For hire / По найму

У Евы чуть ли не случается сердечный приступ, когда ей звонит неизвестный номер. Но это не тот номер, с которого писали Еве, посылали озорные фотографии и неожиданно звонили для не совсем нежелательного телефонного секса. Этот номер Ева сохранила, как «Ви», просто чтобы быть уверенной в том, кто ей звонит, и успеть психологически подготовиться к ответу. Телефон продолжает звенеть, вероятно, кто-то пытается продать ей новый кухонный гарнитур или сообщить о том, что она попала в несчастный случай на работе и имеет право на компенсацию за это происшествие. «Да, я попала в неприятности на работе, » — думает она, хотя очень сомневается, что страховая компания заплатит за очевидную глупость с её стороны, которая ещё и привела к смерти человека. Скорее всего, это просто спамеры. Ева тянется, чтобы ответить, хотя она никогда не отвечает на непонятные звонки. — Алло? Еве кажется, что Вилланель находится с ней в одной комнате. Её голос звучит так приятно и так близко, что Ева может представить себе, как девушка стоит перед ней, глубоко засунув руки в карманы и ухмыляясь. Но она не рядом, поэтому Ева молчит и притворяется, что вообще не брала трубку. — Я слышу твоё дыхание, Ева, — пропевает Вилланель. — Иди нахрен. Ева слышит драматический вздох Вилланель и ненавидит то, что может представить картинку в своей голове, рот Вилланель комично широко раскрыт, а одна рука прижата к груди, когда она строит оскорблённый вид после услышанной ненормативной лексики Евы. — Ладно, во-первых, это невежливо. Это я, Вилланель. Я думала, ты будешь рада услышать мой голос. — Почему я должна быть рада? — спрашивает Ева, хрипя от того, что горло пересыхает от звучания Вилланель, такого родного и в то же время такого далёкого. Она крепче сжимает телефон, как будто это каким-то образом приблизит её к Вилланель. — Ты исчезла. — Ты злишься из-за этого? — фыркает Вилланель, а затем пускается в объяснения, прежде чем Ева успевает даже открыть рот. — Это вовсе не моя вина! Константин захотел взять меня в отпуск. Я очень хотела пригласить тебя на ужин, но он спланировал этот большой сюрприз и практически похитил меня. Я не могла сказать ему «нет». Я думаю, что я его единственный друг, ты можешь в это поверить? И я хотела рассказать тебе, что происходит, но уронила телефон в лужу, поэтому он перестал работать. — Вилланель говорит с британским акцентом, а затем завершает свою маленькую речь словами: «Вот же чёртов дождь, м?». Это слишком просто. Это всё объясняет. Будто Вилланель провела последние два дня, прорабатывая сюжетные дыры своей собственной жизни и репетируя этот маленький монолог, чтобы у Евы не осталось ни единого вопроса. И да, Ева, возможно, не верила в историю с пробелами в ней. Но она определённо не верит в неё и после их заполнения. — Херня. Они недолго молчат, прежде чем Вилланель спрашивает: — Ты в плохом настроении? Я чувствую это. — О, правда? — говорит Ева, стискивая челюсти и стараясь не взорваться во время телефонного разговора с Вилланель. Она не понимает, как Вилланель может быть такой бестактной, когда правда так очевидна. Ева заключает в себе множество качеств, но глупость — не одна из них. И более того, Ева не думает, что Вилланель была бы так же заинтересована в ней, если бы считала Еву глупой. Ева не может понять, в какую игру играет Вилланель, пытаясь обмануть её, говоря, что всё это просто несчастный случай. — Я не могу перестать думать о той ночи, которую мы провели вместе, — говорит Вилланель, издавая довольный вздох. — Что ты делаешь со мной, Ева… Она хороша, Ева должна, по крайней мере, признать это, потому что на долю секунды мысли Евы вернулись к той ночи, и этого почти достаточно, чтобы забыть свой гнев. Почти достаточно. — Где ты? — Я же сказала, что у меня отпуск. — Значит, ты не в Англии? Ева пытается вспомнить, где её паспорт, поскольку понимает, что единственное преимущество отстранения от работы — свобода преследования Вилланель по всему миру один на один. — Я тебя не слышу, — говорит Вилланель. — Я думаю, что линия разрывается. А потом ничего, кроме мёртвой тишины и витающего вранья. Ева убирает телефон от уха, она поражена этим коротким разговором. Вилланель может думать, что успешно обманула Еву, но после этого разговора Ева более чем когда-либо уверена, что она вообще никогда не знала настоящую Вилланель. И это осознание причиняет боль. Ева чувствует себя так, словно ей выстрелили в спину и оставили истекать кровью, словно её предал тот, перед кем она — что нехарактерно — позволила себе быть уязвимой. Ей нужно найти Вилланель. Ева быстро набирает номер. — Да, Ева? Весёлое приветствие Кенни — это услада для ушей Евы, которая скучает по своим коллегам гораздо больше, чем думала. — Привет, Кенни, ты в офисе? — Ага, — говорит Кенни. — Всё в порядке? — Ты умеешь отслеживать анонимные номера, не так ли? — Конечно, — отвечает Кенни. — Мне нужен только номер, по которому звонили. —…Окей, — говорит Ева, впиваясь зубами в нижнюю губу. — Ну, это мой номер. Я только что пропустила звонок, и думаю, что это, вероятно, был спам, но я в ожидании важного звонка, и я просто хочу узнать, не пропустила ли я его. — Ева делает паузу, а затем, чтобы Кенни не попытался узнать у неё дополнительную информацию, добавляет: — Это насчёт мед. осмотра. Ева понимает, что говорит несвязно, потому что думает только о разговоре с Вилланель. Сможет ли Кенни распознать ложь? Или он будет, как Ева в ситуации с Вилланель. — Я сейчас просмотрю записи твоих телефонных разговоров, — говорит Кенни, и если у него и есть какие-то подозрения относительно причины Евы отследить этот звонок, то он ничего не говорит. — Спасибо, Кенни. Ты чудо. После паузы Кенни спрашивает: — Ты хочешь отследить последний входящий звонок? Ева может только представить себе Кенни, сидящего в своем офисном кресле с наушниками, то, как его пальцы быстро двигаются по клавиатуре. Она поймала себя на том, что хочет вернуться в офис, что скучает по привычной работе и социальному взаимодействию с остальной частью своей команды. — Да, именно, — говорит ему Ева. — Окей, один момент, — говорит Кенни. — Это займёт всего несколько секунд… О, нашёл. Тебе звонили из таксофона в Амстердаме. — Амстердам? — переспрашивает Ева, задумчиво хмуря лоб и пытаясь придумать причину, по которой Вилланель может быть в Амстердаме. — Ты можешь узнать точное местонахождение телефона? Кенни делает паузу, а затем отвечает: — Я сейчас отправлю тебе координаты по электронке. Ева тут же услышала уведомление с электронной почты. — Большое спасибо, Кенни! — говорит Ева, демонстрируя свою признательность. — И… э-э, пусть это останется между нами? Ева слышит неуверенность в голосе Кенни, когда он спрашивает: — Я не помогаю тебе с чем-то незаконным, не так ли? — Нет, нет! — Ева успокаивает его. — Конечно, нет! — Хорошо, — говорит Кенни. — Потому что я вполне доволен своей работой, чтобы бояться потерять её. — Это был просто пропущенный звонок. Скорее всего, это спам. Кенни замолкает, и хотя это длится недолго, с каждой секундой гробовой тишины сердце Евы начинает уходить в пятки. Когда Кенни наконец заговорил, в его тоне что-то поменялось, больше нерешительности и сомнения, чем до этого. — Ева, — говорит он. — Судя по записям на твоём телефоне, ты ответила, и разговор длился полторы минуты. — Неужели? — говорит Ева, изображая удивление. Ты уверен? Должно быть… Случайно набрали не тот номер? — Ева, я никому не скажу, но… будь осторожна, ладно? Ева понимает, что её поймали, и сразу же чувствует вину за попытку обмануть Кенни, который, несмотря на отсутствие Оксфордского диплома Хьюго, языковых навыков Джесс или остроумия Елены, почти наверняка самый умный парень в их команде. Но она также чувствует облегчение, что только Кенни знает эту тайну, потому что он также самый преданный человек, которого знает Ева. Если Кенни говорит, что никому не скажет, то Ева знает, что он не проболтается. — Я всегда осторожна, — говорит Ева, пытаясь отвлечь его внимание. — Да, но ещё осторожнее, ладно? — говорит Кенни. — Тебе больше не нужны неприятности. Нам нужно, чтобы ты вернулась. Без тебя офис уже не тот. Сердце Евы колотится в груди, и она говорит: — Ты очень милый, Кенни. — Спасибо. Эм, я могу помочь тебе ещё с чем-то? Этот искренний момент закончился по щелчку пальцев. — Нет, я думаю, что это всё. Ещё раз спасибо, Кенни. — Окей, пока! Звонок завершается, и Ева сразу открывает письмо от Кенни, содержащее местоположение таксофона, с которого Вилланель звонила Еве. Строка цифр ничего не даёт, поэтому она открывает свой ноутбук и осторожно вводит координаты в поисковую систему. Тут же появляется карта Амстердама с красной пометкой на крыше здания рядом с главным каналом, который проходит через город. Ева была готова к тому, что Вилланель уедет из Лондона, но тот факт, что она покинула страну совершенно неожиданно… Это, откровенно говоря, очень обидно. — Амстердам, — ворчит Ева, осматривая улицу на карте. Ева замечает отель, настолько роскошный, что в нём мог бы забронировать номер только человек с дорогими вкусами, как у Вилланель. За исключением… Очевидно, нет. Вилланель должна знать, что телефонный звонок всегда можно отследить. Если она действительно убила Диего, то знает, что Ева работает на МI6 и имеет ресурсы, доступные для отслеживания даже скрытого номера. А это значит, что если Вилланель позвонила Еве недалеко от своего отеля, то она либо невероятно самонадеянна, либо невероятно глупа. Но есть и третий вариант — Вилланель специально хочет, чтобы Ева нашла её. Это глупо и нагло со стороны Вилланель. Что, если Ева передаст координаты Кэролин и её команде? Что, если Ева поедет в Амстердам, но в сопровождении следователей Кэролин с каменными лицами и вооруженными офицерами службы безопасности? Слишком много «что, если?». Что, если Ева поедет в Амстердам, чтобы высказать Вилланель всё, но оставит это в секрете от остальных? Она могла бы это сделать. Её ничто не остановит. Ни работа, которая раньше удерживала её в Англии, ни муж, который мог бы дать рациональный контраргумент, нет и причины, по которой она не могла бы потратить деньги из конверта, которые Вилланель вернула ей на рождественской вечеринке. Этого содержимого хватит на билет в один конец. Никаких причин. Только то, что Ева сделает всё наперекор тому, что хочется Вилланель. Амстердам, должно быть, очень красив в это время года. Ева была там только раз, на какой-то из первых годовщин, настолько незапоминающихся, что Ева даже не помнит, на какую именно. Но она всегда хотела вернуться ещё раз и узнать этот город получше. Может быть, это знак, шанс отвлечься от однообразной суеты лондонской жизни. Накажет ли Кэролин Еву, если та просто окажется в том же городе, что и Вилланель, если она просто будет любоваться видом на каналы из того же отеля, в котором остановилась Вилланель? Конечно, Ева не может быть наказана за совпадения. Так что…? Но Кенни наверняка всё понял бы. Он точно понял бы, почему Ева улетела в Амстердам. Ева доверяет ему, но она также знает, что даже такой преданный человек, как Кенни, не может поставить свою работу на кон, чтобы спасти задницу Евы от ещё больших неприятностей. И Ева полностью осознает, что от тюремного заключения её отделяет всего одно неверное решение, а оранжевый никогда ей не шёл. А ещё Елена с рождественским сюрпризом. Елена, возможно, могла допустить ложь о Вилланель, но она не будет настолько снисходительна к тому, что Ева предпочтёт отпуск рождественскому вечеру с друзьями. У Евы остаются два варианта: сделать всё быстро, чтобы успеть вернуться к Рождеству, но не факт, что поиски займут мало времени; или обдумать ситуацию уже после Рождества и начать действовать. Это безвыходное положение. Здравый смысл Евы говорит остаться здесь, в Лондоне, но её сердце умоляет запрыгнуть в самолёт и отправиться в Амстердам. Нет правильного решения — любой выбор приведёт к тому, что Ева подведёт часть себя. Ни одно из этих решений не является правильным, любое из них поранит Еву в глубине души. Она не может полететь в Амстердам. Ну, она может, но не должна. Кенни абсолютно прав — Еве действительно нужно быть особенно осторожной сейчас. Она не может позволить себе ещё одну глупую ошибку, вызванную ещё одним импульсивным выбором. Ева однажды побаловала себя размышлениями «что, если» в отношении к Вилланель, и это обернулось эффектным зрелищем. Это опасная игра в кошки-мышки, но Вилланель доказывает, что не может забыть Еву, сначала цветы, а теперь звонок по телефону. Если Ева будет сидеть тихо, то, возможно, Вилланель сама придёт к ней. Возможно, Еве стоит начать спать с ножом под подушкой, на всякий случай. Ева наклоняется ближе и смотрит на зернистое изображение отеля, как будто это каким-то образом приблизит Вилланель к ней. — Что ты делаешь в Амстердаме?

***

Вилланель любит Амстердам. Это красивый город, различные кирпичные здания вдоль извилистой сети каналов, место, гудящее эклектичной смесью молодёжи и культуры. Во время своих предыдущих визитов Вилланель проводила свои дни, посещая новые рестораны, кафе и практикуя свой скудный голландский язык в дизайнерских бутиках. А по ночам жизнь Амстердама открывала ей путь в ВИП-залы и в спальню любого, кто привлёк её внимание в ту ночь. Однако на этот раз Вилланель не испытывает ни малейшего восторга, особенно когда её практически насильно притащили сюда, заставив покинуть Лондон как раз в тот момент, когда отношения с Евой начали становиться всё более захватывающими. Вилланель предпочла бы оказаться там, а не здесь, растянувшись на кровати в гостиничном номере без Евы. Константин чувствует, что она взволнована. Он наблюдает за ней чуть пристальнее, чем обычно, и его кулаки сжимаются, когда он принимает позу, которая обычно говорит Вилланель, что она в беде, даже прежде чем он что-то скажет. Но он ничего не говорит, просто смотрит на неё, как старый извращенец, пока Вилланель не угрожает выпотрошить его во сне, если он продолжит смотреть на неё так. — Мы должны сходить куда-нибудь, — говорит он, чтобы противостоять смертельной угрозе. — Посмотреть достопримечательности, поесть, выпить пару кружек пива, как это делают хорошие друзья. Она всё ещё злится на него за то, что он вынудил её уехать из Лондона. Угощение обедом ничего не изменит. — Нет, — резко отвечает Вилланель. Она перекатывается на кровати и тянется за пультом телевизора, направляя его на экран на стене в надежде заглушить ворчание Константина. — Почему ты ведёшь себя, как ребенок? — нетерпеливо спрашивает он. — Потому что ты обращаешься со мной как с ребёнком, — отвечает Вилланель, переключая каналы — мешанина голландского и английского. — Я не понимаю, почему нам пришлось уехать из Лондона. — Потому что МI6 будет тебя искать. Они, наверное, уже поняли, что это была ты. Вилланель перекатывается на бок, приподнимается на локте и смотрит на Константина. — Но я была с Евой, когда он умер, — говорит она с жутко милой улыбкой. — Да, очень умно, — говорит Константин, прищурившись. — Но я знаю британцев, и они гораздо умнее. — Извини, но ты знаком с ними? — спрашивает Вилланель, фыркая и закатывая глаза. — Британцы очень глупы. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Вилланель жестом указывает на телевизор, который в данный момент транслирует международный новостной канал, показывающий туповатого мужчину с распущенными светлыми волосами, неуклюже пробирающегося через политическую пресс-конференцию. Константин несколько секунд смотрит на экран, потом, слегка пожав плечами, сдаётся. — В любом случае, — продолжает Вилланель, — Ева скажет им, что это была не я. Ева не дура. Ева гениальна, умна и невероятно наивна, и ей слишком нравится Вилланель. Константин слегка фыркает, а потом голосом ещё менее довольным, чем раньше, говорит:  — Я знал, что Ева Поластри — плохая идея. Я предупреждал тебя, чтобы ты не привязывалась к ней. — Я не привязывалась. — Ты уверена? — спрашивает Константин. Вилланель решает сегодняшним вечером найти себе игрушку, кого-нибудь, кого приведёт к себе и трахнет у стены, разделяющей её номер от номера Константина, просто чтобы доказать ему, насколько она не привязана к Еве. С этой мыслью, под пристальным взглядом Константина, прожигающим дыры в её голове, Вилланель выключает телевизор и скатывается с кровати. Она влезает в пару армейских ботинок, затем изучает своё отражение в зеркале, висящем над комодом, поправляет выбившуюся прядь волос, а затем недовольно фыркает, заметив назревающий прыщ на лбу. — Куда ты идёшь? — спрашивает Константин, когда Вилланель заходит в ванную комнату, чтобы достать из косметички какой-нибудь консилер. Вилланель выжидает, прежде чем ответить, сосредоточившись на нанесении средства на прыщ, стараясь не раздражать его ещё больше. Когда она закончила, он стал почти незаметным, но Вилланель, возможно, впервые благодарна, что она достаточно далеко от Лондона, чтобы Ева не видела её с таким вопиющим несовершенством на её безупречном лице. — Я иду за покупками, — говорит Вилланель, наконец отвечая на вопрос Константина, когда выходит из ванной комнаты. — Превосходная идея, — говорит Константин, наматывая шарф на шею и поплотнее закутываясь в пальто. — Дай мне просто сходить в ванную и… — Ты не пойдёшь со мной, — обрывает его Вилланель, прежде чем он успевает закончить фразу. — А почему бы и нет? Иногда Константин просто как противный запах, всегда витающий рядом, от которого очень трудно избавиться. — Потому что тогда ты узнаешь, что я подарю тебе на Рождество, — отвечает Вилланель с раздражением в голосе. — Ты готовишь мне подарок? Глаза Константина расширяются в смешанном удивлении и волнении, окончательно доказывая, что в этих отношениях ребёнок он, а не Вилланель. Вилланель планирует зайти в сувенирную лавку и купить ему футболку с надписью «Я люблю Амстердам» или какую-нибудь другую столь же безвкусную туристическую ерунду, просто чтобы показать ему, как она благодарна за то, что он привёз её сюда. — Конечно, — отвечает Вилланель. — А ты собираешься сделать мне подарок? Константин колеблется лишь долю секунды, затем говорит: — Да. Вилланель подходит к крючку на двери, чтобы снять пальто, но, проходя мимо Константина, останавливается, чтобы спросить: — Дорогой? — Поживёшь — увидишь. Застегнув его на все пуговицы и сунув руку в карман пальто, Вилланель открывает дверь и придерживает её для Константина. — Какой же ты шалун, — говорит она ему, когда он выходит в коридор. Следуя за ним, Вилланель закрывает за собой дверь и наблюдает, как Константин вставляет свою карточку-ключ в дверь соседнего номера. Она открывается со щелчком, и он толкает её плечом, поворачиваясь в последний момент, чтобы строго указать пальцем на Вилланель. — Веди себя прилично, — предупреждает её Константин, указывая на неё вытянутым пальцем. — Ты гуляешь только пару часов, а потом возвращаешься сюда. — Ты что, не доверяешь мне? Константин бросает на неё недоверчивый взгляд, как будто это она навязывает ему необоснованный комендантский час, прежде чем объяснить: — Я хочу сводить тебя на ужин, чтобы отпраздновать то, какая ты удивительная. — Ты сентиментальный старый пердун, — отвечает Вилланель. — Приходи в шесть часов! — кричит ей вслед Константин, когда она неторопливо идёт по коридору к лифту.