For hire / По найму

Только на второй день отстранения Евы от работы она понимает, что, возможно, немного облажалась. Ева разочарована тем, что её отправили в бессрочный отпуск, не говоря уже о том, что она беспокоится о том, что из-за этой проблемы может навсегда потерять свою работу. Или, что ещё хуже, она может оказаться в тюрьме за содействие убийству, если команда следователей Кэролин сумеет собрать достаточно улик, чтобы повесить это на Вилланель. Но это ничто по сравнению с той душераздирающей пустотой, которую Ева испытывает при мысли о том, что она никогда больше не увидит Вилланель. Ева не должна зацикливаться на женщине, которая так эффектно её подставила. Оказывается, теперь, когда Еве больше не нужно ходить на работу, ей почти нечего делать. Ева никогда не осознавала, насколько сильно её жизнь вращается вокруг работы. И конечно, Нико всегда обвинял её в том, что она трудоголик, но она никогда не задумывалась, что в этих словах есть доля правды. Все, с кем Ева могла бы потусоваться, работают днём. Ева одна дома, где ей нечего делать и не с кем поговорить. Инстинктивно Ева тянется к телефону и пишет Вилланель, и каждый раз, когда она делает это, на секунду она полностью забывает всё, что произошло, и что сообщение просто не дойдёт. И с каждой минутой Ева всё больше убеждается, что больше никогда ничего не услышит от неё. А вот цветы… Ещё одна вещь, которую Ева никак не может понять. Это явное извинение, что очевидно по открытке, которая лежала среди лепестков, той самой открытке, которая теперь лежит на её прикроватной тумбочке. Она заставляет вспоминать о Вилланель каждый раз, когда Ева вдыхает рядом. Но извинение за что? За убийство Диего? За то, что Еву отстранили от работы? За то, что не смогла пойти на обещанный ужин? Ева даже не знает, сколько из этих вещей являются правдой, и меньше всего — действительно ли Вилланель чувствует раскаяние за что-то из этого. Ева сознательно принимает решение не говорить Кэролин о цветах. Она не думает, что они могли бы быть полезны для расследования Кэролин. И хотя запах духов Вилланель, распылённый на прилагаемую открытку, — это единственное, в чём Ева может быть уверена на сто процентов, но если только в распоряжении МI6 нет своры охотничьих собак. Ева решает, что они вряд ли смогут выследить Вилланель, опираясь только на запах. Она скажет Кэролин, если Вилланель снова свяжется с ней, но пока что всё бессмысленно. Почему, когда правда вылезла наружу подобно взрыву, разрушившим полжизни Евы, вокруг всё ещё так много лжи и полуправды? Самое последнее, что Еве хотелось бы, так это встретиться лицом к лицу со своими коллегами и признаться им во всём. Что Джули была ложью чистой воды ради обмана, она заставила их думать, что у Евы есть отношения. Но спустя двадцать четыре часа с момента последнего разговора Евы с другим человеческим существом — короткое взаимодействие с доставщиком цветов — она умирает от скуки и посылает сообщение Елене, спрашивая о встрече во время её обеденного перерыва. Что возвращает Еву к настоящему моменту — ожидание появления Елены в кафе всего в нескольких кварталах от штаб-квартиры МI6 в Воксхолле. Не в первый раз за последние пару дней, и, вероятно, даже не в миллионный раз, Ева думает о Вилланель. Ей интересно, где сейчас Вилланель, что она делает и с кем. Она задается вопросом, думает ли Вилланель о ней, думает ли Вилланель о ней вообще с тех пор, как послала цветы, или Ева была выброшена из головы девушки так же легко, как та исчезла из её жизни. Мозг Евы работает на повторе, один длинный поток ВилланельВилланельВилланель без остановки. Она пыталась остановить это, чтобы не сойти с ума окончательно. — Эскорт, Ева? — раздаётся голос Елены из-за спины брюнетки, застав её врасплох и выбив из её мыслей о Вилланель с неприятной резкостью. — Я ожидала этого от Хьюго, но не от тебя. Когда Елена опускается на сиденье напротив Евы и разматывает шарф вокруг шеи, Ева качает головой и говорит: — Я действительно не хочу этого слышать. Елена вынимает руки из пальто и берёт меню. — Думаю, я разочарована больше не тем, что ты наняла эскортницу, а тем, что скрыла это от меня, — говорит Елена. — Не могу поверить, что Хьюго знал, а я нет. Кроме Кэролин и Хьюго, которые знали об этом изначально, Ева на самом деле не обсуждала причину своего отстранения ни с кем из своих коллег. Тот факт, что Елена, похоже, не только уже знает пикантные подробности, но и имеет своё мнение на эту тему, только подтверждает, что это горячие сплетни, распространяющиеся по офису, как противная чума. Ева не чувствует, что она должна взять на себя всю вину за эту катастрофу, и говорит об этом Елене. — Ну да, это была идея Хьюго. Елена морщится, а потом говорит: — Разве ты не знаешь, что лучше не принимать его предложения? — Теперь знаю! Елена пролистывает меню, затем кладёт его на стол. — Боже, я ненавижу быть тем придурком, который останавливает официантку, но у меня только сорокаминутный перерыв на обед, — говорит Елена, нерешительно поднимая руку, чтобы привлечь внимание официантки, прежде чем опуститься на своё место от стыда, когда это срабатывает. — Вы готовы сделать заказ? Они заказывают пару бутербродов и выпивку — маленький бокал розового вина для Евы только потому, что теперь ей не нужно на работу. — В любом случае, — говорит Елена, когда официантка снова оставляет их одних, — как ты себя чувствуешь? — А как ты думаешь, я себя чувствую? — ворчит Ева, прежде чем прояснить, — Хреново. Елена сочувственно протягивает руку через стол и кладет её на руку Евы, успокаивающе сжимая её пальцы. — Ну, — успокаивает она Еву, — ты же не могла знать, что она выкинет такое. Ева прищуривается, а затем спрашивает: — Так ты думаешь, что это сделала она? — А ты нет? — спрашивает Елена, и её брови удивлённо взлетают вверх. Ева благодарна, что официантка приносит напиток именно в этот момент, но когда она делает большой глоток, чтобы подготовить ответ на вопрос Елены, Ева сожалеет только о том, что заказала маленький бокал. Тот факт, что Вилланель, возможно, провела всё это время в обнимку с Евой, зная, что из-за нее умрёт мужчина, заставил Еву немного почувствовать… Ну, это заставляет Еву чувствовать себя чокнутой примерно на полсекунды, пока она не чувствует, что её кровь мчится вниз, к ногам, и, блять, она не должна быть возбуждена при мысли о том, что Вилланель — убийца. Но нет ни одной вещи в Вилланель, которая бы не оказывала такого эффекта на Еву. Это немного более, чем хреново. Самое хреновое из всего этого — Ева больше всего сожалеет не о том, что она наняла эскортницу для вечеринки в офисе, которая на самом деле может быть хладнокровной убийцей, а о том, что не приняла приглашение Вилланель принять душ вместе, чтобы нормально попрощаться. Но Ева уверена, если бы она призналась в этом вслух, её бы как минимум уволили, если не бросили в тюрьму. — Я не хочу в это верить, — признаётся Ева, тщательно подбирая слова и вспоминая ночь, проведённую с Вилланель. — Но ты думаешь, что она, вероятно, сделала это? — спрашивает Елена, наклоняясь вперёд и сложив руки на столе. Её глаза горят от жажды сплетен. Ева пожимает плечами, полностью осознавая, что, как бы сильно она ни любила Елену, всё, чем она делится с ней, вероятно, обойдёт через остальную часть офиса уже к концу рабочего дня. — Можно тебя кое о чем спросить? — продолжает Елена. Ева колеблется на долю секунды. — Конечно. — Было ли это правдой? Ты говорила мне о том, что никогда не испытывала к Нико тех чувств, которые питаешь к ней. Сердце Евы громко стучит груди. — Нет, — врёт она, не задумываясь, прежде чем вспомнить, что всё ещё пытается выбраться из лужи дерьма, образовавшейся из-за лжи, — Я имею в виду, что в то время мне казалось это частично правдой. И я думаю, что она мне нравилась, и я действительно хотела заняться с ней сексом. — Вы занимались? — спрашивает Елена, впиваясь зубами в нижнюю губу, чтобы побороть усмешку из-за пробуждённого любопытства. — Занимались ли мы сексом? — уточняет Ева. Она делает паузу, делая ещё один глоток вина из своего бокала. — Только в ночь рождественской вечеринки. Лицо Елены проходит через мириады эмоций всего за одну секунду — от удивления до ликования и любопытства. — Значит, она действительно была с тобой, когда… — Когда этот мужчина умер? — продолжает Ева. — Да. — Ты думаешь, она всё так спланировала? Когда официантка возвращается с бутербродами, Ева радуется, что сможет отвлечься от воспоминаний, чем занималась той ночью, когда Диего умер на вечеринке. Их лучше приберечь для более уединённого места. За исключением того, что Ева вообще не должна думать об этом, должна изгонять это из своей головы, по крайней мере чувствуя стыд за то, что произошло. Но губы Вилланель, руки Вилланель, её пальцы, её прикосновения, прикосновения… — Ну, как работа? — спрашивает Ева, поднимая свой сэндвич и надеясь, что сможет скрыть румянец на щеках за набитым ртом сэндвичем с беконом. — Странно без тебя, — признаётся Елена. — Джесс сменила тебя на посту руководителя группы, пока ты в отпуске. Я надеюсь, что это дерьмо скоро уладится, и твоё отстранение будет отменено, потому что Джесс уходит в декрет после рождества, и бог знает, кто тогда будет главным. — Это можешь быть ты, — отмечает Ева, протягивая руку за бумажной салфеткой и вытирая губы. — Это должна быть я, — говорит Елена, выразительно жестикулируя бутербродом в одной руке. — Я работаю там дольше, чем остальные. И мне чертовски нравится концепция командовать всеми. Но я думаю, что Хьюго заставит отца потянуть за ниточки, и Кэролин предоставит ему место. — Боже, я ненавижу привилегии белых, — говорит Ева, закатывая глаза в сочувствии к Елене. Она делает паузу всего на секунду, прежде чем вскользь спросить: — Следователи Кэролин что-нибудь выяснили? Елена делает паузу, чтобы прожевать свой полный рот еды, извиняясь свободной рукой, когда глотает, а затем отвечает: — Честно говоря, я понятия не имею. Если и так, то они держат это в секрете. — Но люди, должно быть, обсуждают, — говорит Ева, подталкивая её к продолжению. — О, это так, — говорит Елена, и её темные глаза озорно вспыхивают. — Об этом не беспокойся. И теперь Ева беспокоится. Она ненавидит саму мысль о том, что люди сплетничают о ней за её спиной, особенно когда она ничего не может сделать, чтобы изменить их мнение. Она разрывается между желанием точно знать, что о ней говорят, и желанием отрицать тот факт, что она может быть причиной самых горячих сплетен, которые будут поступать в офис в течение всего года. Ева могла бы подумать, что в штаб-квартире одной из самых известных разведывательных служб мира происходит что-то более интересное, но это разочаровывающе скучное место для работы. До сих пор. И Ева, возможно, даже не будет работать там дальше. — Что они говорят? — спрашивает Ева. — Я думаю, что это смесь мнений от людей, которые думают, что ты организовали всё это, и знающими тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенными, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Наша команда, конечно, на твоей стороне. Кенни вообще отказывается думать, что это дело рук Джули. — Её зовут Вилланель, — говорит Ева, поправляя Елену теперь, когда секрет раскрыт. Это было всего пару дней назад, но кажется, что прошла целая жизнь со встречи Джули. — По крайней мере, так она представилась мне. Я думаю, что это тоже ложь. — Вилланель, — говорит Елена, пробуя имя на вкус. — Звучит по-французски. — Она говорила по-французски, — говорит Ева Елене. — Но я почти уверена, что у неё был восточноевропейский акцент. Может быть, русский. Елена кладёт свой бутерброд и, сцепив руки вместе, она наклоняется вперёд, чтобы произнести. — Давай разберёмся, — говорит Елена, не сводя глаз с Евы. — Ты пригласила русскую убийцу, замаскированную под эскортницу, на вечеринку, полную британских правительственных служащих, где она, вероятно, убила одного из них, прежде чем обеспечила себе алиби, отвезя тебя домой и трахнув? — Эй, мы же не знаем, что она убийца, — говорит Ева, поджав губы, как будто думает. — Это мог быть кто-то другой. А может, это был несчастный случай. Елена слегка фыркает, а затем чуть не давится своей едой. Она громко давится, затем тянется за своим напитком и делает пару больших глотков, чтобы прочистить горло. Ева чувствует облегчение, когда слышит, как Елена делает ровный свободный вдох, радуясь, что она не будет косвенно ответственна за то, что второй человек неожиданно рухнет без чувств через несколько дней. — Я не понимаю, как можно случайно подсыпать смертельный нейротоксин в чей-то напиток, — говорит Елена, оправившись от приступа удушья. — Нет, — объясняет Ева. — Я имею в виду, что, возможно, она не планировала это заранее. Может быть, он пощупал её без разрешения, и она ответила ему тем же. Ты ведь помнишь Клео? — Подружку Хьюго с Тиндера, которая дала дёру? Ева кивает: — Ну, мне пришлось уговорить Вилланель не убивать её после того, как она сделала те комментарии о наших отношениях. Елена кладет свой бутерброд и складывает ладони на стол, пристально глядя на Еву: — Ты хочешь сказать, что знала о склонности Вилланель к насилию и, возможно, убийству, и всё же привела её на рождественскую вечеринку? Ева пытается мысленно вернуться в ресторанную уборную, чтобы точно вспомнить, что произошло. Конечно, Вилланель рассердилась, но это было справедливо после того, как Клео намекнула, что их отношения ненормальны. И да, Ева помнит свирепость в голосе Вилланель, когда она говорила о том, как может убить Клео, но Ева не думала, что это красный флаг предупреждения. Ева делала подобные небрежные замечания о людях, которых она никогда бы не подумала убить — только на прошлой неделе она сказала, что вполне может убить Хьюго после того, как потратила час на поиски важной бумажки, которая в конечном итоге лежала на его столе всё это время. На самом деле Ева ни в чём не виновата. Кроме того, она помнит, что была скорее возбуждена, чем напугана или обеспокоена вспышкой ярости Вилланель. — Послушай, она была очень горячей, хорошо? — говорит Ева, пытаясь урезонить Елену. — Копай дальше, Ева, — говорит Елена, удивленно приподнимая бровь, пока мешает свой салат вилкой. — Я не уверена, что найдется достаточно большая лестница, чтобы вытащить тебя из этой дыры. — Отвали, — бормочет Ева, закатывая глаза. — Мы все совершаем ошибки. — Одни крупнее других, — говорит Елена. Она выпрямляется и затем быстро меняет тему разговора. — В любом случае, какие у тебя планы на Рождество? Ева благодарна, что её больше не расспрашивают о Вилланель, и отвечает: — Держу это в секрете. — Ну, я не позволю тебе провести его в одиночестве, — говорит Елена. — Ты приедешь ко мне на Рождество. — Мне не нужна вечеринка жалости, — жалуется Ева. — Это не вечеринка жалости! — говорит Елена, категорически качая головой. — Кенни приезжает, и Хьюго ухватился за возможность не проводить его с семьей. Это будет милое маленькое сборище. Я дам тебе то же предупреждение, что и Хьюго, — абсолютно никакого эскорта. — Может быть, мне стоит нанять кого-нибудь, чтобы он провел день дома со мной, — отвечает Ева, агрессивно откусывая свой сэндвич. Она не это имела в виду. После этого фиаско Ева клянется никогда больше не делать ничего настолько идиотского, как нанять эскорт. И кроме её друзей по работе, нет никого, с кем Ева действительно хотела бы провести Рождество, за исключением, возможно, недостижимой Вилланель. (После убийства Вилланель может держаться подальше, если только она не хочет закончить с ножом в животе за эмоциональное потрясение, через которое она заставила Еву пройти.) — Теперь ты просто упрямишься, — говорит Елена. — Ты проведёшь Рождество с нами, и это окончательно. Даже если мне придётся вытаскивать тебя из твоего собственного дома за твой рождественский свитер. Ева откидывается на спинку стула и нарушает молчание: — Ладно. — Хорошо, — говорит Елена с весёлой улыбкой. — Я рада, что ты согласилась. Я готовлю маленький рождественский сюрприз для тебя. — Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы. Единственным сюрпризом, который устроил бы Еву, было бы появление Вилланель и предоставление конкретных доказательств того, что она не имеет никакого отношения к убийству Диего, но Ева не думает, что Елена способна совершить это чудо. — Этот понравится тебе, — настаивает Елена. — Я знаю, что так и будет. Ева вздыхает, а затем шутит: — А если это будет не так, то я натравлю на тебя свою подружку-убийцу.

***

Ева делает крюк по пути домой после обеда с Еленой. А под крюком она имеет в виду, что прыгает в метро в совершенно неправильном направлении, пока ноги не приводят её к знакомой квартире в Шордиче. Она бросает взгляд на окно, которое, как она знает, принадлежит квартире Вилланель, почти ожидая увидеть, как задёргивается занавеска и знакомое лицо смотрит на неё через стекло. Но Ева ничего не видит и знает, что Вилланель, вероятно, не была здесь с того самого утра, когда Ева оставила её в душе. Ева гадает, остались ли здесь вещи Вилланель, полон ли шкаф дизайнерской одежды, витает ли в воздухе запах французских духов. Она задаётся вопросом, всё ли ещё смяты простыни — доказательство того, что они провели ночь вместе. Не раздумывая, Ева делает несколько шагов вперёд и пытается открыть дверь, ведущую в квартиру Вилланель. Неудивительно, что она заперта, и ручка не поддаётся, даже когда Ева агрессивно дергает её и прислоняется плечом к двери. Она тратит пару минут на поиски запасного ключа, но в этом маленьком боковом переулке на удивление мало сносных тайников. А это значит, что Еве придётся прибегнуть к чуть менее легальным методам проникновения. Первое, что приходит в голову Еве, — это швырнуть камень в одно из окон и надеяться, что оно разобьется. Но тут Ева вспоминает, что она не воровка-взломщица, и ей, вероятно, не хватит ловкости и силы, чтобы вскарабкаться по водосточной трубе и залезть в окно. К счастью, вторая идея Евы гениальнее, и она тянется к своей голове за шпилькой для волос, удерживающую торчащие волосы, прежде чем наклониться к замочной скважине. Или, по крайней мере, эта идея гениальна, пока Ева не осознает, что она понятия не имеет, возможно ли взломать замок шпилькой, не говоря уже о том, сможет ли она это сделать. — О, какого хрена? — Ева бормочет себе под нос, с усилием расправляя шпильку между пальцами, и вставляет один её конец в замочную скважину. Вероятно, есть своя техника — техника, которая требует гораздо большей осторожности и ловкости, чем просто воткнуть шпильку в замочную скважину, пошевелить ею и надеяться на лучшее. Ева замечает неопределённую иронию в глубине своего сознания, вспоминая, как она впервые присоединилась к МI6 много лет назад и думала, что её дни будут полны волнений, опасностей и крутых гаджетов, а не бесконечной бумажной работы. Только теперь, за вычетом работы и крутых гаджетов, Ева ведёт себя отдалённо как секретный агент, которым она воображала стать. Замок вообще не поддаётся. Ева не хочет использовать слишком много силы из страха, что шпилька сломается и застрянет в замочной скважине, но чем больше она расстраивается, тем менее осторожными становятся её движения. — О, бесишь! — говорит Ева замку, вынимая шпильку и отбрасывая её в сторону от ярости. Она слышит шаги позади себя и резко вскидывает голову, почти ожидая увидеть Кэролин в окружении группы вооруженных полицейских, готовых арестовать её, но вместо этого Еву встречает подросток, его руки глубоко засунуты в карманы спортивных брюк, и капюшон натянут на голову. Он смотрит на Еву с подозрением, и она удивляется, как много он успел увидеть. Ева пытается найти оправдание, прежде чем он будет звонить в полицию, хотя ордер на общественные работы за попытку ограбления звучит более привлекательно, чем тюремный срок за содействие убийству. — Здесь живёт моя девушка, — говорит она подростку. — Я хотела сделать ей сюрприз, но забыла ключ! Мальчик вынимает руки из карманов и поднимает их вверх в знак капитуляции. — Я ничего не видел! Когда он уже собрался уходить, Ева крикнула: — Ты знаешь, как это сделать? Он оборачивается и смотрит на неё с выражением недоверия на лице. — Ты спрашиваешь меня, потому что я чёрный? — спрашивает он, делая пару шагов назад. — Нет, боже мой, нет! — протестует Ева, слишком поздно осознав свою ошибку. — Дело не в расе, а в возрасте. Я не обвиняю тебя в том, что ты… — Прощай, азиатка, — говорит подросток. — Желаю удачи в том, чтобы удивить Вашу дамочку. Он неторопливо уходит, и Ева поворачивается к двери, преградой между ней и роскошной квартирой Вилланель, её щеки пылают от смущения. Она дёргает ручку ещё раз, как будто она каким-то волшебным образом открылась во время её разговора с подростком в капюшоне, затем в отчаянии пинает дверь, когда та не поддаётся. «Смотри, как я совершенно неспособна к преступной деятельности!» — хочет сказать Ева Кэролин. Как Кэролин может думать, что Ева замешана в убийстве, когда она даже не может взломать дверь. Еве придётся сдаться, прежде чем она предпримет что-то более серьёзное. Приехать сюда было глупой идеей. Ева не знает, чего ещё ей следовало ожидать. Если Вилланель не хочет, чтобы её нашли, пусть так и будет.