Звонок в дверь Евы раздаётся ровно в семь часов.
Ева, естественно, совсем не готова к приезду Вилланель.
— Чёрт! Чёрт!
Она бросается за ближайшим кухонным полотенцем и оборачивает его вокруг руки, чтобы защититься от ожогов, когда хватает ручку булькающей кастрюли с соусом и снимает её с плиты.
Оглядывая хаос перед ней — грязные тарелки, пищевые отходы, которые ещё не в мусорном ведре, Ева пытается понять, в какой момент всё пошло не так. У неё были такие великие намерения прибраться в доме, приготовить хороший ужин на двоих, нарядиться для своего первого официального свидания после развода с Нико, и всё же всё пошло не так.
По крайней мере, еда должна быть полусъедобной. Одно из трёх — это ещё не
полная катастрофа.
Снова раздаётся звонок в дверь, и Ева быстро оглядывает себя. Она издает стон, когда понимает, что на ней — хлопковые шорты и толстовка большого размера, которую она надела, когда вернулась с работы, под потрёпанным кухонным фартуком, который определённо нужно постирать.
Понимая, что нет времени переодеться во что-нибудь приличное, Ева поспешно срывает фартук, чтобы выглядеть хотя бы немного более презентабельно, комкает его и бросает на кухонную стойку рядом с микроволновой печью, прежде чем выбежать в коридор, чтобы открыть входную дверь.
— Привет! — задыхаясь, восклицает Ева, распахивая входную дверь.
Вилланель стоит на пороге с бутылкой красного вина в руках и весёлой улыбкой на лице. Это быстро превращается в удивление, глаза расширяются, когда она обращает внимание на внешний вид Евы.
— Я чувствую себя слишком нарядной, — говорит Вилланель, её взгляд скользит по телу Евы и заметно задерживается на голых ногах, видимых между нижним краем шорт и пушистыми носками-тапками.
— Нет! — протестует Ева. — Это я ужасно одета. У меня не было времени подготовиться.
По сравнению с ней, Вилланель гораздо наряднее, хотя Ева думает, что она впервые видит Вилланель в таком. Она точно никогда раньше не видела её в джинсах, хотя ей всё равно удаётся выглядеть стильно и в них. Джинсы свободного покроя до середины икр, манжеты закатаны пару раз, узорная рубашка с короткими рукавами, несколько верхних пуговиц остались расстёгнутыми, так что воротник распахнут, открывая дразнящий проблеск декольте, от которого Ева не в силах оторвать взгляд. Ева замечет чёрный край кружевного бюстгальтера, и её глаза расширяются…
— Ева, ты что, пялишься на мои сиськи?
С раскрасневшимися щеками от стыда за то, что её застали глазеющей на грудь, Ева отводит взгляд и быстро качает головой из стороны в сторону, протестуя:
— Нет!
Вилланель входит, сбрасывая туфли у двери, прежде чем хитро улыбнуться Еве.
— Жаль. Это единственная причина, по которой я надела эту рубашку.
Ева запирает входную дверь, и тогда остаются только они, стоящие менее чем в метре друг от друга в тускло освещённом коридоре.
— Мне нужно подняться наверх и переодеться, — говорит Ева, указывая на лестницу, всё ещё смущенная тем, что Вилланель видела её такой.
— Не надо, — говорит Вилланель, протягивая руку, чтобы обхватить щеку Евы, и проводя подушечкой большого пальца по скуле Евы. — Ты и так совершенна.
— Но это не очень сексуально.
— Ты всегда сексуальна для меня, Ева. Неважно, что на тебе надето. — Вилланель замолкает на несколько секунд, — За исключением тех случаев, когда…
— Если ты ещё раз скажешь что-нибудь о моём пальто, я правда убью тебя, — перебивает Ева, бросая на Вилланель предупреждающий взгляд.
Вилланель колеблется, обдумывая, что сказать дальше, её взгляд метнулся к упомянутому пальто, которое висит на крючке рядом с дорогим дизайнерским, которое она подарила Еве на Рождество. Хмурое выражение исчезает с её лица и сменяется очаровательной улыбкой, когда она говорит:
— Мы уже читаем мысли друг друга. Как мило!
Ева ведёт их на кухню, и они ведут пустую светскую беседу, пока еда доготавливается. Вилланель наливает им по бокалу вина и рассказывает Еве о том, чем они с Константином занимались в Амстердаме, наблюдая за кипящей кастрюлей со спагетти, в то время как Ева пытается убрать часть беспорядка, который она создала, чтобы комната больше походила на кухню и меньше напоминала место разрушительного стихийного бедствия, рассказывая Вилланель о своём собственном Рождестве в ответ.
— О, я забыла упомянуть, что Кенни и Елена обручились! — выпаливает Ева, когда Вилланель выключает огонь и сливает спагетти над раковиной.
— Правда? Они мне нравились. Милая парочка.
Ева кивает в знак согласия, затем достает из одного из шкафчиков две обеденные тарелки, ставит на кухонный стол, который ей удалось отмыть, чтобы Вилланель могла подать две порции спагетти.
— Они действительно сделали это.
— Мне не стоит ревновать, что ты наймёшь еще одного эскортника для их свадьбы, не так ли? — поддразнивает Вилланель, и хотя она разыгрывает это, как будто просто шутит, Ева поймала себя на том, что ей становится жарко при мысли о том, что она собственнически относится к ней.
— Я имею в виду, что они ещё даже не назначили дату, — говорит Ева, уклоняясь от
реального смысла слов Вилланель, который заключается в том, что
она хочет быть там с ней.
Ева в последний раз помешивает кастрюлю с соусом болоньезе, затем накладывает щедрую порцию поверх каждой порции спагетти.
— Приятного аппетита! — объявляет она, бросая половник в раковину поверх постоянно растущей кучи посуды.
Неся свою тарелку и бокал с вином к столу, Ева опускается на своё обычное место. Вилланель не садится напротив Евы, а вместо этого ставит свою тарелку рядом с тарелкой Евы, чтобы сидеть ближе. Этот жест вызывает у Евы улыбку, которую она скрывает, делая глоток вина.
— Итак, — говорит Вилланель, размешивая вилкой спагетти на тарелке и покрывая их соусом болоньезе. — Ты хочешь спланировать убийство этого человека?
Ева наблюдает, как Вилланель погружает вилку в центр своей груды спагетти и несколько раз крутит её, прежде чем поднять вилку, которая, безусловно, слишком велика, чтобы поместиться в её рот за один раз. И всё же Вилланель справляется с этим, её щеки выпирают, а несколько вермишелин свисают на её подбородке.
Каким-то чудом Еву по-прежнему так же влечет к ней.
— Вообще-то я бы предпочла не говорить о работе.
Вилланель жуёт несколько раз, затем глотает и засасывает спагетти, свисающие с её губ.
— Окей. Хорошо. О чём ты хочешь поговорить вместо этого?
— О тебе, — отвечает Ева, слегка пожимая плечами. — О нас.
Голова Вилланель слегка наклоняется в сторону, её любопытство задето.
— Продолжай, — протягивает она.
— Каким-то образом, без моего осознания, когда, или почему, или как, моя жизнь стала… — Ева замолкает, делая паузу, пытаясь найти подходящее слово, чтобы описать чувства, но понимая, что на самом деле
нет таких слов, — совершенно бессмысленна без тебя.
Вилланель кладет столовые приборы и делает быстрый глоток. Она ставит бокал, её губы слегка потемнели от вина, и Ева наблюдает, как они шевелятся, когда она медленно говорит с русским акцентом. — Совершенно бесс… бессмыс-
— Это мой способ сказать, что ты мне действительно нравишься, — вмешивается Ева.
Взгляд Вилланель на мгновение опускается, когда она смеется. После она смотрит на Еву с расширенными зрачками и наклоняется немного ближе.
— Да, я уже догадалась об этом по тому, как ты продолжаешь смотреть на мои губы.
— Я не смотрю… — Ева начинает протестовать, но её взгляд снова падает на губы Вилланель. — Но
ты мне нравишься. Не только твоё тело и твои… твои
губы и то, как ты прикасаешься ко мне. Но
ты. То, что ты заставляешь меня чувствовать. То, как ты заставляешь меня смеяться. Твоя улыбка, твои манеры и то, как ты говоришь. То, что я чувствую, когда я с тобой.
— А что ты чувствуешь, когда ты со мной? — спрашивает Вилланель.
— Будто я сижу в машине, которую только что сбросило с края огромного обрыва. И внизу глыбы и… и, я не знаю,
акулы и лава на дне, и бог знает что ещё…
— Акулы не выживут в лаве, — хмуро вставляет Вилланель.
— Я знаю, — соглашается Ева, прежде чем пояснить, — я просто имею в виду, что я могла бы падать навстречу всему опасному, что существует в мире, и это не имело бы значения, потому что, пока ты сидишь рядом со мной на сиденье, ни одна из страшных вещей на самом деле не страшна.
В глазах Вилланель мелькает недоумение, но затем она расслабляется в кресле и ласково протягивает руку, чтобы накрыть Евину.
— Ева, — практически мурлычет Вилланель. — Это самая романтичная вещь, которую мне когда-либо говорили. А также
самая странная.
Ева краснеет.
— А ты? Что чувствуешь ты?
Проглотив ещё спагетти, Вилланель пожимает плечами.
— У меня нет никаких аналогий с утёсами и акулами.
— Не имеет значения.
Вилланель жестикулирует вилкой, зажатой в пальцах одной руки:
— Я хочу покупать тебе хорошие вещи. Я хочу смотреть с тобой фильмы. — Она колеблется на долю секунды, а затем добавляет голосом, который стал ниже, чем был. — Я хочу
много секса с тобой.
— Воу, — говорит Ева, и глаза её расширяются от удивления при полном отсутствии у Вилланель стыда.
Не смущаясь, Вилланель продолжает:
— Я хочу, чтобы пожилая леди увидела нас вместе на публике и сказала, что из нас получится милая пара. Я хочу готовить для
тебя спагетти.
— Я думаю, мы сможем всё это воплотить, — говорит Ева, напевая в знак согласия. — Кроме, может быть, истории со старухой, потому что это особенно странно.
— Ева, — говорит Вилланель, поднося ко рту ещё одну вилку с намотанными спагетти, — ты не можешь говорить мне о том, как это странно после твоей истории о том, как ты съехала со скалы.
— Аргумент принят, — признаёт Ева. — Но можем ли мы договориться в одном? Что у нас есть чёткая граница между нашей работой и личной жизнью. Если мы не согласны дома, мы не учитываем это в нашей работе, и наоборот. Я хочу, чтобы это сработало, но я не настолько наивна, чтобы думать, что это будет легко. Мы должны дать себе шанс.
— Окей.
Вилланель сразу же возвращается к еде.
— Тебе нечего добавить? — спрашивает Ева.
Вилланель делает паузу, хмурясь, обдумывая вопрос, прежде чем ответить:
— Я хочу быть с тобой, Ева, чего бы это ни стоило. Но у меня есть один вопрос.
Сердце Евы тревожно забилось в груди.
— Продолжай.
Вилланель поднимает подбородок, и её глаза встречаются с глазами Евы, едва заметный намёк на хмурость в складке между бровями.
— У тебя есть проблемы с тем, какую работу я выполняю? — спрашивает Вилланель. — Я бы хотела, чтобы бы ты была честна, если это так.
Ева намеренно делает паузу, чтобы подумать, прежде чем дать ответ. Это то, что занимало её мысли в течение последних двух дней с тех пор, как она услышала полную правду о смерти Диего за завтраком и получила предложение Кэролин о новой работе. С моральной точки зрения у Евы есть сомнения. Но она также знает, что должна чувствовать себя гораздо более неловко в этой ситуации, чем на самом деле, что само по себе довольно показательно. Хотя Ева не доверяет Кэролин настолько, насколько могла бы, она верит, что у Кэролин будет веская причина для каждого задания, которое она им даст, и что мир станет лучше без этих людей.
Ева, возможно, глупа из-за такой веры, но именно эта вера заставила её принять работу, когда ей её предложили.
— Я не на на все сто процентов согласна с этим, — признается Ева. — Но у меня нет с этим
проблем. В любом случае, это то, что
мы делаем для работы сейчас, не так ли? Мы — команда.
— И тебя это устраивает? — спрашивает Вилланель, кладя вилку. Она опускает руку на бедро Евы под столом, успокаивающе сжимая её ногу. — Ты не против, что мы работаем вместе и… и-
Вилланель неопределенно жестикулирует между ними, вместо того чтобы закончить предложение.
— Едим вместе спагетти? — шутит Ева.
Вилланель прищуривается и наклоняется ближе, прежде чем спросить:
— Это эвфемизм?
— Нет. Может быть. Я не знаю.
Откинувшись на спинку стула, Вилланель одарила Еву улыбкой.
— Мне это нравится. Спасибо, что приготовила мне ужин.
***
Как только они закончили есть, Ева бросает взгляд на беспорядок на кухне и вздыхает.
— Просто оставь это, — говорит ей Вилланель, обнимая Еву сзади. Она утыкается лицом в её шею, а затем бормочет в кожу так, что волосы на руках Евы встают по стойке «смирно».
— Покажешь мне свою спальню?
И поскольку Ева думала о поцелуе с Вилланель ещё до того, как она появилась у двери, она подчиняется, ведя Вилланель за руку вверх по лестнице и в спальню.
Всё это проходит как в тумане. Вилланель прижимает её к двери и властно целует, руки раздевают Еву, сбрасывая вещи на пол, но поцелуи и прикосновения опьяняюще отвлекают. Ева начинает пытаться наслаждаться каждым моментом, но когда она вспоминает, что в её отношениях с Вилланель больше нет ограничений по времени, она понимает, что может потерять себя в ощущениях, потому что это будет происходить снова, снова и снова.
Будет время смаковать позже. Сейчас Еве просто очень нужно, чтобы Вилланель трахнула её.
Тот факт, что у Евы не было возможности переодеться во что-то более презентабельное ранее вечером, теперь как благословение. Одежду Евы легко снять, отсутствие лифчика под толстовкой означает, что язык Вилланель легко находит её сосок, и кажется, что прошло всего несколько минут после того, как они вошла в спальню, Ева уже лежит на спине посреди кровати, расставив колени и поставив ноги на матрас для поддержки, в то время как рот Вилланель начинает работать между её ног.
— О боже, — Еве удается простонать, одна из её рук находит путь к затылку блондинки, чтобы впутаться пальцами в золотые локоны Вилланель и направлять язык именно туда, куда ей нужно.
Недели использования только собственных пальцев и её воображения не отдали должного реальным навыкам Вилланель. Ева почти забыла, как хорошо было в первый раз. Вилланель вкладывает каждую унцию преданности в то, чтобы съесть Еву, написав любовное письмо кончиком своего талантливого языка по клитору.
Это быстро набирает обороты, потому что как это может быть иначе? Как могла Ева не распасться на части всего за несколько минут после того, как Вилланель прикоснулась к ней?
— Я так близко, — с придыханием объявляет Ева, её рука сжимается в волосах так, что, должно быть, почти больно.
Не то чтобы Вилланель жаловалась.
Вместо этого она обхватывает губами клитор Евы и посасывает в последний раз, прежде чем отстраниться и вытереть губы, ползя по телу брюнетки.
Ева даже не может оценить вид Вилланель, крадущейся к ней, как хищник, с раскрасневшимися щеками и липким ртом от возбуждения Евы, потому что все её тело пульсирует жгучей болью от удовольствия, в котором Вилланель ей отказала.
— Что ты делаешь? — Еве удается выдавить из себя, — Мне нужно… Я была так
близко!
— Секс — это не только оргазм, Ева, — говорит Вилланель, когда одна из её рук находит путь между ног Евы и лениво гладит чувствительную плоть, размазывая обильную влагу между складками. — Суть в том, как ты приходишь к нему.
Ева хочет возразить и сказать, что прямо сейчас, в этот конкретный момент, речь определенно идёт об оргазме, но у нее нет шанса, потому что Вилланель накрывает рот Евы своим и горячо целует с открытым ртом. Ева вздыхает, пробуя себя на губах Вилланель, снова царапая её затылок и жадно целуя в ответ. Она подтягивает бедра к руке блондинки, отчаянно желая большего, и Вилланель потакает ей, скользя рукой ниже и легко проскальзывая двумя пальцами внутрь.
— Не смей останавливаться на этот раз, — рычит Ева в губы Вилланель, покачивая бедрами в такт движениям руки.
Ответ Вилланель приходит в виде изгиба её пальцев, который вырывает хриплый стон из Евы.
Вилланель опускается на колени над Евой и переносит вес верхней части тела на свободную руку, позволяя ей с большей силой засовывать пальцы другой руки в Еву. Ева чувствует, как всё снова набирает обороты, и её глаза закрываются. Она сжимает Вилланель одной рукой, а простыни под ней — другой, когда её бедра начинают дрожать в предвкушении надвигающегося оргазма.
— Давай, Ева, — мурлычет Вилланель ей на ухо. — Я хочу услышать тебя.
А затем, когда Вилланель вонзает зубы в кожу там, где шея Евы встречается с её костлявым плечом, спина Евы выгибается над кроватью, и она испускает негромкий крик, когда сила кульминации почти разрывает её надвое.
Вилланель уговаривает её пройти через каждую ударную волну изгибом пальцев и потоком шепчущих слов на ухо, хотя она не в состоянии на самом деле понять ни одно из них мозгом, который превратился в желе от удовольствия.
— Вау, — в конце концов удается прохрипеть Еве, когда Вилланель вытаскивает свои мокрые пальцы между ног Евы и вытирает их о простыни неопределенное количество времени спустя. — Я много думала о том, как ты это делаешь, в последние несколько недель, но это определённо превзошло все ожидания.
— Я бы с удовольствием еще раз повторила всю эту историю с твоими мыслями о том, как я трахаю тебя, позже, но не могла бы ты сначала заняться мной? — спрашивает Вилланель, полностью оседлав лоно Евы, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, влажное пятно возбуждения покрывало живот Евы в процессе.
В своём посторгазмическом блаженстве Ева уверенно повторяет прежние слова Вилланель прямо перед ней.
— Секс — это не только оргазм, Вилланель…
Чтобы показать, что именно она думает об этом замечании, её сильные пальцы находят запястье Евы и тянут её руку вниз между ног.
— Я просто сказала это, чтобы побыть козой, — говорит Вилланель, прежде чем начать тереться об пальцы Евы. — А теперь
трахни меня.
***
Позже, когда единственными звуками являются биение сердца Евы и отдаленный вой сирены через окно, которое Вилланель приоткрыла в какой-то момент после их второго оргазма, они прижимаются друг к другу, тёплые и довольные. Вилланель молчит, её дыхание замедляется, но Ева знает, что она всё ещё не спит из-за руки, которая рисует дорожку вверх и вниз по боку Евы тонкими пальцами, которые принесли ей столько удовольствия ранее ночью.
Теперь это её жизнь, осознает Ева, зарываясь лицом в волосы Вилланель и вдыхая её аромат. Теперь Вилланель — это её жизнь. Больше не нужно ждать, кто сделает следующий шаг, больше не нужно ждать, когда Вилланель предаст её или убежит в следующий раз. Теперь они принадлежат друг другу.
Мысли Вилланель явно пошли по тому же пути, потому что она говорит хриплым голосом:
— Просто для ясности, я теперь твоя настоящая девушка, а не фальшивая?
Громкий взрыв смеха вырывается из горла Евы и заполняет в остальном тихую спальню.
— Да, — говорит она. — Да, теперь ты моя настоящая девушка.
— Хорошо, потому что вся эта неопределённость действительно начинала сводить меня с ума…
