её запреты и сделало её смелее, а не так, что затуманило её разум. Она предпочла бы остаться такой, чтобы хорошо провести время, не теряя контроля над собой, чтобы сделать что-то глупое. В последний раз, когда Ева напилась, была ночь, после которой она обратилась в эскорт. — Хорошо, — говорит Вилланель, прежде чем пойти в бар, чтобы заказать напитки. Пока Кенни собирает карты, а некоторые из них липкие от разлитого пива, Елена немного придвигает стул поближе к Еве. — Она тебе правда нравится, не так ли? — спрашивает Елена, указывая на Вилланель, которая опирается на барную стойку и делает заказ у бармена. Сегодня вечером Ева пытается скрыть много вещей, но её кивок в ответ на вопрос Елены в их число не входит. — Мне тоже, — соглашается Елена, подталкивая своё колено к колену Евы в некой поздравительной манере. — Молодец, Ева. Выбрала себе хорошую пару. — Спасибо. Елена выдерживает паузу, а затем говорит: — Ох, от всей этой искренности меня тошнит. Ева снова смотрит на Вилланель, и то, как она опирается на стойку, открывает Еве прекрасный вид на её задницу. Словно почувствовав взгляд Евы на себе, Вилланель поворачивается, оглядывается через плечо и подмигивает Еве. — Перестань пускать слюни, — говорит Елена, игриво хлопая Еву по ноге. — Хотя я тебя не виню. Вот это шаг вперёд после Нико, да? От учителя математики до… Ну, до этого. Она же супермодель. Вилланель возвращается за столик, её юбка развевается сзади, а в руке она держит поднос с напитками. Она ставит две полпинты колы перед собой и Евой, а затем расставляет остальные напитки перед тем, как снова сесть. — О чём вы двое говорите? — спрашивает она Еву и Елену. — О тебе, — без колебаний отвечает Ева. — Мы ужасно тебя объективируем, — уточняет Елена. — Ева! — театрально вздыхает Вилланель, кладя руку на свою грудь. — Я думала, ты феминистка! — Если ты хочешь равноправия, ты тоже можешь объективировать меня, — шутит Ева. Вилланель скользит взглядом по телу Евы, задержавшись на том месте, где заканчивается подол платья, обнажая кожу её бёдер в чулках. — О, я так и планирую. — Кажется, мне пора, — говорит Елена, поднимаясь из-за стола, захватив с собой напиток и взяв Кенни за руку. — Пойдём, потанцуем, Кенни. Кенни следует за своей девушкой, как послушный щенок, а Хьюго ворчит, что он пятый лишний, а затем обращает внимание на стайку девушек, походящих на старшекурсниц, возле бара. Теперь, когда они остались одни за столом, Вилланель кладёт руку на плечо Евы и позволяет своим пальцам блуждать по её затылку, рассеяно играя с мягкими локонами. — Между прочим, ты нравишься Елене, — говорит Ева. — Отлично сработано. — Конечно, нравлюсь, — отвечает Вилланель. — Хотя я не думаю, что сильно нравлюсь Хьюго. Сначала я спугнула его девушку, а потом он проиграл в карты. — Я не думаю, что Хьюго беспокоится о Клео. Как бы там ни было, он может быть немного придурком, но у него хорошее сердце. И если ты нравишься мне, то ты нравишься и ему. — Я нравлюсь тебе, Ева? Это вопрос, требующий простого ответа «да» или «нет», но Еве очень сложно на него ответить. Потому что Еве действительно нравится Вилланель — ей нравится, как легко и непринуждённо они заводят беседы и как Вилланель всегда может вызвать улыбку на её лице; ей нравятся акценты Вилланель, и настоящий русский, и фальшивый лондонский, который она использует для роли Джули; ей нравятся забавные причуды Вилланель, её необычайная уверенность в себе, и то, как она одевается, и её брови, когда она хмурится, задумавшись о чём-то, и … Так что да, Еве нравится Вилланель. Но это гораздо сложнее, чем строгое деление на чёрное и белое, симпатию и антипатию. Еве нравится Вилланель, но ей не нравится, что это делает её уязвимой перед ней, ведь между ними просто заключена сделка. Ей не нравится, что у Вилланель, вероятно, есть бесчисленное множество других клиентов, которые относятся к ней так же, как и Ева. Ей не нравится, что всё это временно и что рано или поздно Еве придётся закончить это, порвав связь с Вилланель — лучшим, что случалось с ней впервые за долгое время. Все эти мысли Еве очень сложно удерживать в своём рассудке, не говоря уже о словесном выражении своих мыслей. Поэтому Ева отвечает на вопрос Вилланель уклончиво: — Мне нравятся некоторые твои стороны. Всё получается более многообещающим, чем хотелось бы Еве, но, в конечном итоге, Ева в плюсе. Другая рука Вилланель, та, что не ласкает шею Евы сзади, опускается на колено Евы. — Да неужели? — мурлычет Вилланель. — Какие стороны? Это больше не похоже на актёрскую игру. Не тогда, когда Елена и Кенни находятся где-то в толпе среди других посетителей паба, а Хьюго где-то в сторонке подкатывает к девушкам. Ева не флиртует со своей ненастоящей девушкой Джули. Ева флиртует с Вилланель и действительно хочет найти предлог, чтобы поцеловать её снова, потому что со свадьбы Нико прошло целых шесть дней. Целых шесть дней с тех пор, как Вилланель поцеловала её. Ева хочет поцеловать Вилланель, но у неё недостаточно храбрости, чтобы сделать это первой. Вместо этого Ева довольствуется тем, что опускает взгляд на губы Вилланель и надеется, что та поймёт намёк. — Мне действительно сложно вести себя профессионально, когда ты смотришь на меня так, — шепчет Вилланель. — Может, я и не хочу, чтобы ты вела себя профессионально, — отвечает Ева. — Может, я поэтому так на тебя и смотрю. И прямо как в ванной комнате на свадьбе Нико, когда их тела и губы прижимались друг к другу максимально близко, Еву настигло чувство, что Вилланель не просто выполняет свою работу. Вилланель наклоняется ближе, и на долю секунды Ева думает, что это всё, что они наконец-то поцелуются. Она закрывает глаза в предвкушении и удивляется ещё больше, когда губы Вилланель не целуют её собственные, а нежно касаются мочки уха Евы. — Если мы уедем сейчас, — шепчет Вилланель, и чёрт возьми, её голос сотворяет с Евой такие вещи, которые должны быть незаконными, — Они подумают, что я отвожу тебя домой для секса. Первая реакция Евы — это возбуждение, как от самих слов, так и от того, с каким тоном Вилланель их произносила. Русский акцент Вилланель такой плавный и приятный, и Ева готова поклясться, что он на половину октавы ниже, чем акцент Джули. И только после нескольких секунд, проведённых в попытках усмирить желание забраться на колени Вилланель, Ева осознаёт, что Вилланель на самом деле сказала, и понимает, что та на самом деле не хочет её целовать. — Ты хочешь уйти? — спрашивает Ева, пытаясь скрыть своё разочарование. — Да, — кивает Вилланель. Она снова наклоняется ближе, и её рука скользит вверх по внутренней стороне ноги Евы, от колена до середины бедра, а затем добавляет: — Но только потому, что я не хочу, чтобы твои друзья думали, что я не забочусь о твоих нуждах. У Евы невероятно пересохло горло. Она не может удержаться от представления того, что Вилланель имела в виду: она представляет, как Вилланель снова прижала бы её к стене, как на свадьбе Нико, во время поцелуя; руки стягивали бы одежду, а их губы исследовали обнажившиеся участки кожи. Щёки Евы горят от одной мысли о том, что Вилланель могла овладеть ею вот так, и это чувство оседает где-то ниже её живота. — Между прочим, я могла бы, — добавляет Вилланель. — На случай, если тебе интересно. Я никогда не получала жалоб в этом плане. Я буквально богиня в постели… — Ладно, — перебивает её Ева, прежде чем Вилланель продолжила бы хвастаться своим сексуальным мастерством. Ева захрипела и потянулась к выпивке, чтобы смочить горло, а затем говорит: — Я думаю, тебе нужно поработать над скромностью. — Разве уверенность не возбуждает тебя? — спрашивает Вилланель, поднимая бровь, что говорит Еве, что та уже знает ответ на свой вопрос. Нико никогда не был настолько уверен в себе. Ева до сих пор помнит, как он, стесняясь, впервые спросил, хочет ли Ева заняться с ним любовью, и то спустя несколько недель намёков со стороны Евы, что та действительно этого хотела. Вилланель же, напротив, настолько уверена в себе, что это граничит с высокомерием, пускай даже это всё игра на публику, и это возбуждает Еву больше, чем всё то, что Нико когда-либо пробовал с ней. Однако Ева не может признаться в этом Вилланель, так как не хочет раздуть её эго до такой степени, что оно заполнит всё пространство в пабе, и из него будет не выбраться. — Мы должны попрощаться со всеми, — говорит Ева, внезапно понимая, что лучше внезапно уехать домой, чем остаться здесь и позволить Вилланель мучить её дальше. Вилланель не жалуется. Она стоит рядом с Евой, пока они ищут Хьюго возле бара, приобнимая её за талию. Хьюго, кажется, глубоко наплевать на то, что они уходят, но он желает им спокойной ночи, а затем разворачивается и возобновляет болтовню с худой брюнеткой, которая следит за каждым его словом. Елену и Кенни найти немного сложнее, так как они оказались в толпе танцующих тел, в то время как пара сотрудников паба настраивает сценическое оборудование для караоке. Глаза Елены расширяются, когда Ева сообщает, что они с Вилланель уходят. Вилланель же в это время обвивает руками талию Евы, стоя сзади, и прижимается к её шикарным волосам, что вызывает ещё больше ликования со стороны Елены. — Удачи, — желает Елена. — Я хочу все пикантные подробности в понедельник утром, без исключений. — Я позабочусь, чтобы ей было, что тебе рассказать, — обещает Вилланель. Кенни очень хорошо притворяется, что не слушает их, разглядывая потолок, чтобы не встретиться ни с кем взглядом. Еве хотелось бы сделать то же самое. — Пойдём, — мурлычет Вилланель на ухо Еве. Она что-то проверяет в телефоне, а затем говорит: — Джави здесь. — Кто такой Джави? — спрашивает Ева, попрощавшись с Еленой и Кенни, когда они приближаются к выходу. — Водитель Убера, — объясняет Вилланель. — Тебе было действительно необходимо быть настолько откровенной с Еленой? — спрашивает Ева, когда Вилланель открывает дверь и придерживает её для Евы, когда та выходит в холодную ночь. — Она однозначно захочет всё узнать. — Я уверена, ты сможешь придумать, что ей сказать, — ухмыляется Вилланель. — Я не думаю, что ты настолько невинна, какой кажешься. Если только ты не хочешь, чтобы я действительно дала тебе материал, которым можно было бы поделиться с Еленой. Ох, Ева действительно очень этого хочет. Или, по крайней мере, ей хочется, чтобы Вилланель снова поцеловала её и прижала своё тело так близко к телу Евы, чтобы они могли стать одним целым. И, может быть, немного петтинга через одежду было бы не так уж и плохо. Но не более того. Точно ничего больше. Вилланель, наверное, права. Воображение Евы придумает достаточно идей, которыми можно будет поделиться с Еленой в понедельник утром. Джави подъезжает к пабу на чёрной тойоте, и Вилланель усаживает Еву на заднее сиденье, подтверждая адрес Евы как первый пункт высадки, как только машина трогается с места. Вилланель садится посередине заднего сидения так, что её нога касается Евы, и она может держать Еву за руку. Теперь, когда они попрощались с друзьями Евы, в этой игре уже нет никакой необходимости, и Ева поражается, что Вилланель ведёт себя так. Ева задаётся вопросом, не будет ли Джави против, если она набросится на Вилланель с поцелуями на заднем сидении его машины, сможет ли он сохранить спокойствие и не спускать глаз с дороги, если Ева забудет про безопасность во время поездки и просто сядет к Вилланель на колени. Если бы только у Евы было достаточно храбрости. Кажется, Вилланель вполне устраивает то, что они только держатся за руки, поэтому Ева усмиряет свои желания. Она сжимает руку Вилланель, не желая отпускать её. Если Джави и виноват в чём-то, так это в том, что он слишком хорошо знает Лондон, из-за чего они слишком быстро добираются до улицы, на которой проживает Ева — раньше, чем Ева готова попрощаться. — Проводишь меня до двери? — просит она. Вилланель отстёгивает ремень безопасности, скользит по заднему сидению к двери, открывает её и выходит, не выпуская руку Евы из собственной. Когда они обе оказываются на улице, Вилланель что-то говорит Джави на другом языке — это прозвучало как испанский для неподготовленного уха Евы, а затем закрывает за собой дверь машины. — Тебе повезло, что я такая галантная, — говорит Вилланель Еве, обнимая её за талию, направляясь к входной двери её дома. — Поэтому ты и не поцеловала меня? — спрашивает Ева, подстёгиваемая алкоголем и прикосновением тёплых пальцев Вилланель к её бедру сквозь ткань платья. Ева скорее почувствовала, а не услышала, как у Вилланель перехватило дыхание, и она останавливается прямо перед дверью, развернувшись лицом к Вилланель. — Я не поцеловала тебя, потому что ты не просила об этом, — отвечает Вилланель, слегка склонив голову набок и ухмыляясь. Ева вспоминает их последний поцелуй на свадьбе Нико — поцелуй беспорядочный и страстный, когда они прижимались к стенке туалетной кабинки, а затем говорит: — Я думала, это само собой подразумевается. — Ты так просишь меня поцеловать тебя? — Ты дурочка, — говорит Ева, обвивая шею Вилланель руками и притягивая её ближе к себе для поцелуя. Вилланель снова ухмыляется, и Ева чувствует это сквозь поцелуй. Решив убрать улыбку с её лица, Ева слегка кусает нижнюю губу Вилланель, а затем скользит своим языком по ней, направляя его в рот Вилланель. Вилланель тяжело выдыхает и, взяв Еву за бёдра, тянет её вперёд, пока её спина не упирается во входную дверь. Ева притягивает Вилланель к себе максимально близко. Губы Вилланель не могут насытиться поцелуями, но и её руки требуют ещё больше Евы — обе её ладони сжимают ягодицы Евы. Ева стонет, а затем целует Вилланель в ответ ещё более страстно и настойчиво. Они могли бы делать это ещё несколько часов назад, могли бы попрощаться с компанией сразу же после обеда и заняться этим. Вилланель целуется фантастически. С их последнего поцелуя не прошло и недели, но Ева уже забыла, насколько Вилланель в этом хороша. Она постоянно отдаляет и притягивает к себе, оставляя хриплые вздохи на губах Евы, пока та не растворится в пространстве, которое состоит только из тела Вилланель, что сводит её с ума. Сейчас у Евы функционирует только одна клетка мозга, которая не отвлеклась на поцелуй Вилланель, и Ева думает о ключе в своей сумочке, и ей интересно, настигнут ли её ужасные последствия, если она достанет этот самый ключ, откроет им дверь, к которой Вилланель прижала её, чтобы иметь возможность более конфиденциально продолжить этот поцелуй внутри. Это было бы так просто. Еве даже не пришлось бы притворяться, что приглашает Вилланель выпить, она бы просто провела её в свою спальню, держа её за руку, и толкнула бы её на кровать. Она уже знает, что Вилланель смотрела бы на неё с широкими зрачками и победоносной ухмылкой на своих губах, но всё, что нужно сделать Еве, чтобы стереть эту ухмылку с её лица, это забраться к Вилланель на колени и поцеловать её. В этом положении платье Евы поднялось бы выше по её бёдрам, и было бы так легко, чертовски легко, взять руку Вилланель и провести ею по бёдрам. С этой мыслью Ева откидывает голову назад и делает резкий вдох, чувствуя, как прохладный ночной воздух наполняет её лёгкие. Губы Вилланель спускаются к шее Евы. Её глаза закрываются, когда рот Вилланель оказывается на её пульсе. — Мы устроили для Джави настоящее шоу, — шепчет Вилланель, и её рот раскрыт, а губы целуют подбородок Евы. — Мне наплевать на Джави. Вилланель отрывает губы от шеи Евы. Вокруг её рта размазана красная помада. — Я должна попросить его отвезти меня домой. Если только… Вилланель замолкает и позволяет своему говорящему взгляду невербально закончить предложение. — Если только? — Ева чуть не задыхается, уже зная ответ. — Если только ты не хочешь, чтобы я уехала домой. Сердце Евы на мгновение перестаёт биться. В этих нескольких словах столько смысла. Попросить Вилланель остаться означало бы пригласить её внутрь, что означало бы ещё больше поцелуев и неизбежно привело бы к тому, что Ева окажется лежащей на спине, в то время как губы Вилланель исследовали бы всё её тело. И Ева этого хочет, чёрт возьми, она так этого хочет, но она не хочет сталкиваться с последствиями после секса с эскортницей из-за своей похотливой прихоти. — Я не знаю, чего я хочу, — признаётся Ева, и это кажется ложью только наполовину. — Хорошо, — говорит Вилланель с непроницаемым лицом, когда отпускает ягодицы Евы и отступает на шаг назад. — Но когда ты поймёшь, чего хочешь, ты знаешь, где меня найти. Вилланель шагает назад, поднимая руку в знак прощания, а затем открывает дверцу машины и ныряет внутрь. И только тогда, стоя спиной к входной двери, ощущая пустое пространство размером с чёрную дыру перед собой — там, где Вилланель стояла всего несколько мгновений назад, Ева понимает, что она точно знает, чего хочет. Но когда Джави отъезжает с Вилланель на заднем сидении, скрытой тонированными стёклами его машины, Ева осознаёт, что уже слишком поздно.