***
Намджун смотрит на Чона и тяжело вздыхает. Хорошо. Он ожидал чего-то более худшего, нежели это. Но это вовсе не меняло факта, что Чонгук очень изменился. Прошло всего два дня после его приезда, Чон особо ничего не делал, но Намджун слишком наблюдательный. — Что с тобой такое, Чонгук? — так между прочим спрашивает Намджун, кося взгляд на замерешего в момент парня. — Со мной все в порядке, как видишь, — Чонгук улыбается, а Нам опускает голову. Какая превосходная ложь. — Ты так хорошо врёшь. — Да не особо. Намджун поджимает губы и чуть прикасается к плечу Чона. — Со стороны виднее. И раз уж вы с Чимином помирились, то я надеюсь, что еще одну вечеринку вы не испортите. Как думаешь? — Хен, я похож на дурака? — Именно на него ты похож, — Намджну слабо смеется, однако Чонгук невозмутимо опускает голову. — Я позову Чимина.***
Чимин пускает очередную слезу, скатывается по стене спиной и утыкается носом в коленки. Чертов Чонгук. Чертова влюблённость. Почему так сложно отпустить? Не любить человека? Пак совершенно не понимает, зато легко чувствует, насколько ему сейчас больно. Пак ощущает себя беспомощным и одиноким, ровно так же, как на протяжении этих трёх лет до появления Юнги. Потому что именно последнего сейчас с ним не хватает. Не хватает его поддержки, тёплых объятий. Пак держится действительно на грани. Тяжело вдохнув, Чимин стирает слезы и выходит из туалета. Как бы ему больно сейчас не было, работать ему все-таки нужно. Это ведь в самом деле то, что ему помогало. Надев фартук на пояс и натянув улыбку на лицо, Пак приступает к работе. — Мне один эспрессо, пожалуйста, — раздаётся знакомый голос, и Чимин поднимает голову. — и номер прекрасного бариста напротив меня. — Здравствуй, Тэхен. Тебе с сахаром? — Ты плакал, Чимин? — С чего ты взял? То есть, я думаю, это… — Пак прикусывает губу. — это не твое дело. — Чимин… — Все хорошо, Тэхен. Так класть сахар? — Чимин действительно пытается натянуть улыбку, но выходило мягко говоря очень плохо. — Чимин, до скольки ты сегодня? Я подожду. — Зачем? — Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — Тэхен хмурит брови. — Через пару часов уже заканчиваю. Если ты действительно хочешь, то можешь меня проводить, — Чимин грустно вздыхает, переводит взгляд на столешницу и просто думает над тем, насколько он неправильный. — Я подожду. Обязательно. А еще мне с двумя ложками сахара, — Тэхен немного улыбается, однако глаза выдают весь восторг от слов Пака. Проходит около трёх часов, Чимин думает, что Тэхен кидает пустые слова на ветер, но он сидит и ждет. Пак чувствует себя просто дерьмово. Тэхен улыбается ему, наблюдает, но не мешает, как мог делать раньше. — Моя смена уже заканчивается, подожди еще немного, — странная улыбка трогает лицо Кима, и Пак сглатывает. Конечно, Тэхен будет рад, он столько времени пытался найти подход к Паку, и тут такой случай. Чимин снимает себя фартук, говорит сменщику о всяких мелочах и направляется к Тэхену. — Мы можем идти, — слегка улыбнувшись, говорит Пак. Тэхен хватает парня за руку, чуть сжимает в своей и поглаживает большим пальцем. — Я так рад, что ты согласился, — шепчет Ким. Чимин лишь поджимает губы. Он смотрит себе под ноги, не замечая никого вокруг. В душе кошки скребут, а в сердце, словно воткнуты кинжалы. Эта боль стала уже словно хронической. Пак поднимает голову, смотрит вперед и сглатывает очередной раз. Вот он, на другой стороне улицы стоит Чонгук и смотрит прямо на них. На их сомкнутые руки, на улыбку Тэхена. Это разве нормально? Нормально ли то, что ему больно. Он подходит к ним, таким быстрым шагом, смотрит на Чимина и хмурит брови. Тэхен откровенно ничего не понимает, сжимает сильнее руку Пака и смотрит с вызовом. — Привет, Чонгук. — Привет… Чимин. А я тут за тобой, — Чон усмехается, проводит рукой по волосам и смотрит на нахмуренного Кима. — Увы, Чимин сейчас со мной, я надеюсь, это не проблема, — Тэхен скрывает злобу, говорит медленно и весьма вежливо, но Чонгука раздражает это еще больше. — Чонгук, ты можешь говорить, что хотел. Я думаю, что сейчас все-таки пойду с Тэхеном. — Тэхеном… — Чон облизывает нижнюю губу и зло приподнимает бровь. Чимин совершенно обескуражен. — Намджун приглашает на вечеринку. В эти выходные. Согласен? — Я не знаю, — Пак смотрит на Кима, на их руки, а после кивает. — Наверное, я все-таки схожу. — Хорошо, Чимин. — Пока, Чонгук, — Пак чуть улыбается. Чонгук смотрит им в спину и старается не думать над тем, что ему сейчас безумно больно. Тэхен опускает взгляд, а после смотрит на Пака. — Это ведь тот, из-за кого ты плакал? — спрашивает Тэхен, чувствуя всю горечь от этих слов. Это не может быть ложью. Глаза Чимина не могут так натурально врать. — Много вопросов, — быстро бросает Пак — Я бы хотел услышать ответ хотя бы на один из вопросов. — Это он. Это тот человек, из-за которого я отказываю тебе. Но знаешь в чем главная проблема всего этого, — Чимин грустно смеется, а после смотрит на застывшего парня. — Он совершенно не тот, кто любит меня. Тэхен смотрит в глаза Пака. В ночном свете фонарей весь блеск невыплаканных слёз был отчётливо виден. Ким подходит ближе, касается волос парня, а после крепко обнимает. Тепло, которое исходило от его тела для Пака было совершенно чужим и незнакомым. — Моя надежда уже разрушена. Но я хочу дать ее тебе, — тихо говорит Тэхен, крепче обнимая парня и поднимая глаза к верху, чтобы сдержать нахлынувшие чувства. — я думаю, ты нравишься ему. Наверное, нравишься сильнее, чем кто-либо. Раз отпустил тебя, как только ты сделал свой выбор. — Хватит мне врать, Тэхен, — Чимин стискивает зубы и пытается сдержать слезы. Ком в горле становился все больше и больше. — Я живу так три года. — Я не буду тебе врать. Особенно с тем, что делает мне больно. Чимин весь сжимается. Он ненавидит этот мир. Ненавидит свое существование. — Давай я провожу тебя, как и обещал, — Тэхен отстраняется и смотрит куда-то в сторону. Чимин кивает. Они идут практически молча, слышно лишь дыхание друг друга. Тэхен косится на парня и громко выдыхает. — Мы же можем быть друзьями, верно? — Тэхен смотрит с нетерпением и Чимин хочет, чтобы тот перестал. Он не хочет причинять такую боль. — Тэхен, я ведь… ты уверен, что хочешь? — Абсолютно. Чимин, я абсолютно уверен том, чего хочу. — Мы можем, — тихо говорит Пак и опускает голову. Конечно, Чимин такое бесхребетное существо.***
Чонгук перестаёт дышать. Боль разворачивает всю его грудь. Он смотрит на Чимина, старается игнорировать себя, но разве это легко? Эта неизвестность губит его, он старается сделать глубокий вдох, однако кто сказал, что ему позволят дышать? Причина по которой он здесь — Чимин. Взгляды, танцы, алкоголь — все это не интересовало. Лишь одно вызвало отчаяние в груди, заставляло чувствовать себя настолько странно, что казалось, будто все происходящее — бред, безумие. Неизвестность. И эта неизвестность так глубоко, что Чонгук начинает бояться самого себя. Смотреть на других стало чем-то страшным, казалось, что все видели его насквозь. Видели всю его историю. Видели всю его жизнь. Чонгук опускает голову, смотрит куда-то в пустоту и глубоко дышит. Конечно, это все пройдет. Эта вечеринка не приносила никакой радости, Чонгук чувствовал себя лишним, ненужным, одиноким. Голоса, крики, смех, веселье — Чонгук игнорировал все. На Чимина хочется смотреть, его хочется трогать, оберегать, обещать чего-то большего, чем есть в его жизни. Чонгук прикасается ладонью к собственной груди и сжимает ткань так сильно, что костяшки приобретают белый оттенок. Кровь пульсировала, сердце билось так быстро, как не должно биться вовсе. И Чонгук объяснить себе ничего не может. Намджун анализирует ситуацию, но не приходит к чему-то логичному. С Чонгуком творится что-то странное, не знакомое даже самому парню. Чимин веселился или, скорее, делал вид, что ему действительно весело. Он смотрел на Чонгука. Поглядывал на него исподтишка, смотрел каких-то жалких две секунды и отводил глаза в сторону. Это так очевидно. Его чувства настолько очевидны, что Юнги не смог бы не заметить это тогда. Как и, впрочем сейчас. — Ты же решил забыть его и начать жить, Чимин, — чуть повысив голос, произносит Юнги. Они находятся в ванной комнате, где музыку было слышно чуть меньше. Мин сжимает запястье парня и смотрит так недовольно, как никогда не видел Чимин. — Ты думаешь, что это так просто? Я ведь… — Чимин сгалтывает. — у меня ведь получилось на мгновение показать, каким я хочу быть. Как я хочу жить. Так много людей поверило, что все изменилось. — Чимин, — Мин разжимает пальцы на коже и хмурит брови. — Я старался вытащить тебя, так как ты мне безумно дорог, но ты сам не выходишь из этой дыры. Что мне прикажешь делать? — Остановиться, — тихо говорит Пак, — потому что это стало уже частью меня. Эта любовь уже не просто чувство, это нечто большее. Я старался, но проиграл. Мин поворачивает голову чуть в сторону и выдыхает. — Хорошо. Делай, как тебе вздумается. Чимин слышит, как Юнги уходит, оставляет его одного, захлопывает эту чертову дверь. Все это вызвало лишь отвращение к самому себе, и ничего больше. Хотя бы потому что Юнги прав, абсолютно прав в том, что Чимин из своего дерьма никогда не выйдет. Пак медленно выходит к гостям, проводит взглядом по ним, встречается глазами с Джином и кивает ему с натянутой улыбкой. Единственным спасением на данный момент был лишь алкоголь, уже давно стоявший и ожидавший Чимина. Пак жмурится, выпивает первый шот без перекуса, а после повторяет свои же действия еще несколько раз. Хочется просто напиться до безумства, до момента, когда перед глазами будет лишь темнота и только. Проходит некоторое время, прежде чем Чимин начинает смотреть на Чонгука. На такого же пьяного, грустного (!), одинокого Чонгука. В данный момент они на одной волне, на одной ступеньке, и разве это не шанс снова подружиться? Наладить контакт? Устранить связь неловкости? Чимин вздыхает. Это такой бред. Полное дно, на самом деле. Чонгук был отдельным видом его ада, десятым кругом. К нему хочется быть ближе, но в то же время быть так далеко, как только можно. — Ты смотрел на меня слишком долго, — чуть улыбаясь, вдруг говорит Чонгук, неожиданно подойдя, пока Чимин летал в собственных мыслях. Пак вздрагивает. — Я просто задумался, — сглатывая, отвечает Пак. — Ты хочешь домой? — спрашивает Чонгук, вяло осматривая пьяных людей вокруг. — Хочу… — Тогда я провожу. Можно тысячу раз объяснить Чимину, что Чонгук — опасность, самая настоящая проблема, ошибка, к которой нельзя возращатся, но сколько бы раз ему об этом не повторяли, Пак никогда никого не послушает. Потому что в то же время для него Чонгук — второе дыхание, свежий воздух в полном душном мире. Все настолько противоречиво, что Чимин не сможет отпустить ситуацию, сказать, что пройдет. Они идут вместе в полной тишине. Аура настолько напряжена, что кажется, словно ее можно потрогать руками. Она натянута так, как натянута струна на гитаре. И Чимин это действительно чувствует. Воздух чистый, холодный, но не успокаивающий. Они доходят до какой-то остановки и останавливаются. — Вызовем такси? Отсюда пешком не уйдёшь, — шепчет Чонгук — Конечно. Голос у Чимина дрожит. Он чувствует: случится что-то непоправимое, что в самом деле ужасное. Сердце колотилось и то ли от страха, то ли от выпитого алкоголя. Разум с каждой секундой затуманивался, но Пак пытался прийти в себя, вдохнуть больше ночного воздуха в легкие и просто расслабиться. Чонгук просто его провожает. Просто, как друг… Такси приезжает через пару минут, они садятся, смотрят в разные стороны, но оба же косятся на их коснувшиеся коленки. Чимин сглатывает. Когда они приезжают к кампусу, Чимин быстро выходит из такси, он даже не смотрит назад, потому что чувствует: Чонгук идет за ним. И это должно быть чем-то нормальным, хотя бы потому что Чонгук живет в этом общежитие тоже. Чимин приостанавливается. Ждет Чонгука и снова идет с ним в шаг. — За такси я тебе переведу позже, — сохраняя собственное самообладание, тихо говорит Пак. Они стоят напротив двери Чимина, смотрят на нее несколько секунд, пока хозяин комнаты не поддаётся вперед и не открывает дверь. Пак поворачивается лицом к Чону и вновь сглатывает. И Чонгук делает то же самое, совершенно не понимая того, почему ему так хочется поцеловать Чимина. Эти первые секунды, когда ты осознаешь всю никчемность своей жизни, ни с чем не сравнятся. И эту боль, что взрывается в груди яркими брызгами, невозможно с чем-то сравнить. Чонгук подается вперед, касается губами губ Чимина и хватает за волосы, крепко сжимая. Пухлые, сладкие, с привкусом выпитого алкоголя — губы Пака именно такие. Чонгук не целует нежно, мягко, как первый раз, он безжалостно прикусывает, втягивает, слизывает. Его сердце безумно сильно колотиться, но что-то сделать с ним он не может. И не хочет. Хочется только целовать, прижимать, чувствовать Пака рядом. Чимин отвечает ему с такой же прихотью, с желанием дикого льва перед сырым мясом. Это безумно больно и страшно, но Чимин не может отказать себе. Он сжимает плечи парня, еле дышит под таким напором, но все равно отвечает со всей своей страстью. Прошло три с половиной года, прежде чем Чимин наконец чувствует себя нужным Чонгуку. Именно в этот самый момент, когда дверь его комнаты хлопается, когда Чонгук опьяненным разумом толкает его на кровать и нависает сверху, Чимин действительно чувствует себя самым счастливым. Даже если его счастье — мимолетная птичка.