Малика с восточного побережья: исекай/попаданчество AU: Часть 1

Ладе, похоже, было всё равно, каким способом добиться внимания (Малика с трудом понимала, как это свойство характера могло уживаться с ведьминским прошлым). Видимо, поэтому она охотно продемонстрировала синяки на месте верёвок и жуткие кровоподтёки там, где ранее находились наручники — на запястьях и щиколотках. По словам Лады, наручники даже не были обёрнуты тканью. — Не у всех так, — заметила она, — просто моя ломка, говорят, особенно сильная. — Малика могла отчётливо видеть, как Лада с трудом сглотнула ком в горле. — У тебя накачаны мышцы? — осторожно уточнила Малика. Это было неуместно, но почему-то важно, хотя Малика не могла сказать бы, для чего ей эта информация. — Не знаю, — покачала головой Лада. — Мне просто сказали, что я слишком уж отчаянно вырываюсь. Я просила увеличить дозировку опия, но мне ответили, что я не одна в лечебнице, и опий нужен всем. Малика тяжело выдохнула, не зная, что сказать. — Ах, но здесь всё по-другому, — быстро заговорила Лада в надежде её успокоить. — Хорошо кормят, вовремя колют, утешают как могут, играют гораздо лучше... — Играют? — не поняла Малика. — На всяком, — кивнула Лада. — Сегодня была виолончель. Уже второй день подряд... Надеюсь, завтра тоже будет она. А Коко играет на флейте, — она кивнула на молчавшего доселе в принцессиных объятиях принца. — Я учусь, — поправил принц. Малика повернулась к Ладе: — Играют «лучше»? Значит, в этой... бесплатной больнице тоже играли? — Да, — пропела Лада, — верёвки, низкие дозы и музыка, вот из чего сделана та лечебница. А, и капустная котлета на обед... Малика повернулась к принцессе Динке в недоумении. — Всё верно, — кивнула принцесса, — а что тебя удивляет? — Музыка действительно успокаивает, — подтвердила Лада. Малика, вновь переведшая взгляд на принцессу, поняла, что больше этот вопрос откладывать не может. — Динка-химэсама, — спросила она, — откуда вы берёте деньги на все больницы? Здания, опиум, работников, теперь ещё и музыкальные инструменты? — Из полицейского бюджета, — спокойно ответила принцесса. — Когда мы построили одну лечебницу ради эксперимента, за два года в ближайшем городе и деревнях уровень преступлений — насилия, краж, — упал так сильно, что мы не удержались и продолжили эксперимент. — А что, люди сразу же сами пошли в больницу? — спросила Малика и тут же вспомнила, но было поздно: принцесса уже начала отвечать. — Нет, — мрачно сказала она, — пришлось делать временное постановление. На два года как раз. Наркомания ненадолго стала преступлением, но это сработало. — Принцесса добавила, скривившись ещё больше: — Более того, первые четыре лечебницы мы открыли именно так, только остальные три со сроком в год, а не в два. Затем уже начали нормально работать пресса и слухи. — Ладно, — нашла в себе храбрость заговорить Малика, — когда мы планируем разделиться? — А надо? — тут же изумилась принцесса. На секунду Малика подумала сдать назад, потому что даже после её вежливого согласия продолжить путь вместе должно было бы последовать вежливое уточнение, верно ли её поняли. За это уточнение она могла бы схватиться, чтобы избежать дальнейшей компании. Но можно было заподозрить, что принцесса не станет играть в эти игры — либо оттого, что Малика уже выучила их правила и стратегии в Оро, либо из насмешки над лепетом собственной подчинённой, которую только недавно учила не говорить «наверно». — Да, к сожалению, мне есть что обсудить с Ладой, — пересилив минутный порыв, ответила Малика. — У тебя не должно быть от меня секретов, — демонстративно обиделась принцесса Динка. — Это не секрет, — с чрезмерным усердием помотала головой Малика. — Это то, что ты можешь легко выяснить, если захочешь. — А, ну раз так, то пожалуйста, прогуливайтесь, — совсем надулась принцесса, но Малика не собиралась ей потакать и отказываться от возможности пообщаться со своей информаторкой наедине. — Лада, — немедленно начала Малика, не желая долго скрывать собственные муки любопытства за всевозможным расшаркиванием — она надеялась, что уж Лада-то её поймёт. — Когда ты впервые побывала на восточной границе? — Лет двадцать пять назад, — прикинула в уме Лада. — А что? «Ого. Наркомания с огромным стажем. Как ей удаётся держать себя в руках и не лезть за новой дозой?» Впрочем, сейчас было не до этого. Малика спросила: — Всегда ли граница была такой? — Нет, — ответила Лада, явно изумлённая темой для разговора и живостью, с которой Малика задавала вопросы. — Раньше там была пустынная полоса с одной полуразрушенной будкой для стражи. Разумеется, никого в ней никогда не было. «Я не безумна, — выдохнула Малика, — такое действительно было. Но тогда...» — А когда поставили стражу и выстроили ограду? Лада на короткое время задумалась, будто что-то подсчитывала, потом ответила: — Кажется, шестнадцать или четырнадцать лет назад. Тогда в Полынье сильно подешевел опиум, и все ломанулись за ним. Я в том числе, когда узнала. Шестнадцать. Это был тот год, когда к Малике вернулись воспоминания. Значит, уже тогда мир начал меняться. Малика поняла, что очень, очень хочет знать, когда память вернулась к Лакверцы. Но шанса спросить его об этом у неё, похоже, пока что не было. — Кстати, примерно тогда же стали возникать эти опийные лечебницы, — припомнила Лада. «Что?! — Малика сдержала порыв шарахнуться Лады, который выдал бы её удивление в полной мере. —... А ведь точно, об этом впервые заговорили лет пятнадцать назад». Лада, похоже, разделяла изумление: — Я до сих пор не поняла, почему. Это ж сколько опия нужно добыть, чтобы накормить все больницы и при этом понизить цену для всех почти в четыре раза? Не в шахтах же его добывают, чтобы новую открыть. Малика в панике перебирала варианты. Вариант с количеством мака отпадал: Лада была права, неожиданно засеять четырёхкратно больше земли (на самом деле экономика не работала так просто, но думать об этом было некогда) было бы сложно. Значит, произошло нечто иное. Возникли новые способы сева? Или сбора? Или переработки сырья? Ни о чём из этого Малика не знала ни капли. Она могла предположить лишь одно: эти занятия требовали больше труда, и желательно квалифицированного. Однако этот слабый аргумент против подобных гипотез не позволял делать хоть минимально уверенные выводы, и Малике пришлось отложить эти задачи в мысленную копилку, чтобы вернуться, когда она станет чуть более образованной в этом вопросе. Она не смогла наскоро придумать более одного варианта, не подходящего для копилки — то есть такого, который она могла хоть немного обдумать. — Государственное регулирование, — сказала она неожиданно хрипло. — Зачем? — спросила Лада так быстро и спокойно, будто Малика вовсе не прервала её речь несколькими секундами ранее. Малика покачала головой. У неё было множество ответов на этот вопрос, но все они звучали как прописные истины из учебника, и почти пятидесятилетняя Лада, наркоманка с огромным стажем, не могла их не знать. Нужно было ответить или хотя бы придумать что-то, что Ладе не было доступно для изучения ранее. И у Малики были слабые догадки. Что-то произошло за те два «испытательных» года, стартовавших примерно шестнадцать лет назад. Тогда, когда к Малике вернулись воспоминания. Могло ли быть, что Лакверцы вспомнил свою прошлую жизнь тогда же? Если да, мог ли он среди прочих лоббировать снижение цен на наркотик? Но даже если так, кто был самой скилловой картой в этой игре? Даже вернув свою память, Малика не смогла сделать многого — так с чего бы Лакверцы обрести серьёзное, пусть даже локальное в этой сфере, преимущество? Кто же всем заправлял? Кто-то, у кого в руках достаточно власти и денег, чтобы подождать, пока всё это окупится — а то и понадеяться, что лучшее достанется будущим поколениям. Кто-то, к кому Малика могла обратиться с вопросом. Конечно же, королева не была выборной должностью. И всё же этот статус подразумевал выполнение некоторой работы. Королева Иже, а также Мя, бывшая королева Тотато, выкладывались на полную и получали фантастические результаты — и это несмотря на то, что для монарха естественным было ограничиться, к примеру, проведением праздников, а то и вышиванием гладью, или же любой другой деятельностью, которая ему удаётся. Для всего остального должны были быть вассалы, и уверенные в своих подданных королева или король могли просто перепоручить задания им. Более того, даже за этим королевские особы не всегда были нужны — многие фигуры, исторические лишь номинально, не вносили в эту историю никакого вклада. Они просто находили управляющего или парочку, которые потом с высокими шансами обращались божьими птицами¹ и уже сами становились исторически значимыми. Однако в случае с королевой Иже легко было заподозрить, что это она если не дёргает за ниточки, то по крайней мере выполняет инструкцию по применению горьких лекарств, имея представление — и неплохое, — что, когда и в какой дозе требуется. Если это действительно была она, то что же думает об этом сам Лакверцы? Он показался Малике человеком амбициозным, может быть, даже чрезмерно. Стремится ли он отобрать у королевы вожжи, отправив королеву Иже и короля Же́на на пенсию? — Слишком смело, — пробормотала Малика. — Да и зачем ему? Из спортивного интереса?.. — Что? — заинтересованно спросила Лада, не услышавшая слов должным образом, но Малика лишь покачала головой, и Лада, всегда такая навязчивая и любопытная, немедленно отстала. Что же произошло шестнадцать лет назад?