Глава 19: Любопытство
16 мая 2021 г. в 23:40
Проблема была в том, что все эти размышления были бесполезны. То, что могла придумать одна неопытная женщина, то целая разведывательная организация, безусловно, давно уже придумала, рассмотрела и (вероятно) отбраковала.
Где же спасительная щель, в которую Малика могла бы просочиться? Даже если в этот раз она не сыграет роль катализатора для грядущего страшного раскола, её, орку, нашедшую себе пристанище в Полынье, могли убить по любому наспех выдуманному обвинению. Причём сделать это могли как орцы, так и полыньинцы.
Что же такого могла сделать Малика и именно она? Как она, во всём уступавшая принцессе (будь то статус, власть, богатство и даже боевые навыки), могла найти решение, каким-то образом не попавшее в поле зрения бдительной разведки? Что́ же она могла сделать, чтобы предотвратить войну и собственную смерть одновременно?
Для этого нужно было понять, чем новый мир отличается от старого, в котором маликина жизнь развивалась согласно сюжету.
«Очевидно, в этом мире есть я, которая знает будущее и старается его изменить».
«И Лакверцы», — вдруг поняла она.
Имени Лакверцы Малика не помнила из книги, но, очевидно, он устроился прогнозистом, чтобы пользоваться сполна своей возможностью предсказывать будущее.
Что же успело произойти или не произойти? Имело ли это отношение к, скажем, внезапной оживлённости восточной границы с Оро?
Малика вдруг ахнула возникшей догадке. Что, если это Лакверцы был тем, кто надоумил принцессу Динку проследить за Маликой? Что, если это его стараниями она находилась здесь в золотой клетке?
Лакверцы, несомненно, должен был поплатиться, но пока что Малику интересовала её собственная жизнь. Нужно было выяснить, как избежать его пристального взгляда.
А для этого стоило его понять.
Во-первых, Лакверцы наверняка читал книгу внимательнее или позже, чем Малика. Чтобы воспользоваться знаниями из романа, нужно было неплохо этот роман знать.
Во-вторых, он был крайне уверен в себе. Для того, чтобы манипулировать сюжетом, уверенности нужно было немало.
В-третьих, он тоже не хотел войны в Оро. Для чего бы иначе ему было бросать Малике этот вызов?
И всё-таки нечто в его поведение Малику удивляло. Потратив несколько секунд на анализ собственных впечатлений, она поняла: Лакверцы был немного, совсем слегка, более счастлив, чем полагалось бы. От него веяло чем-то маниакальным. А ещё — здесь Малику передёрнуло — любопытством. Лакверцы было любопытно, что произойдёт дальше.
Как же знающий это Ган допустил Лакверцы до подобной работы? Может быть, он тоже попаданец?
У Малики голова шла кругом. Если Ган не попаданец и Лакверцы не рассказал ему свою историю, следовательно, было кое-что, о чём Гану неизвестно. О том, что Лакверцы знает сюжет.
Учитывая это, было несложно догадаться, для чего Лакверцы такая должность. Он хотел изменить сюжет. Пока что не было важным, почему — из альтруизма ли, или, как она сама, из опасения за собственную шкуру, либо же вообще с самой жуткой мотивацией, которую Малика, однако, запросто могла ему приписать, — из любопытства.
Он ли был тем, кто спас маликину жизнь? Вполне возможно, но задумываться над этим было рановато. Эту самую жизнь он был способен с лёгкостью отнять.
Восточная граница. Вот откуда начинались несостыковки.
Если подобраться к Малике близко, то́, что она начала делать накопления и по возможности завершать свои дела в Оро, можно было отследить. Предсказать, что лошадь понесёт, было нельзя, но этого и не требовалось — достаточно было разыскать Ладу в расчёте на то, что они проследуют до границы вместе, как в романе. Выяснить, каким путём обычно путешествует Лада, тоже труда не составляло. А уж пленить беспомощную путешественницу для человека с положением Лакверцы было и вовсе проще простого.
Малика смогла придумать только два потенциально доступных ей источника информации. Первым была принцесса, которая, похоже, сочувственно относилась ко всем маликиным проблемам.
Вторым — Лада, где бы она ни находилась.