Малика с восточного побережья: исекай/попаданчество AU: Часть 1

— Рачён назвал тебя стервой. Принцесса Динка засмеялась, но отвечать не стала, заставляя Малику продолжить: — Если всё это было сделано, чтобы отказать мне, хватило бы твоих слов. — Отказать в чём? Малика остолбенела — всего лишь на секунду. За эту секунду она успела понять: принцесса отказалась прочитать её дружелюбие, не стала обращать внимания на то, что подробный допрос, который она проводила, заставляет чувствовать лёгкую привязанность — как к попутчику, которому ты раскрываешь душу, потому что больше никогда его не увидишь. Малика была бы счастлива никогда больше не видеть принцессу, но сейчас, пока они находились рядом, её ранило подобное отвержение — или даже не отвержение, а простое игнорирование маликиных чувств. — Так, ничего особенного, — вздохнула она. Переспрашивать принцесса не стала, и Малика решила всё же задать главный вопрос. — Принцесса, почему ты меня удерживаешь? — Динка-химэсама. — Динка-химэсама, я давно уже не вижу во снах ничего интересного. Я могу гарантировать, что буду тебе абсолютно, совершенно и полностью бесполезна. — Не беспокойся. Я ценю тебя не только за то, что́ тебе приснилось. — ...Что? Времени оклематься и сформулировать вопрос принцесса Малике не дала. Вместо этого она задала свой: — Зачем тебе вообще уезжать? Ты думаешь, я могу тебе чем-то навредить? — Ну надо же, — хмыкнула Малика, — ты всё-таки догадалась. «Я думаю, что ты меня убьёшь». Принцесса Динка встала и прошлась по комнате. — А если я не буду? Малика хмыкнула снова: — Как я могу верить твоим обещаниям? — И правда, никак, — покивала принцесса. Подумав, она спросила: — Так почему ты бежишь из Оро? Малику отчётливо передёрнуло, и принцесса не могла этого не заметить. «Я расслабилась. Проявляю свои эмоции перед кем попало». — С чего ты решила, что я бегу? — спросила она. — Налёка мне всё рассказала. Ты занималась какими-то политическими делишками. — В некотором смысле... Но я не участвовала ни в чём активно. — Знаешь ли, в этом вопросе слово — самое действенное оружие. — Ну, закон — это одно большое слово, — согласилась Малика и вдруг опомнилась. — Стоп, о чём мы сейчас? — Конечно же, о тебе. Ты расскажешь мне то же самое, что говорила своим товаркам? — Расскажу, — бессильно выдохнула Малика. — Всё расскажу, если хочешь. Всё же она бежала от будущих ложных обвинений, а не от собственной политической деятельности. — ...В конце концов, — сказала Динка, выслушав короткую лекцию о европейских ценностях, — это кособокий набор желаний человека, который хочет остаться в одиночестве и не взаимодействовать с внешним миром. — Нет, — попыталась исправиться Малика, — всё не совсем так. Ведь речь идёт о свободе, о безопасности, о возмож— — Не совсем так не совсем, — согласилась принцесса Динка, перебивая собеседницу. — Твоя картина довольно радужная, просто несколько... однобокая. Она как бы за меня говорит, что́ мне должно нравиться. Малика попыталась вставить слово, но принцесса вновь ей этого не позволила: — Что важнее, как тебе всё это пришло в голову? Тоже приснилось? — Не знаю, — притворно удивилась Малика. — Я думаю, многим это понятно и так... — она вдруг спохватилась, — не говори только— — Да, — подтвердила Динка. – Это понятно только тебе и «таким, как ты». Малика поняла, что откладывать этот вопрос было уже невозможно. — «Таким, как я»? — Да. Есть люди, которые ведут себя так, будто им всё известно. И иногда им на самом деле всё известно. Малика затрепетала. Сомнений не было: речь шла о попаданчестве. — Например, кто? — Например, Ла́кверцы. Сегодня я вас познакомлю.