Не потерять себя

      Широко размахнувшись, Сокка забросил последний сверток в закрепленное на спине Аппы седло и с чувством выполненного долга отряхнул ладони.       – Ну, вот и все. Можем отправляться. Ли, ты где там застрял? – громко позвал он. – Давай сюда уже.       Ли не ответил. Обернувшись, Сокка обвел взглядом пляж в поисках товарища, но того нигде видно не было.       – Ли, ты собрался целый день здесь торчать?       Аанг, который занимался тем, что прилаживал упряжь к рогам Аппы, свесился с головы бизона и вопросительно качнул головой.       – Что случилось?       – Да, придурок этот где-то застрял, – махнул Сокка рукой.       – Может, отошел куда?       – Может. А нам теперь что, ждать, пока он нагуляется?       – Вообще, действительно, – заметила появившаяся из-за Аппы Тоф, – пора бы уже поторопиться. Раз уж полета все равно не избежать, хочу, чтобы это побыстрее закончилось.       – Я схожу за ним.       Аанг в красивом воздушном прыжке соскочил на землю и подозвал крутящегося поблизости Момо.       – Пойдем, приятель, поищем нашего огненного друга.              Свет угасает. Тонет в дрожащем кроваво-красном мареве. Оно наплывает, надвигается, накатывает волнами, пульсирует вместе с пронзительной, жгучей болью. Воздух плотный, горячий. Им невозможно дышать. Он царапает, он рвет кожу, рассекает ее кружащимися в яростных завихрениях мелкими песчинками. Это не песчинки – его собственные останки. Останки того, кем он когда-то был.       Во рту стоит соленый привкус. Крепко тянет травой и сырой землей. Сквозь кровавую дымку проступают темно-серые глаза и ослепительная улыбка с зажатой белоснежными зубами соломинкой. Но через мгновение и они меркнут, растворяясь в кроваво-алой пелене.       – Ли! Ли, очнись! Давай же, открой глаза! Ли! Ли! Ли-и-и!       Чужие голоса разрывают сознание, дребезжат, гудят, многократно отражаясь от металлических стен узкого коридора военного судна. Мглу разгоняет тусклое, красноватое свечение, которое сливается с кровавой дымкой, дрожит и растекается вместе с ним. Железный пол под ногами ходит ходуном, слышен яростный грохот разбивающихся о борта корабля волн. Наверное, шторм.       – Не умирай! Слышишь? Не умирай! Я исцелю тебя. Все будет хорошо. Ты только не умирай.       Его окружает плотной стеной дождя. Или это слезы? Или кровь?       Безумно холодно.       Сердце с каждым мгновением бьется все медленней, все тише. Нарастающий шелест падающих капель поглощает его. И вот уже не слышно ничего, кроме этого бесконечного, звенящего шелеста.       Мглу разрывает ослепительная, ветвистая белая молния. Бело-голубое пламя лавой растекается под ногами. Огненные языки лижут его тело, его внутренности, выжигая дочерна. Пламя повсюду. В хриплом дыхании. В горле. В груди. Оно ревет, оно слепит, оно пожирает и поглощает его, стремительно обращая в серый пепел, который тут же размывается кровавым дождем.       Он исчезает. Перестает существовать.              Катара торопливо оттерла основанием ладони застилающие глаза слезы и, на мгновение оторвавшись от раны, взглянула в лицо Ли. Все такое же неподвижное, бледное, без единой кровинки. Даже губы его по цвету сравнялись с белыми, словно бумага, щеками.       – Катара, – осторожно позвал Сокка, – у тебя кровь на лице.       Катара только раздраженно дернула плечом. Конечно, у нее на лице кровь. Кровь сейчас повсюду. На руках, на одежде, на шерсти Аппы. Слишком много крови. Слишком.       Краем глаза Катара заметила, как Аанг, который управлял Аппой, сидя на его голове, в очередной раз тревожно обернулся к ней. Она понимала, что его так и подмывало спросить, узнать, что происходит, но он боялся отвлечь ее, боялся, что его вопрос может стать для Ли фатальным.       – Я уже остановила кровотечение и почти заживила ранения, – не прерывая целительных манипуляций, быстро проговорила она. – Потребуется еще какое-то время, чтобы все окончательно залечить, но это не смертельно. Беда в другом…       – Кровь, – тихо проговорил Сокка.       Катара, всхлипнув, кивнула.       – Он потерял слишком много крови. Я боюсь, что…       Сокка придвинулся к ней поближе и ободряюще приобнял за плечо.       – Катара, не волнуйся. Ты же прекрасно знаешь, кто это такой. Вспомни Ту Зин. Или то утро, когда он заявился в лагерь с дротиком в плече. Этого парня просто невозможно убить.       Катара улыбнулась сквозь слезы и согласно кивнула.       – Надеюсь, ты прав, Сокка.       – Конечно, прав, – нарочито оптимистично заявил он, но через мгновение лицо его вновь стало серьезным. – Знать бы, кто это сделал.       – А я все еще считаю, что зря мы сразу улетели, – недовольно фыркнула Тоф, которая по обыкновению сидела, крепко держась за борт седла. – Нужно было остаться, прочесать лес и найти этих гадов.       Катара плотно сжала губы и низко опустила голову. Если бы они только застали этих убийц, Катара бы сполна отплатила им за каждую каплю пролитой крови Ли.       – Мы не могли остаться, Тоф, – снова вмешался Аанг. – А если бы они опять напали? Речь шла о жизни Ли, счет шел на минуты. Мы не могли так рисковать.       – Может, они вовсе не за Ли пришли. Может, они просто пытались выманить тебя? – предположил Сокка.       – Нет, они пришли за Ли. Ты же видел плакат о розыске.       – Тогда почему они не забрали его, чтобы получить награду?       – Не успели. Я спугнул их своим появлением.       – Вот именно! Они сидели где-то рядом и ждали, пока мы уйдем. Нужно было найти их!       Спор становился все оживленнее, но Катаре было не до этого. Склонившись над телом Ли, она приблизила лицо к его лицу и тихонько прошептала:       – Ли, ты только не бойся. С тобой всё будет хорошо. Я исцелю тебя. Ты только держись.              Тихо. Слишком тихо. Ни шелеста. Ни стука. Ни дуновения ветерка.       Он медленно бредет по выжженной пустоши. С неба вместо дождя сыплется густой серый пепел. В душном воздухе все так же дрожит кроваво-красная дымка. Только теперь воздух не горячий. Сырой и пронизывающий. Могильный холод окутывает его, пробирается под кожу, замораживает кровь в сосудах, сковывает кости льдом. Он с трудом переставляет ноги, но продолжает упрямо идти вперед.       Ни звука. Ни шороха. Ни эха.       Дышать тяжело. Пепел застилает взор, забивает дыхание. Под ногами трескаются и рассыпаются серым песком осколки его воспоминаний. Тысячи сверкающих черепков его личности. Его мыслей. Его желаний. Его надежд. Его чувств. Его жизни.       На горизонте горит кроваво-красный диск. Это не солнце. Это комета.       Холодно.       Со всех сторон возвышаются обугленные остовы каменных зданий, среди которых стоят гигантские каменные статуи. Он узнает их лица – и не узнает одновременно. Стройная женщина с красивым, немного печальным лицом. Совсем юная девушка с огромными глазами и обрамляющими лицо необычно заплетенными косичками. Мальчик с широкой стрелкой на гладко обритой голове. Парень с бумерангом в одной и копьем в другой руке. Босая девочка, длинные пряди челки которой частично закрывают ее глаза. Еще один молодой мужчина с доброй улыбкой на красивом, аристократичном лице. Мужчина постарше с сурово сдвинутыми бровями и вплетенной в длинные волосы короной в виде стилизованных языков пламени. И еще десятки и десятки других статуй. Все они смотрят на него. Провожают своими мертвыми, пустыми, безразличными каменными взглядами. Они не знают, кто он. И он не знает. От него не осталось ничего. Ни имени. Ни лица. Ни воспоминаний.       Это сон. Или смерть. Или его личное чистилище.       Холодно.       Сквозь кроваво-красную пелену проступают очертания огромного дворца. Дворец разрушен. Зазубренные обломки башен острыми пиками пронзают кроваво-красное небо. Из покореженных стен, словно осколки костей из ран, торчат металлические балки, болты и кирпичи. Высокая стена практически полностью развалена. Ее остов оплетают черные лианы с хищно выпирающими зубами-колючками. Гигантская площадь из бело-розовых мраморных плит вся испещрена уродливыми кратерами, выбоинами и трещинами.       Холодно.       Дымка сгущается, уплотняется, а затем вдруг рассеивается, являя его взору два человеческих силуэта. Один из них – совсем юный парень в красных одеждах с уродующим лицо огромным шрамом от ожога. Парень не двигается. Не дышит. Не живет. Он лежит на земле, его желтые глаза неподвижно смотрят в кроваво-красное небо, а вокруг по светлым мраморным плитам растекается огромная алая лужа. Рядом с парнем сидит пожилой мужчина с длинными, седыми волосами и такой же седой бородой. Он не видит лица мужчины и, как ни пытается, не может его разглядеть, но знает, что тот плачет. Скорбит над телом убитого.       Холодно.       Он хмурится, вглядываясь в лицо мертвого парня. Он знает его. Знает его имя. Знает его мысли. Его мечты. Его желания. Его чувства. Потому что это – он сам.       Горло сдавливает безмолвным рыданием, по лицу текут слезы. Нет, он скорбит не над собой. Ему безумно больно видеть, как страдает человек, которому он был очень, очень дорог.       – Не плачь, – тихо произносит он, и эхо его голоса – единственный звук в этой всепоглощающей, мертвой тишине. – Пожалуйста, не плачь. Не убивайся из-за меня. Прошу, не надо. Уже все хорошо. Мне больше не больно.       Мужчина не реагирует. Не слышит или не желает слышать. Не желает принимать его смерть. Не желает отпускать его.       Он опускается на колени, обнимает мужчину, прижимается лицом к его плечу.       Тепло.       – Не плачь, пожалуйста, – вновь шепчет он. – Не плачь. Я больше не страдаю, правда. Мне только жаль, что всё так вышло. Очень, очень жаль. Я не хотел, чтобы всё закончилось вот так. Прошу, не плачь. Я не хочу, чтобы ты страдал. Прости, что оставил тебя. Прости, что забыл тебя.              День уже клонился к вечеру, а Ли так и не пришел в себя.       Катара сидела рядом с Ли, прижав колени к груди и обхватив их руками, и бездумно смотрела на позолоченные закатным солнцем каменистые склоны. Они с ребятами остановились на обширном, поросшем травой и редкими деревьями горном плато, и пока остальные наспех обустраивали лагерь, собирали сухие ветки для костра и разогревали воду, она все пыталась и пыталась привести Ли в чувство, пока сама чуть не грохнулась в обморок от переутомления. Увы, все было напрасно. Она сделала все, что могла. Оставалось только ждать.       – Катара.       Катара почувствовала ладонь Сокки на плече, но даже не повернула головы.       – Катара, ночь идет. Ты замерзнешь. Идем к костру.       Катара зябко повела плечом. Воздух в горах был прохладным, и она действительно уже начала замерзать.       Поджав губы, она бросила быстрый взгляд на Ли. Он лежал на брошенном прямо на землю одеяле, куда его уложили Сокка и Аанг, без рубашки, с охватывающей торс плотной повязкой из разорванного на полосы полотенца. Наверное, ему тоже холодно. Раньше Ли грел ее теплом своего тела. Теперь она должна согреть его.       – Надо и Ли подтащить к огню. Поможешь?       Сокка отчего-то на мгновение замешкался, но тут же согласно кивнул.       – Конечно.       Ухватившись за край одеяла, он поволок его к костру, кряхтя и отдуваясь, как старый дед.       – Ох, ну и здоровый волко-боров! Интересно, все покорители огня такие тяжелые?       Аанг и Тоф, которые в этот момент что-то негромко обсуждали, одновременно напряженно замолчали. Катара же, не обращая на них внимания, сходила к выгруженным на землю вещам и, принеся еще одно одеяло, накрыла им Ли.       – Слушай, Катара, – осторожно проговорила Тоф, когда та опустилась на землю рядом с костром, – если он сегодня ночью умрет…       – Ли не умрет, – резко перебила ее Катара.       Тоф низко опустила голову.       – Катара, он может умереть. Я чувствую его сердцебиение. Оно слишком медленное. И дыхания почти нет.       – Он не умрет!       – Катара! – Аанг вскочил на ноги и, в мгновение оказавшись рядом, обнял ее за плечи. – Послушай, мы все чувствуем то же самое. Он – и наш друг тоже. Нам очень горько это признавать, правда. Но мы должны быть готовы ко всему.       – Слишком много времени прошло, – угрюмо добавила Тоф, – а лучше ему не становится. Он только слабеет с каждым часом. Дело к ночи. Он – покоритель огня. Без энергии солнца ему не выжить.       Катара на несколько мгновений задумалась, а затем, решительно высвободившись из рук Аанга, вскочила на ноги.       – Значит, я ему помогу.       Подойдя к Ли, она опустилась рядом с ним на колени, сдвинула одеяло и, вытянув из бурдюка струю воды, поднесла ее к его груди. Тоф удивленно вскинула брови.       – Что ты делаешь?       – Ты сказала, что его сердце бьется слишком медленно, – мельком взглянув на подругу, бросила Катара. – Я помогу ему.       Аанг коротко переглянулся с Соккой. Они явно решили, что она сошла с ума.       Солнце к этому времени уже окончательно скрылось за склонами гор, на землю опустились сумерки. Луна еще не взошла, но Катара уже чувствовала ее силу. Она медленно провела рукой вдоль груди Ли, концентрируя и направляя энергетические потоки его тела к сердцу. Еще раз. И еще. И еще. Раз ему нужна помощь – она поможет. И будет помогать столько, сколько потребуется, хоть до самого утра, пока вновь не взойдет солнце. Она не оставит его одного. Она не позволит ему умереть.              *              Ли очнулся внезапно. С хрипом втянул воздух, словно утопленник, вынырнувший из пучины в самый последний момент, резко сел, но тут же, обхватив себя рукой, со стоном повалился на бок.       Катара, которая от неожиданности даже потеряла контроль над водой, бросилась к Ли и схватила его за руку, пытаясь оторвать ее от раны.       – Ли, Ли, перестань! Не двигайся! Ты сделаешь только хуже. Успокойся, пожалуйста!       Куда там! Ли ее не слышал. Его трясло, как в лихорадке, по его телу прокатывались судороги, вдобавок из-за резких движений вновь открылось кровотечение – на повязке одно за другим стали проступать красные пятна.       – Ребята, помогите!       Сокка, разбуженный шумом, уже был рядом. Он прижал плечи Ли к земле, заставив его вновь откинуться на спину. Аанг и Тоф тоже не заставили себя долго ждать. Аанг схватил Ли за одну руку, Тоф – за другую, и они крепко зафиксировали его, пока Катара, быстрыми движениями собрав разлитую воду, принялась торопливо исцелять его, пытаясь облегчить боль.       – Сейчас, сейчас, Ли. Сейчас тебе станет легче.       Взгляд Ли постепенно обретал осознанность. Сперва он непонимающе уставился в усыпанное звездами небо, а затем, чуть повернув голову, на тревожно вглядывающегося в его глаза Сокку.       – Что?.. Где?.. Кто?.. – отрывисто прохрипел он.       Лицо Сокки вытянулось.       – Он что, опять все забыл?!       Ли, зажмурившись, мотнул головой и попытался высвободиться из железной хватки Тоф.       – Тоф, отпусти…       – Если пообещаешь больше не дергаться, горячий парень, – бесстрастно ответствовала та.       Ли послушно замер, лежа на спине и слегка запрокинув голову. Ребята осторожно ослабили руки, но он больше и не пытался вырываться. Дыхание его постепенно выравнивалось, и кожа начала обретать живой оттенок, что было заметно даже в неровном свете костра.       – Сокка, принеси новые бинты, – не отрываясь от исцеляющих манипуляций, распорядилась Катара.       – Где я тебе их возьму?       – Сокка!       – У нас осталось еще одно полотенце, – сообразил Аанг, вскакивая на ноги. – Пойдем, я помогу.       Вдвоем они торопливо направились к седлу. Тоф присела на землю, прижала ладонь к земле, замерев, словно прислушиваясь к чему-то, и удивленно покачала головой.       – Сердцебиение нормальное. Похоже, горячий парень, ты к нам вернулся окончательно.       Ли медленно приподнял веки, встретившись с Катарой ничего не выражающим взглядом. Она, сдерживая слезы, улыбнулась ему.       Сокка и Аанг немного замешкались, возясь с полотенцем и разрывая его на узкие полосы. К тому времени, как они вернулись, Ли уже окончательно пришел в себя, но по-прежнему не выказывал никаких эмоций. Катара соорудила из импровизированных бинтов новую повязку и плотно зафиксировала ее на боку Ли. Полностью заживить его ранения ей пока не удалось – слишком уж глубокими были порезы, – но если он не будет делать резких движений, то уже через пару дней раны затянутся, и он сможет нормально двигаться.       Покончив с перевязкой, Катара перебралась поближе к изголовью лежанки Ли и, просунув руку под его голову, немного приподняла ее.       – Пей.       Она поднесла к его губам глиняную чашку с водой. Ли, все так же безэмоционально, словно бездушный механизм, сделал несколько глотков. Катаре даже стало немного не по себе.       – Как ты, Ли? – участливо поинтересовался Аанг, присаживаясь на землю рядом.       Ли не ответил. Вновь обхватив себя правой рукой, он попытался приподняться. Лицо его при этом исказилось болью, и Катара, испуганно ахнув, cхватила его за плечи, придерживая.       – Что ты делаешь? Лежи, не вставай!       Ли не послушал ее. Преодолев боль, он сумел-таки принять сидячее положение и, помедлив еще пару секунд, обвел друзей долгим взглядом.       – Вы… спасли меня… опять.       Его голос прозвучал хрипло и глухо. Аанг недоуменно нахмурился, Тоф вскинула брови, а Сокка непонимающе переглянулся с Катарой.       – Парень, ты чего? – медленно проговорил Сокка. – Конечно, спасли, как же иначе?       – После того, как Джет вам все рассказал?       – Что рассказал?       – Хватит притворяться! – неожиданно зло рявкнул Ли и вдруг резко вскочил с места. Его опасно качнуло, и он сильно побледнел, но все же устоял на ногах. – Почему вы лжете мне?! Зачем?       – О чем ты говоришь? Никто тебе не лжет.       Ли еще несколько секунд сверлил Сокку недоверчивым взглядом, а затем резко развернулся с очевидным намерением уйти. Катара, которая вскочила на ноги одновременно с ним, попыталась остановить его.       – Ли, постой! Куда это ты?       Ли рывком отстранился, не позволяя ей прикоснуться к себе.       – Мне нужно отойти, – грубо бросил он.       – Ты не можешь никуда идти. Ты ранен, ты слаб. Тебе вообще нельзя вставать!       – Да отстаньте вы уже от меня! – яростно гаркнул он, так резко, что Катара даже вздрогнула. – Можно мне хотя бы минуту побыть одному?       Развернувшись к ней спиной, Ли нетвердым шагом, покачиваясь и оступаясь, побрел в сторону возвышающихся неподалеку скал. В лагере повисло тяжелое молчание, которое спустя несколько секунд нарушила Тоф.       – Давай за ним, – тихо проворила она, ткнув Сокку кулаком в плечо.       – Что? Зачем? – не понял тот. – Он сам справится.       – Ты дурак или притворяешься? Ты что, не видишь, что он не в себе? Верни его, пока он не натворил глупостей.       Сокка бросил еще один взгляд в сторону, куда ушел Ли, и коротко кивнул.       – Хорошо. Но если он меня сейчас спалит, виновата будешь ты.       Все так же не слишком горя энтузиазмом оставаться один на один с разъяренным покорителем огня, он потопал к скалам. Аанг и Тоф вернулись к костру, а Катара осталась стоять на месте, с тревогой вглядываясь в темноту.              Неизвестно, о чем Сокка говорил с Ли, но вернулись они к костру вместе. Ли уже успокоился, хотя мрачное выражение так и не исчезло с его лица. Вдобавок, ему, похоже, опять стало хуже. Он шел очень медленно, нетвердо, обхватив себя правой рукой, а левой опираясь на плечо Сокки. Все-таки он был еще слишком слаб даже для таких коротких прогулок. Было непонятно, как он вообще нашел в себе силы подняться на ноги.       – В общем, это сделал Джет, – с ходу провозгласил Сокка.       – Джет? – одновременно воскликнули Аанг и Катара.       Ли, все так же не отнимая ладони от ран, медленно опустился на одеяло возле костра. Момо, едва завидев его, нырнул ему под свободную руку, и Ли рефлекторно погладил его по голове.       – Джет вернулся, когда мы не видели, – уточнил Сокка, присаживаясь рядом. – Отвлек внимание Ли, а потом неожиданно напал и ударил ножом.       – Шесть раз, – буркнула Тоф.       – Да, шесть раз, – серьезно подтвердил Сокка. – Джет совершенно осознанно пытался его убить. И, наверняка, был уверен, что убил.       Катара, зажав себе рот ладонью, с ужасом уставилась в лицо Ли, который старательно избегал встречаться с ней взглядом. Так это, выходит, был Джет?! Да как же так! Он ведь готов был измениться. И он изменился. Пусть они с Ли и не ладили, но ведь он прекрасно знал, что Ли не враг ему. Неужели тот плакат о розыске, который он оставил возле тела Ли, действительно мог спровоцировать его на хладнокровное убийство?       – Он напал не просто так, – глухо проговорил Ли. – У него была какая-то причина. Он говорил, что знает, кто я такой. Что я просто втираюсь к вам в доверие, чтобы напасть исподтишка. Что все расскажет вам после того, как убьет меня.       – Это похоже на Джета, – заметил Сокка. – Говорю тебе, Ли: он ненормальный.       – Что он вам рассказал?       – Он не рассказал, – ответил вместо Сокки Аанг. – Он вообще не показался нам на глаза. Мы ведь даже не подозревали, что это сделал он.       – Тогда я вообще ничего не понимаю. – Ли низко опустил голову. – Зачем он это сделал? Что он имел в виду?       – Да ничего он не имел в виду! – раздраженно буркнул Сокка. – Джет – сумасшедший. Свихнувшийся маньяк. Он бросается на всех покорителей огня. На всех без разбору. Мы-то думали, что он изменился, но, выходит, здорово ошиблись. Зря мы ему поверили!       Ли, все так же не отрывая взгляда от земли, покачал головой.       – Он действовал очень расчетливо. Ушел, чтобы усыпить нашу бдительность, а затем вернулся. Вернулся специально, чтобы убить меня. Он говорил, что… – Он снова ненадолго запнулся. – Что я убил многих людей.       Аанг протестующе махнул рукой.       – Уверен, что ты никого не убивал. Джет не знал, о чем говорил.       – Судя по всему, он хорошо знал, о чем говорил, – едва слышно произнес Ли и, подняв голову, обвел друзей тяжелым взглядом. – Сокка, Катара, Аанг, Тоф, я так больше не могу. Вы ведь что-то знаете, я чувствую это. Пожалуйста, скажите мне правду. Я не могу больше это выдерживать. Пожалуйста. Прошу вас.       Внутри Катары все сжалось. Она с горечью глядела на Ли, и сердце ее разрывалось от тоски и сочувствия. Она видела, что ему было очень плохо. И дело было не только в его ранении. Он не понимал, что происходит, считал себя не тем, кем был на самом деле. Он был растерян и опустошен. Она не хотела терять его, но понимала, что так не могло продолжаться вечно. Он имел право знать правду.       Катара встретилась взглядом с Соккой. Тот серьезно кивнул ей. Они оба понимали, что это конец. Возможно, после того, как они все расскажут Ли, он вспомнит свое прошлое, возможно, нет, но, в любом случае, с этой минуты их пути разойдутся. Разойдутся навсегда.       Сокка медленно развернулся к Ли всем корпусом и, протянув руку, крепко сжал его плечо. Ли, нахмурившись, смотрел на него так напряженно, словно ждал приговора.       – Правда в том, Ли… – Сокка на мгновение запнулся, пристально вглядываясь в его глаза, а затем тряхнул головой и решительно продолжил: – Единственная правда в том, что Джет – сумасшедший. Никто не знает, что ему взбредет в голову в следующую минуту. Он узнал, что ты – покоритель огня, вот и напридумывал себе непонятно что. А когда напридумывал, решил вернуться и покончить с этим. Пойми, Ли, твоя вина перед Джетом лишь в том, что ты – покоритель огня. Для него это достаточный повод для убийства. Нет никакой другой причины. Весь тот бред, что он нёс – это просто плод его больного воображения. Не думай об этом. Ты тут ни при чем. Забудь о том, что этот ненормальный тебе наговорил. Ты – хороший человек. И ты наш друг, Ли. Это единственное, что на самом деле имеет значение.