Дети из дома с голубой крышей.

***

То была жаркая пора июля. Солнце изжаривало с ожесточением все, что только вставало на пути. Даже в тени было душно, как в бане. И когда сидение в старом холодильнике вчетвером перестало спасать, терпение Кыргызстана наконец иссякло. — Да же что такое-то?! Сколько можно?! — Он вытолкнул Таджикистана из холодильника, вылез сам и грозным шагом направился к Украине, который равномерно обжаривался на диване. — Так, ты! Да, ты! Светляк! Проснись! –…Не надо мне твоих яблок, не нада-а-а…– вяло отбрыкнулся тот, но, получив по голове, подскочил. — Чего тебе?.. — Я хочу съездить на речку! Мы тут изжаримся! — требовательным тоном сообщил кыргыз. — Ну так едь, чего ко мне пристал… — Таки… А ты? А остальные? — он присел на корточки, смотря прямо в лицо украинца. — Не хочу… И остальные не хотят… — Мы хотим! — в гостиную пьяной грубой ввалились Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан. — А, ну так чего вы воду мутите-крутите? — вскричал Укр, окончательно просыпаясь. — Вот вчетвером и поедете. Расписание электричек на холодильнике, деньги сейчас дам, а вы идите, собирайтесь. Тюрки отличались быстрой реакцией, поэтому повторять второй раз им не понадобилось. Уже через несколько минут трое парней стояли около выхода из дома с презабавнейшими и радостными улыбками. А уже потом, через пару минут подоспел и четвертый — Узбекистан, с улыбкой уже виноватой, а взглядом яростным рыская, кого бы прибить. — Я там… Забыл кой-чего, — оправдывался он. Наконец, все были готовы. Из комнаты на втором этаже было слышно, как Россия порывался пойти с ними и кричал, словно… Зверь. Его удерживал Беларусь. — Та-а-ак, до речки вам часок доехать, поиграете там в слова или в города, –важно пропарировал подошедший Украина. Зато туркмен загадочно улыбнулся. –Я карты взял, — заговорщицки шепнул он таджику, и оба хитро улыбнулись. –Вы там чего? — к шепчущему разговору присоединился киргиз, и очень удачно увернулся от вопросительных взглядов Украины. — Да так, смеёмся. –…по семь рублей, а вас четверо, и то получается двадцать восемь рублей, а вы меня вообще слушаете? — возмутился Украина, поймав все же парней на тайных переговорах. — Я вам сейчас ничего не дам! Объяснял он всё примерно десять минут. Узбекистан пару раз делился навязчивой мыслью попытаться отобрать деньги и эмигрировать в Гродно, но киргиз лёгкими словами, а так же незаметным подзатыльником пришпорил неуёмного братца. Но украинец все же закончил объяснять долгие и муторные правила вежливости с кондукторами, дал деньги и заботливым пинком выгнал братьев из дома. — Злой он какой-то, — нахмурился Таджикистан. Остальные лишь покачали головами. Дорога была пыльной и от жары, казалось, потрескалась. Солнце, похожее на маленькую девочку, играло лучами в лазурной высоте неба, крутя ими, как скакалками. Трава на обочине выглядела уставшей, жухлой, сухой, такое чувство, будто сейчас воспалится. От подобной температуры воздуха всё плыло. От кого-то из компании послышалось незамедлительное «Нихуя, как палит», но природе этих мест таких слов было мало, очень мало. Никакого встречного воздуха, ветра, полный и парящий штиль. — Фух, какой ужас, — буркнул Туркменистан, откидывая чёрные волосы назад и щурясь. Все они четверо выглядели, как один, — чёрные длинные волосы, карие хитрые глаза, только рост был разный. Самым высоким в этой компашке был Узбекистан. — Ага, — согласился таджик, отряхиваясь от сена, ибо решил испытать свои лётные навыки, совершив прыжок веры в кучу сухой травы. — Солнце это — инквизитор двадцатого века… Ой, какой я поэт! Рифмуется же, да? — он еле выбрался из травы и догнал компанию. — Да-да, конечно, рифмуется. Станция была маленькой, как автобусная остановка, со своим ларьком пирожков. Украина запрещал другим покупать любую еду оттуда. Один раз БССР все-таки ухитрился купить там пирожок с капустой. Другим потом не советовал. Узбекистан быстро купил билеты, сразу рассчитав их на всех. Было ровно четыре билета, и он, счастливый, отправился к братьям, ликуя, что большая кассирша его не съела. До электрички оставалось полчаса. — Ваши билетики, — пропел он, подплыв к братьям и обняв их за плечи. Они пристроились в тени на скамейках, где солнце не так палило, и можно было спокойно посидеть. — На всех купил, надеюсь? — поинтересовался киргиз, и, получив положительный кивок, жестом потребовал свой билет. — А-а-а, братец, подожди. Может, пусть они полежат у кого-то одного? У меня, например, — заметив неодобрртельные взгляды, узбек стушевался и продолжил, — Ну я же вас знаю… Вы такие… Растеряши. Потеряете билеты, а я потом получу оплеуху от казаха… Сами понимаете. — Растеряши не только мы, но и ты, –грозно отметил Таджикистан, — Так хоть один билет потеряется, а то сразу все четыре. Давай сюда! В компании уже хотела завязаться маленькая драка, но подавилась мирным путём на корню. Билеты решили всё-таки раздать. Ждать пришлось не так долго — поезд подъехал, неуклюже громыхая колёсами. В это время туркмен и узбек уже закончили ухахатываться с таких глупых шуток наподобие «Если есть дождевые черви, то должны быть и дождевые бубны» и были готовы залезть в средство переправы. — Быстрее, быстрее! — подначивал их Кыргызстан, пытаясь дать им подзатыльники. Выходило не очень успешно, и вскоре он полез в вагон сам. — Чур, моё место у окна! — началась толкотня желающих сидеть около окна, сидеть не около окна, сидеть на полу, на крыше, вне крыши и так далее. Рассудил всех, как обычно, кыргыз, всё-таки дав подзатыльник Узбекистану. Нет, а зачем он на полку, собственно, полез? Когда все расселись, встал логичный вопрос: билеты у всех на месте? Кыргызстан важно подбоченился и достал свой билет из кармана поношенный шорт. Узбекистан порылся и вынул немного помятый билет. У Таджикистана он оказался не немного помятым. У Туркменистана его вообще не оказалось. — В смысле, блять, нет? — прошептал КССР, лягая локтём туркмена в бок. Не хотелось привлекать к себе внимание мимо проходящих бабушек. — В смысле, блять? — В прямом, бля-я-ять! — выразительно шипел зажатый около окна, хотя сидеть рядом с ним не хотел, — Нету! Ну что, камикадзе одиночный, Серый тебе говорил — не давать билеты!.. — Фух… Ладно…– он выдохнул, — Парни! У нас проблемы. Этот распиздяй, — он многозначно взглянул на стушевавшегося в углу Туркменистана, — Просрал билет. Что будем делать? Все начали активно размышлять, что можно сделать, чтобы брата не выпроводили на первой остановке злые козлы-кондукторы. Как итог, общий и не особо высокий коллективный ум решил, что лучше всего будет упрятать брата под скамейку. Там его точно не найдут, даже если будут хорошо искать. Туркмен сначала отбивался, мол, можно придумать что-то получше, но три затеявших парня все же настояли на своём. И вот уже ТуркССР сидит под скамейкой, не очень удобно согнувшись эмбрионом. — Ну, как тебе? — прошептал под скамейку Узбекистан. — Да не очень, честно говоря. — Понимаю. Не боись, осталось всего два часа так посидеть. — и туркмен, смирившись со своей судьбой, попытался устроиться поудобнее. Конечно же, ничего не получилось. Наконец, небрежно и вразвалочку, электричка тронулась. По вагонам начали ходить два кондуктора не самой приятной внешности и, видимо, характера. Что-то по их виду подсказывало, что если бы они были в игре, то обязательно бы были главными боссами, и за них давалось бы много очков. И вот, медленно, но подходит момент истины — к ним подходят, чтобы проверить билетики. У всех парней в голове была лишь одна мысль: «Лишь бы не спалили». Кыргызстан вынимает билеты и тянет их кондуктору. На широком кондукторском лице — презрение. Может, детей презирает? Черт его знает. Он выхватывает билеты и и проверяет их. Разворачивает веером. Смотрит. Пристально смотрит. И вдруг удивлённо спрашивает: — А почему четыре билета? Вас трое. Услышав это, Туркменистан подскамеечный легко ударил себя по лицу — он отдавал билет таджику. Тот даже не вспомнил! Он высунул голову из-под скамейки, аккуратно раздвинув ноги кыргыза и виновато помахал рукой кондуктору. Тот непонимающе посмотрел сначала на туркмена, а затем на всех остальных, как бы спрашивая «Что за хуйня?». — Почему у вас человек сидит под скамейкой?! Пассажиры начали оборачиваться, посмеиваться. ТуркССР густо покраснел и ушёл обратно, в свое подскамеечное ханство. Все понимали — надо как-то выкручиваться из этой ситуации. Первым придумал Узбекистан, дернувшись: — Он боится!.. — Кого? — Э… Да вас! –где-то справа нецензурно зашипел КССР, но парень не обратил на это внимания, — Он кондукторов боится. Знаете, детская травма, тц…– он начал играть по-актерски, да так профессионально, что кондуктору аж поверили, лишь нахмурившись. Наконец из-под злосчастной скамейки вылез туркмен — пыльный, грязный, зато радостно сияющий, как начищенный тазик. — Детская травма? Ну ты и актёр…– хихикнул он, приземлившись рядом с таджиком. Парни усмехнулись. Путь до речки обещал быть интересным.