Утро, заключённое в последнее "прощай"

После того раза, как Фрэнк заступился за Джерарда перед Мэттом, Уэя начали, мягко говоря, недолюбливать. Парень знал, что отчасти это было из-за того, что он продолжил общаться с Мишей, несмотря на то, что ему ясно дали понять, что этого не стоит делать, если ему не нужны были проблемы. Хотя Рэй считал иначе. Кудрявый каждый раз, когда Джерарда кто-то сильно толкал плечом, как будто бы нечаянно, или кидал угрозы в спину, винил во всём Фрэнка. Он считал, что если бы не «услуга» Айеро, к Уэю никто бы не приставал сейчас, и Джерард этого не понимал. Если бы не сосед, Мэтт размазал бы парня по стенке. Хоть они с Рэем и стали близки за последнее время, особенно учитывая то, как сильно тот ему помог, устроив встречу с Майки, Джерард всё равно не мог понять приятеля и его пустые обвинения в сторону того, кто в буквальном смысле спас его от смерти. Джерард говорил Рэю, что ему неприятно слышать про Фрэнка плохие вещи, потому что сосед не делал ничего плохого, по крайней мере, по отношению к нему уж точно, но тот как будто бы просто не слышал его, продолжая настаивать на том, что, если бы не этот парень, ничего бы не случилось. В один такой раз Торо вообще сказал держаться подальше от Айеро, но на это Джерард уже ничего не стал отвечать, решив, что лучше промолчать, чтобы не поссориться. Он догадывался, что у Фрэнка и Рэя есть личные причины ненавидеть друг друга. Уэй не знал точно, что именно произошло между ними, но он и не хотел углубляться в это, потому что у него своих проблем хватало. — Привет, — Джерард поздоровался с Мишей, заключив его в объятия. В последнее время мальчик как будто бы стал избегать Уэя, который же наоборот так и норовил пообщаться с ним. На самом деле, парень очень сильно волновался все эти дни, что они не общались; он боялся, что Мишу могли опять избить. — Как дела? — спросил Джерард, снова позабыв о том, что Миша говорил на другом языке и не понимал его. Уэю стоило больших усилий поймать Мишу после завтрака в толпе других пленных. Джерарду хотелось бы спросить у подростка, что случилось и почему он себя так странно ведёт, словно специально избегая его, но он не сделал этого — хотя попытка узнать, в чём дело, всё-таки была. — Я тебя чем-то обидел? — Джерард нахмурился, продолжая держать мальчика за руку, словно это служило гарантией того, что сейчас он никуда не денется от него. Уэй не понимал, что он сказал не так. Может быть, он действительно был немного странным в последнюю их встречу, потому что пребывал в шоке от увиденного, но тогда он даже подумать не мог, что это как-то повлияет на их отношения в будущем. На вопрос Джерарда Миша ожидаемо ничего не ответил. Вообще, сегодня подросток выглядел намного лучше, чем вчера или уж тем более позавчера. Багровый цвет гематом на его теле уже спадал, перетекая в более лёгкие оттенки коричневого. Это не могло не радовать Джерарда, который правда всё это время переживал за Мишу. Уэй до сих пор не не понимал, как такой на вид хрупкий мальчик, ещё совсем ребенок, мог справляться с тем, что ему приходилось претерпевать в этом месте? Порой Джерард представлял себя на его месте и думал, что точно не был бы способен справиться с подобным. Просто не смог бы. Поэтому парень хотел дать понять Мише, что он не один, что есть кто-то, кто готов подставить свою грудь, чтобы защитить его, если придётся. — Ладно. Хорошо, — Джерард грустно улыбнулся мальчику, опустив взгляд на свои руки. Он заламывал себя пальцы в попытке успокоиться, но у него мало что получалось. — Тогда… я пойду. Ты знаешь, где меня найти. На мгновение, когда Джерард встретился взглядом с Мишей, парню показалось, что подросток понял, что он только что ему сказал. Уэй не знал, насколько это могло быть возможно, но он не раз думал о том, что на самом деле мальчик всё прекрасно понимает, просто не хочет, чтобы об этом кто-то знал. На прощание Джерард обнял Мишу, который, к счастью, ответил ему взаимными объятиями. Это немного утешило Уэя. Он не знал, что случилось; может быть, дело было в том, что у мальчика просто не было настроения, а может быть, его и правда могло что-то обидеть.

***

Минут двадцать назад Джерард пришёл в ресторан. Расположившись за забронированным столиком и сверившись с временем на наручных часах, он поправил свой пиджак и галстук, взглянув на своё отражение в стеклянном бокале; сегодня он собирался дольше, чем обычно, ему хотелось выглядеть не просто хорошо, а отлично. Когда Уэю показалось, что в зале было душно, он попросил официанта открыть окно, чтобы проветрить помещение, но через пару минут сказал закрыть его обратно, потому что ему стало холодно. Не то чтобы Джерард хотел погонять официанта, который, кстати, продолжал ему всё так же приветливо улыбаться, просто из-за волнения он словно не мог найти себе места. Ему то хотелось пить, то не хотелось. В горле пересохло, поэтому он отпил немного из бокала с вином, а потом мысленно поругал себя за то, что сделал это. Вроде бы алкоголь должен был немного расслабить его и разогнать кровь по венам, но Джерарду показалось, что он начал ещё больше переживать по поводу того, как всё пройдёт. Уэй, в который раз проверив все столовые приборы, аккуратно разложенные на столе, тяжело выдохнул. Сегодня был непростой день для Джерарда. Он должен был стать одним из самых важных в его жизни. Сегодня Уэй собирался просить руки и сердца у своей возлюбленной, и это было чертовски волнительно. Парень не знал, как именно отреагирует на его предложение Линдси, поэтому долго думал прежде, чем решиться на подобный, безусловно ответственный шаг. Уэй никогда не был особо уверенным в себе человеком, поэтому он сомневался, что девушка ответит ему взаимностью. А вдруг нет? А вдруг она никогда не хотела брака с ним? Это серьёзный шаг, который повлияет на многое, а у Джерарда не было ни большого состояния, ни престижной работы, ни даже хорошей репутации — ничего из того, что ценилось в нынешнем обществе. Линдси была больше чем просто любовницей для Джерарда. Она была удивительной девушкой, добрым человеком, родственной душой. Иногда Уэй видел в ней себя, а точнее более красивую версию себя. Джерард очень сильно любил Линдси. Больше, чем жизнь. Она была дороже любых сокровищ на земле, и она была с ним. — Привет, — Линдси подошла к столику, за которым сидел Джерард. — Прости, я немного опоздала. — Всего на десять минут. Ничего страшного. Джерард улыбнулся Линдси, с нескрываемым восхищением посмотрев на неё. Девушка была изумительна в своём, под цвет помады на её губах, красном облегающем платье. Её чёрные, как смоль, волосы были собраны в строгий пучок, и небольшая заколка со скромным камнем посередине не мешала сдержанности прически, придавая образу больше загадочности и лёгкости. — Так о чём ты хотел поговорить со мной? Джерард громко выдохнул после этого вопроса. Он слегка улыбнулся Линдси, которая вернула ему улыбку. Девушка сразу же заметила, что Уэй волнуется, потому что атмосфера лёгкого мандража витала в воздухе вокруг их столика. — Дорогая Линдси, я понимаю, что мы не так давно знакомы, но за этот короткий срок ты стала для меня очень важным человеком… В тот день на улице стояла пасмурная погода. Целый день лил дождь. Джерард помнил, что было прохладно; ему даже пришлось надеть пальто, которое он доставал из шкафа только в самых крайних случаях. Тем не менее, парню запомнилось третье ноября отнюдь не тем, что было холодно, и не тем, что он промок весь до нитки, пока добирался до ресторана, и даже не тем, что он умудрился измарать свои любимые оксфорды в грязи. Оно запомнилось Джерарду приятным вечером в уютном заведении, хорошей живой музыкой и ответом всего лишь в одно согласное «Да» на волнующий его вопрос. В последнее время Джерард всё чаще думал о том, возможно ли любить одного человека на протяжении всей жизни, до самой смерти? Уэй помнил то чувство, которое он испытывал рядом с Линдси, и он помнил, за что любил и продолжал любить эту девушку. Они не виделись уже больше двух лет, но, тем не менее, Уэй до сих пор улыбался, думая о ней. Если честно, порой парню очень сильно не хватало жены рядом. Он часто вспоминал девушку, её лучезарную улыбку и добрые глаза, что всегда смотрели на него с нежностью и заботой и видели в нём только хорошее. Был ли Джерард достоин всего этого? Он не знал, но думал, что не был. Линдси была слишком удивительной для такого, как он, обычного парня из небогатой семьи. Джерард вспоминал о Линдси и о жизни, которая у них была до войны. Иногда он мог зависнуть, глядя в одну точку и методично массируя палец на своей правой руке, на которой у него раньше было обручальное кольцо, всё больше и больше углубляясь в свои воспоминания, которые хоть и были счастливыми, всё равно заставляли его грустить; наверное, это было из-за того, что где-то глубоко внутри себя он догадывался о том, что прошлое оставалось в прошлом и больше никогда не могло быть таким же настоящим. У других, как и у Джерарда, забирали их личные вещи сразу же при попадании в концлагерь; что с этими вещами делали потом, не было известно, но, скорее всего, то, что не имело цены, сжигалось, а то, на чём можно было заработать, забиралось себе. Тем не менее, у одного из пленных Уэй уже не раз замечал что-то, чего у других не было и не могло быть. Сначала сигареты, потом зажигалка, а теперь кольцо, которое он носил на указательном пальце левой руки. Да, Джерард не сразу его заметил — быть может, потому что Айеро не надевал его раньше, — но когда он убедился, что ему не показалось, он не мог понять, как так вышло. Джерард догадывался, что Фрэнк был нечист, потому что откуда ещё у пленного могли быть сигареты, если их не выдавали? Откуда он их брал? И почему в концлагере ему никто ничего не говорил по этому поводу? Всё это было так странно. Уэй много о чём думал, строил теории по этому поводу, но всё-таки лучшим вариантом он посчитал подойти и спросить обо всём прямо, что, конечно же, как потом выяснилось, было не лучшим решением. Даже самому глупому и наивному в концлагере было ясно, что Фрэнк Айеро просто так не выложит все свои секреты, но, видимо, только не Уэю, который, рассчитывая непонятно на что, задал вопрос, вылетевший из него раньше, чем он успел подумать: — Где ты это взял? — он снова обратил внимание на кольцо Айеро. Фрэнк, сначала не заметивший Джерарда, удивлённо поднял карие глаза на него. — Что? — Откуда у тебя… Ну, кольцо? — Джерард говорил тихо, почти шёпотом, чтобы никто из посторонних не мог подслушать их. — Это тебя не должно волновать, — грубо отозвался Айеро, недоброжелательно глянув на Джерарда — если бы Уэй его не знал, он бы подумал, что тот вот-вот его ударит. — Помнишь, как ты говорил, услуга за услугу? Я хотел тебя попросить кое о чём. — Я не понимаю, на что ты намекаешь, — Фрэнк отрицательно покачал головой и проводил взглядом мимо проходящего мужчину, одного из пленных; он явно не хотел лишних глаз и ушей поблизости, а это означало, что у него действительно было, что скрывать, и Джерард был прав. — С чего ты вообще взял, что я буду тебе помогать? Когда я позавчера, как полный идиот, хотел с тобой поговорить, ты даже слушать меня не стал, а сейчас как ни в чём не бывало приходишь ко мне и ещё хочешь просить о чём-то, — Фрэнк криво ухмыльнулся. — Лучше тебе съебаться до того, как я всё-таки не выдержу и не дам тебе по морде, не считаешь? Фрэнк выглядел злым; он сжал кулаки, да с такой силой, что костяшки пальцев побелели; а карие глаза недобро блестели, неотрывно смотря на Джерарда несколько секунд. Уэй проглотил ком в горле, машинально отступив немного назад, словно рассчитывая на то, что это даст ему форы в случае чего. — Тогда я плохо себя чувствовал, — начал оправдываться Джерард, сам не зная, почему. — Похуй, — Фрэнк пожал плечами. — Мне всё равно. Проваливай. Уэй громко выдохнул и, сдавшись, развернулся, и всё-таки ушёл, как того хотел Айеро. Джерард не знал, что случилось с Фрэнком. Да, конечно, его сосед никогда не отличался особым — да хоть каким-нибудь, — дружелюбием, но сегодня он был более агрессивным, чем обычно. Уэй не думал, что Айеро так расстроило, что они тогда не поговорили, потому что он знал, что это было не так. Джерард никем не приходился Фрэнку, как и он ему; они ничего не значили друг для друга. Поэтому дело не могло быть только в том, что произошло позавчера. Джерард соврал бы, если бы сказал, что грубость Фрэнка его не задела. После общения с Айеро у парня остался неприятный осадок; ему было не по себе. Уэй не считал, что он был виноват настолько сильно, что заслуживал к себе подобного отношения. Но также он понимал, что не может требовать многого, потому что они не скрепляли с Фрэнком дружеские узы и вообще даже никогда не общались близко, поэтому тот не был обязан быть хотя бы вежливым с ним. Вообще, прошлого своего соседа Айеро избил до смерти, так что, можно было считать, что у них с Джерардом были ещё хорошие взаимоотношения. Просто Уэй думал, что после того, как Фрэнк заступился за него, что-то должно было измениться между ними, но, видимо, он ошибался. Может быть, Джерард был так обижен, что ему захотелось насолить Фрэнку, а, может быть, он действовал на эмоциях и не отдавал себе отчёта в том, что делает, когда задал вопрос Рэю по поводу вещей у Айеро. Уэй прекрасно знал, что Торо и его сосед не ладили и что поэтому кудрявый мог с лёгкостью и нескрываемым удовольствием доложить о нарушении со стороны молодого человека надзирателям, он знал, но всё равно спросил у него насчёт этого, непонятно о чём думая. — А что, нам можно хранить личные вещи? — невзначай бросил Джерард, даже не взглянув на Рэя, который же, наоборот, посмотрел на него, заинтересовавшись заданным вопросом. — Нет, конечно, — усмехнулся Торо. — А что? — Просто, — Уэй пожал плечами. Рэймонд покосился на Джерарда, который продолжал счищать щёткой грязь со стен. — А почему ты вообще решил спросить об этом? — Интересно. — Нет, это не может быть простым интересом, потому что ты прекрасно знаешь, что ни у кого из пленных, в том числе меня, нет личных вещей: они забираются сразу же при попадании сюда. Уэй задумался. — Да, может быть и так. — Значит, ты видел что-то, — заключил кудрявый, получая в ответ многозначительный взгляд. — Ладно. Да, это действительно так. — Кто это был? — тут же спросил Торо. Джерард хотел поделиться с Рэем этим. Он очень сильно хотел, как будто бы кто-то или что-то нашёптывало ему на ухо, чтобы он сделал это. Странное, непонятное чувство давило на грудь, подавая пульсации в сердце. Уэй проглотил ком, вставший у него поперёк горла, и, приняв для себя решение, о котором потом, он знал, ему ещё придется пожалеть, назвал имя: — Фрэнк. Рэймонд сдвинул брови на переносице, когда услышал знакомое имя. — А ты не знаешь, откуда он может их брать? — Только если воровать со склада. — Склада? Здесь есть склад? — не унимался Уэй, желая узнать как можно больше. — Я сам точно не знаю, но вроде как такой действительно есть, и в нём хранят некоторые изъятые у пленных вещи. — Понятно, — Джерард кивнул. — А ты не знаешь, где он находится? — А зачем тебе? — Интересно, — неправдоподобно соврал Уэй — на самом деле, он хотел, чтобы ложь раскрылась. — Джерард? — Я хотел бы забрать свои вещи, — на этот раз честно заявил парень. — Это исключено, — сказал, как отрезал, Рэймонд. — Почему? — Потому что если поймают, то мало не покажется. — Фрэнка же не пойма… — Какая разница?! — повысил голос Торо, из-за чего окружающие даже посмотрели на него. — Какая разница, Джерард? Это опасно. Если так хочется умереть, то я могу достать тебе верёвку с мылом, и дело с концом. — Какая тебе вообще разница? Рискую ведь я, а не ты, — молодой человек сложил руки на груди. — Просто скажи мне, где он и всё. — Большая разница. Из-за таких, как ты и Айеро, все под угрозой. Если заметят, что кто-то ворует со склада, а этот человек не признается, то тогда расстрелять могут любого из нас, ты этого хочешь? Хочешь, чтобы невиновные страдали? У тебя вообще хватит силы в яйцах, чтобы, когда всё вскроется, взять заслуженную вину на себя? — Рэй бросил беглый взгляд на Джерарда. — Я так и думал. Торо был прав. Как и всегда. — Прости, я не хотел, — виновато пробормотал Уэй. — Ничего страшного. Просто в следующий раз думай не только о себе. Рэймонд бил прямо в цель. Кудрявый как будто бы знал, куда нужно было надавить, чтобы заставить Джерарда остудить свой пыл. Уэй действительно сегодня вёл себя странно, и он сам это понимал. Парня задело грубое отношение к нему со стороны Фрэнка, а потом он уже в плохом настроении пошёл говорить с Рэем, который, сам того не понимая, сделал всё только хуже, напомнив о том, как совсем недавно был убит человек по трусости Джерарда. Нет, Рэймонд был прав, потому что здесь, в этом месте, понятие «сам за себя» действовало только до того момента, пока надзиратели не начинали раздавать наказания, потому что из-за одного могло достаться всем. Уэй знал об этом, и он до сих пор не забыл о том, как тот пленный был убит из-за него, но почему-то сегодня он как будто бы просто взял и сделал вид, что ничего не было, потому что снова был готов пойти на то, о чём потом точно пожалел бы. Почему Джерарду было так интересно знать, откуда у Фрэнка были те вещи? Он не знал. Уэй подумал, что ему тоже хотелось бы вернуть то, что он отдал — а точнее сказать, то, что у него было отобрано, — когда он попал в концлагерь. Всё, что у него было на войне при себе, много значило для него, начиная от пуль из его винтовки и заканчивая фотографией любимой жены, которую он носил в кармане под сердцем. После разговора с Рэем Джерард ещё долго думал о том, что сказал и зачем вообще сделал это. Уэй ведь рассказал кудрявому про всё: про Фрэнка и про то, что видел у него, — а это означало, что ничего хорошего не следовало ожидать. Где-то глубоко внутри себя Джерарду хотелось бы, чтобы Торо обо всём доложил надзирателям, потому что он все ещё был обижен на Айеро, но он знал, что, если это произойдет, то последствия будут необратимы. Фрэнк и так много всего натворил, ещё до того, как Джерард попал сюда, поэтому этот раз мог стать для него последним. Теперь Уэй боялся за соседа и винил себя за то, что снова пошёл на поводу у своих эмоций.