***
– И, вопрос, который я обязан задать...Миссис Томпсон, Вы искренне любите своего мужа?***
Крупные дождевые капли создавали собой непреодолимую стену, лизали фасады домов и крыши зданий, ударялись о землю с характерным плеском и превращались в бушующие океаны на асфальте. Огромный темный зонт, удерживаемый одним из охранников, практически не спасал, а светлые лаковые туфли на небольшом каблуке и вовсе покрылись грязными каплями, пока Элизабет в спешке достигала автомобиля, покорно ждущего на парковке. Время спокойствия на этот день подошло к концу, блаженство рухнуло как раз в тот момент, когда одна нога девушки переступила за порог кабинета психолога. Сразу повеяло каким-то холодом. Холодом гнетущей реальности. Следующий прием был назначен на четверг и Элизабет уже предвкушала, как посетит его. Не для того, чтобы решить проблему, не для того, чтобы понять что-то, а просто чтобы насладиться спокойствием и умиротворением. Просто побыть за пределами адского ужаса, устраиваемого любимым – она ненавидит его – супругом. Темное тонированное авто излюбленной мужем марки неслось по дорогам, спеша доставить Элизабет к нужному месту и не застрять в пробке. Она, тем временем, протирала туфли от грязных капелек, чудом унимая дрожь в руках. Страх. Такой чистый и ничем не прикрытый. Он разливался внутри нее, обволакивая ее всю. Полностью. Не оставляя без внимания ни капли души этой девушки. Водитель, заметив дрожь Элизабет, выключил кондиционер, наивно думая, что ее трясет от холода, а не от липкого волнения перед интервью в компании обожаемоего – черт с два, пусть он оставит ее – мужа. Томпсон часто давал интервью как местным СМИ, так и СМИ, транслирующим свои интервью на всю страну. Но он всегда выступал один. Всегда. А сегодня что-то изменилось. Он появился за завтраком в каком-то понуром настроении и между делом сообщил, что на сегодняшнем интервью должен быть с супругой. Все органы Элизабет в момент, когда он говорил те слова, упали куда-то вниз и до сих пор не вернулись на место. Одно дело, строить невозмутимое лицо лишь с ним наедине и в небольшой компании, а совершенно другое – на камеру перед сотнями и тысячами зрителей. Отвечать на каверзные, она уверена, будут и такие, вопросы. Небоскребы. Этот район был усыпан ими настолько, что, казалось, между ними нет даже крохотных пешеходных дорожек. Авто припарковалось на стоянке у одного из самых высоких зданий. Элизабет даже не подняла голову, чтобы оценить масштаб, ведь знала, что все перед глазами непременно пойдет кругом. Выглянула в окно. Увидела его. Сжалась ещё сильнее. Майкл Томпсон. Он стоял у входа в здание под навесом, скрывающим от дождя и ожидал Элизабет, поглядывая на часы. Выглядел мужчина, словно только что сошел с обложки модного журнала. Лёгкий ветер трепал успевшие немного отрасти волосы. Дизайнерский костюм в сочетании с рубашкой, галстуком и запанками создавал образ красавчика из голливудских фильмов. Он действительно был красив. До ужасного, до мерзкого и жуткого красив. Сейчас ей откроют дверь, проводят ко входу. Майкл поцелует ее руку, а девушка полной грудью вдохнет аромат его парфюма. Когда-то его аромат сводил с ума и возносил к небесам, теперь же не приносит ничего, кроме головной боли. Так и случилось. Охранник провел под зонтом к мужу. Майкл поприветствовал Элизабет, аккуратно взяв ее ладонь в свою и коснувшись сухими губами костяшек пальцев. Со стороны смотрелось до умопомрачения шикарно, но между ними витало колоссальное напряжение. Подал руку. Прошли к лифту. Кабина лифта, отделанная зеркалами, несла пару на верхние этажи. Элизабет пригладила волосы, что от влаги пушились и взглянула на отражение. Прямо и смело. Это было редкостью. – Как прием? – грубый голос нарушил звенящую тишину, резанув по барабанным перепонкам. – Все в порядке. В отражении они выглядели как самая счастливая и прекрасная пара знаменитостей. Только вот... Она разбита. Он сгнил. – Постарайся не ляпнуть ничего лишнего репортёрам, – он оправил свой галстук. Это не было проявлением нервного жеста, лишь его обыденность, привычка делать так. – Какова тема интервью? Она сконцентрировала внимание на его отражении, рассматривая бесстрастное выражение лица, скользя взглядом по огненным волосам, веснушкам, глазам. – Семейные ценности. Майкл ухмыльнулся, а в глубине его глаз сверкнуло что-то. Что-то зловещее, она готова была поклясться.***
Камеры – Люди – Камеры. Большой зал, в котором вот-вот начнется интервью, все сильнее и сильнее заполнялся людьми. Репортёры разных каналов, журналисты, операторы и простые зрители, а также те, чьей роли во всем этом Элизабет не понимала. Ее расчесали, припудрили, дабы лицо не блестело на камеру и подправили контур губ, чтобы точно выглядела безупречно. Началось. Человек, проводящий все это и, кажется, работающий личным помощником Майкла, попросил всех замолчать и объявил о начале конференции. Сначала была речь Майкла о том, что касаемо семейных ценностей...ей было так смешно слушать это... Разве у такого человека, как Томпсон, есть понятие семейных ценностей? Разве он дорожит семьёй? – Мне хотелось бы задать вопрос и вам и вашей супруге, Мистер Томпсон, – одна из журналисток поправила свои часы и сосредоточила орлиный взгляд на сидящих за массивным столом Элизабет и Майкле, – в последнее время одной из распространенных проблем в семьях являются насильственные, или, как их ещё называют, абьюзивные отношения. Как вы относитесь к этому? Хотелось бы услышать ваше мнение.